Глава двадцать седьмая
И снова большой холл выглядел ошеломляюще. В гигантском очаге пылал огонь, вокруг красовалось множество чудесных цветов, воздух насыщали прекрасные ароматы, и не пахло ни свиньями, ни курами, ни собаками.
— Эштон готов? — шепотом спросила Изабель у Гиневры.
— Готов, как бывает готов любой мужчина, и точно так же напуган до полусмерти.
— А Дженни?
— Она ничего не знает. Но мы с ней долго разговаривали сегодня. Я убедила ее, что она никогда не потеряет свое место, что бы ни случилось.
— А она его любит?
— А ты любишь Артура?
Изабель уставилась на королеву во все глаза.
— Ладно, это неправильный вопрос. Задам другой, попроще. Люблю ли я Ланселота?
— Искренне надеюсь, что любишь. Он-то очень любит тебя, Гвен.
— И я его люблю. Я думаю о нем целыми днями и даже ночами — если не сплю.
— Отлично. Он замечательный человек. И вы с ним созданы друг для друга.
— Согласна. А теперь вернемся к тебе и Артуру.
— Ты сейчас говоришь как шут Эстер.
Гиневра рассмеялась, выпила немного вина.
— Ну, эта его шутка: «Возьми себе мою жену, умоляю» довольно старая, тебе не кажется?
— Ты даже не представляешь, насколько старая. Я серьезно. Ты даже не представляешь.
— Так вернемся к тебе и Артуру.
— А что, если мы не станем возвращаться к Артуру и ко мне?
— Изабель, ты просишь, чтобы я была с тобой честна. И я в ответ прошу того же — будь честной! Меня очень заботит Артур. Я понимаю, что глубоко ранила его. И мне бы не хотелось, чтобы другая женщина нанесла ему такие же раны.
— Мой самый честный ответ будет таким: я не умею предсказывать будущее, Гиневра.
— Но он любит тебя, Изабель. Всем сердцем. Он мне признался в этом.
— Отлично. И я люблю его. Я и не думала прежде, что можно любить так сильно. Я бы сквозь огонь прошла ради этого человека. Годится? Это достаточно честно для тебя?
Последовала сцена, достойная самого плохого сериала. Музыка умолкла, стихли разговоры в большом холле. Все замерли. И только чересчур громкий голос Изабель прозвучал под каменными сводами замка.
Она огляделась — но четко увидела только лицо короля Артура. Он усмехался.
— Вот так, — сказала она, обращаясь ко всем и ни к кому, — и заканчивается пьеса, которую мы поставили в Дюмонте.
Никто не шелохнулся.
— Так, понятно, у этой пьесы — хороший конец, — заговорил король, — И нечего таращить глаза. Эй, музыканты… прошу вас! И куда подевался Эстер?
— Спасибо, что выручил меня, милый, — пробормотала Изабель, когда Артур подал ей новый кубок с вином.
— Вообще-то я был поражен. Я и не представлял, что вы в Дюмонте ставите пьесы.
— Да, ставим.
— И мне не кажется, что у нее безвкусный конец, как ты говорила. Больше похоже на любовную историю.
— Может быть.
— О женщине, которая открыто признается в любви к мужчине.
— Может быть.
— О женщине, которая могла бы ради своего любимого пройти сквозь огонь.
— Ну, суть ты уловил. И что скажешь?
— Я тоже прошел бы сквозь огонь ради любимой.
— И кем бы она могла быть?
— Попробуй угадать. Я даю две попытки, но лучше тебе не использовать вторую.
Раздражение Изабель мигом растаяло.
— Мне так жаль, Артур, — сказала она, — Я и не думала, что эти слова услышит кто-нибудь кроме Гиневры.
— Я знаю. А ты хоть понимаешь, как я горд и счастлив, что все гости тебя услышали?
— Но как же так, почему? Я ведь подвергла опасности вас обоих, тебя и Гвен.
— Нет, мы скоро станем свободными.
— Ты чокнулся?
— Надеюсь, что чокаться мне придется только кубком. Я бы прямо сейчас расцеловал тебя как сумасшедший, но я дал тебе недавно кое-какое обещание и должен его сдержать.
И он так и сделал. Артур вспрыгнул на большой стол, причем ему не понадобились для этого ни стулья, ни скамьи.
— Жители Камелота, прошу выслушать меня!
В огромном холле наступила пугающая тишина.
— У нас сегодня много поводов для радости. Но начнем с самого важного. Эштон, ты где?
— Я здесь, мой король, — послышался голос из самой гущи толпы.
— А ну, тащи сюда свою задницу!
Король огляделся.
— А Дженни где?
Так уж случилось, что Дженни стояла совсем близко от Изабель.
— Вперед, Дженни! — сказала она.
— Можно мне глоточек твоего вина, графиня?
— Изабель. Меня зовут Изабель.
— Можно ли мне, Изабель…
Изабель сунула ей в руку кубок.
— Глотай сколько влезет. Только помни, что тебе нужно внятно ответить «да», и все.
Дженни не стала стесняться и глотнула вина от души. По сути, она осушила кубок. Потом выпрямилась во весь рост, еще раз посмотрела на Изабель.
— Одно слово?
— Да, — кивнула та, с трудом сдерживая смех.
— А какой вопрос мне зададут?
— Пусть это будет для тебя сюрпризом, — сказала она, подталкивая девушку к столу, — Просто ответь «да», и все.
Дженни сжала кулак.
— Поняла, Изабель!
— Ты обменяешься со мной клятвами, Дженни? Согласишься стать моей женой?
Дженни оглянулась на графиню и королеву. Они яростно кивали ей.
— Да, — сказала она, — Я очень, очень хочу стать твоей женой.
Эштон, стоявший на одном колене, поднялся. Он обнял девушку и сказал:
— Отлично! Почему же ты так долго не соглашалась?
— Я хотела быть уверенной, что для тебя это серьезно, — ответила Дженни.
Артур наклонил голову, скрывая усмешку, потом посмотрел на Изабель и Гиневру. Они улыбнулись. Ох, боги, две женщины его жизни… Король не знал, то ли ему радоваться, то ли пугаться. Пожалуй, понемножку и того и другого.
Когда утихли поздравления Эштону и Дженни, король Артур снова забрался на стол.
— У нас этим вечером есть и другие причины для радости. Мы победили врага, и никто из жителей Камелота не пострадал.
Толпа взревела так, что королю захотелось зажать уши ладонями. Он помахал рукой, чтобы успокоить людей.
— Эй, сначала дослушайте! А уж потом можно кричать во все горло. Ну, вы позволите?
В холле стало тише.
— Отлично. Итак, за это мы прежде всего должны поблагодарить графиню Изабель. Нам помог ее быстрый ум.
— И наши подруги, что работают в кухне, — крикнула Изабель. — И королева, и Дженни, и Мэри! И все вы, готовые сражаться за Камелот, который значит для вас всё!
— Я как раз и собирался сказать об этом, Изабель, — заявил Артур, — Один раз, всего один раз позволь мне высказаться до конца!
— Извини…
— Вчерашний успех случился благодаря всем вам, всем, кто принял участие в защите Камелота. И я горжусь вами, и чувствую себя счастливым оттого, что могу всех и каждого из вас назвать своими друзьями. И я горжусь своим сыном Мордредом, который рискнул отправиться в опасный поход и преуспел так, как мне и не снилось!
Изабель повертела головой и нашла Мордреда. Он стоял неподвижно, как статуя, и пристально смотрел на отца.
Она улыбнулась. Похоже, их родственные отношения впредь будут развиваться совсем неплохо. И даже лучше.
— Когда я решу оставить трон, я передам корону Мордреду, и я уверен, он будет носить ее с честью и разумно править Камелотом. Выпьем за Мордреда и за тех людей, которые без сомнений пошли за ним, чтобы выполнить не слишком приятную задачу!
— За Мордреда и его людей! — подхватила толпа.
— А ведь тостов будет еще немало, так что скоро мы увидим полный холл пьяных тел, — прошептала Изабель на ухо королеве.
Гиневра хихикнула. При этом она обшаривала взглядом толпу.
Изабель без труда догадалась, кого ищет королева.
— Он вон там, Гвен, у входа в обеденную залу.
Она посмотрела туда и кивнула.
— Как мне хочется стоять рядом с ним, Изабель! А тебе, наверное, точно так же хочется встать рядом с Артуром.
— Да, Гвен, это так, и я тебя понимаю. Какие мы с тобой несчастные…
— Ну, это как посмотреть. Я бы сказала: какие мы невероятно счастливые! У нас есть мужчины, которые нас любят. Мало на свете женщин, которые могут говорить о тебе то же самое.
— Bay, Гвен! — восхитилась Изабель, — Это самые мудрые слова, какие я от тебя слышала. И это открывает определенные перспективы на будущее.
— Мне при рождении не досталось мудрости, Изабель. Но я наблюдаю за тобой все эти дни и стараюсь учиться.
— Черт, я ничего не знаю о собственной мудрости, королева, но могу утверждать, что ты — чрезвычайно хорошая ученица.
— Но ты для меня — настоящий образец мудрости, графиня!
Изабель рассмеялась и обняла королеву.
— Ладно, с этим мы попозже разберемся.
— И могу ли я добавить еще кое-что? — спросила Гиневра.
— Конечно.
— Ты смешно разговариваешь.
— Я знаю! И спасибо, что ты всегда стараешься понять, что же я такое говорю.
— Самое забавное в том, как ты все произносишь. Ты обрываешь слова, и это весьма удивительно.
— Ох, Гвен, тебе бы быть старостой класса!
— Приму за комплимент, хотя и не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Поверь, это комплимент!
— А теперь, Изабель, настал мой черед воздать тебе за твои добродетели. Это момент, как ты сказала однажды, когда пора «платить вперед».
Она протянула Изабель полный кубок вина.
— Вот, выпей. Тебе это не помешает.
Изабель, изумленная и немного растерянная, осталась на месте, провожая взглядом королеву. А та быстро подошла к королю. И что-то прошептала ему на ухо. Артур резко покачал головой. Но Гиневра была настроена решительно и не собиралась отступать. Она подтащила короля к столу и с его помощью забралась наверх. Потом жестом предложила ему присоединиться к ней.
Артур нашел взглядом Изабель. На его лице явственно читалось: «Какого черта тут происходит?» Но Изабель и сама ничего не понимала. Она пожала плечами. И хорошенько глотнула из кубка.
— Эй, слушайте все! — крикнула Гиневра и подождала, пока в толпе утихнут возбужденные разговоры.
— Я должна кое в чем признаться, — заявила королева, — И это необходимо высказать. Вы достойны того, чтобы знать правду.
— Не дури, Гвен! — взвизгнула Изабель, с ужасом представив, каково может оказаться признание.
— Наверное, ты хотела сказать «не делай этого, Гвен»?
Артур засмеялся.
— Ты тоже заметила?
— Мы все давно заметили, что графиня говорит не так, как мы, — произнес кто-то из толпы. — Но она говорит мудро.
— Верно, Кристофер, — согласилась Гиневра. — Еще кубок медового напитка Кристоферу!
— Гвен, что ты задумала? — спросил король.
— Решила исправить ошибку.
— Сейчас неподходящие время и место.
— И время, и место самые подходящие. Потому что все здесь заслуживают того, чтобы знать правду.
— Гвен, не делай этого. Подумай о последствиях.
— Последствия — это кое-что такое, с чем я буду жить… или умру. Но без лжи.
— Великие боги! — выдохнул Артур.
— Вот вам правда, добрые люди! — возвестила Гвен, — Я была нечестна с самым хорошим на свете человеком. С нашим королем.
«Ох, чтоб ей пусто было, — подумала Изабель, — Она что, твердо вознамерилась излить душу прямо сейчас?»
Она в несколько глотков осушила кубок и попросила подать ей другой. Если и существовал подходящий момент для того, чтобы напиться вдрызг, так он как раз наступил.
— Я понимаю и принимаю все последствия своего признания, — продолжила Гиневра, — И если вы решите меня наказать, это ваше право. Но я никогда не пожалею и никогда не откажусь от своей любви… к другому мужчине. Артур зажал ей ладонью рот, видимо опасаясь, что сейчас она предложит палачам выбрать веревку, на которой ее повесят.
— Кто он? — послышалось несколько голосов, — Мы его поймаем и потребуем его казни!
— Это нельзя считать государственной изменой! — закричал король, — Нельзя, потому что я сам дозволил эту любовь! Я знал о ней и разрешил им обоим следовать зову их сердец! Я очень хотел, чтобы они были счастливы. И любой, кто посмеет поднять руку на кого-то из них, ответит мне! Как мы все решим — это только наше дело. Так я заявляю. Никаких гонений! Всем понятно?
— Да, король Артур, — ответили многие.
— И раз уж мы начали говорить правду… — продолжил король.
«Нет, Артур, умоляю тебя!» — в отчаянии мысленно закричала Изабель, хотя и понимала, что короля с королевой, что называется, понесло и их не остановить.
Король посмотрел прямо на нее.
— Выбираю из тысячи вот что, Артур: «Заткнись, черт побери!»
— Да ни за что на свете, графиня! — рявкнул он в ответ.
— Ох, великие боги… — прошептала она.
К ней подбежала Мэри и схватила за руку.
— Это только к лучшему, — сказала девушка.
— К лучшему для кого?! — спросила Изабель.
— Для всех. Королеве необходимо было высказаться. И кстати, ты действительно говоришь смешно.
— Отлично. И ты против меня, Мэри?
— Ты что, не слушаешь, Изабель? Никто не выступает против тебя. Все как раз за тебя! Мы все готовы подняться в твою защиту!
— Извини, Мэри, — сказала Изабель. — Я просто… я просто не хочу, чтобы на короля и королеву излилось презрение жителей Камелота.
— Вот такая история, — продолжил король Артур, — И трудность тут в том…
Он не знал, что подтолкнуло Гиневру к такой опасной откровенности, но если уж ей понадобилось излить душу перед всеми, он не допустит, чтобы она в одиночку расплачивалась за все.
— Трудность тут в том, что я тоже нашел новую глубокую любовь. Этого не должно было случиться, и я к этому не стремился, но судьба решает без нашего согласия. Можете ли вы поверить, что я влюбился вот в эту смешно говорящую женщину? — спросил он, показывая на Изабель, — Но так оно и есть. Я отчаянно люблю графиню Изабель. А королева Гиневра любит другого человека. И все мы счастливы. И потому если хоть кто-то из вас решится посягнуть на королеву или графиню, после того как мы между собой решили, что каждый из нас нашел нужного ему человека, я воспользуюсь своей королевской властью. Мы все имеем право на ошибки и имеем право эти ошибки исправить ради общего счастья. И если кто-нибудь хочет высказаться против этих женщин, пусть сначала заглянет поглубже в собственное сердце.
— Счастья всем! — рявкнул Джеймс, поднимая глиняную кружку, — В конце концов, это же Камелот!
— Счастья всем! — закричало большинство гостей, а может, и все, тоже поднимая кружки и кубки.
Но король заметил, что многие при этом смотрели на Изабель искоса, как будто она выпрыгнула прямиком из Подземного мира.
— Не надо, — снова предостерег он, — ни в чем винить Гиневру или Изабель. Вы сильно рискуете при этом. Потому что люди, которые очень хорошо нас знают, встанут на нашу сторону. А теперь прошу всех веселиться остаток вечера. И не забывайте говорить своим любимым, как сильно вы их любите. Почаще говорите.
Он наконец спрыгнул со стола и прямиком направился к своей женщине. И получил от нее кулаком в грудь, к чему оказался не готов.
— Ох!
— О чем только ты думал, Артур?
— Ну, наверное, о том, что буду счастлив, признавшись в своих чувствах к тебе.
— А тебе не приходило в голову, что при этом может случиться с Гвен?
— А ты не заметила, что это она первой решила заявить всем о своей любви?
— Ладно, ты прав. Но как, черт побери, это могло случиться?
— Не я ведь стоял здесь и разговаривал с ней. Это была ты. И о чем же вы говорили?
— Ей захотелось быть честной с жителями Камелота, мне так кажется, — сказала Мэри, — И не надо винить в этом Изабель, я ведь видела, как она пыталась остановить королеву. Или уж спрашивай с меня, мой король.
Мэри присела в глубоком реверансе.
— Мне остаться, Изабель? — спросила она.
— Думаю, я сама с ним справлюсь, — с усмешкой ответила Изабель. — Но все равно спасибо, Мэри.
— Хорошо, я буду вон там, рядом с тем очень большим, очень сильным, очень преданным человеком, на случай если понадоблюсь тебе, Изабель.
И Мэри, громко топая, отошла в сторону.
— Интересно, почему это я чувствую себя так, словно вдруг превратился в разбойника? — сказал король Артур.
Изабель, смеясь, покачала головой.
— Ты не разбойник, Артур. Но зачем было кричать на весь мир о своих чувствах? Почему ты не мог просто сказать: «Я поддерживаю Гиневру, конец истории»?
— Потому что коли уж она вздумала высказаться, мне ничего не оставалось, кроме как тоже заявить, что я влюблен в другую женщину, чтобы люди не считали королеву единственной преступницей, нарушившей данные некогда клятвы.
— Значит, это прежде всего было сделано в ее защиту?
— В общем, да, но в то же время… Я вдруг почувствовал… Не знаю. Может быть, что правда освобождает?
— Ох, милый, мне неприятно это говорить, но по большому счету не стоит доверять таким чувствам. Так можно и оконфузиться.
— Не понял?..
— Неважно. В любом случае, ты теперь чувствуешь себя свободным? Лично я чувствую совсем другое: что примерно сто пар глаз смотрят на меня так, будто готовы схватиться за кинжалы.
— Если кто-нибудь попытается хоть пальцем тебя тронуть, им придется сначала проткнуть кинжалом меня. Я люблю тебя, Изабель. И — да, я чувствую, что освободился. Скрывать любовь к тебе очень тяжело. Мне больше нравится показывать всему миру мое истинное отношение к моей истинной любви.
— Ну, теперь это известно всему Камелоту.
Король пожал плечами.
— С обманом покончено. Нам больше не нужно прятаться за закрытыми дверями и на людях жить во лжи. Или тебе это не нравится?
— Я вполне могла бы еще некоторое время пожить по-прежнему.
— Почему?
— Потому что я боюсь за тебя, большой болван! Это подрывает твое положение как короля.
— Да я рад буду передать корону Мордреду хоть сию минуту, если это будет значить, что остаток дней я смогу прожить рядом с тобой.
— Ох, Артур, неужели ты не понимаешь? Это как раз то, за что я совсем не хочу нести ответственность! Ты нужен Камелоту. А тебе, осознаешь ты это или нет, нужен Камелот.
— Нет, мне нужна ты, Изабель. Камелот — всего лишь кусок земли. А ты — ты мое сердце. Ты… ты мое всё.
Изабель рассмеялась, и от этого смеха, от ее красоты, внутренней и внешней, сердце Артура забилось быстрее.
— Знаешь, умник, — сказала она, — если ты не преуспеешь в карьере короля, ты можешь стать великим поэтом-песенником.
— Я не понял, что ты сказала, поэтому буду считать: это что-то хорошее. И мы можем спокойно уйти отсюда.
— Договорились.
— Не желаешь ли подняться наверх?
— Притом что пятьдесят дофигалионов глаз наблюдают за каждым нашим движением? Нет, думаю, нет.
— А попозже?
— О, определенно! Без колебаний.
Она придвинулась поближе к нему и шепнула на ухо:
— На самом деле, мой король, если ты там не появишься, тебя ждут ужасающие последствия.
— Ох, я уже испугался. Я…
— Артур! Артур! Помоги…
Король резко обернулся. Королева подбежала к нему с безумным видом.
— Что случилось, Гвен? — спросила Изабель.
— Они… они схватили Ланселота. И угрожают…
— Где?
— Во внутреннем дворе.
Артур бросился бежать.
— Джеймс! Мордред! — на ходу выкрикнул он, — Вы мне нужны!
Он быстро оглянулся.
— Изабель, останься здесь! — приказал он, обнаружив, что графиня несется следом за ним вместе с Гиневрой.
— Только попробуй меня остановить, дубина!
Да, с такой женщиной стоило прожить всю жизнь.
Король дождаться не мог начала их совместного путешествия сквозь годы.
Джеймс и Мордред вместе с ними выскочили из замка во внутренний двор.
Двое мужчин крепко держали Ланселота.
— Оставьте его, Майкл, Дэвид! Немедленно! Отпустите!
— Мой король, он тебя предал! — возразил Майкл. — Он должен быть наказан. Таков закон.
— Ты что, оглох? — заорала Изабель. — Тебе король приказал отпустить его!
Артур чуть не застонал.
— Изабель…
— Чего? Ты приказал! Я слышала! Ты слышал, Мордред?
— Да, графиня.
— Джеймс?
— Да, я тоже слышал. Майкл, Дэвид, если вы отказываетесь выполнить приказ короля, вам грозит кое-что такое, чего лучше и не воображать.
— Обман короля — это государственная измена! — закричал Майкл.
— Так же, как и отказ выполнить прямой приказ короля, — заявил Джеймс. — Если ты не отпустишь этого человека, ты тоже виновен в государственной измене.
Это подействовало. Мужчины выпустили Ланселота.
— Спасибо, — сказал король Артур, — А теперь слушайте меня. И слушайте внимательно, друзья мои. Я весьма ценю вашу преданность, но сейчас она была неуместна. Сэр Ланселот — честный и преданный солдат, готовый сражаться за Камелот. Только вчера он рвался в битву, чтобы спасти нашу землю, и оба вы, случись война, можете рассчитывать на то, что он… что он…
— Прикроет ваши спины, — вмешалась Изабель.
На этот раз он застонал вслух.
— Спасибо, графиня. Можно, я сам продолжу?
— Я вся внимание.
Король услышал тихое рыдание Гиневры. Изабель сказала королеве:
— Да все уже в порядке, Гвен. Все в порядке. Артур все разрулит.
Он снова не понял, что она имела в виду, а по недоуменным взглядам Джеймса и сына видел, что в этом он не одинок. Слава богам, не только ему кажутся странными выражения графини.
— Ланселот не предавал ни меня, ни Камелот. Он просто следовал зову сердца. С полного моего одобрения. И вы не станете, слышите, не станете пытаться наказать его за то, что я сам не считаю преступлением против Камелота. Вы меня поняли?
— Да, мой король, — пробормотал Майкл.
— Да, — сказал Дэвид, — Мы хотели только показать свою преданность нашему королю.
— Я очень доволен. Но в этом нет необходимости. Постарайтесь понять, что меня заботит доброе здоровье и благополучие сэра Ланселота, и я приму строгие меры к тому, кто попытается причинить ему зло. Надеюсь, это ясно и всем, кто стоит вокруг и слушает?
А таких, конечно же, собралось немало.
— Да, — послышались голоса.
— Кое-какие законы Камелота вскоре будут изменены. Я не могу сказать сейчас, что повлекут за собой эти изменения, но заверяю вас — ни Ланселот, ни Гиневра, ни Изабель или я, если уж на то пошло, не будут обвинены в преступлениях против короны. Мы просто…
— Он покачал головой, подбирая слова, чтобы точнее выразить мысль. Как нарочно, Изабель на этот раз решила промолчать. Мы просто выбрали свой путь к счастью. И я считаю, каждый заслуживает того, чтобы самому выбирать такой путь. Разве нет?
— Черт, конечно да! — воскликнула Изабель.
— Наконец-то снова заговорила, — тихо произнес король, обращаясь к сыну.
Мордред усмехнулся.
— Но ты должен признать, отец, она выбрала правильный момент.
Артур притянул сына к себе и обнял. Ведь если бы не умение графини выбирать правильный момент, пропасть между ним и Мордредом продолжала бы расширяться…
— Боюсь, мне никогда не усмирить эту женщину.
— Я очень надеюсь, что так оно и есть, — хихикнул Мордред. — А то жизнь станет чересчур скучной.
Король отпустил сына.
— Так значит, все согласны? — обратился он к людям. — Ни единый волос не упадет с головы сэра Ланселота!
— Да, мой король, — ответили из толпы.
— Отлично. Конец истории. Прошу всех вернуться к прежнему занятию. Я слышал, на стол подали большие блюда маринованного угря.
Артур обернулся. Ему не терпелось увести графиню.
Изабель все еще обнимала Гиневру. Королева тихо плакала.
— Гиневра, посмотри на Ланселота! — сказал король, — Мне кажется, ему сейчас не помешает сочувствие.
Ланселот коснулся его плеча, и Артур обернулся. Молодой человек смотрел на него встревоженно и печально.
— Мне очень жаль, король Артур…
— Тут нет твоей вины, Ланселот. И ничьей вины нет. Мне лишь жаль, что тебе пришлось пережить унижение из-за всего этого. А теперь, прошу, забирай Гвен и уходите отсюда. Отправляйтесь в свой коттедж. Идите куда вам вздумается. Гиневра так сильно тебя любит, что рискнула собственной жизнью, лишь бы сказать об этом вслух. Отпразднуйте это.
— Но я не хотел…
— Я знаю. Поверь, я знаю. И поверь еще тому, что я совсем не огорчен. И не желаю тебе зла. Клянусь своей короной.
Ланселот опустил голову.
— Ты выглядишь по-настоящему счастливым, мой король.
— Я счастлив, Ланселот.
— Ты знаешь, что я клянусь…
— Да-да, я знаю. И благодарен тебе. А теперь хватай Гиневру, пока Изабель не промокла от ее слез с головы до ног.
Изабель не могла бы еще сильнее любить мужчину. Просто не могла бы. Она не знала, что ждет их в будущем, она знала только, что никогда в жизни не чувствовала себя более счастливой.
— Я от тебя с ума схожу, — решила сказать она, когда толпа наконец рассеялась.
— И почему я не удивлен?
— Хочешь знать почему?
— У меня есть выбор? Если есть, отвечаю: нет.
— Неправильно, — заявила она, не в силах сдержать улыбку.
— Вот видишь, я этого и ожидал. И что я не так сделал?
— Ты сделал так, что не любить тебя невозможно.
— А тебе никогда не приходило в голову, хотя бы на мгновение, что ты иногда говоришь бессмыслицу?
— Ой, да я всю жизнь такая.
— Значит, все это неправильно. Твоя любовь ко мне. Моя любовь к тебе.
— Нет, это отлично.
— Ладно, но ведь я тебя скомпрометировал.
— Да ты и не знаешь, что это значит. Разве это преступление против человечности?
— Это преступление против здравого смысла. Ладно, так почему ты на меня сердишься?
— Потому, что ты слишком прекрасен, и от этого мое сердце сходит с ума. Только оттого, что я на тебя смотрю, у меня случается больше приступов сердцебиения, чем от всех командировок в горячие точки.
— И снова никакого смысла.
— Я очень, очень тебя люблю.
— Вот это мне понятно. И я отвечаю тебе тем же, но в десять раз сильнее. А могу я спросить, что подтолкнуло тебя к… к этому странному разговору?
— Я восхищаюсь абсолютно всем в тебе. Я все в тебе люблю. И то, как ты руководишь своими людьми и заботишься о них, и то, как ты стараешься улучшить жизнь, и то, что ты всегда и во всем честен…
Король перебил ее:
— Ты что, оплакиваешь меня, Изабель?
— Можно, я солгу? — спросила она, отчаянно пытаясь справиться со слезами.
— Можно. Но тогда ты станешь лгуньей.
— Ох, мужчина, твоя логика меня убивает.
— Но в чем все-таки дело? Прошу, подскажи, любимая. Признаюсь, я в растерянности.
— Разве ты не видишь, отец, она просто тает от любви к тебе! — заявил подошедший к ним Мордред, — Любому идиоту это понятно.
— Спасибо за объяснение, сынок. Уж теперь-то мне все понятно.
Он крепче обнял Изабель, и ей захотелось, чтобы тепло и запах его тела навсегда отпечатались в памяти.
— Твое тепло и твой запах — будто часть меня самого, — сказал король.
А Изабель знала — не понимая, как и почему, просто знала, — что все подходит к концу.
«Вивиан, скажи мне правду! Неужели я должна потерять Артура?»
«Мерлин счастлив, он проснулся. И так благодарен тебе!»
«Но что дальше, неужели моя задача выполнена, и ты хочешь, чтобы я ушла окончательно?»
«Поверь, Изабель, поверь, не все еще кончено. Вспомни об ожерелье, когда возникнет нужда».
Отлично. С ума сойти, как отлично. Она нашла настоящую любовь, но ей снова придется принимать какое-то решение! Она не знала, с чем это будет связано, только понимала, что очень скоро будет вынуждена сделать выбор. Но ведь Изабель выполнила свою часть сделки. Ладно, может быть, не в точности так, как договаривались, потому что просили-то ее об одном, а она умудрилась сделать совсем другое. Но неужели она совершила такую ужасную ошибку, что вселенские силы решили посмеяться над ней, позволив полюбить, а теперь отберут у нее любимого? Впрочем, она все знала заранее. Она предполагала, что заплатить придется очень дорого. Но при этом она все же получила такую награду, о какой и не мечтала. Настоящую любовь. И это сделала Вивиан.
«Ладно, спасибо тебе».
«Мерлин не знает, как тебя отблагодарить. И я тоже не нахожу достойной благодарности».
Изабель посмотрела на Артура и погладила его по щеке.
— Просто знай, что я люблю тебя.
— И снова я не понимаю, — сказал он, — Я и так верю в это всем сердцем. Почему ты говоришь так, словно вот-вот должно случиться какое-то несчастье?
— Король Артур! — раздался грозный мужской голос.
Он резко обернулся, толчком отправив Изабель к себе за спину.
— Да? Кто ты?
— Ты убил моего господина, Ричарда, и ответишь за это!
— Нет! — отчаянно закричала Изабель, — Это я его убила! Если хочешь мести, обрати ее на меня!
— Заткнись, Изабель, — рявкнул король, — Хотя бы на этот раз — заткнись!
Изабель услышала свист стрелы.
— Нет!..
Это закричал Мордред, бросаясь вперед, чтобы закрыть отца собой… и стрела вонзилась в его плечо.
— Джеймс! — отчаянно завопила Изабель, — Поймай этого сукина сына! Раздолбай его в кашу!
Они с королем склонились над Мордредом. Из его плеча торчала стрела.
— Нет, Артур, нельзя ее выдергивать! Это его убьет!
— Но что делать? Я не могу позволить моему сыну умереть.
— Я… я люблю тебя, отец, — пробормотал Мордред.
— И я люблю тебя, сынок. Прошу, не делай глупостей, вроде того, чтобы умереть у меня на руках.
И в этот момент Изабель поняла, что она должна сделать.
— Он не умрет, — сказала она.
И произнесла те слова, которые должны были высвободить силу ожерелья.
— Хозяйка Озер, это должно быть сделано ради любви и жизни, ради всего того, за что стоит бороться.
Она сорвала ожерелье с шеи и сжала каплю изо всех сил. Капля лопнула. Изабель поднесла ее к плечу Мордреда, чтобы слезы Вивиан пролились на рану.
— Ты не умрешь, Мордред, — прошептала она, чувствуя, как из ее собственного тела ускользает жизнь, — Ты нужен отцу.
Изабель посмотрела на любимого, которого, как она прекрасно понимала, видела в последний раз.
— Он поправится. Я люблю тебя, Артур.
— Изабель!..
Она успела услышать его голос — и навсегда покинула Камелот.
