Глава двенадцатая
Изабель сразу поняла, что здорово ошиблась, приведя на собрание королеву. Это было видно по выражению лица короля Артура.
Но она не понимала, почему ему это не понравилось, ведь у нее сложилось впечатление, что он держал жену в курсе политических дел королевства. Гиневра вроде бы знала обо всех трудностях Камелота. Прошлым вечером Изабель восхищалась, когда Гиневра проявляла свою осведомленность.
Королева тоже без труда догадалась, что супруг не желает видеть ее на этом собрании. И, грациозно поздоровавшись со всеми, сидевшими за столом, включая Ланселота, ушла.
Мужчины встали и поклонились, приветствуя Изабель, но, черт побери, она совершенно растерялась. Она ведь оказалась единственной женщиной среди дюжины здоровенных и не слишком довольных ее присутствием мужчин, и ей очень захотелось, чтобы Гиневра осталась, чтобы не выглядеть таком уж неуместной… Такой одинокой.
Как странно, что она так быстро привязалась к женщине, которую должна была предать в отношении одного мужчины и которую предала в отношении другого! Какого черта вообще с ней происходит? Она ли это? Изабель вдруг почувствовала себя последним дерьмом, ей захотелось убежать. И только взгляд короля удержал ее от того, чтобы рвануться вон из обеденной залы.
«Ты не одна, Изабель, я с тобой, и как раз вот в такие моменты ты должна держаться за ожерелье. Я прекрасно вижу твое смущение и понимаю твой страх; я приношу глубочайшие извинения за то, что тебе приходится подвергать сомнению все прежние устои. Если ты вдруг пожелаешь отказаться от соглашения, которое я тебе навязала, я изменю свой план».
Изабель коснулась ожерелья и улыбнулась мужчинам.
— Прошу вас, садитесь. Мне кажется, у нас много тем для обсуждения. Я ничего не знаю о вас, зато умираю от голода. Так что давайте поскорее примемся за завтрак и наполнимся едой и идеями.
Ожерелье приятно согрело грудь.
— Она не вправе говорить наравне с нами, — заявил какой-то здоровяк.
— Она из очень дальней страны, — возразил король Артур, — Именно поэтому мы в ней нуждаемся. У нее совершенно новые взгляды.
Помогая Изабель сесть, он прошептал ей на ухо:
— Можем мы переговорить наедине после собрания?
— Сможем, — тихо ответила она, — если никто из этих мужчин не увяжется за тобой.
От низкого короткого смешка короля ее пробрало дрожью. Артур выпрямился и вернулся на свое место, попутно махнув рукой: «Садитесь, садитесь!» Потом хлопнул в ладоши.
— Тревор! Мы проголодались!
— Ох, слава богам! — пробормотала себе под нос Изабель.
Тревор уж никак не мог накормить всех маринованным угрем. Когда они с королевой заходили на кухню, Изабель договорилась с Тревором, чтобы этого блюда на столе не было.
— Как по-твоему, встреча прошла удачно? — спросила Изабель.
Они с королем Артуром шли через внутренний двор замка.
Воины тренировались вовсю, отрабатывая друг на друге искусство владения мечом. Звенела сталь — во всяком случае, она полагала, что это именно сталь, но кто знает?
— Ты завоевала всех до единого мужчин своими новшествами, графиня. Мне в особенности понравилось предложение устраивать ярмарки на границах земель, чтобы жители разных областей могли с удовольствием пообщаться между собой.
— Ну, праздник должен быть праздником. Особенно после сбора урожая.
— И ты предлагаешь назвать его Днем блага и дарения?
— Вообще-то можно называть это так, как тебе понравится, Артур.
Предлагая такое название, она подумала о замечательном комплексе в Далласе, где можно было отдохнуть от повседневной суеты.
— Мне нравится День блага и дарения.
— Скажи мне вот что, Артур. Почему за столом не было Мордреда?
— Потому что ему нельзя присутствовать на таких встречах, пока он не принесет клятву верности Камелоту и не откажется от союза с Ричардом из Фремонта.
Изабель резко остановилась.
— Он в союзе с этой свиньей?
— Насколько мне известно.
Она почувствовала, как в ней закипает гнев.
— Да как он посмел явиться сюда, да еще и вести себя так, словно ждет, что ты вот-вот передашь ему трон?!
— Мордред частенько совершает непонятные поступки и произносит слова, которые не имеют никакого смысла.
— И ты это позволяешь? Ты же сам пригласил его в замок!
— Он мой сын, Изабель. Чего ты от меня хочешь?
— Ну, прежде всего мне бы хотелось, чтобы ты его основательно отшлепал.
— Отшлепал?
— Врезал бы ему разок-другой по заднице.
— Ты имеешь в виду порку?
— «Отшлепать» не подразумевает кнут или что-то такое. Просто перекинь его через колено и отшлепай ладонью.
Король оглушительно захохотал.
— Для этого он, пожалуй, уже взрослый. Но вообще выглядит заманчиво.
— Его поступки меня просто бесят!
— Не лучше ли поговорить о более приятных вещах? Не стоит тратить время, которое мы можем провести вдвоем, на разговоры о неприятностях. Я сам их на себя навлек.
Изабель хотела возразить, что эту неприятность он сам на себя не навлекал, но вовремя остановилась.
— Да, конечно. День слишком хорош, чтобы тратить его впустую.
Артур увлек ее в сторону конюшен.
— Не хочешь ли прокатиться, Изабель?
— Ох, с удовольствием!
Она показала большим пальцем себе за спину.
— А они тоже отправятся с нами?
Король оглянулся. Следом все-таки увязались несколько мужчин.
— Отдохните, сэры. Встретимся попозже.
Когда Изабель с Артуром вошли в конюшню, сразу
стало ясно, что Гарри не предается блаженному безделью.
— Если вы надумали прокатиться, то, боюсь, на Самарре ехать нельзя, Иззи. Она не в порядке.
— Что с ней? — спросила она.
— Захромала.
— Почему?
— Могу только сказать, тут дело нечисто. Я не представляю, как бы она могла сама так пораниться.
— Вот ведь мелкий сукин сын! — воскликнула Изабель.
И повернулась к королю.
— Этот твой возлюбленный сынок — просто мерзкий, грязный подонок!
Король Артур схватил ее за плечо.
— Придержи язычок, Изабель! Мы не знаем, виновен ли в этом Мордред.
Она почувствовала, как глаза наполняются слезами, но не стала их смахивать.
— А кому еще захотелось бы навредить Самарре? Ты и сам прекрасно знаешь ответ, Артур! Но не хочешь ничего замечать.
— Откуда ему знать, что это именно твоя лошадь?!
Гарри осторожно откашлялся и переступил с ноги на ногу.
— Гарри?
— Ну, я слышал, как он разговаривал тут с парнями, когда привел своего коня. Мордред сказал, что Самарра — очень красивая лошадь и, видимо, хороших кровей, и спросил у конюхов, не собирается ли король оставить ее на племя. А парень ответил, что Самарра принадлежит не королю, а графине. А потом Мордред сказал, что, наверное, он поговорит с графиней о том, чтобы скрестить эту кобылу с его жеребцом.
Прежде чем она успела разразиться очередной тирадой, король сказал:
— Я сам разберусь со своими людьми, Изабель, обещаю тебе. И неважно, куда приведет расследование. Виновному придется держать ответ, будь то хоть конюх, хоть сам Мордред.
Изабель вывернулась из-под его руки и подбежала к стойлу Самарры.
— Ох моя бедная малышка! — воскликнула она, открывая дверь стойла и обнимая лошадь за шею. — Как мне тебя жаль!
Самарра тихонько заржала.
— Ты ведь знаешь, кто это сделал с тобой, правда? — спросила Изабель.
Она отступила на шаг и погладила шелковистую морду лошади.
Самарра кивнула. Ее переднюю ногу обмотали хлопчатобумажным лоскутом. Видимо, ничего лучшего в эту эпоху не существовало.
— Дик придет и сделает ей массаж, — сказал Гарри.
Изабель оглянулась и увидела, что Гарри и король тоже подошли к стойлу.
— Самарра знает, кто это сделал, — сказала она. — Мы можем привести сюда Мордреда и посмотреть, как она себя поведет.
— Самарра премерзко относится ко всем в конюшне! — возразил Гарри, — Мне понадобилось минут пятнадцать, чтобы успокоить ее, и только тогда она позволила осмотреть ногу. А ты прекрасно знаешь, что животные меня любят.
Изабель повернулась к Самарре и почесала ей шею.
— Мы найдем того, кто тебя обидел, обещаю. Хорошо?
Самарра снова кивнула и прижалась носом к груди Изабель, что нетрудно было истолковать как жест «пожалей меня».
— Изабель, если ты все-таки не против отправиться на прогулку, я с удовольствием предложу тебе любую из моих лошадей.
Она сомневалась, что сможет скакать на какой-то другой лошади, кроме Самарры, ведь нужно было сидеть боком, в дамском седле. А ей не хотелось опозориться, если магия Хозяйки Озер действует только на ее лошадь. Поэтому она покачала головой, вышла из стойла и закрыла за собой дверь.
— Боюсь, у меня пропало желание кататься верхом.
— Тогда, может быть, просто пройдемся?
Несмотря на то что Изабель страстно хотелось остаться наедине с Артуром, все же ей было чересчур не по себе от того, что случилось с бедняжкой Самаррой.
— Мне очень жаль, но не думаю, что составлю тебе хорошую компанию, Артур.
— Даже не в лучшем настроении ты все равно остаешься самой ценной компанией, какой только я мог бы пожелать.
Она невольно улыбнулась.
— Ну хорошо, давай немного прогуляемся.
— Отлично!
Король повернулся к Гарри.
— Сэр, я желаю, чтобы ты сообщил конюшенным: Самарру следует охранять постоянно. Если понадобится, пусть устроят себе постель прямо перед стойлом, чтобы никто не смог ее снова потревожить.
— Сэр, прошу прощения, но вряд ли мне удобно отдавать приказы твоим слугам. Я здесь власти не имею.
— Ты имеешь власть именем короля, Гарри. Я дарую ее тебе.
Гарри поклонился.
— Как пожелаешь.
Король Артур предложил Изабель руку, и она ее приняла, наслаждаясь ощущением твердокаменных мышц под пальцами.
— Я не понимаю, Артур, как можно проявлять жестокость к невинным животным.
— Я тоже не понимаю, моя леди. Как ты могла заметить, у меня множество собак.
— Как тут не заметишь! Я только и делаю, что стараюсь о них не споткнуться.
Король улыбнулся и сжал ее руку.
— Ладно, с этим уладили. А теперь объясни-ка мне, что значит «Иззи»?
Они отправились в восточную часть сада, где все было не менее прекрасно, чем в других местах. Изабель увидела большой пруд, в котором резвились яркие, красивые рыбки. И насколько она могла понять по насыщенному аромату, здесь росли душистые целебные травы. В этом был смысл — неподалеку располагались кухни. Дальше виднелись многочисленные грядки овощей. Еще дальше раскинулся фруктовый сад в цвету; здесь должны были созреть яблоки, а возможно, и абрикосы, вишни и персики. Она не знала, какие именно фрукты выращивали в эту эпоху. Но запахи просто пьянили.
— Камелот чудесен, Артур. Правда.
— Благодарю, графиня. Хотя вот в этом великолепии моей заслуги нет. Это все искусство садовников и, конечно…
Он умолк и судорожно сглотнул.
— И конечно Гиневры, — закончила за него Изабель, — Не стоит отказываться говорить о ней, Артур. Мы с ней провели вместе совсем немного времени, но она мне по-настоящему понравилась. Она чудесная леди, и я отлично понимаю, почему ты ее полюбил.
Король подвел ее к каменной скамье; они сели.
— Значит, ты понимаешь, почему я не могу заставить себя проклясть ее?
— Полностью понимаю. Но, как мы говорили, сердце хочет того, чего хочет. Иной раз оно бывает переменчивым, его желания нас озадачивают.
— Похоже, мое сердце тоже оказалось переменчиво.
— Это может случиться с любым. Хочешь, расскажу, как я в первый раз отчаянно влюбилась?
В печальных глазах Артура вспыхнуло веселье.
— О да, мне было бы очень интересно послушать.
— В общем, — начала Изабель, расправляя юбку, — его звали Билли Торнтон, мы тогда учились во втором классе.
— Во втором классе?
— Мы вместе ходили в школу.
— Вы вместе ходили в школу в Дюмонте? У вас есть школа, где молодые мужчины и женщины учатся вместе?
— И в самом деле… Ну, как бы то ни было, мы с Билли сидели в классе рядом, сзади, потому что оба хорошо учились.
— Вас рассаживали в зависимости от того, как вы успевали в учебе?
— Да. Трудные, непослушные дети всегда сидят впереди, чтобы учителя могли получше за ними присматривать.
— Наши земли расположены так близко друг от друга, но до чего же в них разные обычаи!
— Да, похоже на то… В общем, было ясно, что он в меня втрескался. Он постоянно дергал меня за «хвостик», и…
— И это было знаком внимания?
— Именно так. В таком возрасте это единственный способ выразить внимание к девочке, которая тебе нравится, — подразнить ее, помучить. Если мальчик не замечает тебя, значит, ты его совершенно не интересуешь. Но если он начинает тебя дразнить, сразу понимаешь: ты ему нравишься. Или, по крайней мере, он хочет добиться твоего внимания.
— Ха! Это действительно так. Ну хотя бы это у нас общее.
— На Валентинов день… — Изабель вскинула руку, предупреждая вопрос, — Это такой праздник, раз в году, когда все влюбленные выражают свои чувства друг к другу. Дарят разные вкусности, картинки с изображением сердец и прочее в этом роде.
Король кивнул.
— В Камелоте тоже такое случается, только мы не выделяем для этого какой-то один, особенный день в году.
— Да, понимаю. Возможно, мы в Дюмонте вообще перестарались с праздниками.
Артур уже усмехался, отчего Изабель затрепетала. Ей отчаянно нравилась его улыбка, и ей нравилось быть той женщиной, которая заставляла его улыбаться, несмотря на то что на сердце у него лежала немалая тяжесть.
— Так вот, на Валентинов день Билли бросил на мой стол записку: «Будь моей Валентиной!» Я была по-настоящему счастлива и, конечно же, отдала ему свое девчоночье сердце.
— Уверен, ты была весьма привлекательной даже в таком юном возрасте. Мне бы хотелось встретиться с тобой в те годы. Я бы сразился с этим Билли за твое внимание.
— Не думаю, что тебе пришлось бы приложить так уж много усилий ради этого.
— Почему?
— Потому что на перемене… в то время, когда у нас был перерыв на обед, все девочки похвастались записками. И вообрази наше изумление, когда мы обнаружили, что Билли передал одинаковые записки по меньшей мере шестерым!
Король Артур хихикнул.
— И ты говоришь, это был один из самых умных мальчиков в той компании, с которой ты училась?
— Ну да, впрочем… наверное, ему немножко не хватало романтики. Думаю, он мог даже поспорить с кем-то…
— Что лее было дальше?
— Мое сердце было разбито. Это стало моим первым разочарованием.
— И вы, девочки, не отомстили ему?
— Конечно отомстили! Мы вшестером окружили его и…
Она подумала, что вряд ли сможет объяснить, что такое молочный коктейль, и потому предпочла упрощенный вариант:
— Мы облили его молоком с головы до ног.
Король со смехом хлопнул ладонью по колену.
— Да, гнев обиженной женщины может быть страшен!
Смех короля был таким сочным и заразительным, что Изабель невольно присоединилась к нему.
— Да уж! Мы умеем весьма изобретательно мстить.
— Не забыть бы, что твой гнев пробуждать опасно.
Она слегка наклонилась и плечом коснулась плеча Артура.
— Ну, если тебе доведется меня разгневать, сэр, ты это сразу поймешь.
— Кстати, ты так и не ответила на мой вопрос. Почему твои люди зовут тебя Иззи?
Она покачала головой.
— Прежде всего, они не мои люди, а мои друзья. Они равны мне во всех отношениях. Они согласились сопровождать меня в этом путешествии, потому что хотели быть уверенными в моей безопасности.
— Хорошо, ладно, они твои друзья. И зовут тебя Иззи.
— Это просто детское имя, так меня называли, когда я была маленькой. И лишь очень немногим позволено звать меня так теперь.
Понимаю. Это привилегия, которую необходимо заслужить.
— Что-то вроде этого.
— Я с нетерпением буду ждать того дня, когда смогу завоевать такое право, Изабель.
— Наше будущее так неопределенно, Артур… Кто может знать, придет ли такой день?
Король взял ее за руку.
— Но я очень надеюсь дожить до такого дня.
Bay! Это прозвучало как обещание конца света. Она сжала пальцы Артура.
— Лучше расскажи о твоей первой любви.
Он открыл было рот, но тут они услышали шаги на ступенях, ведущих из замка в сад. Это оказалась Гиневра. Она спускалась, держа в руках корзинку. Заметив их, она застыла на месте.
Изабель поспешно выдернула руку из ладони короля. Все трое некоторое время молча смотрели друг на друга. Первой заговорила королева.
— Я… приношу извинения, что помешала вам. Я вышла, чтобы собрать травы. Но я могу вернуться и позже.
Изабель стремительно вскочила на ноги.
— Нет, Гвен, прошу, не обращай на меня внимания! Я просто развлекала Артура историями из своей впустую растраченной юности. Мне уже пора идти-есть кое-какие дела.
Ничего более глупого она сказать не могла.
— Я тебя провожу… по твоим делам, графиня, — сказал король.
— Нет, спасибо, не стоит. Как только я вспомню, что это задела, я сама найду нужную дорогу. Прошу меня извинить.
Она приподняла подол юбки, чтобы та не мешала ей припустить со всех ног… насколько позволяли идиотские туфли, больше похожие на домашние тапки.
Артур и Гиневра остались одни.
— Прости, что помешала тебе, Артур.
— Ни о чем важном мы не говорили, Гвен. Просто болтали о разных вещах.
— Это как раз то, чего нам с тобой очень не хватало в последнее время.
— Да, но, похоже, нам нечем было поделиться друг с другом.
На лице королевы отразилось страдание.
— Я поклялась тебе, что больше…
Король предостерегающе вскинул руку.
— Прошу, не надо давать клятв, которые не сможешь сдержать. Это окончательно обесценит то, что когда-то было добрым и светлым.
— Но тогда чего ты от меня хочешь?
Артур пристально посмотрел на нее. Прекрасная и хрупкая, эта женщина всем видом будто умоляла мужчину, чтобы он своими сильными руками защитил ее. Когда-то в глазах Артура это выглядело чрезвычайно соблазнительно и ему хотелось стать ее щитом, мужем, любовником… Но его взгляды сильно изменились после встречи с Изабель, которая готова была сама ринуться в схватку за тех, кто ей дорог. Она не стала бы звать на помощь, но бросилась бы на врага, не сомневаясь, что победит.
Ночь и день, день и ночь. Конечно, Артур не считал, что Гиневра виновата в своей беспомощности — ее так воспитали. Вот только сила и энергия Изабель внезапно показались ему куда более привлекательными.
— Значит, обратной дороги нет?
— Боюсь, что нет, да и не может быть. Пытаться вернуть прошлое, когда так много всего произошло с тех пор, все равно что сохранить снежинку, упавшую на язык. Это, само собой, невозможно. Я не Билли Торнтон, и я отказываюсь быть им.
— Билли Торнтон? Мне незнакомо это имя. Возможно, я просто забыла? Нам его представляли?
— Нет, но мне о нем рассказали.
Гиневра растерянно посмотрела на супруга, но продолжила:
— Но как же теперь, Артур? Мне не вынести твоей немилости.
— Я ведь сказал тебе, Гвен: осторожность и благоразумие. Постоянная осторожность. Мы будем внешне сохранять все как было, насколько нас хватит. Это очень важно, мы должны это сделать ради нашего королевства. А потом я намерен изучить расторжение брака без вины сторон — такое практикуют в Дюмонте. Возможно, мы и в Камелоте примем такой закон. Он бы уж точно помог некоторым моим людям соскочить с той сковородки, на которой они поджариваются много лет.
— Без вины чего?
Король махнул рукой.
— Это закон, который действует в землях Изабель. По нему возможно такое, чтобы никто, ни мужчина, ни женщина, не считались виновными в том, что… что их брак оказался неудачным. Это способ спасти от бед мужа, и жену. Они просто соглашаются, что больше не могут жить вместе.
Гиневра улыбнулась и подошла к скамье.
— Прошу, посиди со мной немножко. Я должна обсудить с тобой кое-какие идеи, которые графиня Изабель предложила мне, и я уверена, они заслуживают внимания.
Он кивнул и поддержал супругу под локоть, когда она садилась.
— Вот тут мы с тобой наверняка найдем о чем поговорить.
«Вивиан, мне нужна помощь! Пожалуйста, подскажи, как помочь сразу двоим, чтобы они не винили друг друга?»
«В чем дело, Изабель, чего ты испугалась? Что они оба стали тебе близки?»
«Я боюсь бесповоротно разрушить брак, который можно еще сохранить. У меня в голове все перепуталось».
«Этот брак начал разрушаться задолго до того, как ты сюда явилась; и насколько я теперь вижу, как раз ты и можешь стать спасением для Артура».
Она совсем не была в этом уверена, и тем не менее ей стало немного спокойнее, когда богиня напомнила, что королевский брак был под угрозой гибели еще до ее появления в Камелоте. Впрочем, она все равно не представляла, как спасет Артура. Она и самой-то себе помочь не в состоянии…
«Еще один вопрос, богиня: как там Мерлин и как ты себя чувствуешь?»
Мелодичный смех Вивиан раздался в голове Изабель.
«По правде говоря, Иззи, он улыбается, когда вы с королем рядом. Так что я поневоле верю: ваш союз приносит ему хорошее самочувствие».
Изабель не думала, что ее отношения с королем можно назвать союзом. Между ними пока что просто… просто некоторое притяжение.
«И это единственный добрый знак, который я получила от Мерлина за последние дни. Прошу, Изабель… он нуждается в твоей помощи».
Она обратила внимание, что богиня сегодня даже не пытается говорить в рифму. Похоже, Вивиан вне себя.
«Ты не понимаешь…»
В дверь постучали, и тут же вбежала Мэри, неся поднос с сыром, хлебом и большой глиняной кружкой с чем-то похожим на мед.
— Здравствуй, леди, — бодро произнесла девушка, — Чудесный день сегодня, правда?
Изабель улыбнулась.
— Да, день отличный. И ты тоже выглядишь замечательно. Что заставляет тебя так сиять?
Мэри поставила поднос на стол, хлопнула в ладоши и чуть не подпрыгнула на месте.
— Джеймс согласен, графиня!
— Согласен? — переспросила она и взяла кусок козьего сыра, — Я думала, все давно оговорено. Вы же должны обвенчаться на следующий день после твоего четырнадцатилетия.
— Нет, нет! Он разрешил мне подстричь его волосы!
Изабель уронила сыр, вскочила и схватила Мэри за руки.
— Но это же отлично, Мэри! Он будет прекрасно выглядеть на венчании!
— И это еще не все. Кажется, король решил, что и нее остальные должны поступить так же, так что они нее появятся в церкви… как это? Распекабельными!
Черт, большинство из них и без того выглядят «распекабельными».
— Наверное, ты хотела сказать «респектабельными».
— Ну да, верно.
— Ох, Мэри, это такая приятная новость!
Она подняла кружку, хотя Мэри и не могла поддержать тост.
— За великолепную свадьбу!
Она сделала глоток, но совсем маленький. Изабель никак не могла привыкнуть к крепости здешних напитков.
То ли мед был виноват, то ли чувство гордости из-за того, что Артур прислушался к ее словам и предложил своим людям привести себя в порядок, но у нее сразу потеплело в груди. Скорее причина была во втором, конечно. Она протянула кружку Мэри.
— Тебе разрешается пить такое… такой мед, Мэри? Если да, составь мне компанию.
Веснушчатый носик Мэри слегка наморщился.
— Спасибо, это разрешается, мэм, но мне не очень нравится его вкус.
— Тогда перекуси со мной.
Мэри покачала головой.
— Еще раз спасибо, но нет. Я не хочу растолстеть ко дню свадьбы.
Изабель хихикнула. Вечный кошмар любой невесты… Она немножко подумала, пытаясь сообразить, что бы сделать для праздника Мэри.
— И тут ей пришло в голову… Мэри, а у тебя есть платье, которое ты наденешь в такой важный день?
— Нет, мэм, но я надеюсь на помощь наших портних в ближайшие два-три дня. Королева решила, что мужчины, которых я буду подстригать, должны немножко заплатить мне за работу. Вот я и думаю, что смогу сшить замечательное платье.
Изабель подошла к шкафу и распахнула его.
— Выбирай, — сказала она. — Что понравится, то и твое.
— Ох нет, это невозможно!
— Очень даже возможно! Я настаиваю! Это мой свадебный подарок тебе. А ты ведь не можешь отказаться от свадебного дара? Это было бы грубостью!
Мэри с вожделением уставилась на платья, но тут же отвернулась.
— Но, графиня, ты ведь намного выше меня ростом. И пышнее… вот здесь, — Мэри коснулась своей груди.
— А для чего тогда в замке портнихи? Им нужно будет только немножко укоротить подол и сузить лиф! А ты сбережешь деньги, которые получишь за работу, и вы с Джеймсом начнете копить на собственный дом.
Глаза Мэри наполнились слезами, и девушка попыталась сморгнуть их.
— Ох, мэм, право, я не знаю…
— Зато я знаю. Выбирай. А завтра мы отправимся в ваш швейный департамент, или как вы здесь это называете, и займемся переделкой.
— А что, если я выберу то, которое тебе особенно нравится?
— Тогда мне тем более приятно будет видеть тебя в нем в лучший день твоей жизни.
Мэри на мгновение застыла, а потом бросилась к Изабель и обняла ее.
— Ох, мэм, это лучшее, что кто-нибудь мог для меня сделать!
Изабель тоже крепко обняла девушку, с трудом сдерживая слезы.
— Я так рада, что могу сделать для тебя эту мелочь, Мэри! Ну, давай займемся платьями.
Они рылись в шкафу до тех пор, пока Изабель вдруг не заметила, что в дверях стоит Артур, сложив на груди руки, и внимательно наблюдает за ними. Она испугалась, не грозят ли ей неприятности за нарушение каких-то местных правил, но король кивнул и улыбнулся.
Изабель ответила неуверенной улыбкой, потом махнула рукой, давая знать, что незачем пугать Мэри. Он понял и вышел, но сначала произнес одними губами: «Я скоро вернусь». Придет он для того, чтобы обругать или расцеловать, она не знала. Да ее это и не интересовало. Ей было хорошо уже оттого, что он обещал появиться.
