Глава 22

 – Я была неправа, – заявила Венера, врываясь в личные покои Геры.

 – Была? По-моему, правильнее было бы сказать просто «я неправа» или: «Я сильно неправа, что беспокою тебя в личных комнатах, моя королева».

 – Ой, знаю, знаю! – воскликнула Венера, добывая из воздуха бокал амброзии. – Я и не стала бы тебя тревожить, если бы не неотложная необходимость.

 – Что случилось? Только не говори мне, что твоя маленькая смертная в теле Поликсены опять позволила почти убить себя. Ох, борода Зевса! Эта война раздражает меня все сильнее и сильнее!

 – Нет, с Катриной все в порядке. Дело в Афине.

Гера лениво полулежала на золотой кушетке, обитой нежным бархатом, лакомясь замаринованными в амброзии и обсахаренными виноградинами, – но слова Венеры заставили королеву Олимпа мгновенно сесть и напряженно выпрямиться.

 – Что такое? Что могло случиться с Афиной?

 – Она занялась сексом с Одиссеем.

Гера моргнула раз, другой, потом потрясла головой, как будто желая угомонить взбесившиеся мысли.

 – Я, кажется, чего-то не расслышала... или не поняла? Мне показалось, ты произнесла... Афина занялась сексом с Одиссеем?

 – Именно это я и сказала.

Венера уселась на кушетку рядом с Герой и раздобыла бокал амброзии для своей королевы.

 – Я постоянно присматриваю за лагерем греков. Я хочу сказать, нам ведь не нужны новые катастрофы, вроде покушения на жизнь Катрины.

 – Конечно... разумеется, ты должна неустанно наблюдать за всем. И что же ты увидела?

 – Секс!!! Между Одиссеем и Афиной!!! Там, на песчаном берегу. – Венера говорила, нервно прихлебывая амброзию, – Она сотворила большое шелковое покрывало для них. Это вообще-то очень романтично, хотя оно и ужасно скользкое.

 – Ты продолжала наблюдать даже после того, как поняла, кто они такие?!

 – Разумеется, нет! – Венера выпила еще, избегая взгляда королевы Олимпа, – Хотя даже исходя из того немногого, что я увидела, могу сказать тебе, что Одиссей был весьма... э-э... полон энтузиазма.

 – Что ж, для Афины это хорошо. Она слишком долго была уж чересчур серьезной. И ты именно это имела в виду, когда сказала, что была неправа? Ты меня удивляешь. Сколько раз я слышала, как ты твердила Афине, что она нуждается в хорошем оргазме, что ей необходимо дать себе послабление, что ей нужно одно, другое, третье... А теперь, когда она наконец получила это «другое-третье», ты смотришь на происшедшее как на неприятность? Ты, богиня любви, что-то совсем потеряла разум.

 – Я хотела, чтобы она проделала все это с Одиссеем до того, как мы решили вмешаться в Троянскую войну в пользу троянцев. Но после того, что произошло там на пляже, как ты думаешь, разве Афина позволит, чтобы Одиссей и его воины потерпели поражение?

 – Ох, нет...

 – Ну вот, а я как раз это и имела в виду. Мы постарались отвлечь от военных действий Ахиллеса, развернуть события так, чтобы война поскорее пришла к концу. Но тут является богиня войны и решительно становится на сторону Одиссея! Даже если она начнет просто манипулировать разными мелочами, не вступая непосредственно в битву, она все равно отлично возместит отсутствие Ахиллеса!

 – Может быть, поговоришь со своими смертными? Если мы вернем Ахиллеса к военным действиям, да еще к этому добавится влияние Афины, полагаю, война может закончиться очень быстро. А ведь мы хотели именно этого, – сказала Гера, тяжело вздыхая, – Хотя, конечно, мне противна сама мысль о том, что этот негодяй Агамемнон станет победителем...

 – Мне кажется, я могла бы... – пробормотала Венера.

 – Тебе кажется, что ты бы могла, но?..

 – Но я ведь наблюдала и за Ахиллесом с Катриной. Они влюблены друг в друга.

 – И почему это должно быть важным для меня?

 – Потому что если Кэт его любит, она не захочет посылать его навстречу гибели. Ты вспомни хотя бы то маленькое пророчество, что Ахиллеса должны убить перед стенами Трои после того, как он убьет Гектора!

 – Твоя современная смертная – не единственная участница драмы. Я не позволю ей встать на пути того, что должно с неизбежностью произойти, – заявила Гера.

 – Гера, ты, конечно, уже имела дело с современными смертными, и ты время от времени отправляешься в Талсу, чтобы повидать своего сына, это мне известно. И я ни в коем случае не хочу проявить неуважение, но ты совершенно не понимаешь этих людей. В них нет ни почтительности, ни страха перед богами, как у древних.

 – А должны быть! – огрызнулась Гера.

Потом, глубоко вздохнув, постаралась взять себя в руки.

 – Ты знаешь, мне совсем не нравится проявлять жестокость, так что давай мы еще немножко подождем и посмотрим, как пойдут дела дальше. Но если Афина действительно встанет на сторону греков, у нас не останется выбора, нам придется поддержать эту армию и привести ее к победе. Я не стану рисковать, мне не хочется, чтобы богиня войны стала моим врагом.

 – А некоторые еще пытались оспаривать, что любовь всегда сильнее войны, – сказала Венера с необычной для нее резкостью.

Гера мягко коснулась руки богини любви.

 – Венера, я не имела в виду, что Афина важнее для меня, чем ты. Но разве захочется воплощенной Любви, чтобы между богами возникли серьезные распри из-за одной-единственной современной смертной?

 – А разве я не за это самое порицала Древний мир? Между греками и троянцами возникли распри тоже из-за одной-единственной смертной женщины!

 – Да, и как ты из-за этого себя чувствуешь? – пристально глядя на Венеру, спросила королева Олимпа.

 – Мне отвратительно, что меня считают виноватой в начале этой войны! – сердито ответила Венера.

 – А значит, тебе не хочется, чтобы нечто подобное случилось на Олимпе.

Конечно, не хочется. – Венера вздохнула, – Значит, немного подождем и посмотрим, что будет дальше.

И если Афина решит помочь Одиссею?..

 – Тогда Ахиллесу придется снова взяться за оружие

-Отлично, – сказала Гера. – Значит, договорились

-Как ни печально, да, договорились.

Венера отпила еще немного амброзии, вспоминая, каким обезумевшим выглядел Ахиллес в те четыре дня, что Катрина лежала без сознания. «Ну, по крайней мере, он познал любовь, пусть и ненадолго».

 – Хорошо, но я ведь только сказала, что хочу принять ванну... что я хочу окунуться в воду целиком, а не плескаться в крошечном тазике, пахнущем розами. И ты из-за этого выгоняешь меня из своего лагеря? – насмешливо спросила Катрина.

 – Разве я не говорил, что сделаю для тебя все, чего только пожелаешь, если это будет в моих силах?

Ахиллес на мгновение коснулся руки Катрины, лежавшей на его локте. Кэт заметила, что в последнее время он частенько это делал – нежно касался ее и тут же отводил руку. Он не позволял своим пальцам надолго задержаться на ее коже и не целовал ее. Выглядело это так, словно он старался постепенно, понемногу привыкнуть к Катрине... шаг за шагом, чтобы не разбудить берсеркера.

 – Скажи, если мы идем слишком долго. Я не хочу, чтобы ты утомилась.

Они шагали по песчаному берегу и сначала отошли довольно далеко от лагеря, а потом повернули от моря в глубь суши, по узкой козьей тропе. Прогулка оказалась неблизкой, но ничего особо утомительного в ней не было.

 – Ох, я устала отчитываться перед Джаки, а теперь еще и ты... Я отлично сплю уже сто лет подряд, и я прекрасно себя чувствую!

Катрина заявила это со всей возможной твердостью. Нет, Кэт не собиралась лгать себе – вчерашний ужин и долгие споры ее основательно утомили. Она хотела провести еще один сеанс гипноза с Ахиллесом, но провалилась в сон в ту самую секунду, когда ее голова коснулась подушки. И что было гораздо хуже, она проспала на следующий день почти до полудня! Конечно, сейчас она чувствовала себя прекрасно, однако все происшедшее в целом очень ее напугало. Она ведь уже угробила одно тело. А где предел? Что, если и с этим телом что-нибудь случится? Станет ли Венера спасать ее в очередной раз? А если и спасет, каким может оказаться следующее тело? Она уже начала по-настоящему привязываться к этому и не хотела даже думать о том, что может...

 – У тебя встревоженный вид, – перебил Ахиллес мысленное бормотание Катрины.

 – Я задумалась о нашей смертности, – призналась она.

 – Смертность... вот уж о чем я совсем не думал до последнего времени, – сказал Ахиллес.

 – В самом деле? А я бы предположила, что после того, как решил умереть молодым, ты должен был бы постоянно подсчитывать годы и вообще помнить об этом ежеминутно.

Ахиллес фыркнул, осуждая самого себя.

 – Когда я был молодым, я вообще редко задумывался... а если о чем-то и думал, так только о следующем сражении и об очередной возможности прославиться.

 – Эй, двадцать девять – это еще не старость! Ты и сейчас на самом деле совсем молод!

 – Молодым я перестал быть уже больше десятка лет назад.

Катрина посмотрела на него, понимая, что глубокие шрамы, преждевременно состарившие его лицо, оставили следы и в глубине его души.

 – Может быть, кое-что можно еще изменить.

Ахиллес чуть заметно улыбнулся и сказал:

 – Твоя подруга – отличная целительница, но даже она не сможет уничтожить вот это. – Он дотронулся шрамов на своем лице.

Катрина усмехнулась.

 – Ты что, пошутил? И при этом не рухнули небеса, а тебя не поразило молнией?

 – Это все твое дурное влияние.

 – Но разве ты забыл, что я тебя зачаровала? Джаки – ведьма, и я тоже ведьма... и вообще вокруг сплошные ведьмы, колдуньи...

 – Признаю свою ошибку. Ты действительно меня зачаровала.

И тут Ахиллес удивил Катрину, быстро притянув ее к себе и крепко обняв.

 – Вот мы и пришли, – сказал он и, взяв Кэт за плечи, развернул лицом от себя.

 – Ахиллес! Как это прекрасно!

Катрина увидела перед собой оазис. Вокруг бассейна, образованного глыбами известняка сливочного цвета, выстроились ивы. В бассейн стекал ручей, наполняя его, а потом вода с бульканьем вытекала с противоположной стороны. Водоем был маленьким, но в нем можно было отлично искупаться. Выше, над бассейном, стоял небольшой храм, напомнивший Катрине о башенках на крышах, – только это строение было мраморным, с изящными колоннами и куполом. В центре храма, между колоннами, было расстелено одеяло. А на нем стояла наполненная чем-то корзина.

 – Что это такое? – спросила Катрина, огибая водоем и направляясь к храму.

 – Это святилище Венеры. Я обнаружил его много лет назад. Оно давно заброшено из-за войны. Но я приходил сюда много раз, чтобы подумать... чтобы сбежать от всего…

Катрина оглянулась на Ахиллеса и с удивлением обнаружила, что вид воина откровенно смущенный.

 – Но в этом же нет ничего плохого. Каждому необходимо время от времени оставаться наедине с собой.

 – Да, но Ахиллес, пугало для девиц и воинственный берсеркер, – не каждый. Если бы мои воины узнали, что я ищу одиночества в храме, посвященном богине любви. – Ахиллес невесело рассмеялся и покачал головой, – Они бы, пожалуй, решили, что я окончательно сошел с ума.

 – Но они, похоже, неплохо отнеслись к тому, что рядом с тобой появилась я. Разве не так?

Ахиллес пожал плечами.

 – Прямо сейчас они слишком заняты, чтобы просто удивиться, что ты стала согревать мою постель.

 – Им хочется сражаться, – негромко произнесла Катрина, чувствуя, как холодеет в животе.

 – Хочется.

 – А чего хочешь ты?

 – Ты уже знаешь, что у меня на сердце. Я ничего не желаю так страстно, как вернуться во Фтию и обрести мир и покой, – Ахиллес немного помолчал и посмотрел в глаза Катрине, – И любовь.

 – Но любовь ты уже нашел, – тихо сказала Кэт.

Ахиллес в два шага преодолел расстояние между ними и очутился рядом с Катриной в центре храма Венеры и взял Кэт за руку.

 – Нашел ли я любовь? Ведь мы до сих пор не знаем, можно ли одолеть берсеркера.

 – Ты нашел. А берсеркера одолеть можно; я это знаю.

Катрина подчеркнуто медленно приподнялась на цыпочки, одновременно притягивая к себе Ахиллеса. И нежно поцеловала его. Она не стала затягивать поцелуй или углублять его, но и не сделала попытки сразу же отстраниться от воина. Этот поцелуй был обещанием Ахиллесу, что будущее, о котором он грезил, вполне возможно. А потом она с улыбкой оглянулась на корзину.

 – Но если это святилище давным-давно заброшено кто принес все это сюда?

 – Твое желание искупаться напомнило мне об этом месте. И сегодня, пока ты спала, я принес все эти вещи в храм. Я подумал, что тебе, может быть, понравится сбежать ото всех вместе со мной.

Ахиллес произнес это со своей обычной грубоватой уверенностью, но Катрина прекрасно видела в его глазах вопрос. И прояви она хоть малейшие признаки страха или колебаний, все было бы погублено.

 – Ты совершенно прав... идея просто великолепная!

Он улыбнулся и торжественно поклонился ей.

 – Ванна ждет тебя, царевна троянская, а потом мы поужинаем тем, что уложила в корзину перепуганная Этния.

Катрина покачала головой.

 – Наверное, там парочка бутербродов с мышьяком и еще горшочек рагу, приправленного толченым стеклом. – Она посмотрела на озерцо прозрачной воды, и у нее внезапно пересохло во рту. – А ты все проверил, ты убедился, что там нет никаких скользких тварей, которые, может быть, только и ждут, чтобы меня сожрать?

 – Возможно, тебя успокоит слово морской богини?

Удивленная Катрина оглядела маленький, окруженный деревьями оазис.

 – А разве твоя матушка здесь?

 – Она приходила сюда со мной днем и сама убедилась, что здесь тебе ничто не грозит.

 – Похоже, я спала уж слишком долго. Я все на свете пропустила.

Кэт подошла поближе к воде. Она действительно выглядела совершенно безопасной и очень заманчивой. И так приятно было бы наконец хорошенько искупаться...

Ахиллес негромко откашлялся. Катрина оглянулась на него.

 – Я постою здесь, пока ты купаешься. Я отвернусь. Тебе стоит только позвать меня, если будет нужно, и я окажусь рядом в то же мгновение.

 – А не лучше будет, если ты присмотришь за мной? Что, если меня кто-нибудь схватит и я не успею тебя окликнуть?

Кэт видела, как на лице Ахиллеса сменились разные чувства: желание, и страх, и сильная тяга к ней... Когда Катрина поняла, что страх готов победить, она сказала:

 – Почему, кстати, берсеркер не завладел тобой, когда ты спорил с Агамемноном? Разве царь не разозлил тебя очень сильно?

Ахиллеса, похоже, удивил ее вопрос, но он не замедлил с ответом:

 – Конечно разозлил. Этот старый подонок всегда меня злит.

 – Так почему же берсеркер тобой не овладел? – повторила свой вопрос Катрина.

Ахиллес пожал плечами.

 – Наверное, потому, что я давно привык к тому, какие чувства вызывает во мне царь. Я просто напоминаю себе, что это всего лишь Агамемнон и что царь – это не враг, с которым я должен сразиться.

 – Тогда почему бы тебе не сказать самому себе, что я – всего лишь Катрина, женщина, которую ты желаешь? Ведь я вызываю у тебя именно такие чувства? И я не враг, с которым ты должен сразиться.

Кэт видела, как в глазах Ахиллеса вспыхнула и тут погасла надежда. Воин покачал головой.

 – Нет. Это не одно и то же.

 – Может быть, если ты в это поверишь.

Он продолжал покачивать головой.

 – Нет. Я не стану рисковать.

 – Ладно, а я готова рискнуть. Послушай... ты ведь говорил, что перед тем, как тебя захватывает берсеркер, ты ощущаешь кое-какие признаки его приближения, так?

 – Ну да, – неохотно признал Ахиллес.

 – Хорошо. Тогда все просто. Садись вон там, в храме. Устройся как можно удобнее. Там в корзине есть ведь вино?

 – Конечно.

 – Так вот, выпей немного и расслабься. Я буду купаться. А ты будешь наблюдать за мной, чтобы знать: никто меня не ужалил и я не потеряла сознания.

Ахиллес открыл рот, и Катрина вскинула руку:

 – Да, я знаю! Джаки частенько повторяет, что мне не хватает рассудительности. Но тебе ее слушать совершенно не обязательно.

 – Но ее наблюдения кажутся мне весьма мудрыми, – заметил Ахиллес.

Катрина насмешливо нахмурилась.

 – Лучше бы ты не говорил ей об этом. В общем, усаживайся там. Все будет отлично, увидишь.

 – А если все-таки нет?

 – Если мне покажется, что ты выглядишь странно, что ты начал меняться, – я нажму тревожную кнопку.

Катрина подняла медальон, висевший на шее.

На лице Ахиллеса отразилось сомнение.

 – Венера может оказаться занятой чем-то.

 – Ну нет, она дала мне слово! К тому же она из тех богинь, что обладают очень хорошим чутьем. Она явится сюда, даже если на самом деле ничего опасного не произойдет. – Катрина вернулась на несколько шагов, подойдя ближе к Ахиллесу, и мягко положила ладонь на его предплечье. – Мы ведь договорились. Ты должен верить в себя и в то, что способен обеспечить мне безопасность, – так же, как я верю в тебя.

 – Ты веришь, что со мной ты в безопасности?

Катрина улыбнулась, глядя в израненное, потрепанное жизнью лицо.

 – Конечно, я верю. Ты просто обязан меня защищать!

 – Она нежно поцеловала его в щеку и решительно направилась к теплому бассейну, на всякий случай скрестив пальцы и мысленно обратившись к Венере: «Если тебе уж так нравится наблюдать за нами, то, может быть, сейчас самый подходящий момент этим заняться...»