Глава восьмая

Путь джамаата лежал в сторону реки, примерно туда, где боевики переходили ее в прошлый раз. Разница состояла только в том, что в тот раз они шли на рассвете, а теперь солнце уже близилось к закату. Кроме того, тогда раз они реку переходили по перекату, на полтора километра ниже по течению, где мелко, а в этот раз эмир разрешил перейти по автомобильному мосту, поскольку движения сейчас, во второй половине дня, по нему не было. Дорога вела в горные села, и ночью по ней в последнее время никто предпочитал не ездить. Это было опасно, но не только из-за качества самой горной дороги, а еще и из-за неспокойной обстановки в здешних горах. Слишком часто стали появляться банды, пришедшие с Ближнего Востока.

В неспокойное время, если и есть необходимость ехать в сторону гор, люди предпочитают завершить поездку в светлое время суток. Сейчас могла попасться только машина, которая возвращается в Махачкалу. Хотя, скорее всего, и такие машины должны были уже проехать мост и быть ближе к столице республики.

На всякий случай эмир Малик предупредил своих моджахедов, что, если все же во время перехода попадется машина, а звук двигателя в тишине гор доносится издалека, следует бегом бежать в сторону ближайшего берега и прятаться среди камней. Если такой возможности не будет, то машину необходимо расстрелять и пустить под откос, а потом спуститься и поджечь. Сделать это придется, невзирая на то, кто будет в машине. Пусть даже это будет школьный автобус. Свидетелей направления, в котором движутся вооруженные люди, оставлять нельзя.

Эмир Малик вообще не любил оставлять свидетелей, если только это не предусматривалось его замыслом. А переходить реку по перекату во второй половине дня он не желал. Хотя погода и жаркая, все же нет гарантии, что одежда успеет просохнуть до ночи. А ночи в горах холодные. Иметь больных в своих рядах эмир не хотел. Не та ситуация. А лечиться в полевых условиях возможности нет.

Джамаат только миновал мост, как послышался шум двигателя автомобиля.

— На обочину, в камни! — резко приказ эмир. И первым спрятался за большим угловатым осколком скалы. Почти сразу среди камней растворились и моджахеды. Что-что, а становиться невидимыми они умели.

Но любопытство Малика Абдурашидова заставило его выглянуть из укрытия и посмотреть, что за машина едет. Простое любопытство. Ехал «уазик» с полицейской символикой. Ненавистное племя в погонах пропускать мимо себя было нельзя. К тому же это была возможность разжиться оружием и патронами. Скоро это может стать необходимостью, хотя пока кажется простой заботой о завтрашнем дне джамаата. Но эмира устраивала и та и другая формулировка.

— Внимание! Атакуем машину! По прежней схеме. Приготовились! Я начинаю игру. Эльдар, за мной! — в машине, которая находилась на приличном расстоянии, звук двигателя не позволял слышать команду эмира.

Это была отработанная тактика, которую применяли уже дважды: один раз против иракской полиции, второй раз против иракского военного патруля. Но и в отношении полиции в России это должно было сработать точно так же. Это должно сработать везде, где кто-то следит за порядком. И каждый раз тактика применялась с успехом.

Не сомневался Малик в удаче и в этот раз. Как только эмир определил нужное расстояние, он выскочил из-за камня, оставив свой автомат на земле, и помчался по дороге, крича что-то нечленораздельное, словно просил помощи, и размахивал при этом руками. Следом за ним из-за другого камня выскочил громадный Эльдар, так же размахивающий руками, только с заметной угрозой. Свой автомат Эльдар тоже оставил, видимо, Хасбулату, который так и шел рядом с Эльдаром после того, как джамаат покинул ущелье. Они и прятались за соседними камнями.

Полицейская машина прибавила скорость, чтобы успеть вмешаться. Видимо, полицейские в этой погоне углядели нарушение общественного порядка.

Два человека бежали навстречу автомобилю. Место встречи эмир Малик рассчитал точно. Машина остановилась, а он пробежал сначала мимо, потом обежал вокруг «уазика», то же самое повторил Эльдар.

Из полицейской машины выскочили трое полицейских. Потом, уже вальяжно, с заметным трудом выбрался из-за руля и четвертый, пузатый водитель. Малик с Эльдаром, не отвечая на вопросы, сделали уже два круга вокруг машины и заходили на третий, когда водитель попытался встать на их пути. Это кружение специально для того и совершалось, чтобы вытащить из-за руля водителя.

Кулак Эльдара отбросил водителя в кювет и оставил там лежать без движения, хотя водитель тоже был не из мелких. С левой стороны машины в это время находился один из полицейских, тогда как двое других оставались с правой стороны. Удар Эльдара видели все трое. Но двое не видели того, что произошло дальше. Мент с левой стороны машины потянулся не к кобуре, чтобы вытащить пистолет, а открыл дверцу заднего сиденья и схватился за автомат. И тут же получил от Малика удар ножом в живот, упал на колени и затих.

Двое других успели обежать машину со стороны капота, и именно там их настигли пули сразу нескольких автоматов. Стреляли, похоже, все пятеро оставшихся за камнями моджахедов, которых менты не видели — настолько они были увлечены погоней. Что кричал первый, было понятно: он просил остановить преследователя. А что кричал преследователь, полицейские понять не могли — дикция у великана была скверной.

Тактика, придуманная когда-то эмиром Маликом, опять сработала, как срабатывали все его хитрые задумки. А все потому, что Малик задумывал их, используя свое знание человеческой психологии, хотя он по большому счету психологию как таковую никогда не изучал. Он просто умел анализировать то, что видел, и, предположительно, знал, кто как поступит в тот или иной момент. По крайней мере, кто как должен поступить.

Именно из-за этого джамаату под руководством Малика и поручали задания, где требовалось проявить хитрость и сообразительность. Малик же любил использовать отвлекающие моменты. Так, при последнем вторжении в село он отвлекающим маневром — нападением на районное и сельское руководство — сумел отвести подозрение от атаки на перевозчиков денег. В этот раз заставил остановиться проезжающих по дороге ментов…

Моджахеды прибежали к эмиру быстро, стоило только ему поднять руку с обращенной в противоположную от них сторону ладонью — старый условный знак. По дороге пристрелили водителя, который все же встал на четвереньки после удара Эльдара, чем последнего сильно удивил. Настолько сильно, что Эльдар сам с дороги спрыгнул, чтобы отрезать водителю голову. А потом, ухватив за волосы, забросил ее как можно дальше в кусты..

Пристрелили моджахеды и полицейского, получившего удар ножом в живот. После чего сам эмир сел за руль «уазика», проехал по телам двух застреленных перед капотом, уже обезглавленных ментов и направился в сторону моста, куда машина и ехала. Но уже через десять метров остановился. Подозвал жестом двух своих бойцов:

— Патроны, оружие, гранаты — все забрать.

Дибир и Омахан дружно полезли на заднее сиденье. Эмир хотел открыть заднюю дверцу, но вовремя вспомнил, что в специализированных ментовских автомобилях сзади не багажник, а место для задержанного. И не пошел за машину. Но Омахан из машины выскочил, сияя лицом, подбежал к задней дверце и вытащил оттуда два рюкзака.

Один рюкзак был с «жестянками», в которых возят патроны для автоматов. А второй был специализированный, сшитый под конкретный размер и конфигурацию, в нем лежали три «выстрела» для гранатомета.

Это была удачная находка. И тот, и другой рюкзаки были очень нужны джамаату. Эмир приказал забрать их с собой. Омахан прихватил рюкзак с запасом патронов, а Дибир, который носил на своем плече гранатомет, передал тяжелый рюкзак с гранатами богатырю Эльдару.

— Будешь у меня вторым номером…

— Буду… — согласился Эльдар, принимая рюкзак и пристраивая его на свои широкие плечи.

— Вот уж действительно, повезло так повезло! — воскликнул Омахан.

— Ты о самом главном забыл, — многозначительно заметил эмир Малик. — Эти гранаты и эти патроны везли, чтобы против нас использовать. Против меня и против тебя. И против всего нашего джамаата. А теперь они будут использованы против ментов… Аллах справедлив! Он знает, кого и когда послать нам навстречу.

Против этого возражений не нашлось. Моджахеды отошли на обочину, а эмир Малик снова сел за руль. Теперь его уже ничто не останавливало. Он разогнал «уазик», на ходу открыл дверцу и выпрыгнул на мост, прокатившись по асфальту. Машина по инерции перелетела через бордюр, отгораживающий тротуар от проезжей части, проломила металлические перила и вылетела с моста в реку.

Здесь было неглубоко, да и сам мост был невысокий. Вода даже капот полностью не прикрыла. Двигатель заглох, машина не загорелась от удара. Спускаться в воду, чтобы поджечь ее, у эмира желания не было. Тем более что трупы ментов были оставлены у дороги. Их обезглавили, головы отбросили подальше, чтобы сразу не нашли…

Дальше, примерно через километр, как обычно, свернули с дороги и пошли без тропы не колонной, как можно ходить по камням, а вразброд, чтобы новой тропы в густой траве не оставить, и двинулись напрямую через холмы. Эмир Малик дважды сверялся с картой.

— Опять туда же идем, эмир? — привычно недовольно пробурчал Абдул-Керим.

— Туда же… — комментариев к своему ответу Малик не дал.

Однако так же близко к селу, как в прошлый раз, когда прятались в прибрежных кустах, наблюдая окрестности в бинокль, джамаат подходить не стал. Эмир, ориентируясь по карте, выбрал другое место — каменистую расщелину между четырьмя рыжими земляными холмами, густо поросшими кустами.

Три холма, выстроившись по ранжиру, то есть по высоте и объему, занимали одну линию, один холм, самый большой, стоял по другую сторону расщелины, возвышаясь над местностью. Края самой расщелины тоже были прикрыты густыми зарослями, в которых виднелось множество сухих стволов, то есть имелась возможность нарубить хвороста для костра.

За сотню шагов невозможно было определить, что здесь, среди холмов, есть расщелина. Разве что с вершины самого высокого холма. Причем сама расщелина была достаточно большой. Настолько большой, что ей даже на карте нашлось место, чего не каждая расщелина может удостоиться.

Внизу она имела по центру то ли озеро, то ли болотце. Может быть, там, под поверхностью воды, в глубине, били ключи, может быть, талая вода с холмов стекала туда весной и сейчас уже застоялась. Второе было больше похоже на истину. Об этом говорил целый ряд признаков: вода позеленела, как и положено болотной застоялой воде, и заросла по берегам густой ряской. Под слоем болотца был сплошной каменный монолит, и потому воде стекать из расщелины было просто некуда.

Вероятно, раньше воды было намного больше. На это указывали берега с высохшим илом, водяными растениями и кочками. Скорее всего, к концу лета болотце должно было полностью пересохнуть, оставив после себя только слой сухих водорослей.

Для питья такая вода явно не годилась, это по ее внешнему виду определил эмир Малик. Но моджахедов это не сильно волновало. Они несли с собой две большие пластиковые бутыли с водой для питья и приготовления пищи. Кроме того, у каждого была персональная фляжка. А вообще, джамаат привык к безводью еще в Ираке и в Сирии, где пустынь хватает с избытком, и потому от отсутствия воды не страдал. Моджахеды в какой-то степени обрели способности верблюдов. Напивались досыта, когда была возможность, а потом могли долго без воды обходиться.

На берегу болотины решили устроить временный лагерь. Но уже через полчаса отдыха Малик понял, какое неудобное место он выбрал. Комары обложили со всех сторон, лезли в рот, нос и глаза. А комары надоедают иногда больше, чем спецназовцы. Поднявшись выше, почти к стене расщелины, Малик Абдурашидов обнаружил, что и там комары, но в значительно меньшем количестве, нежели у воды, и приказал временный лагерь перенести.

День подходил к концу. В ущельях ближних гор уже стемнело. Однако на равнине еще было достаточно светло, хотя в расщелину темнота пришла раньше. Но костер пока не разводили, ждали, когда на холмы опустится ночь.

— Ночевать здесь будем? — спросил Хасбулат.

— Да, может быть, даже несколько ночей… — И опять эмир не стал распространяться о своих планах, которые, видимо, еще окончательно не созрели в его голове. Он всегда так поступал — сначала все обдумывал сам, выбирал несколько приоритетных вариантов и позже предлагал моджахедам высказаться. Они не понимали, для чего эмир желает услышать их мнение, когда сам уже все решил. Но такой уж был у эмира нрав — он легче находил контраргументы, когда кто-то высказывался, чем когда сам то же самое предлагал. И обычно подолгу молчал, ничего не высказывая. Только иногда давая какие-то намеки, которые при общем обсуждении могли подать ему конкретную мысль.

Так и сейчас, он не высказывал конкретных планов. А что вообще было раньше времени распространяться, если старик Рустам Садыков еще не передал подробности? И еще не родилось ни одного варианта развития событий? Кроме, естественно, одного — нападения на инкассаторскую машину по дороге в село. Сейчас, когда джамаат реквизировал у ментов рюкзак с «выстрелами» для гранатомета, можно было позволить и такое нападение и быть уверенным, что история, случившаяся в Старом Бавтугае, не повторится…

Хвороста моджахеды нарубили столько, что хватило бы на неделю постоянного горения большущего костра. Но жечь большой костер даже без напоминания эмира Малика никто не стал. И вообще костер не жгли. Только сложили из плоских камней небольшую печку, вместо глины используя болотную тину и грязь, в которой, кстати, все равно было много глины.

В печке развели огонь, и каменная кладка стремительно просохла до такой степени, что на нее уже можно было ставить посуду. Горячей пищи моджахеды не видели уже около полутора суток, и потому отсутствием аппетита никто не страдал.

После ужина стали устраиваться на ночь. Выставлять часового эмир Малик посчитал делом обязательным и сразу отправил на вершину самого большого холма разведчика джамаата Абдул-Керима со своим собственным биноклем, единственным биноклем в джамаате. Разведчику предстояло быть часовым первые четыре часа, после чего звонок трубки должен разбудить Хасбулата, который придет на холм сменить первого часового. А к концу дежурства Хасбулата уже весь джамаат будет на ногах, и тогда, если еще не двинутся с места, Малик Абдурашидов еще кого-то назначит.

Пока же на пост заступали самые надежные, которые точно не уснут и не прозевают появление врага.

Абдул-Керим пошел в сторону холма, а Хасбулат вытащил трубку, чтобы поставить будильник на нужное время.

— Остальным — отдыхать…

Сам эмир Малик устроился на одеяле неподалеку от печки и, как показалось, только закрыл глаза, как в кармане завибрировала трубка. Эмир всегда на ночь переводил обычный звонок на режим «вибро». Так он заботился о спокойствии и отдыхе своих подчиненных.

Малику показалось, что трубка жужжит слишком громко. Так громко, что может разбудить тех, кто уже уснул. А уснули, наверное, все, потому что Малику только показалось, что он едва успел глаза закрыть. В действительности закрывал он их в темноте, а сейчас было уже светло, часы показывали начало четвертого утра. Эмир посмотрел на место, где вечером устраивался спать Хасбулат. Того не было. Значит, ушел на пост.

А трубка все требовала ответа. Малик скинул с себя одеяло, зажал трубку между ладонями и отошел в сторону, к самой воде, чтобы там поговорить. Определитель номера показывал, что звонит старый Рустам Садыков.

— Что тебе не спится, Рустам? — ответил эмир вопросом.

— Извини, Малик, если разбудил. Я по делу…

— Мое дело такое — спать подолгу не позволяет. Я слушаю тебя. Есть новости?

— Есть. Я пока ничего добыть не сумел, но Халил постарался. Он узнал, что инкассаторы выедут из Махачкалы сегодня сразу после обеда. Нашему районному банку приказано усилить охрану. Им прислали через Интернет письмо с предупреждением.

— Инкассаторы поедут под прикрытием?

— А это что за штука такая — прикрытие?

— Ну, скажем, бронетранспортер следом пустят или боевую машину пехоты.

— Халил ничего такого не говорил. Если бы такое было, он знал бы…

— Откуда у него вообще такие сведения?

— Через компьютер добывает… В Сбербанке, в районном и в республиканском, все текущие и планируемые дела в компьютер заносят. Грех не воспользоваться. Он и присосался к ним как пиявка. И даже документы инкассаторской службы просматривает.

— Спасибо, Рустам. Ты всегда даешь ценные данные. Я на тебя надеюсь. А насчет федеральных платежей новостей нет?

— Я спрашивал у своего друга, у которого вы машину временно позаимствовали. Он же тоже считается пострадавшим. Носит повязку больше, чем его голова. Говорят, у него сотрясение мозга. И пить бросил. Трезвый с тех пор. Вылечили вы его! Он вчера вечером по дороге ехал, меня увидел, остановился. Мельком поговорили. Все мечтает новую хорошую машину купить. Обязательно иномарку хочет. Наша ему надоела…

— И что он говорит? По нашим делам… — прервал эмир старика.

— Он узнавал… — старику Рустаму было, похоже, скучно, и он не слишком торопился выложить все сразу. Хотел подольше пообщаться.

— И что узнал?

— Сказали, что не раньше, чем дней через десять. Пока деньги из Москвы переведут, пока в Махачкале списки рассмотрят и утвердят, пока наличные деньги доставят…

— Ладно. К этому мы еще вернемся. Десять дней — срок большой. Пока все остальное узнавай. И сообщай мне. У того же пьяницы мог бы спросить, где будут деньги выдавать…

— Не успел. Он торопился. Сегодня с утра к нему пойду, спрошу между делом.

У пьяницы можно было без проблем выпытать, где и в какое время будут выдавать деньги пострадавшим и членам семей погибших. Старый Рустам умеет не спрашивать напрямую, но подводить к тому, чтобы собеседник сам сказал. Хотя это, как думалось эмиру Малику, сейчас уже и неважно. У него сейчас есть «выстрелы» для гранатомета, можно смело атаковать инкассаторскую машину. Более того, можно атаковать ее, даже если она будет ехать под прикрытием бронетранспортера, которому тоже гранат хватит. Гранаты в рюкзаке были большие, бронебойные.

Попрощавшись со старым Рустамом Садыковым, эмир Малик убрал трубку в карман, предварительно переключив ее на обычный звонок, поскольку время уже было дневное, и двинулся в сторону временного лагеря. Моджахеды уже поднялись. Видимо, разговор эмира они слышали или видели, что он встал, и тоже встали. Валяться без дела в джамаате не было принято. А дела найдутся всегда.

Так, Омахан с Даниялом разводили огонь в печке и выбирали среди веток самые сухие, чтобы дыма не было. Хотя в это время суток едва ли кто будет искать дым над холмами, тем не менее моджахеды предпочитали не рисковать. Судя по тому, что Омахан несколько раз брал с камня свою трубку и коротко разговаривал, его собеседником был Хасбулат, занимавший в это время пост часового. Омахан интересовался, должно быть, видно ли с холма дым от каменной печки. И, судя по всему, ответ Хасбулата был успокаивающим. Начали готовить завтрак на весь джамаат.

Абдул-Керим, разведчик джамаата, который первым дежурил на холме, пока еще спал в стороне ото всех, чтобы ему не мешали. Понимал, что при общем подъеме обязательно будет шум, и лег подальше, в стороне.

Внимание эмира привлекли Дибир и Эльдар. Дибир когда-то, еще в Ираке, проходил обучение стрельбе из гранатомета, как потом по настоянию эмира проходил и курсы санинструкторов, и сейчас показывал своему второму номеру, как правильно стрелять.

Эльдар, это хорошо знал эмир, только со стороны казался глупым. Еще и внешность его к тому располагала. Да и сам он любил играть в эту игру, прикидываясь таким, каким на самом деле не был. Когда требовалось, он умел быстро соображать и принимать правильные решения. Не зря в той маленькой сцене, что была разыграна с ментами минувшим вечером, эмир брал себе в напарники именно Эльдара. Брал, будучи уверен, что богатырь проявит смекалку, если что-то пойдет не так. Кроме того, всегда поможет кулаками, что и продемонстрировал минувшим вечером, когда с одного удара нокаутировал водителя ментовской машины.

Эмир Малик подошел ближе.

— Главное, Эльдар, ты должен помнить русскую поговорку: «Пуля — дура…» — многозначительно начал эмир.

— «…а штык — молодец», — Эльдар блеснул интеллектом. — А что, эмир, ты прикажешь к гранатомету штык приделать?

— Не так… — засмеялся эмир. — «Пуля — дура, а граната, та вообще — баба, никогда не знаешь, как она себя поведет после выстрела».

Эльдар согласно закивал головой. После чего обратился к своему первому номеру:

— Это я все понял. Курок взводится за спицу большим пальцем правой руки. Предохранительную кнопку перед выстрелом следует сдвинуть влево. Вот эту кнопку… А как граната-то заряжается?

— Это вообще проще простого, — сказал Дибир и стал показывать.

— Подожди-ка… — Эльдар взял гранату в руку и стал внимательно осматривать, ощупывая корпус реактивного двигателя. — А они что, разной толщины бывают? Тогда как толстые в трубу входят?

— Разная толщина только у головной части гранаты. — Дибир проявлял большое, на взгляд эмира, терпение. — Бывают гранаты надкалиберные, калиберные, подкалиберные. Надкалиберные несут больший заряд. Калиберные, как правило, соответствуют калибру самой трубы. А подкалиберные — меньше трубы.

— А зачем такие нужны? — задал Эльдар естественный вопрос.

Дибир вздохнул, скорее, потому, что сам знал ответ лишь приблизительно, но ответил так, что его не сразу поняли ни Эльдар, ни эмир:

— Энергия тела, согласно закону физики, равна половине его массы, умноженной на квадрат скорости. Если массу гранаты увеличить, скажем, вдвое, ее энергия возрастет вдвое. А если вдвое увеличить скорость, то энергия гранаты увеличится вчетверо. Вот у нас подкалиберная осколочная граната. За счет уменьшения ее массы увеличен заряд реактивного двигателя. Если бы она была в два раза больше, то ее осколки разлетались бы на вдвое меньшее расстояние и несли бы меньший поражающий эффект. А когда у гранаты высокая скорость и мощная энергия, осколки, а их в этой гранате тысяча штук, разлетаются на площади сто пятьдесят квадратных метров. Мощно?

— Мощно… — согласился Эльдар, снова ощупывая пальцами корпус реактивного двигателя гранаты. — Только я не о том говорю…

— А о чем? — в очередной раз вздохнул Дибир.

Эльдар пододвинул к себе рюкзак с гранатами, который все время таскал на себе, и, не вытаскивая, через ткань, ощупал гранату.

— Она в два с лишним раза толще. В трубу не поместится…

Дибир бросился к рюкзаку. Эмир Малик тоже наклонился, чтобы посмотреть, хотя рюкзак лежал около его ног. Дибир вытащил гранату полностью, и по его лицу было видно, что он готов заплакать. Эмир Малик уже все понял, но все же спросил:

— Что?

— Это гранаты от другого гранатомета. Калибр сто пять миллиметров. А у нас «РПГ-7». У него калибр только сорок миллиметров. Мы зря таскаем с собой этот рюкзак…

Это было словно удар по голове кулаком Эльдара. Так себя почувствовал эмир Малик. А он уже начал продумывать место, где следует устраивать засаду на машину инкассаторов. Но присутствия духа эмир не потерял даже при таком ударе и сразу стал оценивать новую ситуацию. Она, как это обычно бывает, дает собственные плюсы, которые в итоге могут оказаться больше, чем уже известные минусы. Нужно только в правильную сторону направить мысль.

— Хорошо еще, что заранее это определили, — вздохнул Эльдар. — В бою было бы намного хуже…

— Аллах позаботился о нас… — Эмир легко вернулся к привычному своему состоянию. — Кажется, Хасбулат рассказывал, что видел гранатомет с гранатой в райотделе полиции?

— Да. Он так говорил, — подтвердил Эльдар. — Я помню.

— Значит, ближе к вечеру мы опять этот отдел навестим. Не думаю, что нам там будут рады, но это их проблемы. А эти «выстрелы»… Ты поосторожнее с ними. Мы из них взрывные устройства сделаем. Не пропадать же добру!

— Для чего нам взрывные устройства? — не понял Дибир.

— Для блокирования дороги с двух сторон, — ответил за эмира Эльдар, показывая свою сообразительность, которая так не вязалась с его неумным лицом.