Глава шестая
Радости ментов не было предела, когда они поняли, что с этого фланга их ожидает мощная и грамотная, с военной точки зрения, поддержка. Они, вероятно, были оповещены, что им на помощь выступает спецназ ГРУ. Скорее всего даже знали, какими силами спецназ ГРУ выступит, хотя едва ли надеялись на поддержку двух вертолетов. Считали, как это обычно бывает, силы взвода спецназа слишком незначитальными, чтобы кардинально изменить ситуацию.
Тем не менее одна из трех банд, что блокировали ментовский спецназ, была уничтожена. Я готов был признать, что это уничтожение – заслуга в большей степени авиации, чем спецназа ГРУ. Но операция была проведена совместная, согласованная, скоростная. В результате ментовский спецназ уже мог перевести дыхание, хотя по численности ментов было примерно в четыре раза больше, чем нас.
Мы же предпочли время зря не терять. Для осуществления связи я послал к ментам младшего сержанта Сережу Намырдина, который мог грамотно передать все мои соображения и пожелания по координации совместных действий. Для начала Сережа передал шлем командиру отряда ментовского спецназа, который представился солидным басом:
– Подполковник внутренней службы Штеменко Виктор Афанасьевич. Слушаю тебя, старлей…
Вместо слов благодарности за свое, по сути дела, спасение, он только согласился меня выслушать. Но мент – он и в Африке мент. Меня таким отношением не прошибешь. Я привык и к худшему. Был однажды, помнится, случай с тем же спецназом МВД, когда нас обвинили в том, что мы поздно пришли и в результате погибло четверо омоновцев. Но мы нигде не задерживались, мы сначала просто завершили собственную операцию, а потом полетели, как и сейчас, выручать смежников. Не могли же мы свою операцию бросить незавершенной, чтобы выручать тех, кто свою собственную операцию провести как полагается не в состоянии. Если вы не в состоянии что-то выполнить, так и не надо браться…
– Кто вас загнал в эту низину, товарищ подполковник? – спросил я.
– Подход через низину предусматривался планом операции. С целью маскировки отряда… – объяснил подполковник. – Кроме того, мы изначально, сразу после высадки, наткнулись на часть банды и начали преследование. Они шли именно этим путем. Преследовать другой дорогой смысла не было. Но к ним пришли на выручку остальные, которые не выпустили нас из низины. А потом уже еще две банды подошли и зажали нас в «клещи» так, что мы продохнуть не могли.
– Хорошенькое дело. Значит, по плану вы должны были забраться в ловушку. Но бандиты не ожидали такой вашей глупости и устроили ловушку дополнительную. И вы на их удочку попались! И в карту не заглянули. А кто план разрабатывал?
– Этого мне не сообщили, старлей. А тебе это вообще-то зачем знать? – В голосе подполковника звучал вызов и желание поставить на место армейского офицера, который вздумал учить воевать спецназ полиции.
– Мне интересно, как вам советовали выбираться из низины, – сказал я. – Но пора уж и без советчиков соображать, что предстоит сделать. Сейчас ваша позиция с двух сторон простреливается. Хотя бы не с трех, и то хорошо. Я за вас откровенно рад, товарищ подполковник.
– Мы всегда имели возможность отступить. Тылы у нас были свободны. Но мы решили сковать силы бандитов и запросили помощи для их уничтожения.
– Извините, товарищ подполковник, но я вас, кажется, сильно расстрою своим мнением. Вы имели возможность только бежать. А это чревато потерей половины личного состава, если не больше. Мне кажется, вас неслучайно не заперли сзади. Это не в привычках бандитов.
– Что ты хочешь этим сказать, старлей?
– Что у вас за спиной скорее всего выставлено минное поле. Вас умышленно провели через незаминированный коридор, а потом его за вашей спиной заминировали. И появление на выходе пробки в виде двух десятков бандитов с пулеметами в этой бутылке вполне вероятно.
– Когда они могли выставить минное поле! Мы там проходили еще утром, на самом рассвете.
Похоже, «крупный военный специалист» подполковник внутренней службы считает, что выставление минного поля – недельная работа. Да за неделю можно все поле перепахать, засеять минами и заасфальтировать в дополнение.
– Как только вы прошли, сразу и заминировали. В этом легко убедиться.
– Каким образом? Посылать туда сапера?
– Попросить вертолет сбросить туда пару ракет. По вашему предполагаемому маршруту. Отступают всегда по прямой линии. Особенно когда отступают быстро, быстрее, чем наступали…
Подполковник внутренней службы, конечно же, услышал в моем голосе упрек, но никак на него не отреагировал. Сам понимал, что с наступлением у него не получилось.
В разговор вклинился майор Рудаковский:
– Я сделаю, старлей… Я как раз круг совершаю над тем местом. – Майор обратился ко мне, а не к подполковнику. И это, видимо, командиру ментовского отряда не понравилось.
– Это кто еще говорит? – Тон вопроса был угрожающим.
Майор ответил ему сам:
– Командир экипажа «Ночного охотника» борт номер «триста пятьдесят шесть» майор Рудаковский. Что же вы, товарищ подполковник, «за волной» огня в атаку не поднялись? Мы так для вас старались… Двумя машинами почву готовили. А вы попрятались…
Майор ответил достойно и по существу. А тут и я поддержал:
– Менты, товарищ майор. Чего от них ждать.
После такого грубого укора командира взвода спецназа ГРУ подполковник Штеменко не решился возразить ни мне, ни майору Рудаковскому. Он не почувствовал уважения ни к своему званию, ни к своей должности. И выбрал лучшее, что можно было выбрать, – просто сделал вид, что не услышал, и, видимо, вернул шлем с наушниками и микрофоном младшему сержанту Намырдину. Может быть, и в самом деле моих слов не слышал, потому что уже снял шлем. По крайней мере командир первого отделения сразу доложил:
– Товарищ старший лейтенант. Тут позиция устроена просто за камнями. Ни одного окопа нет. Если бандиты вперед двинутся, их удержать будет невозможно.
Это я, давно знакомый с боевыми действиями различных подразделений ментов, в принципе предполагал. Работать они сильно не любят. Даже тогда, когда вопрос касается их жизни. А рытье окопов – это тяжелая работа с обязательными сорванными мозолями на ладонях, с непривычки. Тем более почва здесь жесткая, каменистая. Потрудиться требуется…
– Товарищ майор, проверьте пути отступления. Иначе весь отряд спецназа МВД может здесь найти себе братскую могилу.
– Работаю, старлей. Я уже почти над местом. Десять секунд…
Я хорошо видел «Ночного охотника», который дал несколько очередей из двух тридцатимиллиметровых автоматических пушек по позициям бандитов во фронте ментовского спецназа, потом развернулся и начал совершать круг, попутно послав три НАР С-13 по позициям бандитов с правого фланга ментов. И вышел в тылы их отряда, где какое-то время барражировал, выбирая место, а потом пустил две неуправляемые ракеты. Куда они попали, мне видно не было, и я ориентировался только по звуку.
Ракеты взорвались одна за другой, но взрывов при этом послышалось явно не два, а намного больше. Это означало, что минное поле на путях отхода все же выставлено. И достаточно плотное минное поле.
Чтобы обезопасить выход отряда ментовского спецназа из низины, потребуется израсходовать весь боезапас «Ночного охотника». Да и то это обеспечит безопасный проход лишь процентов на восемьдесят. Потому что значительная часть мин может иметь взрыватели нажимного действия, которые с помощью ракет активировать трудно, на общую детонацию почвы они не реагируют. Но до того, как менты смогут уйти, их бандиты хорошо потреплют автоматическим огнем.
– Намырдин! – позвал я. Младший сержант тут же отозвался. – Передай шлем товарищу подполковнику.
– Слушаю тебя, старлей… – через несколько секунд отозвался Штеменко. – Я слышал, как рвались мины. Значит, у нас единственный выход, который вы очистили. Ты то есть со своим взводом…
– Никак нет, товарищ подполковник. Здесь выхода нет. Пока вы будете подниматься по склону до нашей позиции, вы потеряете половину личного состава. Склон крутой, быстрый подъем невозможен. Стрелять по вам будут с двух сторон. Спрятаться на склоне негде. Камней там не просматривается. Это для вашего отряда самоубийство.
– Как тогда быть? У тебя есть предложения?
Подполковник Штеменко говорил уже совсем иным тоном, нежели в начале нашего знакомства, когда он считал, что может отступить в свободную сторону, как только снизится накал обстрела со стороны бандитов. И рассчитывал при этом, естественно, на два вертолета, которые не позволят бандитам стрелять прицельно. Но я-то хорошо знаю, что бандиты – не менты. Они не будут прятаться за камни в надежде спастись от обстрела с вертолетов. Они будут драться до конца. И постараются убить как можно больше бойцов противника, даже под угрозой собственной гибели. И потому даже под обстрелом будут прицельно стрелять сами. Так с местными бандитами дело обстояло всегда.
Но среди местных сил давно уже не наблюдается таких значительных по составу банд. Тем более трех банд одна рядом с другой. Это наверняка отряды, прибывшие из Ирака или из Сирии, как прибыла оттуда банда эмира Цхогалова. Только банда Цхогалова прибыла раньше, успела прочно осесть в ущелье и подготовиться к встрече. Если бы случай распорядился так, что против Цхогалова послали бы отряд подполковника Штеменко, то можно с абсолютной уверенностью сказать, что под таким командованием он обязательно был бы погребен под обломками скал в том самом месте. У Виктора Афанасьевича и его бойцов просто не хватило бы боевого опыта, чтобы противостоять ловушкам, которые хитроумно расставил Цхогалов.
А эти три банды еще не осели, они ищут себе место. И подготовиться основательно к встрече с федералами они тоже не успели. Только наспех подготовили ловушку для спецназа полиции. Хотя боевой опыт и выучку бандиты имеют – это сомнению не подлежит. И ментовский спецназ они заманили в ловушку, где проигрышная позиция грозила ментам гибелью, и против нас пытались действовать грамотно. И не вина их командира, что мы оказались лучше подготовлены физически и быстрее добежали до вершины.
Кроме того, сказалась и поддержка двух вертолетов. Вертолеты в подобной обстановке являются мощным средством. Хотя стать панацеей от всех бед тоже, естественно, не могут. Очень важно бойцам спецназа уметь координировать свои действия с вертолетами. У нас, например, такая координация налажена до полного понимания. Спецназ полиции этого сделать не сумел.
Тем не менее я прекрасно помнил, для чего меня со взводом сюда послали – необходимо вытаскивать ментов из сложившейся ситуации. Причем желательно вытащить их живыми и здоровыми, разве что перепуганными, что в общем-то быстро лечится.
– Вы, товарищ подполковник, сами что планировали? К каким-то действиям, кроме отступления готовились?
– К каким мы действиям могли готовиться? Я помощи запросил по связи, и все.
– То есть ждали, когда за вами придут, возьмут на руки и с поля боя вынесут? Так, товарищ подполковник, не бывает. Вы хотя бы выяснили, где у бандитов самое слабое место?
– А как я могу это выяснить? У меня беспилотников в наличии не имеется. Командование нам их не предоставило, думали, что мы только против одной банды будем работать.
– Ну хотя бы обратили внимание, где плотность огня наименьшая?
– Обратил. На стыке правого фланга и фронта.
– А на левом фланге такое же наблюдали?
– Что сейчас это обсуждать, если левого фланга уже не существует…
– Я задал вопрос, товарищ подполковник.
– Да, на стыке левого фланга с фронтом тоже было слабое место.
– Значит, сейчас, когда левого фланга не существует, там место еще более слабое, чем было раньше?
– Понял. Туда и надо атаковать?
– Не спешите, товарищ подполковник. Если у бандитов умный командир, он может предположить, что вы выберете для атаки именно это направление, и перебросит туда дополнительные силы.
– А как узнать?
– А для чего нам вертолеты приданы? Товарищ майор! – позвал я Рудаковского.
– Да, старлей, ты прав, как всегда, – отозвался командир «Ночного охотника». – Я из пушки обстрелял колонну. Она бегом передвигалась с фланга на фланг. Но там бойцы, похоже, тертые. Сразу рассеялись и залегли. Их в таком положении можно только поодиночке отстреливать. А я снайперов с собой не катаю.
– Я понял ситуацию, товарищ майор. Вы связь с «МИ-8» установить можете?
– Прямой связи нет. Могу только общепринятую команду ракетами передать: «Делай, как я!»
– Хорошо, товарищ майор. Товарищ подполковник! У вас какие-то дополнительные огневые средства имеются?
– Миномет «Поднос». И мин полный боекомплект. Кажется, сто двадцать штук. Мины только осколочные. Но у меня убит первый номер минометного расчета. Хорошо выставить прицел никто не сумеет. Второй номер у минометчика только вчера был к нему приставлен и умеет пока только мины подносить. Надежды на него никакой.
– Я понял. Поставьте первым номером младшего сержанта Намырдина. Сконцентрируйте ударный кулак из самых быстрых бойцов, чтобы захватили проход. Место для прохода определим позже. Раненых у вас много?
– Много. Но большинство – ходячие. Правда, бегом бегать не все смогут, их придется ждать.
Опять возникала ситуация, в которой спецназу ГРУ приходилось не свое дело делать, не ликвидировать бандитов, а обеспечивать выход раненых ментов, которые сами передвигаются с трудом. Но я просчитал ситуацию быстро. И выстроил в силу своего умения действия всех наличных сил.
– Значит, товарищ подполковник, положение такое. Я нанесу своими силами отвлекающий удар во фланг слева. Стык фронта с правым флангом мы пока определим как наиболее вероятное направление удара. Пусть бандиты еще сильнее оголят возможное место основной атаки. Товарищ майор, если можете, ведите наблюдение и сообщайте мне, что происходит. Куда будут выдвигаться подкрепления. Товарищ подполковник, пусть мой младший сержант устроит на левом фланге фронта мощный обстрел. Вплоть до четверти запаса мин можно отстрелять. Или даже до половины. Туда же ударят ракетами и пушками два вертолета. Посмотрим, как бандиты на это отреагируют. А потом уже я сориентируюсь и скажу, в какое место наносить удар вашей колонне. Пусть ударная группа сидит наготове. Раненых и убитых выносить в организованный коридор. Их переход прикрывать с флангов. Но фланг прикрытия у вас сейчас только один – правый. Если удар будет наноситься на стыке фронта и правого фланга, то флангов у вас будет два. Многие раненые, как вы говорите, не смогут бежать. Значит, следует заранее подготовить носилки. Если их нет, нужно сделать из любого подручного материала. На вашей позиции есть кусты тальника. Вижу еще молодые ели. Ветки тальника гибкие, легко связываются. Связать их и сделать настил из курток. Корни елей обычно прочнее любой веревки. Их тоже используйте. У ели корни поверхностные. Легко достать. Так можно будет раненых и убитых выносить.
– Удар, конечно, будем наносить на стыке фронта и правого фланга, – сделал вывод подполковник. Из чего я, в свою очередь, и свой вывод сделал – подполковник никогда раньше не воевал и вообще не очень понимает, что и когда следует делать. И понятия не имеет, что такое воинская хитрость и чем она отличается от обмана. Но уверенность его голос начал обретать прежнюю.
Разубеждать командира смежников у меня не было ни настроения, ни желания. И необходимости особой в этом я не видел.
– Скорее всего именно так и будет, но это вовсе не обязательно. Вовсе, я повторяю категорично, не обязательно. Имейте это в виду. Все зависит от того, есть ли у бандитов резервы и куда они эти резервы бросят. Или как перестроят существующую линию обороны. А она у них, как я понимаю из действий уничтоженной банды, не слишком плотная. Кроме того, не забывайте, что банда на правом фланге тоже не может вечно лежать без движения, она в состоянии пойти в атаку. Фронт упрется и вас задержит, а в спину вторая банда может ударить. А в тылу у вашего отряда будут в основном раненые, которых бандитам легко будет превратить в убитых. Не торопитесь с выводами… Что нам майор Рудаковский сообщит. И вообще грамотный командир бандитов может посчитать, что вы ударите туда, где вас меньше всего должны были бы ждать, и перебросит силы именно туда. Скорее всего бандиты не знают об условиях нашей радиосвязи и надеются на рассогласованность наших действий. А мою предварительную атаку воспримут как отвлекающий маневр. Тогда это и наши планы поменяет.
В это время начал работать младший сержант Намырдин, которому уже передали мой приказ. Восьмидесятидвухмиллиметровый миномет «Поднос», конечно, не самое устрашающее орудие, именно поэтому он считается минометом ротного звена, тем не менее урон противнику он может нанести серьезный. Особенно если прицел наводит умеющий это делать человек, а не случайный мент, который только по назначению второй день числится при минометчике вторым номером.
Младший сержант Намырдин, как любой командир отделения, по штатному расписанию должен уметь заменить выбывшего из боя минометчика. То есть он проходил официальное обучение минометному делу. И, если мне не изменяет память, обучался стрельбе именно из 2Б14, как официально называется «Поднос».
Обычно расчет миномета бывает от двух до пяти человек. Количество людей в расчете зависит от того, кто переносит или перевозит мины для миномета – люди или автомобиль или вообще посторонние бойцы в специальных рюкзаках. Для того чтобы работать с максимальной скорострельностью, бывает достаточно только одного помощника, который будет подавать первому номеру мины.
Чтобы расстрелять четверть запаса, достаточно двух минут при стрельбе с исправлением наводки и полутора минут – для стрельбы без исправления. Намырдин делал исправления только после двух первых выстрелов. Корректировку делал сверху майор Рудаковский, а подполковник Штеменко, не вернув младшему сержанту шлем, передавал команды устно. Опорная плита, как показал мне бинокль, стояла на жестком камне, и потому в дальнейшем делать поправки уже не требовалось. Намырдин стрелял так быстро, словно обстрел вел целый минометный дивизион.
Я выдвинулся на ближнюю к противнику позицию и дал команду:
– Снайперы! Подстрахуйте. Поищите их снайперов, они могут быть. И вообще, пора за работу… Взвод! Перебежками – за мной!
Я побежал вперед, петляя и время от времени падая, и несколько раз слышал, как свистели надо мной пули. Дистанция была небольшая. Мощный минометный обстрел серьезно мешал бандитам встретить мой взвод плотным огнем. У меня сложилось впечатление, что плотный заградительный огонь, который не всегда бывает прицельным, там и вести некому. Не могли рвущиеся мины так прижать бандитов, что они были не в состоянии отстреливаться.
Мои ощущения подтвердил майор Рудаковский:
– Старлей, как только начал стрелять миномет, бандиты половину состава с левого фланга перебросили на стык с правым флангом. Там ждут атаку.
– Нормально, товарищ майор. Ударьте двумя вертолетами плотно по месту стыка и по правому флангу.
«Ночной охотник» тут же выпустил над собой две красных, одну зеленую, а потом, с длинным промежутком, и белую ракеты. И практически сразу из-за высоты, примерно с места, где мы десантировались, поднялся «МИ-8» и пристроился в хвост «Ночному охотнику». Вместе они совершили плавный полукруг, слегка спикировали и ударили волной пламени и дыма по месту скопления бандитов. Туда же перенес минометный огонь и младший сержант Намырдин.
Отличить взрывы мин от взрывов неуправляемых ракет я мог. Тем более мины рвались там, где вертолеты уже отбомбились и где, как показывал бинокль, бандиты метались, ища спасения. Но многих все же доставали осколки. Но это сейчас было не главное. Главное было в том, чтобы направить бандитов по ложному пути.
– Старлей! Полтора десятка бандитов с правого фланга перемещается к месту стыка. Бегут колонной. Мы их перестреляем. Правда, у моего ведомого уже боезапас на исходе. Он же к бою не готовился. Он только как транспортник должен был работать. А ты, старлей, никак в рукопашную пошел?
Это было похоже на правду. Бандиты до этого вели бой только с плохо подготовленным для участия в боевых действиях спецназом полиции и даже после уничтожения их левого фланга не сумели перестроиться. Скорее всего они списали неудачу одной из трех своих банд на мощную поддержку вертолетов, что отчасти было правдой. Но только отчасти. И именно потому оставили у своих наскоро вырытых окопов для стрельбы лежа слишком слабую защиту, к которой мы приблизились уже на два десятка метров.
Мне лично пули дважды вскользь попадали в бронежилет. Одна пуля чиркнула по шлему. Уже было ясно, что бандиты свою позицию не удержат, потому что во взводе потерь не было. Солдаты шли на сближение, умело маневрируя, совмещая бег с падениями и перекатами, и потому вести по ним прицельную стрельбу было сложно.
Тем не менее по связи я получил сообщение о трех легких ранениях. Все три – в нижние конечности. Раненые из боя не вышли. Каждый из них произнес сакраментальную фразу «Продолжаю бой», и это было определением их самочувствия.
Взвод неуклонно приближался к мелким окопам бандитов. Мы уже различали широкие бородатые физиономии, злобные ухмылки серьезных сильных мужчин, видящих перед собой, по сути дела, пацанов и оценивая их именно по возрасту, а не по боевому умению.
За десять шагов до противника я дал команду:
– Лопатки к бою!
И первым вытащил из чехла свою лопатку. Но до нанесения первого удара успел еще передать по связи:
– Подполковник Штеменко! Мы будем держать позицию до вашего подхода. Наступайте на левый фланг.
– Но справа же все разбомбили… – попытался отстоять свое мнение командир ментовского отряда.
– На левый фланг, подполковник! – неожиданно рявкнул майор Рудаковский, которому сверху было легче оценить ситуацию. – Иначе под суд пойдешь за гибель своего отряда…
Я повторять сказанное не стал. Поберег дыхание, потому что уже вплотную сошелся с бандитами. Мне, как бегущему впереди других, удалось нанести целых два удара острым ребром лопатки, которую для меня лично оттачивал старший сержант Кувалдин. На совесть сделал, как все и всегда. Я бы успел и третий удар нанести, но крупный и рыхлый телом бандит, что встал на моем пути, держа автомат двумя руками, перекрыл им путь лезвию лопатки. И пока я соображал, по какой руке мне удобнее рубануть, откуда-то прилетела пуля и снесла бандиту голову. Судя по всему, издалека стрелял первый взводный снайпер сержант Ничеухин. Прикрывал меня. Пуля его DXL-4 «Севастополь» калибра 10,3 миллиметра в состоянии снести человеку голову.
Лопаткам некоторых солдат взвода работы не досталось. Когда последние добежали до линии бандитской обороны, с самой обороной уже было покончено. Бандитские окопы были вырыты вдоль длинной гряды. Я жестом показал, как перерезаю гряду поперек и кивнул Кувалдину:
– Рыть окопы…
Наш успех бандитами был замечен скорее всего только потому, что сюда двинулись менты. И сразу параллельно им, только по более короткому пути, в нашу сторону бегом направилось целых три бандитские колонны, которые сразу попали под обстрел двух автоматических пушек «Ночного охотника». «МИ-8», как я только что заметил, пропал из поля зрения. Должно быть, снова спрятался за высоту. Скорее всего он израсходовал весь боезапас, связался с командованием, и командование приказало дожидаться нас. В таких случаях в первую очередь вывозят раненых.
Но и две пушки остановили бандитские колонны. Сначала заставили их залечь, а потом, после взрыва одной ракеты, вернуться в дальние укрепления, за камни.
– Товарищ майор, – пользуясь связью по полной программе, я обратился к Рудаковскому. – Куда пропал наш вертолет?
– За высотой приземлился. Я вижу его, когда с той стороны пролетаю. У него боезапас закончился. Два последних захода делал – просто пугая бандитов – брил землю, бандитов почти таранил. Но уже со второго они все поняли… Я думаю, машина будет ждать окончания боя, чтобы эвакуировать раненых и убитых. Мы все такой приказ получаем перед вылетом – раненых забирать с собой, чтобы еще одну машину не гонять…
