Книга: Летальный кредит
Назад: Глава восьмая
Дальше: Глава десятая

Глава девятая

Дежавю и в этот раз не состоялось. Мне дали возможность полноценно отдохнуть. Как и взводу. Конечно, солдаты взвода устали несравненно больше меня. У них нет такой боевой закалки. И два с лишним месяца почти ежедневных боев на психике, естественно, не могут не сказаться. А я еще держусь. У меня к таким командировкам уже привычка выработалась и определенный иммунитет при виде смерти. Хотя я тоже иногда задумываюсь, как себя чувствовали мои соотечественники, солдаты и офицеры Второй мировой войны, которым больше четырех лет пришлось провести в боевой обстановке. Наверное, там была другая мобилизация организма. Случись что-то подобное сейчас, у нас мобилизация организма тоже изменилась бы. Но и тогда, в годы той войны, боевые части время от времени отводили на отдых. Мы сейчас не слабее тех бойцов. Более того, мы оснащены и подготовлены несравненно лучше. Но солдатам, особенно призывникам, отдых бывает необходим.
Я сам привык спать минимальное время. И потому проснулся через четыре часа. Привычки отлеживать бока в постели, когда не сплю, я не имею, потому, приняв душ, я оделся и вышел из казармы.
Как оказалось, поднялся я вовремя. Следом за мной из казармы выскочил дневальный и сообщил:
— Товарищ старший лейтенант, майор Арцегов звонил. Требует вас к себе.
— Спасибо. Иди… — я отпустил солдата, а сам направился в штаб.
Майор был в своем кабинете. Здесь же находился командир сводного отряда подполковник Руматохин и старший следователь Следственного управления ФСБ подполковник Соликамский.
Майор сидел за своим столом, а два подполковника — за приставным. Сидели молча. Видимо, ждали меня и даже чай не пили, хотя Арцегов любит заваривать чай по своему рецепту и угощать людей.
— Разрешите?
— Заходи, старлей, тебя дожидаемся… — сказал Руматохин в привычной своей грубоватой манере. У командира голос был такой, что человек, плохо его знающий, с первого поверхностного взгляда принял бы Руматохина за грубияна и туповатого солдафона. Хотя он был совсем не таким человеком, как знали все офицеры в отряде и в нашей бригаде, откуда подполковника и командировали в сводный отряд.
Не знаю, как в отряде, но в бригаде знали даже то, что Руматохин — заместитель командира бригады по работе с личным составом, то есть занимает ту должность, что в советской армии называлась более внятно — замполит, — пишет стихи и даже книжку своих творений в каком-то московском издательстве выпустил. В наше время, когда стихи не в великом почете, это вообще нонсенс. Но стремление к стихосложению уже говорило о том, что Руматохин не чужд душевной тонкости и стремления к пониманию людей и событий.
— Присаживайся, — показал мне начальник штаба на стул сбоку от своего стола, чтобы не сажать меня рядом с двумя подполковниками. Но место в стороне являлось даже выделенным местом, что подчеркивало мое особое положение. — Слушаем вас, Федор Юрьевич, — обратился начальник штаба к старшему следователю ФСБ.
Подполковник Соликамский поерзал на стуле, словно вдавливал в него покрепче свое костлявое седалище, и начал свое выступление с вопроса ко мне:
— Сергей Николаевич, когда вы в ущелье атаковали банду Абдурашидова, у противника был гранатомет?
— Так точно, товарищ подполковник. В нашу сторону было произведено два выстрела. Стреляли подкалиберными осколочными гранатами, и если кого-то осколком и задело, то это были рикошеты, от которых сила поражающего элемента снижается. Кроме того, экипировка «Ратник» показала свою эффективность и защитила. Я знаю только об одном случае попадания осколка в шлем солдата. Но шлем выдержал удар. Да и то я знаю об этом случае только потому, что удар в шлем передался в микрофон и я услышал его. Спросил, мне объяснили.
— Это, старлей, не самое главное. Дело в том, что на допросе с применением спецсредств задержанный бандит дал показания, что в банде есть гранатомет «РПГ-7», но к нему имеется только три осколочных гранаты. Ты уверен, что было произведено только два выстрела, а не три? Это важная информация нам всем на будущее. Поэтому подумай хорошо.
— Тут, товарищ подполковник, и думать нечего. Я отлично помню, что сразу после второго выстрела из гранатомета мой второй взводный снайпер младший сержант Автандил Гарокий застрелил гранатометчика. Голову ему отстрелил. Пуля попала в горло, и голову оторвало.
— Это что за калибр такой, что пулей голову отрывает? Из «Выхлопа» стрелял, что ли? Я видел у вас во взводе «Выхлоп».
— Никак нет, товарищ подполковник. Из «Выхлопа» стреляет первый взводный снайпер сержант Лопухин. А Гарокий стреляет из «Сумрака». Калибр «десять и три».
— Выстрел из «Сумрака» тоже не подарок, — согласился Соликамский. — Я помню убитого бандита с оторванной головой. Но гранатомета рядом с ним не было.
— Другие бандиты унесли, — сделал я вывод. — Они могут автомат не подобрать, а гранатомет не оставят. Тем более, вы говорите, одна граната осталась.
— Вот эта граната меня и смущает. — Соликамский гнул какую-то свою линию, мне пока непонятную. Но я надеялся, что он все же объяснит.
— А в чем суть? — показал я свое непонимание вопроса. — Граната как граната. Площадь поражения на открытом пространстве сто пятьдесят квадратных метров. Но такое пространство в здешних горах еще найти нужно. Если среди камней в ущелье, то действие в три раза слабее. Хотя там возможны, как я уже сказал, невообразимые рикошеты, когда осколок три-четыре камня заденет, прежде чем в человека ненароком угодит и в бок подтолкнет, когда тот прицел наводит.
— А против инкассаторской машины такая граната как себя покажет? — Подполковник спрашивал меня как эксперта.
— Это зависит от степени бронирования автомобиля. Если мне память не изменяет, существует шесть степеней или классов бронирования инкассаторских автомобилей. Первая степень — самое слабое бронирование — от пистолетных пуль, шестая степень — это танк. На какой машине повезут деньги? Некоторым никакая осколочная граната вреда не причинит. Некоторые в клочья разнесет… Еще многое зависит от того, под каким углом стрелять и в какую цель — статичную или двигающуюся. В машину на ходу попасть из гранатомета не так-то просто. Если только стрелять или прямо в лоб, или вдогонку — по прямой линии. А выстрел сбоку по быстро едущей машине требует умения просчитывать опережение. Обычно бандиты этого делать не умеют. Это сложная операция.
— А суть вопроса в том, — ответил старший следователь, — что сегодня эмиру Малику Абдурашидову передадут, мы надеемся, данные о перевозке «груза семьсот» в то самое село, на которое он уже нападал, и завтра уже следует ожидать бандитской атаки. Но сложность вопроса сводится к тому, как именно будет атаковать эмир. Он может напасть на инкассаторскую машину и по дороге, остановив ее гранатометом. А может придумать что-нибудь в самом селе.
— Вопрос простой. Я понимаю, как вы, товарищ подполковник, хотите передавать данные эмиру. Если их еще не передали, то следует подождать…
— Какой смысл в ожидании? — не понял подполковник Соликамский.
— Необходимо дополнить данные сообщением, что инкассаторов будет сопровождать БТР со спецназом. Или просто следует узнать у инкассаторов, насколько крепкую машину они смогут выставить.
Подполковник Руматохин стукнул себя пальцами по лбу. Да так стукнул, что сам на секунду растерялся — бывает, что человек тяжесть своей руки не рассчитывает.
— У меня что-то подобное в голове вертелось, только сразу сформулировать не мог.
Соликамский никак своего отношения не показал, только посмотрел на часы, после чего вытащил трубку и позвонил, попросив задержать передачу данных информатору, и приказал выяснить у службы инкассации, насколько крепкой будет машина с деньгами, сможет ли она выдержать попадание осколочной гранаты.
Я подумал и добавил:
— Есть и другие соображения о маловероятности атаки на дороге. Я не думаю, что эмир Малик более информирован, чем я, а у меня есть опасения, что после выстрела из гранатомета инкассаторская машина может запросто загореться и оттуда невозможно будет ничего вытащить. Деньги просто сгорят.
— Я такое предположение уже высказывал, — заметил майор Арцегов, — но при этом точно сказать, загорится машина или нет, я тоже не в состоянии, как не в состоянии предсказать, кого завтра на конкретном московском пешеходном переходе и в какое время собьет машина с пьяным водителем. Это больше похоже на гадание… Даже если мы пожертвуем какой-то аналогичной единицей транспорта и проведем испытания, нет гарантии, что все автомобили поведут себя так же, как испытуемая, потому что трудно просчитать ответственность всех лиц, которые производили бронирование автомобиля. Это все вопрос случая. Кроме того, невозможно просчитать, в какую сторону и по какой траектории полетят поражающие элементы гранаты. А их там много.
— Кажется, около тысячи, — добавил подполковник Руматохин.
Майор Арцегов продолжил:
— Я сейчас, честно говоря, даже затрудняюсь сказать сколько. Просто — много, и все. И куда они попадут, тоже никто не скажет. Этого ни один суперкомпьютер просчитать не сможет. Есть, кажется, такая математическая система случайных чисел фон Неймана. Осколки — из той же серии. Предположим, один осколок прорвет обшивку автомобиля и бензобак. Может быть, бензобак пробьет даже второй осколок. При этом третий должен так попасть в ребро жесткости или в какой-то иной прочный стальной узел, чтобы появилась искра. Тогда только произойдет возгорание. А вот будет ли полагаться эмир Малик на счастливый случай, неизвестно. Мы не имеет его психограммы  и не в состоянии предсказать его поведение.
— Мы, к сожалению, тоже не имеем, — согласился старший следователь. — Но я в своей практике никогда на психограммы не опирался. Я стараюсь работать с людьми, просчитывая их характер по поступкам.
— Это и есть, товарищ подполковник, психограмма, — заметил я.
— Только настоящую составляют специалисты, — добавил Арцегов.
— Это неважно, опирались вы, Федор Юрьевич, на психограммы или не опирались. Мы ждем от вас обещанных конкретных предложений по действиям взвода спецназа под руководством старшего лейтенанта Ходареченкова. Вы же грозились разработать план…
Это, если учесть силу голоса подполковника Руматохина, прозвучало уже укором. И, кажется, слегка задело Соликамского.
— Насколько я понимаю, товарищ старший лейтенант Ходареченков сам желает участвовать в ликвидации остатков банды эмира Малика Абдурашидова. Это и ваше, кажется, желание. Мне лично безразлично, какой взвод спецназа ГРУ будет принимать участие в операции. Первоначально мы вообще хотели обойтись силами спецназа ФСБ, но вы настаиваете на своем участии…
— Так точно, товарищ подполковник, мы настаиваем и специально дали отдых взводу Ходареченкова, чтобы он завершил начатое, хотя у нас полно разных других дыр, которые нас просят срочно заткнуть. Те же ваши пограничники постоянно просят. Так заткните их дыры своим спецназом, поскольку погранвойска входят в вашу систему, а Ходареченков пусть займется эмиром Маликом Абдурашидовым, — все так же агрессивно, если посмотреть со стороны, высказался подполковник Руматохин.
Мне, честно говоря, было даже приятно, что командир отряда так упорно за меня и мой взвод ратует. Вообще-то я привык больше иметь дело с начальником штаба, который контролировал действия отдельных взводов, тогда как командир больше занимался подразделениями более крупными. Кроме нескольких взводов, в сводный отряд входили еще и две отдельные разведроты из разных бригад.
— Ну, в таком случае буду говорить то, что мы прорабатывали. А прорабатывали мы два варианта, впоследствии объединенные в один. Согласно первому варианту, банда эмира Малика будет атаковать «груз семьсот» на дороге. Попытается с помощью гранатомета остановить инкассаторскую машину и в ходе боя захватить деньги. Первоначально мы планировали посадить в машину вместо инкассаторов бойцов спецназа ГРУ. Или посадить их вместе с инкассаторами. Инкассаторские машины обычно имеют усиленную подвеску, и потому по посадке автомобиля не будет заметно количество людей. Но инкассаторы категорично сказали, что больше трех человек они взять не могут. И то одному придется лечь в ногах. Просто некуда взять. А трое против семи — это мало. Хотя капитан Тайгородов готов был отправиться всего с двумя своими офицерами. Он у нас человек отчаянный.
— Это, товарищ подполковник, не вопрос отчаяния. Это вопрос боевой подготовки. Я отправился бы с двумя своими сержантами. И справился бы с семью бандитами. Да еще помощь трех инкассаторов. Их же в машине трое?
— Трое или четверо вместе с водителем. По-разному бывает. Водитель тоже вооружен и обучен. Я не знаю, по какому принципу формируется состав бригады инкассаторов, и даже допускаю, что не по боевым качествам каждого, а только на основе дружеских отношений.
— Тем более. Количественно получилось бы равное противостояние — семь на семь, команда на команду. Хотя я предпочел бы вместо инкассаторов взять своих солдат.
— Не буду спорить. С вами, вояками, спорить — себе дороже. Вы все считаете, что только вы на что-то способны, а остальные — так… Я продолжу. Думали мы и о том, как будет устраивать засаду эмир Малик Абдурашидов. Он уже пытался нападать на инкассаторов в Старом Бавтугае и знает, что это чревато последствиями. И потому постарается себя обезопасить от постороннего вмешательства. А для этого ему придется взорвать дорожное полотно по крайней мере в двух местах — впереди и позади машины. Вопрос только в том, есть ли у него взрывчатка для установки фугаса. Мы обследовали пещеру после боя в ущелье. Там на стенах присутствуют следы взорвавшегося тротила. После взрыва термобарического заряда температура в пещере была такая, что тротил сдетонировал. При этом мы не знаем, сумел ли эмир Малик унести с собой какие-то запасы взрывчатых веществ или не сумел. Если не сумел, ему придется рассчитывать только на везение, что, кажется, не в его характере. Малик Абдурашидов, согласно нашим данным, любит просчитывать каждый свой шаг посекундно и не имеет склонности к импровизации. То есть он начисто лишен авантюрной жилки и наверняка откажется от предприятия, которое невозможно просчитать.
— Значит, вы, Федор Юрьевич, считаете спецназ ГРУ армейскими авантюристами? — спросил подполковник Руматохин. — Наши подразделения часто действуют не по плану, а исходя из обстоятельств…
— Я не о том говорю, товарищ подполковник. Я сейчас вообще пытаюсь просчитать действия не спецназа ГРУ, а банды эмира Абдурашидова. Не будем придираться к словам.
— Не будем, — милостиво согласился наш командир. — Уговорили. Итак…
— Итак, если у банды нет запаса взрывчатых веществ, перекрыть дорогу они могут только с помощью пулеметчиков. Выставят пулеметы с одной и с другой стороны дороги…
— Товарищ подполковник, — напомнил я. — Вы же читали мой рапорт. Наверное, запамятовали. Там я отмечал, что у банды был только один пулемет. Как я по звуку ошибочно определил, это был наш крупнокалиберный «Корд». Потом только, уже в середине боя, когда бандиты в пещеру отступили, я подошел и понял, что пулемет того же калибра «двенадцать и семь», только производства не нашего, хотя внешне на «Корд» даже похож. Но там выбиты данные производителя. Я не сумел прочитать. Написано было арабской вязью. А штатного переводчика взводу не полагается. Служил у меня когда-то солдат, который арабский язык знал, он мог при необходимости и перевести. А сейчас он уже три года дома, в Уфе, и перевести некому. Пулемет в бою доставлял нам много неудобств, и я попросил снайпера убрать не пулеметчика, а сам пулемет, потому что пулеметчика можно заменить. Снайпер попал в ствольную коробку, и заклинило затвор. После этого мы двинулись вперед без помех, а бандиты сбежали в пещеру. Другого пулемета, даже простейшего ручного, у банды не было. Значит, и на дорогу пулеметчиков они выставить не смогут. Тем более блокировать дорогу требуется в двух направлениях. В банде осталось всего семь человек. Даже если они двоих оставят на дороге, это будет существенное ослабление банды. В первый раз они нападали на инкассаторов, когда их было восемнадцать человек, но отступили с потерями. Правда, инкассаторы тогда имели поддержку полиции, но что это за поддержка, мы все прекрасно знаем. И теперь впятером бандиты едва ли рискнут на такое же действие. Потому, как мне кажется, вариант с засадой на дороге отпадает.
Я просчитывал ситуацию, как того хотел бы подполковник Соликамский, но сам при этом хорошо помнил предсказание шамана Магомеда Магомедова о том, что все произойдет на дороге. Однако ни своим командирам, ни старшему следователю ФСБ я про это предсказание не говорил.
— Возможно, и так, хотя не будем сбрасывать со счетов случай, который принесет эмиру Малику Абдурашидову пулеметы, или даже посчитаем за аргумент простую истеричность эмира, которая иногда может сыграть свою роль. У него бывали истеричные срывы, как сообщил нам на допросе арестованный бандит. Но срывы эти бывали в моменты, когда банде приходилось туго, а вовсе не в момент просчета операции.
Но рассмотрим второй вариант, который лично я считаю тоже маловероятным, — прямое нападение на банк. В банке есть сильная охрана. От здания банка до райотдела полиции расстояние полторы сотни метров — всегда может успеть подойти помощь. Это тоже сдерживающий фактор. Нападать на банк — слишком рискованно. Хотя эмир Малик может себе позволить самый рискованный вариант как раз потому, что этого меньше всего ждут. Но есть вариант, наиболее подходящий для эмира, — выплата денег будет производиться не в банке, а в здании районной администрации. Женщина, претендующая на место главы района, решила проводить вручение лично — она так себе баллы в народе набирает. Грядут внеочередные выборы нового главы администрации. И подобные ее действия я лично расцениваю как начало предвыборной кампании.
Нападение на административное здание труда не составит даже для семи бандитов. До полиции — пара километров. Старушка-вахтерша даже кастетом не вооружена. Я бы лично, будь я бандитом, выбрал здание администрации. Но в администрацию деньги повезут на машине в сопровождении полицейского автомобиля. Это тоже вариант, который может заинтересовать эмира Малика Абдурашидова. Я предупреждал, что он часто выбирает такой вариант, которого от него не ожидают. Самый трудный в исполнении, может быть, даже самый опасный, тем не менее самый надежный за счет неожиданности. Итак, что бы выбрали из всего предложенного уважаемые спецназовцы, окажись вы на месте эмира?
Старший следователь внимательно посмотрел на меня, как будто на самого эмира Малика. Он предлагал мне сделать выбор за другого человека. И в голосе подполковника юстиции слышалось почти неприкрытое ехидство: вот, дескать, какие задачи приходится решать нам, это не ваши прямые боестолкновения, на которые мы вас посылаем.
Я мог бы что-то предположить, знай я Малика Абдурашидова хотя бы чуть лучше. Но сделать выбор я не успел. Долгий взгляд подполковника был прерван звонком на трубку.
— Слушаю тебя, Сергей Николаевич, — коротко глянув на определитель номера, ответил подполковник. Догадаться было нетрудно — звонил мой тезка и по имени, и по отчеству, капитан Тайгородов. — Так… Так… Я понял. Но какова дерзость, а! Да. Я допускаю, что это ошибка. Но кто знает. Могли и добыть где-то… Будем иметь в виду. Спасибо за предупреждение…
Суть звонка подполковник юстиции нам не передал. Хотя сам задумался.
— А что будет делать в этой операции ваш спецназ? — предельно строго спросил подполковник Руматохин, тоже сообразивший, что звонил командир подразделения спецназа ФСБ, и задавший вопрос, что называется, по существу.
— Мы это уже у себя многократно обсуждали. Капитан Тайгородов просится со своей группой поехать вместе с инкассаторами, говорит, что носом чувствует самое реальное место для нападения. Я, говоря честно, считаю этот вариант наименее перспективным с точки зрения разработки, и настаиваю, чтобы капитан и его группа были распределены по кабинетам в здании районной администрации. Если, конечно, не… Тут Сергей Николаевич вот только что передал мне сообщение. На дороге около двух часов назад была расстреляна группа полицейских. Четыре человека. Полицейские ехали на служебном «уазике». Все убиты и обезглавлены. Это, вероятно, по пути от знакомого нам всем ущелья в сторону не менее знакомого нам всем села. Машина сброшена с моста через реку в полусотне метров от места, где обнаружены тела. Полицейские за час до происшествия получили с районного склада запас патронов для автоматов и рюкзак с «выстрелами» для гранатомета «РПГ-29» «Вампир». Патроны и «выстрелы» захвачены. Мне просто интересно, зачем бандитам эти «выстрелы» понадобились. Захотелось лишний груз потаскать? У них же только «РПГ-7». Там калибр гранат сорок миллиметров. А у «РПГ-29» калибр… другой.
— Сто пять миллиметров, — подсказал я, поскольку такой же мощный, говорят, самый мощный в мире, гранатомет имелся в моем взводе и многократно уже использовался, в том числе и в операции против банды эмира Малика Абдурашидова. — Но откуда в банде могут вдруг появиться «Вампиры»? Эмиру просто негде их взять. По моей информации, гранатометы «РПГ-29» имеются у трех подразделений нашего отряда, на нашем складе, кажется, есть еще один экземпляр, и, кроме того, тоже в единственном экземпляре у спецназа ФСБ и еще у какого-то подразделения МВД. Это пока что достаточно редкое оружие даже в армии, хотя на вооружение принято уже давно.
— Капитан Тайгородов выяснил ситуацию, — объяснил подполковник Соликамский. — В одном из подразделений спецназа МВД, еще не вошедшего в Росгвардию, есть «Вампир». Кстати, трофейный. Был захвачен в ходе ликвидации местной банды. Это значит, что «Вампир» не с ближневосточной пропиской. Банда, повторяю, была местная — простые бандиты, уголовники. Откуда он взялся у бандитов, неизвестно. Но гранаты везли как раз туда, по заказу спецназа МВД. А что Малик Абдурашидов будет делать с этими «выстрелами», я ума не приложу. Может, ошибочно захватили? Есть у кого-то мысли по этому поводу?
— Просто заглянули в рюкзак, увидели боевые части гранат, вытаскивать не стали и унесли по недоразумению, — предположил я, хотя в голове у меня созрела и другая мысль. И я, помня предсказание шамана и не желая ее высказывать вслух, перевел разговор на прежнюю тему: — Так что с капитаном Тайгородовым? Какую задачу он будет выполнять?
— Я сумел настоять на своем видении вопроса, — важно сообщил подполковник Соликамский. — Сергей Николаевич со своей группой нынешней ночью войдет в здание административного корпуса районной управы. Это на случай, если банда решит раньше времени, загодя то есть, устроиться там же. С началом рабочего дня наш спецназ рассредоточится по кабинетам сотрудников. С самими сотрудниками познакомятся позже, тех пока даже предупреждать не стали, чтобы не распространялись. В курсе только исполняющая обязанности главы районной управы. Она распорядилась запустить спецназ в здание.
— А деньги в какое время должны доставить? — поинтересовался я.
— Инкассаторская машина в село выезжает сразу после обеда. Из Махачкалы. Тут еще вот какая проблема. Система компьютерной защиты Сбербанка определила несанкционированное проникновение в данные инкассаторской службы. Хакер активно прикрывался, используя программу-анонимайзер . Однако Сбербанк был заранее предупрежден нашей службой, и наши специалисты, подключившись к их системе, сумели общими усилиями вычислить, что компьютер, с которого совершен взлом системы Сбербанка, принадлежит районной телефонной станции, той самой, где работает племянник Рустама Садыкова, информатора эмира Малика Абдурашидова. А племянник этот давно просится в банду. Об этом старый Рустам несколько раз говорил эмиру по телефону. У нас есть запись их разговоров. После завершения операции мы, естественно, плотно займемся и самим Рустамом Садыковым, и его племянником Халилом. Пока же их трогать нельзя, как вы понимаете. Но ждать осталось недолго. Пусть еще сутки поспят на кровати вместо нар.
— Короче говоря, Федор Юрьевич, администрацию района вы берете на себя. В нашу задачу входит контроль здания Сбербанка и инкассаторского автомобиля. Так вы распределили обязанности? — спросил майор Арцегов, не большой любитель длительного словоизлияния.
— Если с вашей стороны не последует возражений… — мягко ответил старший следователь. При этом он никак не охарактеризовал позицию, которая может возникнуть, если возражения с нашей стороны все же последуют.
Начальник штаба и командир сводного отряда посмотрели на меня, ожидая, что я буду возражать, но у меня были собственные мысли по этому поводу.
— С моей стороны возражений нет, — намеренно вяло пожал я плечами.
— Тогда и с нашей тоже нет, — ответил подполковник Руматохин. — Осталось взять координаты инкассаторской службы и отделения Сбербанка.
— Координаты у меня, — сообщил майор Арцегов.
— Там ждут вашего звонка и личного появления. Это все обговорено. А я тогда отправляюсь инструктировать своих людей, — встал старший следователь. — Вся координация — за мной, связь тоже через меня…
— Обязательно, — согласился подполковник Руматохин. — Мы же снова только сбоку припека… А операция проводится республиканским управлением ФСБ. Хотя и при незначительной поддержке спецназа ГРУ, как обычно значится в сводках.
— Вы хотите, чтобы я вместо группы капитана Тайгородова поставил в администрацию взвод старшего лейтенанта Ходареченкова? Я не вполне уверен, что спецназ ГРУ с такой задачей справится. Там будет слишком много мирных жителей, и работать придется на пределе осторожности. Каждый выстрел должен быть контролируемым. При этом следует не позволить стрелять бандитам, — подполковник юстиции говорил тоном, полным вызова. И я не сдержался:
— Зачем же, пусть ваш спецназ там отдыхает. Мы уже отдохнули в казарме. А в здании администрации, надо полагать, стоят кондиционеры, и там не жарко. Кстати, если вы решили, что эмир не будет атаковать инкассаторский автомобиль, то предупредите, чтобы не давали информатору сведения о сопровождении бронемашиной. Это так, на всякий случай, чтобы не спугнуть.
— Предупрежу… — кисло, хотя и излишне резко пообещал старший следователь…
Назад: Глава восьмая
Дальше: Глава десятая