Глава двадцать вторая
И опять Гиневра стояла перед дверью, собираясь постучать. Сегодня, начиная с самого раннего утра, она успела столько всего пережить: разговор с графиней, радость игры, надежда, разочарование… Похоже, она даже научилась смирению, а день еще не кончился. Все это сбивало с толку.
Она услышала в комнате смех и заколебалась.
— Да нет же! — произнес женский голос, — Ты шутишь!
— Не шучу! А потом он попытался сорвать поцелуй.
Этот голос королева узнала без труда — говорила графиня Изабель.
— После того, как сунул жабу тебе за ворот?
Гиневра сомневалась, что говорили о короле Артуре. Он любил хорошую шутку, но вряд ли стал бы совать жабу женщине под платье.
— Наверное, он таким способом пытался выразить свой интерес ко мне, — сказала Изабель. — В конце концов, нам и было-то лет по восемь.
— Мне кажется, леди, это очень странный способ ухаживать.
— Думаешь? А мне кажется, это было выражение нежности.
И обе снова расхохотались. Гиневре очень не хотелось портить им веселье. Но еще больше она надеялась поучаствовать в нем.
Она постучала.
Как она и боялась, смех сразу же утих.
— Войдите, — крикнула Изабель.
Королева открыла дверь и шагнула в комнату. Женщины сидели на полу, и Изабель делала что-то странное с ногами Мэри. Она красила ногти на них в розовый цвет.
— Простите, что помешала, — сказала Гиневра.
Мэри стремительно вскочила.
— Королева…
— Прошу, сядь, Мэри, — сказала она, — Я не хочу мешать… чем бы вы ни занимались.
Изабель улыбнулась ей.
— Мы тут пробуем разные варианты, чтобы сделать Мэри как можно красивее в вечер свадьбы.
— Могу я присоединиться к вам? И пожалуйста, продолжай свое дело. Мне было бы интересно посмотреть. Можно?
Изабель снова улыбнулась.
— Конечно можно. Чем больше народу, тем веселее, правда, Мэри?
Мэри обеспокоенно перевела взгляд с Изабель на королеву. Гиневра еще раз попросила:
— Сядь, Мэри! Вообще-то я надеялась, что ты окажешься здесь. Мне очень любопытно понаблюдать за приготовлениями к свадьбе и поучиться, как это делается.
Мэри сказала:
— Я сяду, если и ты сядешь, моя леди.
— Может, хочешь поспорить, кто из нас сядет быстрее?
Мэри хихикнула, а Изабель расхохоталась, и от этого на сердце у Гиневры почему-то потеплело. У нее было время подумать обо всем, что случилось за этот день, оглянуться на свои поступки, поразмыслить, как сделать, чтобы все шло хорошо.
Она наконец опустилась на пол и махнула рукой Мэри.
— Сядь же наконец!
— Не нужно ли тебе чего-нибудь, мэм?
— Это только мне так кажется или тебе тоже все эти «леди» и «мэм» изрядно надоедают? — спросила королева у Изабель.
Лицо графини осветилось такой улыбкой, что сердце Гиневры переполнилось гордостью.
— Мне тоже это кажется ужасно скучным, — сказала графиня.
— Тогда лучше просто Гвен, хорошо? По крайней мере, между нами, девочками. Я понимаю, что посторонним это может не понравиться, но здесь и сейчас я просто Гвен.
— Ох, я ни за что не смогу! — испугалась Мэри.
Изабель весело посмотрела на королеву.
— Мне понадобился не один день и множество угроз! Ничего, постепенно привыкнет.
Гиневра улыбнулась. Она не сердилась на Изабель. Артур был совершенно прав. Гнев из-за его неверности на самом деле был чистым лицемерием. Она любила мужа и через вспышки боли и злости пришла к осознанию того, что он очень хороший человек и заслуживает такой женщины, которая была бы достойна его.
Она спрашивала себя, смогла бы она вернуть все назад… если понадобилось бы спасти собственную жизнь? И отвечала: «Нет». Отказаться от любви и привязанности к Ланселоту так же невозможно, как достать с неба луну.
— Мне бы хотелось выпить немного вина, Мэри, — сказала она.
— Здесь есть, — ответила Мэри, бросаясь к столику.
— Нет, — возразила Гиневра, — Я сама налью вам обеим. И себе, конечно.
Она заметила удивленный взгляд, которым обменялись женщины, и улыбнулась. Ей все это ужасно нравилось.
— Прошу, объясните, что это вы делаете с ногтями на ногах?
— Это просто забава, — ответила Изабель, — Так ноги выглядят симпатичнее.
— А где вы взяли такую краску? Ты ее привезла из Дюмонта?
— Вообще-то нет, мы попробовали разные составы, пока не нашли подходящий. Мы подкрасили воду цветами, потом добавили пшеничного крахмала, чтобы смесь стала достаточно цепкой.
— Цепкой?..
— Клейкой, липкой, — пояснила Мэри, — Когда все это высохнет, оно останется на ногтях на некоторое время.
Гиневра вернулась к ним и подала кубок с вином Изабель, второй протянула Мэри.
Мэри посмотрела на Изабель, спрашивая разрешения.
— Один глоточек, небольшой. И только потому, что мы сегодня устроим девичник.
Мэри улыбнулась и взяла кубок.
— Я так тебе благодарна, короле…
— Гвен. Поскольку я твоя королева, ты должна меня слушаться, делать то, что я велю. А я тебе приказываю называть меня по имени. Так же, как ты называешь графиню Изабель.
Изабель внимательно посмотрела на Гиневру, и та улыбнулась в ответ.
Ох черт… Изабель не понимала, откуда Гиневра могла все узнать, но нутром чуяла, что королеве все известно.
— Ты знаешь… — прошептала она.
Гиневра села, держа в руке кубок.
— Да, знаю.
— Но откуда?
Мэри переводила взгляд с королевы на графиню и обратно, переполняясь тревогой.
— Не знаю, о чем вы, — прошептала она, — но клянусь, Изабель, я никому ни слова не говорила о том, что происходит. Разве что… ох нет! Джеймс?
— Успокойся, Мэри, — сказала Гиневра, — Мне рассказал сам король Артур. Он был, как всегда, честен и признал свою вину.
Изабель чуть не упала. Артур признался жене… в чем? Может, просто сказал, что они стали любовниками? Что он…
— Он сказал, что любит тебя, Изабель.
Мэри таращила глаза, онемев. Потом пробормотала:
— Может, я лучше пойду поискать… что-нибудь?
— Сядь, — хором рявкнули Изабель и Гиневра.
Королева рассмеялась.
— Иногда честность переоценивают, тебе не кажется? Но сегодня она кстати. Мне как раз это и необходимо было услышать. И король это понял, впрочем… он всегда все понимает.
— Мне очень, очень жаль, Гвен, — выдавила из себя Изабель. — Я не хотела… я и не думала…
— Жаль? Жаль, что ты последовала велению своего сердца? Что снова сделала счастливым удивительно хорошего человека, впервые за много дней? Неужели ты думаешь, что я тебя в чем-то обвиняю? Разве я пришла бы сюда, стала бы с тобой сидеть, если бы у меня были дурные мысли или намерения?
Тут Изабель вдруг пришло в голову, что королева, возможно, не просто так настояла на том, чтобы самой налить всем вина. Она заглянула в свой кубок.
Гиневра наблюдала за ней с легкой улыбкой. А потом потянулась к Изабель и забрала из ее руки кубок, а свой отдала ей, сделав из него основательный глоток.
— Нет, Изабель, я не собираюсь тебя отравить. Артур сказал, что если он увидит хоть царапину на твоей коже, он заставит кого-то за это заплатить. Под «кем-то» он подразумевал меня. А под платой подразумевал мою жизнь. И поскольку у меня нет ни малейшего желания пробуждать его гнев, прошу, поверь: я никогда не причиню тебе зла.
— Конечно не причинишь, — пылко воскликнула Мэри, — Я этого не допущу!
Это было большой дерзостью для служанки Камелота. Даже пугающей дерзостью.
— Успокойся, Мэри. Гиневра пришла для того, чтобы обсудить твою свадьбу, я угадала, Гвен?
— Конечно угадала. Но мне еще и очень хотелось бы поучаствовать в этом вашем раскрашивании ногтей, прежде чем мы займемся составлением меню. У меня… у меня сегодня вечером встреча, и мне бы хотелось удивить его.
Изабель и Мэри переглянулись.
— Тогда, королева, тебе лучше снять туфли, — сказала Мэри.
— Если ты будешь раскрашивать мои ногти, Мэри, ты просто обязана называть меня Гвен.
— Но я даже к графине обращаюсь по имени только тогда, когда мы наедине. И никогда, никогда при ком-то еще. Прошу тебя, не требуй, чтобы я так называла тебя, когда нас тут трое.
Гиневра бросила на Изабель вопросительный взгляд.
— Ее подруги, если их можно так назвать, от зависти избегают ее.
— От зависти?
— Они считают, что Мэри выходит замуж не по любви, а потому что Джеймс — приближенный короля Артура. И хотя Мэри никогда не проявляла высокомерия, они все равно завидуют.
Мэри сделала маленький глоточек вина.
— А еще некоторым завидно, что меня приставили ухаживать за графиней.
— Похоже, они считают, что это вообще не работа, а, Мэри? — поддразнила ее Изабель.
— Это ужасно! — воскликнула Гиневра, — Ох, Мэри, могу ли я что-нибудь для тебя сделать?
— Они подавятся завистью, когда увидят прекрасный и незабываемый обмен клятвами между Мэри и Джеймсом!
— Это мы сделаем. Пусть и вправду подавятся.
Изабель, вскинув брови, посмотрела на Гиневру.
— Эй! — Королева подняла свой кубок. — Я пока что тебя не отравила?
— Вроде нет, — ответила Изабель.
Пока они полировали и красили ногти на ногах, их успели навестить Дженни, Джеймс, Том и Эстер. С чего вдруг Эстер решил заглянуть к ней, Изабель понятия не имела. Но они все-таки справились с делом и теперь, хихикая, лежали на спинах, болтая ногами в воздухе, чтобы просушить самодельный лак.
Когда в дверь снова постучали, Изабель вышла из себя.
— Что такое? — закричала она, — Ох, боги, да мы тут как на Центральном вокзале!
— Можно войти?
Женщины сразу узнали голос, переглянулись и поспешили сесть и поправить юбки.
— Изабель, мне нужно тебя увидеть, поговорить с тобой, — сказал король. — Прошу, позволь мне войти!
— Входи, Артур, — откликнулась Изабель, — Не заперто.
Король разинул рот, увидев троих женщин сидящими на полу.
— Простите, — сказал он, — Я не хотел мешать… тому, чем вы тут занимаетесь. Я даже не уверен, что хочу знать, чем именно.
— Да так, дамские штучки, — ответила Изабель, — Мы составляем план венчания Мэри.
Король выглядел перепуганным, как жирный крепенький цыпленок, которого собираются зажарить по-кентуккийски.
Гиневра встала, правда слегка пошатываясь.
— Мы с Мэри, пожалуй, немного пройдемся, чтобы ногти окончательно высохли, да, Мэри?
Она протянула девушке руку, и Мэри, похоже, с немалой радостью воспользовалась помощью, чтобы подняться на ноги.
— Конечно, королева.
— Ох да перестань ты, Мэри! — обиделась Гвен, — Мы же подруги! Хватит этого низкопоклонства!
Она кивнула мужу.
— Приношу извинения, король Артур.
Он нахмурился, но пропустил Гиневру и Мэри; те быстро выскочили в коридор и припустили бегом. Король резко захлопнул дверь.
— Что здесь происходит, Изабель?
— Мы с Мэри немножко веселились, а потом и Гиневра захотела присоединиться к нам. Почему у тебя такой огорченный вид? Ничего плохого не случилось. Мы просто развлекались.
— Гиневре все известно о нас с тобой.
— Представь, я знаю. Она мне сказала.
— Она сказала?..
— Ну да. Она спокойно приняла все это.
— Я боялся… ну, опасался…
— Эй, я ведь здесь, Артур! Жива-здорова! Гиневра — не убийца, пойми. Ты бы не женился на женщине с таким жестоким сердцем. Никогда бы не женился.
— Надеюсь, что нет. Но теперь у меня есть ты, и я всего боюсь.
— Я люблю тебя, Артур.
— И я люблю тебя, Изабель.
— Помоги мне встать.
Изабель протянула руку королю.
Он подхватил ее под локоть и поднял. Графиня покачнулась, и он взял ее на руки.
Изабель обняла его за шею и поцеловала.
— Ох, Изабель… — через несколько мгновений выдохнул Артур. — Даже на смертном одре я не перестану желать твоих прикосновений и поцелуев.
Он медленно опустил ее, поставил на ноги, а Изабель чувственно прижалась к нему всем телом.
— Но почему ты это сделал, Артур?
— Сделал что?
— Рассказал все Гиневре.
Король отвел волосы с ее щеки.
— Она достойна того, чтобы знать правду.
— Но ты мог бы и промолчать.
— Конечно, у меня был выбор. Но что бы ты подумала обо мне, Изабель? Тебе бы хотелось, чтобы я скрывал свою любовь?
Она боднула его лбом в грудь.
— Но если все это откроется, Гиневра и Ланселот окажутся в серьезной опасности. Ты не думаешь, что Джеймс может проболтаться, несмотря на преданность? Или наоборот, от избытка преданности? Он ведь ни за что не допустит, чтобы ты взял вину на себя.
— Допустит, если я прикажу.
— А ты прикажешь? Станешь ли ты, образно говоря, бросаться на меч?
— Нет. Если до того дойдет — нет.
— Откуда ты знаешь?
— Это совсем нетрудно.
— Что именно?
— Выбрать одно из тысячи, Изабель.
Она рассмеялась.
— Выберу из тысячи.
— Женщина, которую Артур, король Камелота, полюбил так сильно, что готов сделать что угодно, лишь бы защитить ее.
Ох… Ну почему любовь приходит так внезапно?..
— Это просто, — заявила Изабель, когда к ней наконец вернулась способность дышать, — Вопрос должен быть такой: «Кто такая самая любимая и преданная гончая короля, Пике, которая следует за ним везде?»
— Неверно, моя леди, хотя Пике может быть на втором месте. Даю тебе еще один шанс.
— Пике на втором месте?
— Леди, да ты сама бросилась бы под град стрел, чтобы спасти Барни!
— Ох, но Барни — непохожий на других пес! Правда! Он особенный. Вот только ответ тогда должен звучать иначе — не «она», а «он».
Артур расхохотался и крепче прижал к себе Изабель.
— Конечно. И мне очень интересно, каких щенков он произведет на свет.
— Он такой ласковый.
— И ходит следом за тобой, как будто ты его родная мама.
— Я и не думала, что ты заметил.
— Мне кажется, я замечаю все, что происходит вокруг тебя. Хотя должен признать, кое-что я упустил.
— Что именно?
— Я не замечал очевидного, а ты это увидела и сразу начала действовать.
— Ты имеешь в виду Гвен?
— Да.
— Ты поступил как любой хороший муж. А я просто поговорила с Томом, а потом с Гвен.
— Хотя сделать это должен был я.
— Но это не ошибка, Артур. Сколько всего ты можешь вынести? Только Гвен не будет для тебя тяжкой ношей. Она чудесная женщина, Артур. Мы отлично повеселились. Не знаю, что там произошло между вами, но я не заметила, чтобы у нее осталась какая-то горечь. На самом деле она более спокойна, чем раньше.
— Она по-настоящему хорошая женщина, — сказал король, — Просто еще очень молодая. О чем я только думал?
Он снова поцеловал Изабель.
— Но это неважно. Мне необходимо было увидеть тебя.
— Тебе стало легко или грустно после вашего разговора?
— Много первого, немножко второго.
— Это понятно, Артур.
— А потом я вдруг ощутил острую потребность проверить, все ли с тобой в порядке. Не то чтобы я думал… нет, это глупое объяснение. Я просто хотел тебя увидеть.
— Ох, Артур, — улыбнулась Изабель.
Она погладила его по волосам. Как они отросли за последние дни…
— У тебя множество, огромное множество разных дел. Незачем беспокоиться еще и из-за меня.
— Это всего лишь повод. А видеть тебя — настоящая необходимость.
— Мы увидимся позже. Ты должен вернуться к тому, что для тебя — главная драгоценность.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Изабель, если я до сих пор выражался недостаточно ясно, то уточню: ты — моя главная драгоценность.
— Но Камелот…
— Это всего лишь место, ничего больше. Да, я люблю Камелот. Но разве я могу держать его в объятиях ночью? Разве я могу лежать с ним и рассказывать ему о том, что произошло за минувший день? Да я бы, не задумавшись ни на секунду, отдал его за то, чтобы все оставшиеся мне годы провести рядом с тобой, не разлучаясь.
— Ох, Артур, я никогда не попросила бы об этом.
— Конечно, ты не стала бы. И это еще одна причина, чтобы любить тебя, Изабель. Но больше не сомневайся в том, что для меня на первом месте.
Он поцеловал ее, направился к двери, но остановился.
— Ты неправильно задала вопрос к моему ответу.
У Изабель кружилась голова, она была смущена, ее сердце переполняли такие чувства, что она растерялась.
— Я забыла ответ, — сказала она наконец.
— Я повторю. «Женщина, которую Артур, король Камелота, полюбил так сильно, что готов сделать что угодно, лишь бы защитить ее».
Король усмехнулся.
— Твой первый вариант был даже слегка оскорбительным, ты заговорила о какой-то слюнявой собаке. Но я не забыл, что предложил тебе второй шанс.
— Кто такая графиня Изабель? — прошептала она.
— Вот это очень точно, Изабель.
— У меня тоже есть ответ.
Артур улыбнулся.
— Давай!
— Женщина, которая не позволит тебе забыть о твоей земле, о твоей мечте, о твоей первой любви. Женщина, которая готова пойти с тобой в битву, чтобы спасти мечту о Камелоте.
Король шагнул к ней и обхватил ладонями ее лицо.
— Вопрос будет таким: «Кто та женщина, которой я никогда не позволю подвергнуть себя опасности ради меня?» Этому не бывать, Изабель. Я даже думать об этом не могу.
— А тебе не приходило в голову, что женщины тоже могут помочь? Разреши нам участвовать в твоей борьбе.
— Нет. Я не допущу, чтобы женщины пострадали. А ты… я не смогу жить, если с тобой что-нибудь случится. Просто не смогу жить.
— И ты всерьез ожидаешь, что я буду стоять и смотреть, как тебя ранят, а то и похуже?
— Ожидаю. Я делаю то, что должен. Прошу, Изабель, не заставляй меня тревожиться за тебя, если дело дойдет до драки. Я тогда не смогу исполнять свой долг.
— А что, к тому идет?
Король замялся, но наконец кивнул.
— Да, возможно. Те, кого не пригласили на переговоры, объединились, судя по донесениям. Мы должны быть готовыми ко всему.
— Значит, мы будем готовы.
— Изабель, нет!
— Я никому не позволю добраться до тебя без борьбы. Разве ты не сделал бы то же самое для меня?
— Это не одно и то же.
— Это как раз одно и то же. Если ты думаешь, что женщины не способны защитить своего короля, свой замок, свою жизнь, ты здорово нас недооцениваешь.
— Я вас не недооцениваю. Но это я должен вас защищать. И прежде всего тебя.
— И сколько у нас времени? — спросила Изабель.
— Изабель…
— Сколько у нас времени, Артур?
— По самым осторожным оценкам, исходя из того, что сообщают мои люди, — около трех недель. Мы полагаем, они собираются напасть, когда съедутся все приглашенные рыцари.
— По-моему, это глупый план.
— Нет, если окажется, что предатели среди нас.
— И ты знаешь, кто это?
— Догадываюсь.
Изабель нахмурилась.
— Мы, женщины, будем не просто поддерживать вас, мы станем драться не на шутку.
— Изабель!
— Да, Артур?
— Ты вызываешь у меня восторг и в то же время пугаешь.
— Надеюсь привести тебя в восторг сегодня вечером. А что касается страха… позволь мне самой решать.
— Изабель, я обязан защищать тебя.
Она с силой хлопнула его по плечу.
— На этот раз, в виде исключения, Артур, попытайся принять мысль, что женщины могут быть очень полезны в своей заботе о мужчинах. В виде исключения.
— Но я не разрешу тебе участвовать в битве, если на нас все-таки нападут. Изабель, прошу тебя, мне не вынести даже мысли об этом! Я люблю тебя. Разве ты этого не понимаешь?
— О, я понимаю. А если я пообещаю: ни одна женщина и близко не подойдет к полю сражения?
— У тебя уже есть коварный план, Изабель?
Изабель изобразила самую невинную улыбку.
— Клянусь, искренне клянусь, в битву мы не сунемся.
— Да, ты что-то задумала.
— Клянусь, искренне клянусь, мы не полезем в бой!
— Просто не знаю, то ли смеяться, то ли трястись от страха.
— Я выберу смех из тысячи.
— Изабель, если с тобой что-то случится, мне этого не пережить. Моя любовь к тебе… это… я даже не в силах описать это чувство. Если я потеряю тебя сразу после того, как нашел… даже вообразить не могу, что будет.
Изабель усмехнулась, глядя в мужественное, доброе, встревоженное лицо Артура.
— Я не готовлюсь к сражению. Но как ты думаешь, что я должна чувствовать, зная, что к этому готовишься ты?
— Это мой долг.
— О да, конечно, это твое королевское дело. А я, видимо, должна улыбнуться, завернуть тебе парочку бутербродов и проводить со словами: «Надеюсь, ты еще будешь жив к ужину, дорогой. Будет ужасно жаль, если пропадет зря твое любимое блюдо. Впрочем, его может съесть Пикс».
Король мгновение-другое смотрел на нее во все глаза, а потом расхохотался. И снова прижал к себе.
— Это, пожалуй, самый странный разговор в моей жизни! Я так тебя люблю!
— Вот и хорошо, — бросила Изабель, от страха впадая в раздражительность.
Она не подозревала, что опасность так близко. Артур умудрился до сих пор скрывать это от нее. Держать за пазухой. Или в кармане. Или еще где-нибудь.
— Мы не станем просто сидеть на месте, Артур. Мы найдем выход.
— Если дело действительно зайдет так далеко, я не позволю женщинам вмешиваться. И уж конечно, не позволю моей женщине.
— Женщины не станут соваться в глупые схватки между мужчинами.
— И что это значит?
— Что мы можем оказаться гораздо более изобретательными, чем ты себе представляешь.
— Иногда ты меня не только удивляешь, но и волнуешь, графиня.
— Я и должна постоянно тебя волновать.
— Вот это меня и заботит.
— И так тоже должно быть.
— Мы увидимся вечером? — спросил король.
— На какой вопрос это ответ: «Женщина, которая хочет этим вечером быть с Артуром, и только с ним, единственным из всех мужчин в мире». Выбирай из тысячи.
— Конечно, таких мужчин найдется тысяча. Однако я победил их всех.
— Выбирай из тысячи, — повторила Изабель, — Я очень хочу услышать это от тебя.
— «Кто та женщина, которую Артур любит и желает как никого в мире?»
— Ох, вот это правильный вопрос. Тебе двойная премия за это.
— Значит, до вечера, Изабель?
— Да, прошу тебя…
Король вышел из комнаты, и Изабель услышала его голос из коридора:
— Надеюсь, Мэри, твои ногти успели просохнуть. И твои тоже, Гвен.
— Мы должны перенести день твоего венчания, Мэри, устроить свадьбу поскорее, — сказала Изабель.
Она чувствовала себя до крайности смущенной.
Милостивые боги, ведь они стояли прямо за дверью! Хотя обе и вернулись с таким видом, будто ничего не слышали. И теперь они втроем смотрели друг на друга и опять не могли сдержать веселья. Однако смех угас, когда Изабель заговорила:
— Женщины Камелота… и гостьи вроде меня, — добавила она, — должны приготовиться к тому, чтобы уберечь мужчин. У меня есть план. Только неполный. Нам нужно доработать его, и придется привлечь всех слуг, чтобы его осуществить. Вы как, участвуете?
Она протянула вперед руки.
— Я — да, — кивнула Мэри и положила ладони на руки Изабель.
— Я тоже, — поддержала Гиневра и присоединила свои руки к пожатию.
— Хорошо, потому что мне будет нужно, Гвен, чтобы ты надела корону и использовала свою власть на общее благо.
— Считай, сделано.
— Отлично. Мэри, ты не против обвенчаться с Джеймсом послезавтра?
Мэри вытаращила глаза.
— Ты шутишь?
— Нет. Ведь платье уже готово?
— Готово.
— Я позабочусь о праздничном пире, — решила Изабель, — Гвен, ты можешь заняться цветами и декорациями. Я уверена, ты украсишь холл так, что лучше и не придумать.
— О, да!
— Блестяще. Завтра время для игр нам придется потратить на разные хлопоты и уборку большого холла. Когда Мэри и Джеймс обменяются клятвами, там должно благоухать, как в весеннем саду, а не вонять, как в свинарнике.
Гиневра и Мэри кивнули.
— Мэри, боюсь, тебе придется здорово поработать завтра. Джеймса необходимо подстричь, да и Артура тоже.
— И Ланселота, — добавила Гиневра.
— И Ланселота. Хотя должна сказать, ему к лицу вихры.
Гиневра улыбнулась, радостно рассматривая накрашенные ногти на ногах.
— Да, ему они идут. Но ведь стричься совсем не страшно.
