Бета Кита – большая звезда из главной спектральной последовательности, такая большая, что может считаться гигантом – маленький гигант, в тридцать семь раз ярче Солнца. Она настолько яркая, что видна с Земли. У нее есть даже собственное имя, Денеб Кайтос, но мы никогда так ее не называли, слово «Денеб» напоминает о другом Денебе, Альфе Лебедя, настоящем гиганте из совсем другой части неба, находящемся на расстоянии почти в тысячу шестьсот световых лет.

Бета Кита настолько ярче Солнца, что нужная нам планета, если такая вообще имеется, должна быть на расстоянии порядка шестисот миллионов миль от нее, дальше, чем Юпитер от Солнца.

Мы нашли планету в этом районе, в пятистах восьмидесяти миллионах миль, что довольно близко. И совсем удачно то, что это самая маленькая планета в системе, изобилующей переростками; следующая по порядку от центра уже больше Юпитера.

Программу рутинного внешнего обследования Элизии составлял я под рассеянным руководством Гарри Гейтса. Гарри изо всех сил старается закончить свой magnum opus, прежде чем придется отложить его в сторону и возглавить наземное исследование планеты. Он хочет передать эту работу на Землю, чтобы его имя навеки осталось в Зале славы науки, – Гарри, конечно, не говорил такого, он достаточно скромен, он просто считает, что разработал космогонию планетных систем, приводящую к правилу Тициуса – Боде. По его словам, если все это верно, у любой звезды из главной спектральной последовательности должны быть планеты.

Может, и так, не знаю. Только я не понимаю, какой толк от звезды, у которой нет планет, и не верю, что вся эта безумно сложная Вселенная возникла случайно. Планеты существуют для того, чтобы их использовали.

Быть Пятницей при Гарри совсем не трудно. Вся моя работа заключалась в том, что я вытащил микрофильмы отчетов о предварительном исследовании Конни и написал аналогичную программу для Элизии; слегка модифицированную, потому что у нас поубавилось персонала. Помогали все с большой охотой, ведь (насколько нам известно) мы единственный корабль, дважды вытащивший счастливый номер, и один из четырех, вообще его вытащивших.

А теперь мы сели на воду и ждем, пока медицина разрешит выход наружу: у меня уже не такая запарка. Сегодня вечером попытался связаться с Вики и просто поболтать. Только там, дома, был тоже вечер, и у Вики было свидание, так что она вежливо отказалась.

За последний наш пик Вики повзрослела, теперь она уже интересуется мальчиками и не имеет так много времени для своего древнего дядюшки.

Это что, Джордж? – спросил я, когда она захотела узнать, по делу ли я связываюсь.

Если уж вам хочется знать, это действительно Джордж! – выпалила она.

Не заводись так, конопатая, ответил я, я же просто спросил.

Так оно, наверное, и было. Дело в том, что мне этот Джордж совсем не нравится, хотя я его никогда не видел, никогда не увижу и вообще не знаю о нем почти ничего. Вики говорит, что он «десятый по силе» и «первый из худших», несмотря на то что он «рывком обошел раунд», если я правильно понял, что она имеет в виду, но она намеревается это как-то «выправить».

Не ручаюсь за точность, но для себя я перевел ее рассказы так: он нравится ей, хотя и с некоторыми оговорками, и она надеется, что он дойдет до кондиции или «будет тип-топ», когда она толком приложит к нему руки. Сильно подозреваю, что это прыщавый невежественный малолетний зануда, тот тип, к которому принадлежал и я сам и который мне никогда не нравился, – что-то вроде теперешнего Дасти Родса, только без потрясающего мозга, которым обладает Дасти.

Тут может создасться впечатление, что я ревную девочку, которую никогда не видел, к мальчику, которого никогда и не увижу, но это же просто смешно. Моя заинтересованность в ней чисто отеческая, или старшебратская, хотя я ей практически и не родственник вообще; мои родители были двумя из ее шестнадцати прапрадедушек и бабушек – родство столь отдаленное, что большинство людей даже и не знает о существовании своих родственников такой степени родства.

А может, в диких теориях ван Хоутена и вправду что-то есть и все мы становимся свихнутыми стариками, несмотря на свои молодые тела? Но это же ерунда. Хотя на Земле и прошло семьдесят лет, для меня со времени старта прошло только четыре года. Мое настоящее время отмеряется голодом и сном. На «Элси» я спал около тысячи четырехсот раз и ел по три раза в день – ну, может, еще раз-другой перехватывал что-нибудь – на сон грядущий. А это – четыре года, а не семьдесят.

Нет, я просто разочарован, что у меня первый свободный вечер за несколько недель, а мне нечем его занять, кроме как писать этот дневник. К слову сказать, насчет сна. Мне и вправду лучше бы лечь; первая группа выходит на поверхность завтра, если только врачи что-нибудь не придумают, и у меня будет уйма хлопот. Я не пойду с этой группой, но всяких дел в связи с их выходом будет достаточно.

Вот уж влипли, так влипли. Не знаю, что нам теперь и делать.

Лучше начать сначала. По всем статьям предварительного обследования Элизия дала отличные результаты: пригодная для дыхания атмосфера, климат в пределах земного и, по-видимому, менее экстремальный. Жизненный цикл, основанный на воде, кислороде и углекислом газе, никаких необычных опасностей. И конечно же, ни малейших признаков разумной жизни, иначе мы не стали бы садиться. Это водный мир в большей степени, чем Земля, океанами покрыто свыше девяносто процентов поверхности планеты. Сначала были даже разговоры насчет того, чтобы назвать планету «Аквария», а не «Элизия», но кто-то подумал, что нет смысла давать ей название, которое может показаться непривлекательным для колонистов; в то же время здесь, похоже, не меньше суши, пригодной для использования, чем на Земле.

Так что мы пристроились к одному острову размером почти с Мадагаскар – по местным масштабам это почти континент – с намерением подробно изучить его целиком и доложить о возможности организации здесь колонии, как только ФДП сможет прислать корабль. Мы знали, что Конни уже осваивается, и хотели, чтобы то же самое случилось с новой планетой, а «Элси» записал себе в актив еще одну победу.

Я похлопал Перси и попросил его оценить, как там, на острове, и чтобы сообщил, если найдет там себе даму. Дядя Лукас высадил на берег охрану; научная группа отправилась в тот же день. Было ясно, что Элизия представит не больше трудностей, чем Конни, и окажется почти столь же великолепной находкой, – если не принимать во внимание небольшую, но всегда остававшуюся вероятность какой-либо экзотической заразы, с которой мы не сможем справиться.

Это было две недели назад.

Начиналось все совершенно обычно. Перси и прочие подопытные животные процветали на элизианских харчах; ван Хоутен не сумел подхватить какой-либо серьезной болезни, только стал немного чесаться. Потом он начал испытывать элизианскую пищу и на себе – были там такие неуклюжие четырехкрылые птицы, очень хорошие для гриля. Берни сказал, что они напоминают ему жареную индейку, чуть с привкусом тыквы. Однако Перси-свинья не стал притрагиваться к рыбе, которую мы поймали, а крысы, съевшие этих рыб, сдохли. Так что всякую морскую пищу отложили до дальнейшего исследования. Рыбы эти не походили на наших, они были плоскими, как камбала, и у них были усики, как у сома, но не шипастые, а расщепленные на кончиках. Гарри Гейтс считал, что это органы осязания и, возможно, манипуляторы.

На острове не было ничего похожего на тех хищных ящериц с огромными пастями, одна из которых прикончила Лефти Гомеса. Однако нельзя было сказать, чего можно ожидать на других островах, поскольку массивы суши так удалены друг от друга, что картина эволюции в разных архипелагах могла быть совершенно различной. В нашем донесении должна была присутствовать рекомендация колонизовать сначала остров Деверо, а затем уже осторожно обследовать остальные.

Я должен был выйти на поверхность в третьей смене, дядя отработал первую неделю, потом неделю отдыхал, а теперь должен был стоять вахту на корабле, а я должен был связываться с ним с берега. Но в последнюю минуту я поменялся, так как Анна очень стремилась выйти. Меняться мне не хотелось, но после смерти Рупа я вел расписание вахт, и отказать ей было как-то неловко. В эту же третью смену выходил муж Глории, а с ним и она сама, но это не считалось, так как ее телепартнер там, на Земле, был в отпуске.

Когда они покидали корабль, я стоял на верхушке «Элси», мрачно наблюдая, как они садятся в лодки. Здесь, на выходе из шлюза, была пристроена временная смотровая палуба, отличное место, чтобы наблюдать, как ниже, у грузовых люков, заполняются лодки. Техники покончили с осмотром и ремонтом двигателей, а также почти заполнили топливные баки, в результате чего «Элси» глубоко сидел в воде и грузовые люки были всего футах в десяти над ватерлинией. Поэтому грузиться было удобно. При высадке первой группы баки были пусты, лодки приходилось опускать почти на сто футов, а пассажиры спускались по веревочным лестницам – не очень легкая задача для людей, страдающих боязнью высоты, а такие у нас имелись. Но сегодня все было просто.

Шлюз у нас маленький и годится только для выхода людей; все, что крупнее, проходило через грузовые люки. Их тоже можно превратить в шлюзы, на Инферно в системе Беты Гидры мы так и сделали, однако, если атмосфера была хорошая, эти люки просто открывались как двери. Они вели на грузовую палубу, расположенную ниже пассажирской и над палубой вспомогательных механизмов. На грузовой палубе хранились три наши лодки и два вертолета. Лодки легко вытаскивались и опускались на воду с помощью шлюпбалок, но с вертолетами все значительно сложнее. Сначала их надо было выставить наружу на тех же шлюпбалках. Затем к ним прицепляли тросы и тянули вверх, вдоль изогнутой поверхности корабля, на смотровую палубу, где на них уже ставили винты.

Каждый раз, когда мы всем этим занимались, мистер Регато ругал конструкторов последними словами, а саму эту конструкцию называл не иначе как «механический бред».

– Все проектировщики кораблей, каких я встречал в своей жизни, были счастливы, если у них получалась красивая картинка. Им никогда не приходит в голову, что потом их симпатичную картинку будут пытаться использовать какие-нибудь бедолаги.

Вполне возможно, таким образом хотели организовать выгрузку вертолетов с помощью минимального количества специального оборудования, которое может выйти из строя. Это обстоятельство, как я понимаю, все время имелось в виду при переоборудовании кораблей для нужд нашего проекта. Но в тот день оба вертолета были выгружены и готовы к полетам; один из них находился в лагере, а другой был привязан неподалеку от меня на смотровой палубе. Нам оставалось только загрузить лодки.

Это были вельботы, изготовленные из стекла и тефлона, непотопляемые из-за пористого пластика, заполнявшего все пустоты. Они такие крепкие, что вмятину в них еще можно сделать, если очень уж постараться, но пробоину – никак, разве что сверлом или высокотемпературной горелкой. И они такие легкие, что пустую лодку нетрудно поднять вчетвером. На такой не страшно высадиться на скалистый берег; потом, после разгрузки, ее можно оттащить повыше. Лодки были снабжены спиртовыми двигателями, как и вертолеты; однако на них также были и весла, и парус. Мы ни разу не использовали весла, хотя обучались на тренажерах под бдительным присмотром дяди Стива.

Предыдущим вечером лодки вернулись на корабль с грузом образцов для исследовательского отдела; теперь они отправлялись на берег с новой сменой на борту. Со своей верхотуры я мог видеть в полумиле от себя людей, собиравшихся вернуться на корабль; они столпились на берегу, ожидая, когда их заберут. Две лодки были уже на воде и ожидали третью; на каждой из них отправлялось около восемнадцати человек и несколько тюков всякого имущества, реквизированного Гарри Гейтсом для научной работы на берегу; кроме того, лодки захватили недельные припасы всей группы.

Я почувствовал движение у себя за спиной, повернулся и увидел, что капитан поднимается на палубу через шлюз.

– Доброе утро, сэр.

– Доброе утро, Бартлетт. – Он окинул взглядом горизонт. – Прекрасный день.

– Да, сэр… И прекрасное место.

– Это уж точно. – Он поглядел в направлении берега. – Обязательно найду какой-нибудь предлог, чтобы сойти на берег, пока мы не улетели. Я слишком засиделся в этой металлической коробке.

– Не вижу, почему бы и нет, сэр. Эта планета приветлива, как щенок. Не то что Инферно.

– Совсем не то что Инферно. – Он отвернулся в сторону, и я тоже; неприлично стараться поддерживать разговор с капитаном, если сам он не выказывает к этому охоты. Третью лодку наконец загрузили и спустили на воду; все они были ярдах в пятидесяти от корабля и выстраивались в колонну, чтобы вместе идти к берегу. Я помахал Глории и Анне.

Рядом с каждой из лодок из воды появилось нечто вроде длинной, мокрой веревки толщиной с мою талию, веревки перехлестнули лодки посередине, концы их ушли в воду с другой стороны. Я заорал:

– Эй, капитан! Глядите!

Он резко повернулся. Лодки, накренившись, ушли под воду – точнее, их утащило под воду. Я услыхал чей-то крик, вода кишела барахтающимися людьми.

Капитан, склонившись над ограждением палубы, смотрел на этот ужас. Ровным голосом он спросил:

– Ты можешь запустить вертушку?

– Думаю, да, капитан. – Я не был пилотом вертолета, однако знал, как он действует.

– Ну так запускай. – Он наклонился еще дальше и крикнул: – Закройте этот грузовой люк! – а потом повернулся и нырнул в отверстие шлюза. Карабкаясь в вертолет, я увидел краем глаза, что заставило его закричать. Еще одна из этих мокрых веревок ползла по обшивке «Элси» в направлении грузового люка.

Запустить вертолет оказалось сложнее, чем мне это представлялось, однако над приборной панелью была инструкция. Я кое-как дошел до «четвертой операции: запуска крыльчатки», но тут меня отпихнул в сторону Эйс Венцель, механик факела, бывший по совместительству пилотом. Эйс сделал что-то обеими руками одновременно, лопасти пришли в движение, их тени пробегали по нашим лицам, он крикнул:

– Отвяжи!

Меня вытолкнули из двери вертолета на палубу, по лесенке торопливо карабкался главный врач. Я свалился с высоты в четыре фута, и в тот же миг сверху на меня обрушился поток воздуха. Поднявшись на ноги, я огляделся.

На поверхности воды ничего не было, абсолютно ничего. Ни одного тела, ни одного человека, пытающегося держаться на плаву, ни малейшего следа самих лодок. Не плавало даже ничего из груза, хотя некоторые из свертков должны были плавать. Я это знал, я сам упаковывал некоторые из них.

Рядом со мной стояла Жанет, ее трясло от сухих рыданий. Я тупо спросил:

– Что это было?

Она попыталась взять себя в руки и ответила дрожащим голосом:

– Не знаю. Я видела, как один из них утащил Отто. Это просто… это просто… – Она снова зарыдала и отвернулась.

На воде не было ничего, но теперь я увидел, что что-то есть под водой. Если поверхность воды достаточно спокойна, с высоты можно заглянуть вглубь. Так вот корабль правильным строем окружали какие-то штуки. Они походили на китов, точнее, на то, как я себе представляю китов в воде. Я в жизни не видел кита.

До моих затуманенных мозгов начало доходить, что я смотрю на существ, которые уничтожили наши лодки, когда кто-то громко закричал и указал на берег. На берегу люди, собиравшиеся вернуться на корабль, все еще находились у кромки воды, но уже не одни – они были окружены. Какие-то существа вышли из воды по обе стороны от людей и отрезали их от острова. До берега было далеко, видно плохо, но морских тварей я различал отчетливо, они гораздо крупнее людей. Ног у них, насколько я мог понять, нет, но это не замедляло их движений – они были быстрыми, очень быстрыми.

Наших людей, как стадо, гнали к воде.

И мы ничего не могли поделать, абсолютно ничего. Под нами был корабль, вершина многовекового технического прогресса. Его факел мог в мгновение ока испепелить город. На берегу у охранников было оружие, с которым один человек смог бы противостоять целой армии прошлого, а где-то на корабле была еще уйма подобного оружия. Но в этот момент я даже не представлял, где находится наш арсенал, только – что он где-то на вспомогательной палубе, – можно ведь прожить очень долго на корабле и так и не ознакомиться со всеми его отсеками.

Наверное, мне надо было спуститься на вспомогательную палубу и разыскивать оружие. Однако вместо этого я тупо стоял там, наверху, вместе с дюжиной других. Мы просто окаменели и смотрели на происходящее.

Однако у кого-то была реакция получше. Два человека выскочили из шлюза; они бросили на палубу две крупнокалиберные винтовки, начали лихорадочно готовить их к стрельбе и вскрывать коробки с боеприпасами. Могли бы и не торопиться; к тому времени, когда они изготовились прицелиться во врага, берег был столь же пустынен, как и поверхность моря. Наших товарищей затолкали и утащили под воду. Над этим местом парил вертолет, с него свисала спасательная лестница, но на ней никого не было.

Вертолет сделал круг над островом, пролетел над лагерем и вернулся на корабль.

Пока он опускался, из шлюза торопливо вылез Чет Трэверс. Он оглянулся по сторонам, увидал меня и спросил:

– Том, а где капитан?

– На вертушке.

– А. – Он нахмурился. – Слушай, передай ему это. Срочно. Мне надо вернуться. – Он сунул мне в руки листок бумаги и исчез. Я бросил взгляд на бумажку, увидел бланк радиограммы, увидел, от кого она, и, как только капитан сошел с вертолета, схватил его за локоть.

Он стряхнул мою руку:

– С дороги.

– Капитан, вы должны – это сообщение с острова, от майора Лукаса.

Тогда он остановился, взял у меня радиограмму и начал искать очки, которые торчали у него из кармана. Потом, прежде чем я успел помочь ему с очками, он сунул бланк назад в мою руку и сказал:

– Прочитай мне вслух, сынок.

Я прочитал:

«От: командира охраны корабля.

На имя: командира корабля „Льюис и Кларк“.

Девять тридцать одна.

В девять ноль пять исследовательский лагерь был атакован враждебными туземцами, по-видимому амфибиями. После первых тяжелых потерь атака была отбита, и я с семью выжившими отступил на вершину холма к северу от лагеря. Мы были вынуждены бросить исследовательский вертолет номер два. В момент атаки группа, направлявшаяся на корабль, ожидала на берегу, мы отрезаны от них, их положение неизвестно, но, по-видимому, является отчаянным.

Обсуждение ситуации: атака была хорошо организованной и вооруженной. Главным оружием аборигенов является струя морской воды под очень высоким давлением, однако они используют также личное колющее и режущее оружие. Следует считать, что у них имеется и другое оружие. Стоит также условно предполагать, что они столь же разумны, как и мы, столь же дисциплинированны и, принимая во внимание условия, возможно, столь же хорошо вооружены. Их численное превосходство в настоящий момент дает им бесспорное преимущество, даже если у них нет более совершенного оружия.

Рекомендации: остатки моего отряда могут держаться на занятой позиции против того оружия, с которым мы столкнулись. Поэтому настоятельно рекомендуется незамедлительно принять меры по спасению команды на берегу. Затем корабль должен быть выведен на орбиту и оставаться там, пока не будет разработан план и изготовлено подходящее оружие, с тем чтобы снять мой отряд, не подвергая риску корабль.

С. Лукас, комендант лагеря.

Девять тридцать шесть».

Капитан взял у меня радиограмму и, не произнеся ни слова, повернулся к шлюзу. Молчали и все скопившиеся на верхней палубе, а было нас человек двадцать. Я немного задержался, но, увидев, что остальные спускаются внутрь, протолкался вперед и пошел вслед за капитаном.

Он спустился двумя палубами ниже и пошел в центр связи. Я не последовал за ним, но он оставил дверь открытой. Находившийся там Чет Трэверс склонился над оборудованием, которое использовалось для связи с лагерем; командор Фрик с озабоченным выражением лица стоял у него за спиной. Капитан сказал:

– Дайте мне майора Лукаса.

Командор Фрик поднял глаза:

– Мы пытаемся, капитан. Связь прервалась в то время, как они диктовали список погибших.

Капитан пожевал губу, вид у него был потерянный. Затем он сказал:

– Продолжайте попытки, – и повернулся. Тут он увидел меня. – Бартлетт!

– Да, сэр!

– Там находится один из ваших. Свяжитесь с ним.

Я лихорадочно соображал, какое сейчас время по Гринвичу, одновременно вызывая Вики. Вики дома, она может по прямой линии связаться с ФДП, они свяжут ее с телепартнером Сэма Рохаса, а значит – и с самим Сэмом. Тогда капитан сможет говорить с дядей Стивом по цепочке из четырех звеньев почти столь же быстро, как по радио.

Командор Фрик сказал:

– Не думаю, что это получится, капитан. Рохаса нет в списке уцелевших. Его смена кончалась, и он, наверное, был на берегу.

Да конечно же! Сэм был на берегу – а я стоял и смотрел, как его загоняли в воду!

– Тогда найдите кого-нибудь другого! – рявкнул капитан.

– Никого другого нет, капитан, – ответил Фрик. – Вот список уцелевших. Рохас был единственным пси… – единственным специальным связистом на острове.

Капитан бросил взгляд на список и сказал:

– Объявите, чтобы все, свободные от вахты, сию же минуту собрались в столовой. – Он повернулся и пошел прямо сквозь меня. Я отскочил в сторону.

Я попытался взять себя в руки и говорить спокойно.

Я поспешил за капитаном. Мы бежали по трапу вниз, а тем временем по корабельной системе оповещения разносился голос командора Фрика, объявлявшего приказ капитана, и все же сам Фрик появился в столовой всего на какие-то одну-две секунды позже меня. Через несколько секунд мы все были там… маленькая горсточка из тех, кто улетал с Земли, – человек сорок. Капитан огляделся по сторонам, спросил Каса Уорнера:

– Это все?

– Думаю, что так, капитан, если не считать вахтенных техников.

– Я оставил Трэверса на вахте, – добавил Фрик.

– Хорошо. – Капитан повернулся и посмотрел на нас. – Мы собираемся спасти выживших на берегу. Добровольцы, шаг вперед.

Мы не шагнули, мы бросились вперед, все разом. Мне бы хотелось сказать, что из-за дяди Стива я был на шаг впереди других, но не хочу врать. Миссис Гейтс с маленьким Гарри на руках бросилась вперед так же быстро, как и я.

– Благодарю вас, – немного чопорно сказал капитан. – А теперь женщины отойдите, пожалуйста, сюда, к кладовой, чтобы я мог отобрать тех мужчин, которые пойдут в спасательной группе.

– Капитан?

– Да, капитан Уркхардт?

– Я поведу группу.

– Вы не сделаете ничего подобного, сэр. Поведу я. А вы сейчас возьмете нескольких женщин, спуститесь вниз и принесете оттуда все, что нам будет необходимо.

– Есть, сэр, – едва заметно помедлив, ответил Уркхардт.

– Это правило – наше основное правило во всем, что касается риска, – относится и ко всем остальным. В каждом случае, когда имеются двое, способные выполнять одну и ту же работу, идет старший. В остальных случаях, если без работы, выполняемой членом команды, можно обойтись, он идет, если нельзя – остается.

Он огляделся:

– Доктор Бэбкок!

– Готов, шкипер!

Тут вмешался мистер О’Тул:

– Секунду, капитан. Я вдовец, а доктор Бэбкок значительно более…

– Молчать!

– Но…

– Какого черта, сэр, я что – должен обсуждать свои приказы с каждым из вас по очереди? Неужели вам нужно напоминать, что сейчас дорога каждая секунда? Идите туда, к женщинам.

Разъяренный, с побагровевшим лицом, О’Тул подчинился.

– Мистер Уорнер, мистер Роч, доктор Северин… – продолжал капитан. Он быстро отобрал команду и взмахом руки отправил нас, остальных, к кладовой.

Дядюшка Альфред Макнил попытался расправить свои сутулые плечи.

– Вы забыли про меня, капитан. Я самый старший в нашем лагере.

Лицо капитана едва заметно смягчилось.

– Нет, мистер Макнил, я не забыл про вас, – негромко сказал он, – но вместимость вертолета ограничена, а нам нужно еще подобрать семерых. Поэтому я вынужден оставить вас на корабле.

Плечи дядюшки Альфа согнулись, я думал, он сейчас заплачет. Нетвердой походкой он отошел от маленькой группы, отобранной капитаном. Дасти Родс поймал мой взгляд: вид у него был гордый и уверенный. Он был одним из избранных. Выглядел Дасти не старше шестнадцати и, скорее всего, ни разу еще не брился; это, вероятно, был первый случай в его жизни, когда к нему отнеслись как к настоящему мужчине.

Несмотря на то, как резко капитан заткнул всем рты, я не мог молча стоять в стороне. Сделав шаг вперед, я тронул его за рукав:

– Капитан… Меня вы просто должны взять! Там мой дядя.

Казалось, капитан сейчас взорвется, но он взял себя в руки.

– Я вас понимаю. Но вы – специальный связист, а у нас их и так нехватка. Я передам майору Лукасу, что вы пытались пойти с нашей группой.

– Но…

– А теперь заткнись и делай, как тебе велено, или ты у меня улетишь сейчас вон в тот угол. – Он отвернулся, словно меня здесь вообще не было.

Через пять минут раздали оружие, и мы полезли наверх смотреть, как они улетают. Эйс Венцель запустил двигатель вертолета на холостых оборотах и спрыгнул на палубу. Они поднялись по лесенке, все восемь человек, капитан последним. У Дасти в руках была крупнокалиберная винтовка и по патронташу через каждое плечо, на лице его играла возбужденная улыбка. Он подмигнул мне и сказал:

– Я пришлю тебе открытку.

Капитан остановился и сказал:

– Капитан Уркхардт.

– Да, сэр.

Капитан и резервный капитан секунду о чем-то поговорили; мне их не было слышно, да, наверное, нам и не полагалось слышать этот разговор. Затем Уркхардт громко сказал:

– Есть, сэр. Будет сделано.

– Очень хорошо, сэр. – Капитан вошел в вертолет, захлопнул за собой дверцу и сам взялся за ручки управления. Поток воздуха от винта ударил в нас, и я с трудом удержался на ногах.

А потом мы стали ждать.

Я бегал со смотровой палубы в центр связи и обратно. Чет Трэверс так и не смог связаться с дядей Стивом, но все время находился в контакте с вертолетом. Поднимаясь наверх, я каждый раз высматривал морских тварей, но они, похоже, удалились.

Наконец, когда я очередной раз спустился в центр связи, Чет был полон восторга.

– Они их забрали! – объявил он. – Они уже взлетели!

Я хотел его расспросить, но Чет повернулся и объявлял радостную новость всему кораблю. Я побежал наверх, чтобы попробовать рассмотреть вертолет.

И увидал его сразу, около вершины холма, в полутора милях от нас. Он быстро приближался. Скоро можно было даже рассмотреть людей, сидевших внутри. Когда машина подлетела совсем близко, кто-то из сидевших в ней открыл иллюминатор с нашей стороны.

Капитан не очень умел управляться с вертолетом. Он попробовал сесть сразу, но ошибся в оценке ветра, пришлось пролететь мимо и сделать новый заход. При этом вертолет пролетел так близко к кораблю, что всех, сидевших в нем, было ясно видно. Я увидел дядю Стива, он тоже увидел меня и помахал рукой; он ничего не крикнул, просто помахал мне. Рядом с ним сидел Дасти Родс, он тоже увидал меня. Ухмыльнувшись, он махнул мне рукой и закричал:

– Эй, Том, я спас твоего дружка! – Он что-то вытащил из-за своей спины, и вдруг в иллюминаторе показалась голова и передние лапы Перси. Дасти одной рукой держал поросенка, другой указывал на него. Оба улыбались.

– Спасибо! – прокричал я в ответ. – Привет, Перси!

В нескольких сотнях футов от корабля вертолет развернулся и полетел назад.

Он направлялся прямо к нам и сел бы через какие-то секунды, но тут прямо под ним что-то выступило из воды. Потом говорили, что это был какой-то механизм, но мне предмет казался похожим на чудовищный слоновый хобот. Из его конца вырвалась струя воды, настолько монолитная, прямая и сверкающая, что она походила на стальную иглу. Она ударила в винт вертолета, и тот покачнулся.

Капитан, наклонив вертолет, увел его вбок, но струя последовала за ним, ударила в корпус и снова в винт. Машина сильно накренилась и начала падать.

При чрезвычайных обстоятельствах от меня обычно немного толку, это уж лишь несколько часов спустя я начинаю соображать, что надо было сделать. Но на этот раз я действовал не раздумывая. Я соскользнул по трапу, даже не задевая ступенек, и мгновенно оказался на грузовой палубе. Люк на этой стороне был закрыт, как приказал в тот раз капитан; я ударил по кнопке, и он начал со скрежетом отворяться. Затем, быстро оглянувшись, я увидел то, что было нужно, – тросы, на которых опускали лодки, сложенные бухтами на палубе, но пока еще не закрепленные и не убранные. Я схватил конец одного из этих тросов и, пока крышка люка еще откидывалась, уже стоял у него наготове.

Разбитый вертолет плавал прямо передо мной, в воде около него барахтались люди:

– Дядя Стив! – закричал я. – Лови! – И швырнул трос как можно дальше.

Я даже не успел его увидеть, когда кричал. Просто мысль о дяде была в моей голове единственной. А потом увидел его, далеко, гораздо дальше, чем я мог добросить конец. И услыхал его ответ:

– Сейчас, Том! – И он сильными движениями поплыл к кораблю.

Я был насколько не в себе, что чуть не вытащил трос из воды для нового броска, но тут сообразил, что бросил его достаточно далеко, чтобы им мог воспользоваться кто-то другой. Я снова закричал:

– Гарри! Прямо за тобой! Хватайся!

Гарри Гейтс повернулся в воде, поймал трос и вцепился в него. Я начал вытягивать трос.

Когда я вытащил Гарри на обшивку корабля, он чуть не выпустил трос. Одна из его рук не действовала. Однако совместными усилиями мы затащили его внутрь. Вряд ли это удалось бы, не сиди корабль так глубоко в воде. Оказавшись на палубе, Гарри упал ничком, лицом вниз, всхлипывая и хватая воздух ртом.

Я резко вырвал трос из его все еще сжатой руки и повернулся для нового броска, теперь – дяде Стиву.

Вертолета не было, дяди Стива не было, поверхность воды, как и в прошлый раз, была совершенно пустынной, только Перси, высоко задрав морду, с мрачной решимостью плыл к кораблю.

Я еще раз окинул взглядом воду, чтобы окончательно убедиться, что людей на поверхности нет. Потом попытался придумать, чем можно помочь Перси.

Ухватиться за трос несчастная свиная отбивная не сможет, это уж точно. Может, я сумею накинуть на него аркан. Завязать скользящую петлю на конце тяжелого мокрого троса было непросто. Я едва покончил с этим занятием, когда Перси в ужасе завизжал; я повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как его утаскивают под воду.

То, что его схватило, не было пастью. Не думаю, что это была пасть.