10

— Я отлично накладываю швы. — Род снова достал походную аптечку и повернулся, готовый следовать за управляющим. — Проводите меня к нему.

Род зашёл в комнату, которой, судя по скупости меблировки и узости постели, пользовались не часто; у лакеев хватило ума отнести хозяина в запасные покои. Скудость обстановки смягчал единственный гобелен на стене и выходящие во внутренний двор окна, позволяющие солнечному свету озарять холодные каменные стены. У другой стены стоял сундук, а у третьей — стол и два стула. Лакеи закончили разоблачать рыцаря и уложили его на постель. Он лежал прикрытый простынёй, все ещё не приходя в сознание — и по средневековой моде для спанья, нагой.

Род пододвинул к постели стул, положил аптечку на край постели и достал иглу с заранее вдетой нитью из стерилизованных кишок. Размотав ткань, с помощью которой пытался защитить рану от бактерий, он велел одному из солдат:

— Когда я сниму повязку, держи края раны сомкнутыми.

— Да, сэр рыцарь. — Солдат приблизился, все ещё немного тревожась за своего господина — и сильно заинтересовавшись.

Род размотал бинт и осмотрел рану. Кровотечение похоже прекратилось, но от лёгкого давления кровь снова выступила. Прибегнув к телекинетической пальпации он убедился, что в теле не застряло никаких кусочков металла. Род удовлетворённо кивнул и достал ещё один стерильный кусок ткани снова промыть рану — спиртом.

— Сожми, — указал он солдату и принялся зашивать рану, одновременно телекинетически соединяя разорванные мускулы.

Когда рана была зашита и забинтована, Род ещё посидел минуту–другую, изучая взглядом пациента — не проникая по настоящему в его мысли, но определённо обращая внимание на любые образы, плавающие на поверхности его рассудка. Это вероятно было уже лишнее — не было никаких оснований полагать, будто раненый не придёт в сознание — но просто на всякий случай…

Наконец он встал, потянулся, а затем уложил походную аптечку.

Топтавшийся поблизости дворецкий предложил:

— Отдохнуть и перекусить можно рядом, сэр рыцарь.

— Хорошая мысль, — кивнул Род. — Мне не помешает кружка эля, а приглядеть за ним определённо есть кому. — И велел ближайшему солдату: — Позови меня, как только твой господин очнётся.

— Да, сэр рыцарь, — заверил его чуть поклонившись ратник.

Род ответил на поклон кивком и вышел из комнаты следом за управляющим. Когда они дошли до лестничной площадки, по коридору эхом разнёсся дрожащий крик, полуоханье–полустон. Род остановился, глядя сведя брови на двустворчатую дверь в конце коридора, а затем принялся спускаться по лестнице следом за дворецким, сказав ему:

— Передай женщинам — вашей госпоже не следует сдерживаться, пусть кричит. Сейчас не время обуздывать себя.

Управляющий уставился на Рода так, словно тот явился из Страны Эльфов, но пообещал:

— Передам, сэр Родни.

И без всякой телепатии было видно, что он гадает, откуда этому рыцарю что–то известно о женских делах.

Он отвёл Рода в небольшое помещение неподалёку от кухни — скорей всего в кладовую, но Род не возражал; солар то располагался на втором этаже, а леди в этот день требовалось хоть какое–то уединение. Рядом с кружкой эля стояла наготове ваза с фруктами. Род опустился на стул со скрещивающимися ножками, отпил немного, а затем снова посмотрел на управляющего.

— И передай женщинам сразу же позвать меня, если будут какие–то затруднения с родами.

— Обязательно, сэр рыцарь. — Управляющий поклонился и вышел, явно изумлённый мыслью, что мужчина может что–то знать о родах.

Оставшись в кладовой один, Род поглядел на полосы света на бутылочном стекле окна и задумался, мысленно перебирая события этого утра и гадая, какого же кусочка мозаики тут не хватает для целостной картины. Рыцарь в одиночку отправился патрулировать заповедник — вероятно, в предрассветной темноте, учитывая, в сколь ранний час его обнаружил Род. Он явно ожидал боя, иначе не надел бы доспехов — но его жена понятия не имела, куда он поехал. От какой же угрозы он стремился защитить её? И с каким врагом требовалось биться без присутствия хотя бы оруженосца?

Ведь не было никаких гарантий, что тот другой парень не приведёт с собой небольшую армию — а это означало, что рыцарь либо собирался встретиться с шантажистом (но зачем тогда латы?), отвечая на вызов на поединок, либо вышел бороться с угрозой, в существовании которой не был уверен.

Род решил, что скорей всего что–то третье.

— Сэр Родни. — В дверях стоял дворецкий. — Сэр Реджинальд пришёл в себя, но мечется, словно в горячке.

— В бреду, — перевёл для себя Род. — Ну, с этим я могу кое–что поделать. — Он встал, взяв аптечку. — Ведите. Кстати, как тебя звать–то?

— Майкл Дафф, сэр Родни.

— Оно и понятно.

Управляющий глянул через плечо на гостя и рискнул назваться неофициально.

— Большинство зовёт меня Миком, сэр Родни.

— Значит и будешь Миком, — пообещал Род. — Давай–ка осмотрим твоего хозяина.

Рыцарь метался на постели, бормоча что–то неразборчивое — если не перекатывался на раненое плечо, в каковом случае бормотание превращалось в крик боли. Род присел рядом с ним, на мгновение свёл брови глядя на него, одновременно мысленно зондируя бред своего пациента, а затем положил ладонь ему на лоб и строго приказал:

— Сэр Реджинальд, очнитесь!

Рыцарь застыл, когда мысли Рода успокоили его собственные; а затем его ужалила боль, и он выгнул спину с содроганием, сделав долгий вдох.

— Она пройдёт, — заверил его Род.

По коридору прокатилось эхо ещё одного крика. Сэр Реджинальд попытался резко сесть на постели.

— Что…

— Всего лишь ваша леди рожает. — Род надавил ему ладонью на грудь. — Это вполне естественно, и совершенно не о чем беспокоиться.

— Я должен… должен…

— Идти к ней? — с улыбкой покачал головой Род. — Женщины вас прогонят, сэр Реджинальд. Последнее что им сейчас нужно под рукой, это истеричный муж. Кроме того, вы ранены, на случай, если ещё не заметили.

Рыцарь повернул голову посмотреть на своё плечо; боль достала и сквозь адреналин вызванный воплем жены. Он стиснул зубы, снова охнул, а затем спросил:

— Что…

— Я надеялся, это вы мне расскажете, — ответил не дослушав вопрос Род.

Ему не потребовалось прибегать к подслушиванию мыслей; поток образов в голове раненого был настолько живым, что Роду не без труда удалось отгородиться от них: яркая прорезь дневного света, ограниченная сверху и снизу темнотой — глазницы в рыцарском шлеме, сквозь которые он увидел трёх человек в темно–зелёном, двух с натянутыми луками и нацеленными на шлем стрелами, тогда как третий делал выпад окровавленной зазубренной пикой.

Щит резко опустился, отражая пику, а пёс яростно лая напал на держащего её виллана, но тут тренькнули луки и пёс, заслышав этот звук, отпрыгнул в сторону, как его и обучили. Щит взметнулся вверх, отражая стрелы — и плечо рыцаря обожгла боль, когда пика ударила под оплечье лат; щит упал, тогда как шлем наполнило эхо его собственного крика боли. Но сверкнул опускаясь меч, и виллан отступил, держа укороченное древко без наконечника и прижимая ладонь к руке, из которой хлестала кровь. Пёс бросился на него, лая словно целая свора гончих. Двое стрелков снова подняли луки, но рыцарь напал на них; стрелы сорвались с тетивищ, затем просвистели мимо него, так как негодяи прыснули в стороны — но недостаточно быстро для того, чтобы избежать меча. Взревев от боли, один из них выронил лук.

— Трус! — крикнул оставшийся с древком. — Выйди–ка на нас без лат и коня!

Голос рыцаря так и загудел в колоколе шлема:

— Приходи один, вот тогда и выйду. — А затем он атаковал виллана, и тот отклонился в сторону, а затем упал и пополз прочь, спасаясь от копыт коня. Снова поднявшись на ноги, он спотыкаясь убежал в лес. Повернув коня, рыцарь увидел, что лучники тоже удирают. Тяжело дыша, он почувствовал экзальтацию от победы, ибо он отбился от троих напавших на него без причины.

Затем вспыхнула боль в плече, весь мир затуманился, а затуманившись накренился, что закончилось ударом. Мысли сквозь этот туман доходили смутно, сэр Реджинальд понял, что упал с коня.

После этого воспоминания делались отрывочными, Род понял: рыцарь то терял сознание, то приходил в него, сумев вытащить себя из вызванной потерей крови тьмы для противостояния угрозам — первой из которых стало возвращение виллана с укороченной пикой, с перевязанной рукой и плетущимся за ним одним лучником — но сэр Реджинальд увидел его сквозь арку, образованную ногами своего боевого коня, который высился над ним вне поля зрения в то время как уши рыцарю забил пронзительный боевой клич скакуна, и враги поспешно отступили. Лучник вставил в тетиву стрелу, но тут на него бросился из укрытия, бешено лая, пёс. Лучник резко повернулся, пустив стрелу в пса, но тот снова отпрыгнул в сторону, а затем бешено лая продолжил атаку, и лучник сбежал. Гончий пёс остановился у опушки леса и повернул назад — где и обнаружил вооружённого древком виллана, опустившего свою укороченную пику, направив её на пса. Пёс, лая и рыча, помчался к нему, прыгая то в одну, то в другую сторону, уворачиваясь от острия пики, и виллан попятился от него — слишком далеко попятился, так что зашёл в пределы досягаемости коня, и скакун, пронзительно заржав, ударил передними ногами, сшибив негодяя.

Пёс прыгнул на него, но виллан успел вовремя поднять свой клинок — пёс увернулся, а затем принялся наскакивать и отскакивать, тогда как тот кое–как поднялся на ноги и попятился к лесу. Гончий пёс остановился, когда виллан скрылся за деревьями, но оставался жёстко настороже, когда прогнанный крикнул:

— Сам приходи один, рыцарь! — А затем убрался, с треском ломясь сквозь подлесок.

Последней картинкой была голова пса, которая заполнила все поле зрения рыцаря, пёс тоскливо выл, а затем отвернулся и радостно залаял, когда рядом тяжело опустилась на колени заливающаяся слезами даже когда снимала с него шлем, и неистовое беспокойство удерживало рыцаря в сознании несмотря на боль, беспокойство за неё, когда она настолько в тягости — но силы его потихоньку иссякли, и снова наступила темнота.

— Сражались доблестно, — одобрил Род, — но что заставило вас подумать, будто они окажутся там?

— Следы в лесу и встревоженные слова моих арендаторов. — Тут сэр Реджинальд охнул от боли, но продолжал сквозь стиснутые зубы. — По их словам на многие фермы во многих манорах заходили разбойники и втолковывали крестьянам, что хозяева используют их как тягловый скот и нисколько не заботятся об их благополучии. Но я всегда обращался с крестьянами справедливо и делал все что мог, дабы обеспечить их хорошим питанием и жилищем, и потому они не стали слушать тех смутьянов и известили меня…

По коридору разнеслось эхо ещё одного крика, на сей раз — пополам с плачем, и сэр Реджинальд так и дёрнулся в ответ, пытаясь вскочить, но снова наткнулся на вернувшую его обратно на постель руку Рода.

— Если ребёнок и не родился ещё, то вот–вот родится, — определил на слух Род. — Беспокоиться тут не о чем, правда, знание этого не помешает вам все равно тревожиться, как и любому другому молодому мужу при первых родах — но вы там будете только мешать. Поверьте мне — моя жена четырежды проходила через все это, и всегда требовалось двое–трое человек постоянно успокаивать меня.

— Тогда хвала Небесам, что вы появились! — молвил сэр Реджинальд.

— В подобный час мы все одинаковы, — заверил его Род, — и всем нам нужны успокаивающие слова человека, уже пережившего все это, вынужденного в своё время сидеть сложа руки и ничего не делать, когда его жена так мучается… Значит вы не знали тех троих, гуляющих по лесу охотников на рыцарей?

— Они скорей всего лишь пытались возмутить моих людей, — поправил Рода сэр Реджинальд, а затем стиснул челюсти от боли.

— Это в конце концов пройдёт, — пообещал ему Род, — когда исцелится рана. А потом зарубцевавшаяся рана начнёт жутко зудеть, но вы не должны её расчёсывать… Так потому–то вы и не взяли с собой ратников; опасались глупо выглядеть, если обнаружите в лесу только кабана.

— Да, — охнул сэр Реджинальд. — Однако найдя кабана убитым и увидев рану в его брюхе, я понял, что в лесу бродят какие–то чужаки. — Он наморщил лоб, сфокусировав взгляд на Роде. — Что же то за разбойники, кои пытаются поднять даже довольных крестьян против своих господ?

— Боюсь, те самые, которые никогда не прекратят доставлять неприятности, — вздохнул Род, — но с которыми я, думается…

Тут вошла кормилица с пищащим узлом на руках — и Рода чуть не свалило с ног испытанное сэром Реджинальдом облегчение, а затем внезапный страх и порыв защитить. Он обошёл постель, обхватил молодого рыцаря одной рукой ниже плеч и помог ему подняться в сидячее положение, так чтобы кормилица смогла положить ребёнка на руки отцу, со словами:

— Вот ваша дочь, сэр рыцарь.

— Она прекрасна, — промолвил сэр Реджинальд, глядя на малышку огромными глазами и держа младенца так, словно он стеклянный, а затем поднял обеспокоенный взгляд на кормилицу.

— Моя леди…

— Она вполне здорова, хотя и ослабла после родов — и очень счастлива, — уведомила его кормилица.

— Я должен идти к ней!

— Не скажу, будто это невозможно, — заколебался Род, — но будет больно.

— К черту боль!

— Где ей несомненно и место, — согласился Род. — Отлично, тогда — подымаемся.

Но рыцарь все ещё цеплялся за младенца. Кормилица протянула к нему руки и сказала тоном, не допускающим никаких возражений:

— Вам нельзя долго держать её, ибо ей нужна мать. — Она забрала ребёнка из его рук и повернулась к выходу — что и к лучшему, поскольку сэр Реджинальд встал с постели нагой и Роду пришлось кликнуть ратников и распорядиться принести какую–нибудь одежду, покуда он помогал рыцарю держаться на ногах.

Уехал он через час, греясь в отражённом жаре радости и любви молодой пары — но когда вокруг него сомкнулась листва, он вспомнил про «разбойников» и нахмурился.

— Нам надо быть готовыми к нападению, Векс.

Конечно Векс был эпилептиком, в той степени, в какой способен страдать эпилепсией электронный мозг, и поэтому мог сражаться без очередного приступа не более нескольких минут — но Род был уверен, что пока рядом с ним Векс, никто не застанет его врасплох.

— Думается я узнаю этот модус операнди, — задумчиво произнёс Род, — почерк ребятишек из ВЕТО.

— Их риторика похожа на агитацию тоталитаристов, — согласился Векс, — так же как и их страсть устраивать крестьянские восстания.

— Или пытаться устраивать, — уточнил Род. — Катарина и Туан правили, не забывая об интересах всех своих подданных, поэтому агентам ВЕТО потребуется возбудить недовольство прежде, чем они смогут воспользоваться им. Знаешь, это почти смахивает на работу моего старого врага Пересмешника.

— Не такая уж и невозможная вещь, Род, учитывая, что он путешествует во времени. И в самом деле, как я помню, после того как он снова сбежал из королевской темницы, мы о нем больше ничего не слышали.

— Ты хочешь сказать, что он прыгнул вперёд по линии времени в этот момент? — нахмурился Род. — Но почему именно в этот?

— После своего последнего поражения его организация переживала упадок, — рассуждал Векс. — Возможно это последнее отчаянное средство.

— Полагаю, начальство могло отправить его в наказание куда–нибудь в четырнадцатый век или какое–то такое время, — нахмурился Род, — и вызвать обратно, поскольку нет лучших вариантов — но почему сейчас?

Какой–то миг они ехали молча.

— Ты ведь думаешь, что это из–за меня, не так ли? — спросил затем Род. — Из–за моего ухода в отставку?

— У этой идеи есть свои плюсы, — согласился Векс. — В последние десять лет тоталитаристы были подозрительно малоактивны. Возможно они сообразили, что ты и твоя семья являетесь для них неодолимыми препятствиями.

— Да, потому что мы соединяем в себе средневековую преданность сюзерену с громадными пси–силами и современными знаниями. — Род нахмурился и выдавил из себя следующие слова, хотя те и терзали его. — Но с уходом Гвен…

— С ней ушла половина вашей силы, — согласился Векс, — и не только в смысле её собственного таланта ЭСП, но и влияния на других.

— Да, начиная с её родных детей, но простираясь до королевы Катарины и Королевских Ведовских Сил. — Род помрачнел, когда вокруг него всплыли воспоминания. — И полагаю, моя отставка нисколько не помогла делу.

— Да, они могли счесть, что увидели миг слабости и связанную с ним удобную возможность.

— Если так, то они не знают моих ребят, — усмехнулся Род, а затем снова нахмурился. — Хотя Магнусу потребуется некоторое время на восстановление своего собственного влияния и расширения его…

— Ты ведь знаешь, Род, он не стремится командовать своими братьями и сестрой.

— Да. Когда ему было семнадцать, он командовал, но похоже путешествия его кое–чему научили — главным образом тому, что манипулировать людьми гораздо действенней, чем распоряжаться ими, — хмыкнул Род, — особенно если учесть его подготовку в качестве тайного агента.

— Насколько я помню, ваше центральное управление доставило тебе немало затруднений из–за его ухода со службы.

— Там его назвали перебежчиком, — улыбнулся вспомнив Род. — Я указал, что перебежчиком его назвать нельзя, поскольку он не перешёл на другую сторону — он этого не сделал.

— Но этот уход сделал его сорвавшейся с лафета пушкой, джокером, и в некоторых отношениях даже большей угрозой, чем предатель.

— Чем он определённо и оказался, — кивнул Род. — Просто повезло, что он больше ни разу не высадился на планету, где работал ПОИСК — ПОИСКу повезло.

— Однако теперь он на ней, Род.

— Да ну, он ведь здесь родился и вырос, — сказал Род, — а это на мой взгляд делает его право несколько более весомым, чем то, каким может обладать моя прежняя организация. Но ему понадобится некоторое время для укрепления своего положения.

Робот с миг помолчал, тщательно подбирая слова. А затем сказал:

— Тебе потребуется немалое время на поиски Тир—Нан-Ога, Род.

— Да, и если я сумею наткнуться по пути на какие–то ячейки ВЕТО и поломать их игры, то это в какой–то мере снимет давление с Магнуса. — Род вздохнул. — Ну, полагаю, Гвен простит меня, если ей придётся ещё немного подождать.

— Но она не простила бы тебе, если б ты покинул своих детей, прежде чем те будут в силах справиться сами.

— Да, не простила бы, не правда ли? Ну, давай посмотрим, что же мы сможем найти во чаще лесной, верно?

— Что б там ни ждало, тебе будет легче с ним, если будешь поменьше шуметь.

— Или позволить ему найти меня, а? Ладно, я умею понимать намёк. — Род достал арфу. — Хотя мне таки обидно, что ты называешь это «шумом».

— Я не обязательно говорил о твоих попытках петь, Род.

— Попытках, да? — Род с притворным негодованием фыркнул и принялся щипать струны.

Птицы приготовились к спешному отступлению.

База анархистов была по меркам помещичьих усадеб скромной, но тем не менее вполне респектабельной по стандартам мелкопоместного дворянства — джентри, на случай, если её когда–нибудь обнаружит кто–либо из интересующих их аристократов. Любой выходящий из этого мирного на вид обвитого плющом дома человек был бы вполне приемлемым в приличном обществе, так как она была бы леди, а он — рыцарем. Даже герцог не счёл бы ниже своего достоинства разговор с такой особой, хотя возможно и не принял бы её в число своих друзей.

Конечно, работавшие в доме и наведывающиеся туда агенты приняли сложные меры безопасности, гарантирующие, что никто из лордов никогда не обнаружит усадьбу.

Одна из резидентов постучалась в дверь солара, а затем открыла её. За столом в конусе солнечного света, идущего из расположенных позади него окон, сидел старик. Когда вошла резидент, он поднял голову.

— Новости, Диэдри?

— Да, шеф. — Диэдри вручила старику бумажный свиток.

Шеф–агент взял его, сломал печать и раскатал на столе. И вытаращил глаза.

— Что это, шеф?

— Письмо от моего старого врага Пересмешника. — Шеф–агент поднял глаза. — Он предлагает временный союз.