Глава 14
Как и предсказывал Роджерс, голосование в сенате оказалось простой формальностью. Перевес голосов, поданных за Мэри, был весьма значительным. Услышав об этом, Пол Эллисон сказал Стентону:
– Наш план начинает претворяться в жизнь. Теперь нас ничто не остановит.
– Ничто, – кивнул Стентон.
Пит Коннорс, услышав в своем кабинете о результатах голосования, немедленно написал и зашифровал сообщение. Один из его людей дежурил в комнате связи ЦРУ.
– Я хочу воспользоваться каналом «Роджер», – бросил Пит. – Подождите за дверью.
Канал «Роджер» был сверхсекретной системой связи ЦРУ, доступ к которой имели только самые высокопоставленные начальники. Сообщения пересылались за доли секунды лазерным передатчиком на ультракороткой волне. Оставшись один, Коннорс передал сообщение. Оно было адресовано Зигмунду.
В течение следующей недели Мэри встретилась с заместителем министра иностранных дел, главой ЦРУ, директорами нью-йоркского банка «Чейз Манхэттен» и председателями нескольких влиятельных еврейских организаций. У каждого имелись свои предложения, советы и требования.
Нед Тиллингаст, глава ЦРУ, был полон энтузиазма.
– Хорошо, что наши люди вновь смогут там работать, госпожа посол. Румыния была для нас белым пятном с тех пор, как мы стали персоной нон грата. Я назначу одним из атташе вашего посольства своего человека. – Он бросил на нее многозначительный взгляд: – Уверен, вы окажете ему всестороннюю поддержку.
Мэри не совсем поняла, что он имеет в виду, но решила не спрашивать.
Церемония принесения присяги новыми послами, как правило, проводится госсекретарем, и обычно к присяге приводятся от двадцати пяти до тридцати кандидатов одновременно.
В утро проведения церемонии Стентон позвонил Мэри:
– Мэри, президент Эллисон просил вас быть в Белом доме в полдень. Он лично приведет вас к присяге. Привозите Тима и Бет.
В Овальном кабинете толпились представители прессы. Едва президент вместе с Мэри и детьми появился в кабинете, телекамеры повернулись в их сторону. Защелкали затворы фотоаппаратов. Предыдущие полчаса Мэри провела с президентом, и тот был любезен и обаятелен.
– Вы идеально подходите на этот пост, – заверил он, – иначе я никогда бы вас не выбрал. Мы с вами обязательно осуществим эту мечту.
«Все это кажется сном», – думала Мэри, стоя в окружении телекамер.
– Поднимите правую руку, пожалуйста.
Мэри стала повторять за президентом:
– Я, Мэри Элизабет Эшли, торжественно клянусь чтить и соблюдать Конституцию Соединенных Штатов, защищать свою страну ото всех врагов, внутренних и внешних, и хранить ей верность. Клянусь также, что принимаю на себя это обязательство по доброй воле и безоговорочно и буду честно и добросовестно выполнять свой долг, и да поможет мне Бог.
Вот и свершилось. Она стала послом в Социалистической Республике Румыния.
Потянулись однообразные будни. Мэри было приказано явиться в Европейский отдел Госдепартамента, где ей выделили маленький неуютный временный кабинет рядом с румынской секцией.
Джеймс Стикли, заведующий секцией, был профессиональным дипломатом, отслужившим двадцать пять лет. Ему было под шестьдесят. Среднего роста, с лисьим лицом, тонкими губами и холодными карими глазами, он пренебрежительно относился к политическим выскочкам, вторгавшимся в его мир. Его считали главным экспертом по Румынии, и когда президент Эллисон объявил о намерении назначить туда посла, Стикли был на седьмом небе, не сомневаясь, что пост предложат ему. Новость о назначении Мэри Эшли стала для него тяжелым ударом. Мало того что его обошли, но проиграть дилетантке, политической пешке, ничтожеству из Канзаса… это ранило слишком больно.
– Можешь себе представить? – спросил он своего лучшего друга Брюса. – Половина наших послов – чертовы политические назначенцы! Поверь, старина, такого никогда не произошло бы в Англии или Франции! Там ценят профессионалов. Неужели военные попросят дилетанта стать генералом? Так вот, за океаном наши чертовы дилетанты-послы становятся генералами!
– Ты пьян, Джимбо.
– И напьюсь еще больше.
И вот Мэри сидит напротив, и он пристально ее изучает.
Мэри тоже изучала Стикли. Было в нем что-то злобное.
«Не хотела бы иметь такого врага», – подумала она.
– Вы сознаете, что назначены в чрезвычайно сложную страну, миссис Эшли?
– Да, конечно, я…
– Предыдущий посол в Румынии сделал один неверный шаг, за которым последовал настоящий взрыв. Все отношения были разорваны, и три года ушло на то, чтобы вернуться. Президент просто взбесится, если мы снова все провалим.
«Он хочет сказать, если я все провалю…»
– Нам придется в кратчайший срок сделать из вас эксперта. Времени почти не остается. – Он вручил ей кипу файлов: – Для начала прочитайте эти отчеты.
– Я посвящу им все утро.
– Нет, через полчаса вам предстоит начать изучение румынского. Курс обычно занимает месяцы, но у меня приказ ускорить процесс.
Время летело как на крыльях, и работы было столько, что вскоре Мэри совсем обессилела. Каждое утро они со Стикли изучали текущие бумаги.
– Я сам буду читать присылаемые вами сообщения, – уведомил Стикли. – Желтые требуют принятия решения, белые – содержат информацию. Копии ваших сообщений будут отправлены в Министерство обороны, ЦРУ, Информационное агентство Соединенных Штатов, казначейство и другие департаменты. Первый вопрос, который вам предстоит решить, связан с американцами, содержащимися в румынских тюрьмах. Мы хотим добиться их освобождения.
– В чем их обвиняют?
– Шпионаж, наркотики, воровство – румыны вешают на них все, что хотят.
Мэри не совсем понимала, как можно снять обвинение в шпионаже.
«Я найду способ».
– Хорошо, – деловито ответила она.
– Помните: Румыния – одна из наиболее независимых стран за «железным занавесом». И мы не должны идти вразрез с ее политикой.
– Совершенно верно.
– Я дам вам пакет. Не выпускайте его из рук. Он предназначен только для ваших глаз. Прочитайте, обдумайте содержимое и завтра утром верните мне лично. Вопросы есть?
– Нет, сэр.
Он вручил Мэри толстый конверт из плотной бумаги, скрепленный печатями.
– Распишитесь в получении, пожалуйста.
Она расписалась.
По дороге в отель Мэри крепко сжимала конверт, чувствуя себя персонажем из фильма про Джеймса Бонда.
Дети уже оделись и ждали ее. Мэри вспомнила, что обещала повезти их в китайский ресторан и кино.
– Ребята, – начала она, – планы неожиданно изменились. Перенесем наш поход на другой вечер. Сегодня нам придется остаться и заказать ужин в номер. У меня срочная работа.
– Понятно, ма.
– Ладно.
«Будь Эдвард жив, они вопили бы, как банши. Но им пришлось повзрослеть. Нам всем пришлось повзрослеть», – мысленно вздохнула Мэри, обнимая детей.
– Мы еще сходим туда, – пообещала она.
Материалы, полученные от Стикли, оказались настоящей бомбой. Неудивительно, что он требует немедленно их вернуть! В конверте лежали детальные отчеты о всех членах румынского правительства, от президента до министра торговли. Здесь содержались настоящие досье: сексуальные привычки, финансовые сделки, друзья, личные качества и предрассудки. Некоторые подробности были довольно гнусными. Министр торговли, например, спал со своей любовницей и собственным водителем, а у его жены была связь с горничной.
Мэри полночи запоминала имена и грешки людей, с которыми ей придется иметь дело.
«Интересно, смогу ли я при встрече с ними не подать вида, что все знаю?»
Утром она вернула секретные документы.
– Прекрасно, – кивнул Стикли. – Теперь вам известно о румынских лидерах все необходимое.
– И еще немного, – пробормотала Мэри.
– Вы должны иметь в виду, что и румыны уже знают всю вашу подноготную.
– Это мало что им даст, – пожала плечами Мэри.
– Неужели? – Стикли откинулся на спинку кресла. – Вы женщина и к тому же одинокая. Можете быть уверены, они уже сочли вас легкой добычей. И постараются сыграть на вашем одиночестве. За каждым вашим шагом станут следить. Посольство и ваша резиденция будут битком набиты жучками. В коммунистических странах мы вынуждены нанимать местную обслугу, так что каждый румын обязательно окажется сотрудником их госбезопасности.
Мэри решила, что он пытается ее запугать. Но это у него не пройдет!
Мэри была занята целыми днями, а подчас и вечерами. Помимо уроков румынского, в ее расписание входили: курс лекций Института дипломатической службы, консультации в Разведывательном управлении Министерства обороны, встречи с директором Агентства национальной безопасности и различными сенатскими комиссиями. У всех были свои требования, советы, вопросы.
Мэри чувствовала себя виноватой, потому что мало времени уделяла детям. Стентон Роджерс помог найти для них репетитора. Кроме того, Бет и Тим подружились с живущими в отеле подростками, так что им по крайней мере было с кем играть. Но ей так не хотелось надолго оставлять их.
Она старалась завтракать с ними каждое утро, прежде чем отправиться на восьмичасовой урок румынского. Язык оказался невероятно трудным. Мэри искренне недоумевала, как это румыны на нем говорят!
Она заучивала фразы:
Доброе утро – Buna dimineata.
Спасибо – Multimesc.
Пожалуйста – Cu placere.
Не понимаю – Nu inteleg.
Сэр – Domnule.
Мисс – Domnisoara.
И каждое слово произносилось не так, как писалось.
Бет и Тим, наблюдая, как она сражается с домашним заданием, ехидно ухмылялись.
– Это наша месть за то, что заставляла нас учить таблицу умножения, – заявила Бет.
– Я хочу познакомить вас с нашим военным атташе, госпожа посол, – объявил Джеймс Стикли. – Полковник Уильям Макинни.
Полковник был в штатском, но при его военной выправке костюм смотрелся как мундир. Высокий мужчина среднего возраста с обветренным, покрытым шрамами лицом.
– Госпожа посол…
Голос оказался грубым и хриплым, словно горло было повреждено.
– Рада вас видеть, – ответила Мэри.
Полковник Макинни был первым сотрудником ее штата, и эта встреча взволновала Мэри. Казалось, она шагнула в свою новую жизнь.
– Буду счастлив поработать с вами, – заверил полковник.
– Вы уже бывали в Румынии?
Полковник и Стикли переглянулись.
– Да. Бывал, – ответил за него Стикли.
Каждый понедельник в конференц-зале на восьмом этаже Госдепартамента проводились занятия для новых послов.
– В дипломатической службе существует строгая иерархия, – объяснял лектор. – На самом верху находится посол. За ним следует заместитель главы миссии. Далее идут политический советник, экономический советник, административный советник и советник по связям с общественностью. Кроме того, в штат посольства входят атташе по сельскому хозяйству, торговле и военный.
«Это полковник Макинни», – подумала Мэри.
– Вступив в должность, вы приобретаете дипломатический иммунитет. Вас нельзя арестовать за превышение скорости, вождение в пьяном виде, поджог дома и даже убийство. Если вы умрете, никому не позволят коснуться вашего тела или прочитать оставленную вами записку. Можете не платить по счетам: магазин не имеет права подать на вас в суд.
– Не дай Бог, моя жена это услышит! – крикнул кто-то из аудитории.
– Всегда помните, что посол – личный представитель президента и правительства страны, в которой он аккредитован. От вас будут ожидать соответствующего поведения. – Инструктор взглянул на часы. – К нашей следующей встрече прошу изучить руководство для дипломатов, том второй, раздел трехсотый, где говорится о социальных отношениях. Благодарю вас.
Мэри и Стентон обедали в отеле «Уотергейт».
– Президент Эллисон хотел бы, чтобы публика получше вас узнала, – сообщил Роджерс.
– Что я должна для этого сделать?
– Мы начинаем национальную кампанию. Интервью с прессой, радио, телевидением.
– Но я никогда… что же, если это важно, попытаюсь.
– Прекрасно. Прежде всего вам необходим новый гардероб. Вы не должны дважды появляться на людях в одном и том же платье.
– Стен, но это обойдется в целое состояние. Кроме того, у меня нет времени на шопинг. Я занята с рассвета до поздней ночи. Если…
– Без проблем. Элен Моуди.
– Что?
– Одна из лучших профессиональных шопперов в Вашингтоне. Предоставьте все ей.
Элен Моуди, привлекательная общительная негритянка была известной моделью до того, как начать свой шопинг-бизнес. Ранним утром она появилась в номере отеля и осмотрела гардероб Мэри.
– Очень мило для Джанкшн-Сити, – сказала она откровенно. – Но мы должны покорить Вашингтон. Верно?
– У меня не слишком много денег, чтобы…
– Я знаю, где можно получить скидки, – широко улыбнулась Элен. – И нужно торопиться. Нам необходимо длинное вечернее платье, платье для коктейлей и вечерних приемов, дневное платье для чая и ленча, костюм для улицы или работы, маленькое черное платье и подходящий головной убор для похорон и официальных траурных церемоний.
На шопинг ушло три дня.
– Вы очень привлекательны, – подытожила Элен, – но, думаю, можете стать еще лучше. Поедете к Сьюзен в салон красоты «Рейнбоу», где вам сделают макияж, а потом к Билли в парикмахерскую «Саншайн».
Через несколько дней Мэри столкнулась со Стентоном Роджерсом на официальном обеде в «Коркоран гэлери». Тот оглядел ее и улыбнулся:
– Вы неотразимы.
Встречу с прессой организовал Йен Виллерс, начальник отдела по связям с общественностью Госдепартамента. Виллерсу было под пятьдесят: энергичный бывший газетчик, похоже, знавший всех в СМИ.
Мэри оказалась перед камерами репортеров «Гуд монинг, Америка», «Мит зе пресс» и «Файрин лайн». Пришлось давать интервью «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» и полудюжине других известных ежедневных газет, а также «Лондон таймс», «Шпигель», «Огги» и «Монд». Журналы «Тайм» и «Пипл» поместили очерки о ней и детях. Фотографии Мэри появлялись повсюду, и каждый раз ее просили прокомментировать последние новости. За одну ночь Мэри Эшли и ее дети стали знаменитостями.
– Ма, просто жутко видеть наши снимки во всех журналах.
– Именно жутко, – согласилась Мэри.
Ей было не по себе от такой известности. Она даже поговорила об этом с Роджерсом.
– Считайте это частью вашей работы. Президент пытается создать вам имидж. К тому времени как вы прибудете в Европу, все будут о вас знать.
Бен Кон и Акико лежали в постели. Акико была прелестной японочкой, на десять лет моложе репортера. Они встретились года четыре назад, когда он писал статью о моделях, и с тех пор не расставались.
Но сегодня у Кона возникли чисто мужские проблемы.
– Что с тобой, бэби? – тихо спросила Акико. – Хочешь, чтобы я немного потрудилась над тобой?
Но мысли его блуждали далеко.
– Нет. Все уже в порядке.
– Что-то не вижу, – поддела она.
– В голове, Акико. Я говорю о статье. В этом городе происходит нечто странное.
– Нашел чем удивить!
– Тут другое. Я никак не пойму, в чем дело.
– Хочешь поговорить об этом?
– Мэри Эшли. За последние две недели я видел ее фото на обложках шести журналов, а ведь она еще не заняла пост! Акико, кто-то делает из миссис Эшли кинозвезду. Ее и детей постоянно снимают для газет и журналов. Почему?
– По-моему, это у меня должен быть хитрый восточный ум. Думаю, ты усложняешь самые простые вещи.
Бен зажег сигарету и глубоко затянулся.
– Может, ты и права, – проворчал он.
– А как насчет того, чтобы отложить сигарету и разжечь меня?.. – приникла к нему Акико.
– Завтра устраивают прием в честь вице-президента Брэдфорда, – сообщил Роджерс, – и я раздобыл для вас приглашение. В пятницу вечером в здании Организации американских государств.
Здание Организации американских государств, большое, солидное, с огромным внутренним двором, часто использовалось для дипломатических мероприятий. Обед в честь вице-президента был тщательно продуманным событием, и на столах стояли начищенное старинное серебро и сверкающие хрустальные бокалы. В углу играл маленький оркестр. В списке гостей значилась вся столичная элита. Кроме вице-президента и его жены на обеде присутствовали сенаторы, послы и многочисленные знаменитости.
Мэри оглядела блестящее собрание.
«Я должна запомнить все, чтобы позже рассказать Бет и Тиму», – подумала она.
За столом Мэри оказалась среди сенаторов, чиновников Госдепартамента и дипломатов. Собеседники были очаровательны, а блюда – превосходны.
В одиннадцать вечера Мэри посмотрела на часы и сказала соседу справа:
– Даже не заметила, как пролетело время. А ведь обещала детям прийти пораньше.
Поднявшись, она кивнула сидящим за столом:
– Рада была познакомиться. Доброй ночи.
Собравшиеся в огромном банкетном зале в потрясенном молчании наблюдали, как Мэри идет к двери.
– О Господи, – прошептал Стентон. – Никто ее не предупредил!
Наутро он пригласил Мэри на завтрак.
– Мэри, в этом городе очень серьезно относятся к правилам. В большинстве своем глупым, но всем нам приходится их соблюдать.
– Вот как? И что же я наделала?
Стентон вздохнул:
– Вы нарушили правило номер один. Никто, ни один человек не может уйти с приема раньше почетного гостя. Так получилось, что вчера им оказался вице-президент Соединенных Штатов.
– Боже милостивый!
– Сегодня половина телефонов в Вашингтоне разрывается от звонков.
– Извините, Стен. Я не знала. Просто я обещала детям…
– В Вашингтоне нет детей. Только молодые избиратели. Это город власти. Никогда этого не забывайте.
Деньги были на исходе. Расходы оказались чудовищными, а цены просто возмутительными. Мэри отдала одежду в стирку и глажку, а получив счет от прачечной отеля, пришла в ужас.
– Пять долларов пятьдесят центов за стирку блузки и доллар девяносто за лифчик!
«Больше никогда, – поклялась она себе. – Отныне я стираю сама».
Она замочила колготки в холодной воде и положила в морозилку: так они носились дольше. Детские носки, носовые платки и трусики, а также свое белье она стирала в раковине ванной. Лепила платки на зеркало, чтобы просохли, а потом тщательно складывала, обходясь без утюга. Отпаривала свои платья и брюки Тима, вешая их на перекладину для душевой занавески и включая на всю мощь горячую воду, после чего закрывала дверь ванной.
Когда однажды утром Бет отворила дверь, в лицо ей ударила волна горячего пара.
– Мама, что ты делаешь?
– Экономлю деньги, – бодро сообщила Мэри. – Стирка стоит целое состояние.
– А если бы вошел президент? Как бы все это выглядело? Он бы посчитал нас деревенскими олухами.
– Президент точно не войдет. И закрой дверь, пожалуйста. Пускаешь деньги на ветер.
Деревенские олухи, как же! Да если бы президент увидел, что она делает, наверняка гордился бы ею! Она покажет ему счет за стирку, и пусть знает, сколько она сэкономила, задействовав природный ум янки! Можно представить, как бы он впечатлился!
«Если бы члены правительства обладали вашим воображением, госпожа посол, наша экономика была бы в гораздо лучшем состоянии, чем сейчас. Мы потеряли дух пионеров, благодаря которому Соединенные Штаты стали великими. Мы слишком расслабились. Полагаемся на электроприборы, а не на самих себя. Вы могли бы послужить блестящим примером для некоторых вашингтонских мотов, считающих, будто эта страна битком набита деньгами. У меня прекрасная мысль, Мэри Эшли. Я собираюсь назначить вас министром финансов».
Мэри, погруженная в мечты, открыла дверь. Белое облако вырвалось в гостиную.
В номер позвонили, и Бет объявила:
– Мама, к тебе Джеймс Стикли.
