Как и следовало ожидать, родители подняли шум. Любое обсуждение в семье Бартлеттов всегда напоминало зоопарк во время кормежки, а на этот раз оно достигло нового максимума. В дополнение к нам с Пэтом, Фейт, Хоуп, Чарити и родителям в совещании принимали участие довольно-таки свеженький муж Фейт Фрэнк Дюбуа и новый, с иголочки, ухажер Хоуп Лотар Зембрих. Двух последних можно было не считать, оба они казались мне прекрасными примерами того, до чего может дойти девица, желающая выскочить замуж, однако они тоже занимали какое-то место в комнате и по временам вставляли замечания, чтобы еще больше запутать дело. Но тут находился и мамин брат, дядя Стив, внезапно свалившийся на Землю в отпуск.

Именно присутствие дяди Стива и подтолкнуло Пэта вынести вопрос на общее обсуждение, вместо того чтобы уламывать папу и маму поодиночке. Оба они считали, что дядя Стив дурно на нас влияет, однако в то же самое время гордились им; его редкие визиты были всегда праздниками для нашей семьи.

Мистер Говард дал нам образец контракта, чтобы мы хорошенько ознакомились с ним дома. После обеда Пэт сказал:

– Кстати, папа, Фонд предложил нам сегодня новый контракт, на этот раз долгосрочный. – Он вынул бумагу из кармана, но передавать ее отцу не стал.

– Надеюсь, вы им сказали, что у вас скоро начинается учебный год?

– Конечно, мы им сказали об этом, но они настаивали, чтобы мы отнесли контракт домой и показали родителям. Ладно, мы и сами догадывались, что вы на это скажете. – Пэт начал засовывать контракт обратно в карман.

Я сказал Пэту телепатически:

Нет, он еще не сказал «нет», ответил Пэт по внутренней линии связи. И не толкай меня под руку.

Папа уже тянулся за контрактом.

– Дай-ка я посмотрю эту штуку. Никогда нельзя принимать решение, пока не знаешь всех обстоятельств.

Пэт не спешил отдавать ему контракт.

– Тут есть пункт насчет стипендии, – признал он, – но только мы с Томом не сможем учиться вместе, как раньше.

– Это не обязательно и плохо. Вы с ним слишком зависите друг от друга. Когда-нибудь каждому из вас придется в одиночку встать лицом к лицу с грубым, равнодушным миром… и то, что вы будете ходить в разные школы, может оказаться хорошим начинанием.

Пэт вытащил контракт и раскрыл его на второй странице.

– Это здесь, в десятом параграфе.

Папа, как того и хотел Пэт, сначала прочитал десятый параграф, и брови его поползли вверх. Десятый параграф гласил, что первая договаривающаяся сторона, ФДП, согласна содержать вторую договаривающуюся сторону в любой школе согласно выбору второй договаривающейся стороны, принимая на себя все расходы в течение всего периода действия контракта или меньшего времени, если того пожелает вторая договаривающаяся сторона. Она согласна на то же самое в отношении третьей договаривающейся стороны после окончания активного периода контракта плюс индивидуальное обучение в течение активного периода. Вся эта хитро закрученная фраза была длинным способом сказать, что Фонд сейчас берет на себя обучение в школе того из нас, кто останется на Земле, а тот, кто отправится к звездам, будет учиться по возвращении… и все это в дополнение к нашим жалованиям, см. параграф семь.

И тогда папа перешел к седьмому параграфу, после чего брови его поднялись еще выше, а трубка выпала у него изо рта. Он поглядел на Пэта.

– Я правильно понял, что они собираются назначить вас двоих «техниками-связистами десятого разряда» при полном отсутствии опыта?

Дядя Стив выпрямился так резко, что чуть не перевернул свой стул.

– Брюс, ты сказал «десятого разряда»?

– Так тут написано.

– По тарифной сетке ФДП?

– Да. Не знаю уж, сколько это будет, но я слыхал, что обычно они нанимают работников, уже имеющих опыт по третьему разряду.

Дядя Стив присвистнул.

– Я просто боюсь сказать вам, какие это большие деньги, Брюс… на Плутоне только начальнику отдела электронщиков платят по тому же десятому разряду… и ему для этого потребовалось двадцать лет работы и докторская степень. – Дядя Стив поглядел на нас. – Ну, братки, давайте, колитесь. Куда они закопали труп? А может, это взятка? – Пэт не отвечал. Дядя Стив повернулся к отцу и сказал: – Не обращай внимания на мелкий шрифт, Брюс, просто пусть ребята подписывают эту штуку. Каждый из них будет получать больше, чем мы с тобой, вместе взятые. Не надо спорить с Санта-Клаусом.

Но папа уже читал мелкий шрифт, начиная с подпункта один-А до пунктов о штрафных санкциях. Написано все это было юридическим языком, но суть заключалась в том, что мы зачисляемся членами команды корабля, принадлежащего ФДП, на один рейс, вот только один из нас должен исполнять свои обязанности, оставаясь на Земле. Была еще уйма всяких оговорок, чтобы тот, кто остался на Земле, не смог отвертеться, но сути это не меняло.

В контракте не говорилось, куда корабль отправляется и сколько будет продолжаться полет.

В конце концов папа отложил контракт, который сразу же схватила Чарити. Папа забрал у нее бумагу и передал матери. Потом он сказал:

– Мальчики, контракт выглядит так здорово, что я подозреваю здесь какой-то подвох. Завтра утром я встречусь с судьей Холландом и попрошу его просмотреть документ от начала до конца вместе со мной. Но если я все правильно понял, вам предложены все эти блага – в дополнение к умопомрачительному жалованью – в том случае, если один из вас совершит полет на «Льюисе и Кларке».

Тут неожиданно вмешался дядя Стив:

– «Льюис и Кларк», Брюс?

– «Льюис и Кларк» или другой назначенный корабль из той же серии. А что? Ты знаешь этот корабль?

Лицо дяди стало непроницаемым, и он отвечал:

– Сам я на нем не бывал никогда. Насколько я знаю, это новый корабль, очень хорошо оснащенный.

– Приятно слышать. – Папа поглядел на маму. – Ну так что скажешь ты, Молли?

Мать не отвечала. Она читала контракт и все сильнее и сильнее бледнела. Дядя Стив поймал мой взгляд и чуть покачал головой. Я сказал Пэту:

В конце концов мать оторвала взгляд от документа и высоким голосом сказала папе:

– Я так понимаю, ты собираешься согласиться? – В ее голосе звучала боль. Она отложила контракт, и Чарити снова схватила его. Одновременно Хоуп вцепилась в него с другой стороны. Кончилось это тем, что наш зять, Фрэнк Дюбуа, держал бумагу, а все остальные читали у него из-за плеча.

– И потом, дорогая, – мягко сказал папа, – не забывай, что мальчики взрослеют. Мне и самому хотелось бы, чтобы семья все время была вместе, но это же невозможно, и ты сама это понимаешь.

– Брюс, ты обещал мне, что они никогда не отправятся в космос.

Дядя Стив бросил на нее взгляд: грудь его была вся в нашивках, заработанных в космосе. Но отец продолжал так же мягко:

– Не совсем так, милая. Я обещал тебе, что не дам согласия, чтобы они несовершеннолетними записались в миротворческие силы; я хочу, чтобы они закончили школу, и к тому же не хочу, чтобы ты расстраивалась. Но это же совсем другое дело… а если мы сейчас не дадим согласия, совсем скоро они смогут записаться сами, хотим мы того или нет.

Мать повернулась к дяде Стиву и с горечью проговорила:

– Это ты, Стивен, вбил им в голову эту идею.

Тот сделал обиженное лицо, а затем ответил так же мягко, как папа:

– Успокойся, сестренка. Я был в отъезде, и ты не можешь повесить это на меня. И вообще, никто не может вбить мальцам в голову какие-то там идеи, они вырастают там естественным образом.

Фрэнк Дюбуа откашлялся и громко произнес:

– Так как это, видимо, семейный совет, несомненно, вы хотели бы узнать мое мнение.

Я сказал одному Пэту:

Пэт ответил:

– Если вы хотите услышать мнение опытного делового человека, то этот так называемый контракт представляет собой либо чью-то неуместную шутку, либо предложение столь несуразное, что оно достойно только недоумения. Как я понимаю, тут имеется в виду, что у близнецов есть какой-то уродский талант, – хотя лично я никаких доказательств этому не замечал, – но сама идея платить им больше, чем получает мужчина в зрелые годы, ну, это очень плохой способ воспитания юношей. Если бы это были мои сыновья, я бы, несомненно, воспротивился. Конечно, это не мои…

– Да, не твои, – подтвердил отец.

Фрэнк вскинул на него глаза.

– Это что, сарказм, мистер Бартлетт? Я просто пытаюсь помочь. Как я говорил вам вчера, если близнецы пойдут в приличную бизнес-школу и будут там прилежно учиться, я мог бы потом найти им место в пекарне. И если все у них пойдет хорошо, то нет причины, чтобы они не достигли такого же положения, как у меня. – Фрэнк был младшим компаньоном своего отца в автоматической пекарне. Он всегда находил способ дать понять, как много денег он зарабатывает. – А что касается того, чтобы отправиться в космос, я всегда говорил, что, если человек хочет, чтобы из него что-нибудь вышло, он должен оставаться дома и работать. Прости, Стив.

– Я хотел бы тебя простить, – безо всякого выражения произнес дядя Стив.

– Да?

– Забудь, забудь. Ты не лезь в космос, а я обещаю, что не буду печь хлеб. Кстати, у тебя мука на рукаве.

Фрэнк торопливо опустил глаза. Фейт отряхнула его пиджак и сказала:

– Да это же просто пудра.

– Конечно пудра, – подтвердил Фрэнк, отряхиваясь самостоятельно. – Я бы хотел, чтобы ты знал, Стив, что обычно я чересчур занят, для того чтобы ходить вниз, в производственные помещения. Я вообще почти не выхожу из офиса.

– Я так и думал.

Тут Фрэнк вспомнил, что они с Фейт уже опаздывают в другое место, и встал, чтобы откланяться, но отец его остановил.

– Фрэнк? Так что ты говорил насчет того, что мои парни уроды?

– Что? Я никогда не говорил ничего подобного.

– Рад слышать это.

Они удалились в гнетущей тишине. Только Пэт беззвучно и очень громко напевал «Марш гладиаторов».

Мне тоже так показалось, однако Пэту нужно было закрепить успех.

– Ну так, значит, все в порядке, папа?

– Мм… Я хочу проконсультироваться с судьей Холландом, и к тому же я не могу говорить от имени вашей матери. – Это нас не очень беспокоило; мама не будет упорствовать, если согласится папа, особенно когда рядом дядя Стив. – Но вы можете передать, что предложение пока не отклонено. – Он нахмурился. – Кстати, здесь не указан срок контракта.

Тут нам помог дядя Стив.

– Такова обычная практика на коммерческих кораблях, Брюс… каковым в юридическом смысле является и этот. Ты нанимаешься на рейс от старта с родной планеты до возвращения.

– Конечно, конечно. Но все-таки, они вам хоть намекнули?

Я услышал, как Пэт застонал.

Отец ждал. Дядя Стив смотрел на нас не моргая. Наконец дядя Стив сказал:

– Вы уж лучше расскажите, ребята. Может, мне стоило сказать, что я сам пытаюсь получить назначение на один из этих кораблей – спецразряд и все такое. Так что я все знаю.

Пэт что-то пробормотал. Папа резко сказал:

– Говори яснее, сын.

– Они сказали, что рейс, возможно, будет продолжаться… около ста лет.

Мама упала в обморок, дядя Стив ее подхватил, все забегали вокруг с холодными компрессами, натыкаясь друг на друга; все мы были крайне расстроены и взволнованы. Когда она немного отошла, дядя Стив сказал папе:

– Брюс, я сейчас уведу ребят, куплю им по большому стакану крепкой сарсапарели и заодно вытащу их отсюда, чтобы они тут не мельтешили. Все равно сегодня вечером вы уже ничего не будете обсуждать.

Папа рассеянно согласился, сказав, что это хорошая идея. Думаю, он любил нас всех; однако, когда вопрос стоял ребром, на первом месте у него всегда была мама.

Дядя Стив повел нас в такое место, где он мог найти что-то более подходящее его вкусу, чем сарсапарель, однако он запретил Пэту сделать то же самое, когда тот попытался заказать пиво.

– Ты, малыш, не старайся рисоваться. Заставить меня поить спиртными напитками несовершеннолетних сыновей своей сестры ты не сумеешь.

– От пива нет никакого вреда.

– Правда? Я вот до сих пор ищу того типа, который сказал мне, что это безалкогольный напиток. А ищу я его затем, чтобы вдребезги измочалить пивной кружкой. Так что остынь.

В общем, мы взяли себе прохладительное, а дядя пил какую-то жуткую смесь, которую он называл «марсианским шенди». Говорили мы про проект «Лебенсраум». Он знал об этом проекте больше нас, хотя к тому времени еще не опубликовали пресс-релиз, – думаю, осведомлен он был по причине своей работы при канцелярии начальника штаба, но сам он в этом не признавался.

Через некоторое время лицо Пэта стало озабоченным, и он сказал:

– Послушай, дядя Стив, есть хоть какой-нибудь шанс на то, что родители согласятся? Или нам с Томом лучше сразу все это забыть?

– Что? Да, конечно же, они разрешат вам.

– Да? Сегодня что-то было непохоже. Я-то знаю своего отца, он скорее сдерет с нас шкуры на коврики для ног, чем огорчит маму.

– Это точно. Кстати, неплохая идея… Но все равно, вы уж мне, ребята, поверьте – у вас все будет тип-топ… если только вы, конечно, используете правильные аргументы.

– Каковыми являются?

– Мм… ребята, я сержант при штабе и служил с уймой больших шишек. Если ты прав, а генерал ошибается, есть только один способ заставить его изменить свое мнение. Надо молчать и не спорить. Надо дать фактам говорить самим за себя и надо дать ему время, чтобы он придумал логичное объяснение тому, что он передумал.

По Пэту было видно, что это его не убедило, и дядя Стив продолжал:

– Вы уж мне поверьте. Ваш отец вполне разумный человек, а мать – нет; она скорее будет страдать сама, чем заставит страдать кого-нибудь из тех, кого любит. Этот контракт полностью в вашу пользу, и они не смогут вам отказать – если только вы дадите им время привыкнуть к этой мысли. Но если вы раздразните их и будете напирать и спорить, как это за вами водится, то вы объедините их против себя.

– Что? Я никогда никого не дразню, я только использую логические…

– Прекрати, я от тебя устал. Пэт, ты всегда был самым противным и надоедливым ребенком в семье, который упрямо лезет куда не надо, да и ты, Том, был не лучше. Вы не стали умнее с возрастом, вы только отточили свою технику. Ну так вот, сейчас вам бесплатно предлагают нечто такое, за что я лично отдал бы свою правую руку. Мне надо было бы постоять в сторонке и полюбоваться на то, как вы с треском все провалите. Но я не стану этого делать. Держите рты закрытыми, ведите себя осторожно – и вы своего добьетесь. А используете свою обычную мерзкую тактику – проиграете.

Такого мы не стали бы выслушивать почти ни от кого. Будь это кто угодно другой, Пэт подал бы мне сигнал и мы бы врезали ему одновременно – Пэт в челюсть, а я в корпус. Но разве можно спорить с человеком, у которого нашивка за Цереру? Его можно только выслушивать. И Пэт даже ни слова не пробормотал мне.

Итак, мы говорили о самом проекте «Лебенсраум». Отправлялись двенадцать кораблей, они должны были разойтись от Солнца во все стороны, примерно по осям додекаэдра, но только примерно, так как каждому кораблю предстояло не просто обследовать какую-то область пространства, а за кратчайшее время посетить как можно больше звезд солнечного типа. Дядя Стив объяснял нам, каким образом разрабатывали «минимаксную» поисковую траекторию для каждого корабля, но я ничего не понял, это было связано с использованием какого-то исчисления, которое мы не изучали. Впрочем, это не важно; каждый из кораблей должен был тратить как можно больше времени на исследования и как можно меньше – на переходы.

Однако Пэт не мог сдержаться и опять вернулся к тому, как заставить родителей согласиться.

– Дядя Стив? Ну, скажем, ты прав насчет того, чтобы мы вели себя осторожно. Все равно есть еще один довод, который они должны услышать. Может, ты им его изложишь?

– А?

– Ну это насчет того, что синица в руках лучше, чем журавль в небе. Может, они еще не осознали, что в этом случае один из нас остается дома. – Я уловил слова, которые Пэт начал было уже произносить. Это было не «один из нас остается дома», а «Том остается дома». Я хотел было уже возмутиться, но не стал. Он же не сказал этого вслух. Пэт продолжал: – Они знают, что мы хотим в космос. Если они не позволят нам сейчас этого сделать, мы сделаем это потом, любым доступным нам способом. Если мы запишемся в твой корпус, мы будем иногда прилетать домой, но не часто. Если мы эмигрируем, мы для них все равно что умрем; очень немногие эмигранты зарабатывают столько, что могут позволить себе поездку на Землю, во всяком случае – при жизни своих родителей. Так что если они сейчас удержат нас дома, то, когда мы достигнем совершеннолетия, они, вполне возможно, вообще нас больше не увидят. А если согласятся, то не только один из нас останется дома, но они все время будут иметь контакт со вторым – в этом и состоит весь смысл использования телепатических пар. – Пэт озабоченно посмотрел на дядю Стива. – Как ты думаешь, стоит им сказать это? А может, ты сам подкинешь им мысль?

Дядя Стив не стал отвечать сразу, хотя я не находил в логике Пэта никаких ошибок. Если от двух отнять два, получается ноль. Но если отнять один – то один, как ни крути, остается.

В конце концов он ответил, медленно произнося слова:

– Пэт, можешь ли ты вбить в свою тупую голову, что их надо оставить в покое?

– Я не понимаю, чем плоха моя логика?

– С каких это пор в спорах, построенных на эмоциях, побеждают при помощи логики? Тебе бы следовало почитать о том времени, когда царь Соломон предложил поделить ребенка. – Он отхлебнул из своего стакана и вытер рот. – То, что я вам сейчас скажу, является сугубо конфиденциальным. Вы, наверное, не знаете, что Планетная лига рассматривает вопрос о том, чтобы сделать эти двенадцать кораблей военными?

– Что? А почему? Мистер Говард не говорил…

– Потише ты. Проект «Лебенсраум» в высшей степени интересует Министерство мира. Если копнуть поглубже, основной причиной войны всегда является демографическая проблема в независимости от прочих факторов.

– Но ведь войны давно прекращены.

– Конечно. Именно поэтому парням вроде меня платят за то, что мы затаптываем горящую траву, пока не вспыхнул весь лес. Ребята, если я скажу вам сейчас остальное, вы просто обязаны будете хранить это при себе теперь и всегда.

Я не люблю чужие секреты. Предпочитаю чужие деньги. Секрет нельзя вернуть назад. Но мы все-таки дали дяде обещание.

– Хорошо. Я видел оценки этого проекта, сделанные Министерством мира по заказу ФДП. Когда посылали «Авангард», ему давали один шанс из девяти на возвращение. Теперь техника получше, они оценивают шансы возвращения в один из шести на одно посещение планетной системы. По программе каждый из кораблей должен исследовать в среднем шесть звезд, так что шансы на возвращение – один из тридцати шести. Для двенадцати кораблей это один шанс из трех на то, что один из них, возможно, вернется. Вот куда вы ввязались, психи.

– Не смей называть нас психами! – ответили мы хором.

– Психи, – повторил он. – И все просто прыгают от радости, оттого что вы есть, ведь без вас весь этот план стал бы невозможным. С потерей кораблей и команд можно было бы еще примириться, корабли – это просто деньги, а парней вроде меня, у которых больше любопытства, чем здравого смысла, они всегда смогут набрать. Можно потерять корабль, но информацию, которую он собрал, терять никак нельзя. Никто там, наверху, не ожидает, что корабли вернутся, но мы должны найти эти самые планеты земного типа, они необходимы для человечества. Вот для этого вы и нужны, ребята, чтобы передавать информацию. Тогда уже не будет иметь значения, вернутся ли корабли на Землю.

– Я не боюсь, – твердо сказал я.

Пэт взглянул на меня и отвел глаза. Я не стал телепатировать, но ему и так было ясно, что я не считаю решенным, кто из нас отправляется в космос. Дядя Стив спокойно посмотрел на меня и сказал:

– А я и не думал, что ты, в твоем возрасте, испугаешься. Мне тоже не страшно. Я уже лет с девятнадцати беру у жизни в долг. Настолько уверен в своей удаче, что думаю: если один из кораблей все-таки вернется – это будет мой. Но неужели вы не понимаете, насколько глупо будет убеждать мать в том, что половина близнецов лучше, чем ничего? Эмоционально ваш довод абсолютно не годится. Перечитайте притчу о блудном сыне. Вы будете говорить матери, что один из вас будет в полной безопасности дома, а она услышит из ваших слов только то, что другой не будет в безопасности и не будет дома. А если ваш папаша попытается разуверить ее, он, вполне возможно, наткнется на факты, которые я вам изложил, ведь они не секретные, так же как и факты, на которых статистики основывали свои оценки. Просто, говоря об этом проекте для публики, будут подчеркивать положительные стороны и смягчать отрицательные.

– Дядя Стив, – возразил Пэт, – я не понимаю, как они могут быть так уверены, что бóльшая часть кораблей будет потеряна?

– А они и не уверены. Но это вполне оптимистические оценки, основанные на том опыте исследования незнакомых мест, который накопило человечество. Видишь ли, Пэт, ты можешь принимать одно правильное решение за другим, но, когда дело доходит до исследования незнакомого места, первое твое ошибочное решение оказывается твоим последним решением. Ты уже труп. Ты когда-нибудь интересовался статистикой в связи с исследованием этой нашей крошечной Солнечной системы? Исследование – это вроде русской рулетки, ты можешь выигрывать раз за разом, но, если долго занимаешься этим делом, оно тебя рано или поздно угробит, это уж точно. Так что постарайтесь, чтобы хотя бы на этой стадии ваши родители не стали возражать. Я лично не против – мужчина имеет право умереть так, как хочет. Это единственное, что правительство не успело обложить налогом. Но нет ни малейшего смысла акцентировать внимание на том, что один из вас не вернется.