Глава 10
Форт-Райли, один из старейших действующих в Соединенных Штатах армейских фортов, был построен в 1853 году, когда Канзас еще являлся индейской территорией. Он предназначался для защиты переселенцев от набегов индейцев. В наши дни его в основном используют как вертолетную базу и летное поле для небольших военных самолетов с жесткими крыльями.
Когда там приземлился «Ди-си-7» со Стентоном Роджерсом на борту, его приветствовал командир базы и весь личный состав. Тут же ждал лимузин, чтобы отвезти Стентона в дом Эшли. Стентон связался с Мэри сразу после звонка президента.
– Обещаю отнять у вас как можно меньше времени, миссис Эшли. Я собираюсь прилететь в понедельник днем, чтобы повидаться с вами, если разрешите.
«Он так вежлив. И такая важная персона. Почему президент посылает именно его, чтобы поговорить со мной?»
И она неожиданно для себя спросила:
– Вы не пообедаете с нами?
Чуть поколебавшись, он согласился. Впереди длинный, скучный вечер. Но что поделать.
Услышав новости, Флоренс пришла в восторг.
– Советник президента по иностранным делам приезжает сюда на обед? Значит, ты примешь назначение?
– Флоренс, ничего это не значит. Я обещала президенту поговорить с Роджерсом. Это все.
Флоренс обняла Мэри:
– Поступай, как считаешь нужным. Я хочу только, чтобы ты была счастлива.
– Знаю.
Мэри решила, что Стентон Роджерс – человек выдающийся. Она видела его в «Мит зе пресс» и на фотографиях в журнале «Тайм», но посчитала, что в жизни он выглядит более внушительным. Стентон был учтив, но вел себя несколько отчужденно.
– Позвольте еще раз передать искренние сожаления президента по поводу вашей ужасной трагедии, миссис Эшли.
– Спасибо.
Она познакомила Стентона с Бет и Тимом. Все трое серьезно беседовали о чем-то, а Мэри тем временем пошла на кухню, посмотреть, как обстоят дела с обедом.
– Я подам хоть сейчас, – заверила Люсинда, – но ему точно не понравится.
Когда Мэри сказала Люсинде, что к ним на обед приедет Стентон Роджерс, и попросила сделать тушеную говядину, та решительно заявила: такие люди, как мистер Роджерс, не едят ничего подобного.
– Да ну? И что же они едят?
– Филе «Шатобриан» и блинчики «Сюзетт».
– А у нас будет тушеная говядина.
– Ладно, – недовольно буркнула Люсинда, – но это неправильно.
К тушеной говядине она подала картофельное пюре со сливками, свежие овощи и салат, а на десерт испекла тыквенный пирог. Стентон съел все, что лежало на тарелке.
За обедом они с Мэри обсуждали проблемы фермеров.
– Фермеры Среднего Запада страдают от низких цен и перепроизводства продукции, – озабоченно говорила Мэри. – Они слишком бедны, но при этом достаточно горды, чтобы просить милостыню у государства.
Они поговорили о красочной истории Джанкшн-Сити, после чего Стентон наконец перешел к Румынии.
– Что вы думаете о политике президента Ионеску? – спросил он.
– В истинном смысле слова в Румынии нет правительства. Его подменяет Ионеску. У него абсолютная власть.
– По-вашему, там начнется революция?
– Только не в нынешних обстоятельствах. Единственный человек, способный низложить его, – это Марин Гроза. Но сейчас он скрывается во Франции.
Стентон продолжал задавать вопросы. Мэри оказалась настоящим экспертом по странам за «железным занавесом», чем явно произвела на него впечатление.
Но у Мэри осталось неприятное ощущение, будто ее весь вечер рассматривали под микроскопом.
Она была куда ближе к истине, чем подозревала.
«Пол прав, – думал Роджерс. – Она прекрасный специалист по Румынии. Но есть кое-что еще. Нам нужна противоположность скверному американцу. А Эшли с детьми представит нашу страну в самом выгодном свете».
Стентона все больше увлекала эта перспектива.
«Она и не сознает, насколько может быть полезной».
В конце вечера Стентон приступил к делу:
– Миссис Эшли, буду с вами откровенен. Вначале я возражал против вашего назначения послом в такую сложную страну, как Румыния. Я так и сказал президенту и говорю это вам сейчас, поскольку изменил мнение. Думаю, из вас выйдет прекрасный посол.
Мэри покачала головой:
– Простите, мистер Роджерс. Но я не политик. Всего лишь дилетант.
– Как указал мне президент Эллисон, некоторые из наших лучших послов были именно дилетантами, не имеющими опыта во внешней политике. Уолтер Анненберг, бывший посол Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, был издателем.
– Я не…
– Джон Кеннет Гэлбрейт, наш посол в Индии, являлся преподавателем. Майк Мэнсфилд начинал репортером, прежде чем стать сенатором и получить назначение послом в Японию. Я могу привести еще десяток подобных примеров – все эти люди именно те, кого вы называете дилетантами. Но они были умны, любили Соединенные Штаты и доброжелательно относились к народу страны, куда их послали на службу.
– Вас послушать, все так просто.
– Как вам, должно быть, известно, мы произвели тщательную проверку. Вас одобрили спецслужбы. Вы не имеете проблем с налоговым управлением и кем бы то ни было другим. Декан Хантер считает вас прекрасным преподавателем и, конечно, настоящим экспертом по Румынии. Неплохое начало. Последнее, но не менее важное: вы являете собой именно тот образ, который президент хочет показать странам за «железным занавесом», чья пропаганда кричит о зверином оскале капитализма.
Мэри задумчиво слушала.
– Мистер Роджерс, уверяю вас, я высоко ценю все, что вы сказали. Но не могу принять ваше предложение. Мне нужно думать о Бет и Тиме. Я не вправе оторвать их от привычной жизни, лишить корней…
– В Бухаресте прекрасная школа для детей дипломатов. Тим и Бет получат великолепное образование и хорошо узнают чужую страну. Научатся вещам, которые никогда не постигнут здесь.
Мэри совсем иначе планировала этот разговор.
– Я не… мне надо подумать.
– Я останусь в городе до утра, – сказал Стентон. – В мотеле «Олл Сизонс». Поверьте, миссис Эшли, я понимаю, какое серьезное решение вы должны принять. Но эта программа важна не только для президента, но и для нашей страны. Пожалуйста, не забывайте об этом.
После ухода Стентона Мэри поднялась наверх. Дети ждали ее, взволнованные, не помышляя о сне.
– Так ты примешь эту работу? – спросила Бет.
– Нам нужно поговорить. Если я соглашусь, вам придется оставить школу и всех друзей. Вы будете жить в чужой стране, языка которой мы не знаем. И ходить в незнакомую школу.
– Мы с Тимом уже все обсудили, и знаешь, что мы думаем?
– И что же?
– Любая страна будет счастлива принять такого посла, ма.
Той ночью она говорила с Эдвардом:
– «Ты бы слышал его, дорогой. Такое впечатление, что президент действительно во мне нуждается. Возможно, миллион человек выполнили бы эту работу лучше меня, но он очень высокого мнения обо мне. Помнишь, мы с тобой говорили, как здорово было бы принять эту должность? Ну вот, мне дали еще один шанс, и я не знаю, что делать. Откровенно говоря, меня это пугает. Как я могу оставить наш дом? Здесь все напоминает о тебе».
Она почувствовала, что плачет.
«Это все, что от тебя осталось. Помоги мне решить. Пожалуйста, помоги».
Она сидела у окна в халате, глядя на деревья, дрожавшие под безжалостным воющим ветром.
На рассвете она приняла решение.
В девять утра Мэри позвонила в мотель «Олл Сизонс» и попросила к телефону Стентона Роджерса.
Когда он взял трубку, она сказала:
– Мистер Роджерс, пожалуйста, будьте добры передать президенту, что для меня большая честь принять его назначение на должность посла.
