Элли не упала в обморок и не начала биться в истерике. После первого непроизвольного крика следующими ее словами были:

– Прости, Макс, это я виновата.

Говорила она прямо ему в ухо, так туго стягивали их липкие веревки.

– Сейчас я их скину! – сказал Макс, изо всех сил пытаясь вырваться.

– Не дергайся, – спокойно ответила ему Элли. – Так они только сильнее затягиваются. Лучше попробовать как-нибудь уговорить этих лошадей, чтобы они нас отпустили.

И правда, чем сильнее он напрягался, тем крепче держали их змееподобные путы.

– Не надо, – взмолилась Элли, – ты только хуже делаешь. Мне больно.

Макс сдался.

Большой кентавр подскакал совсем близко и внимательно их оглядел. С малого расстояния его широкое, глуповатое лицо выглядело еще смехотворнее: большие карие глаза глядели на людей с выражением легкого удивления. С другой стороны подошел жеребенок, он любознательно обнюхал их и тоненько заблеял. Взрослый кентавр издал трубный звук, похожий на крик оленя; жеребенок отскочил в сторону, а потом прямиком понесся к остальному стаду.

– Не бойся, – прошептала Элли, – думаю, они просто испугались, что мы что-нибудь сделаем маленькому. Может, они просто осмотрят нас со всех сторон, а потом отпустят.

– Может, и так. Только жаль, что я не могу добраться до своего ножа.

– И слава богу, что не можешь. Тут нужна дипломатия.

Подошло остальное стадо. Кентавры топтались вокруг связанных Макса и Элли, осматривали их, переговариваясь между собой криками, в которых сочетались трубные звуки, взвизгивания и что-то среднее между кашлем и фырканием. Макс прислушался.

– Это язык, – решил он.

– Да уж ясно. Жаль только, что ему не обучали у мисс Мимси.

Самый большой кентавр наклонился и погладил путы, обвивавшие Макса и Элли. Веревки чуть расслабились, однако продолжали надежно их удерживать.

– Кажется, они собираются нас развязать, – отрывисто сказал Макс. – Приготовься сразу бежать.

– Есть, капитан.

Другой кентавр залез в свой карман и вытащил оттуда еще одну из этих веревкоподобных штук. Он опустился на одно переднее колено и хлестнул кончиком «веревки» таким образом, что она обвилась вокруг лодыжки Макса. Кончик этот сам спаялся в петлю, которая держала Макса не хуже, чем если бы ее завязали булинем. С Элли сделали то же самое. После этого самый большой кентавр похлопал по их путам, те расслабились и упали на землю, слегка извиваясь. Он подобрал их и сунул в свою сумку. Привязавший их кентавр обернул другие концы поводков вокруг вертикальной части своего туловища. Они сразу же спаялись в сплошные петли. Обменявшись несколькими трубными звуками с вожаком, кентавр похлопал по поводкам, те вытянулись, как сделанные из жевательной резинки, до длины в добрые двадцать футов, сделавшись при этом значительно тоньше. Макс тайком передал свой нож Элли и сказал:

– Попробуй отрезаться. Если получится, беги со всех сил, а я попробую их задержать.

– Нет, Макс.

– Да! Какого черта, кончай эти детские штучки. Ты и так уже наделала достаточно дел.

– Да, Макс.

Она взяла нож и попыталась перерезать странную веревку в районе своей лодыжки. Кентавры и не пробовали ей помешать, только смотрели с тем же слегка удивленным видом. Было похоже, что они в жизни не видели ножа, не имели ни малейшего представления о том, что это такое. Через некоторое время Элли бросила свои попытки.

– Никакого толку, Макс. Это все равно что резать сталь.

– Чего это, у меня же этот нож всегда как бритва. Дай-ка я попробую.

Максу повезло не больше. Прекратить попытки его заставило в конце концов то, что стадо двинулось, – или иди, или тебя потащат. Он сумел закрыть нож, прыгая на одной ноге, чтобы не упасть. Группа сначала пошла тихим шагом, затем вожак протрубил, и кентавры пошли рысью, совсем как доисторическая кавалерия.

Элли сразу же споткнулась, и ее потащило. Макс сел, сумел ухватиться за свой поводок и висел на нем, крича:

– Эй, вы! Остановитесь!

Кентавр, привязавший их, остановился и оглянулся на них с почти что извиняющимся выражением лица.

– Слушай, дурак, – сказал Макс. – Мы не можем так быстро. Мы же, в конце концов, не лошади. – Говоря это, он одновременно помог Элли подняться на ноги. – Тебе нигде не больно?

– Вроде нет. – Она сморгнула с глаз слезы. – А вот если я смогу добраться до этого придурочного травяного мешка, ему-то уж будет больно, и очень.

– Ты ободрала руку.

– От этого я не помру. Ты только скажи им, чтобы они помедленнее, скажешь?

Увидев, что они опять встали на ноги, чудовище сразу же рвануло рысью. И сразу же они снова оказались на земле. Макс пытался зацепиться за что-нибудь, чтобы остановить кентавра. На этот раз вожак прискакал к ним, оставив стадо, и поговорил с их конвоиром. Макс принял участие в беседе, страстностью речей своих компенсируя пробелы в знании языка.

Возможно, он и вправду сумел им что-то объяснить; в дальнейшем конвоир перешел на быструю ходьбу, дав стаду далеко обогнать их. Еще один кентавр отстал и являл собой арьергард. Один из живых пузырей, которые все это время парили над стадом, тоже отстал и парил теперь над пленниками.

Скорость движения была терпимой, но на пределе – нечто среднее между быстрой ходьбой и бегом трусцой.

Путь пролегал поперек широкой, открытой долины, поросшей густой, достигавшей колена травой. Трава эта несколько спасала Макса и Элли, так как тащивший их кентавр придерживался, видимо, мнения, что одно-два падения на несколько сотен ярдов пути как раз и обеспечивают максимальную эффективность. Он ни разу не выказал нетерпения, всегда сразу останавливался и давал им подняться, но всегда сразу же снова пускался в путь шагом, чересчур быстрым для людей. Макс и Элли быстро перестали переговариваться, у обоих горло пересохло и горело от отчаянных стараний не отставать. По дну долины петлял ручеек, кентавр с легкостью перепрыгнул его. Людям пришлось переходить вброд. Элли остановилась посреди потока, нагнулась и начала из него пить.

– Элли, не пей этого, – запротестовал Макс. – Ты же не знаешь, вдруг это опасно?

– Вот и хорошо, если вода ядовитая, я тогда смогу лечь и умереть. Макс, я больше не могу.

– Выше нос, мы отсюда выберемся. Я все запомнил, где мы шли.

Он помедлил и – жажда мучила его не меньше – тоже напился.

Кентавр ждал, пока они пили, потом потянул их дальше.

Дальше – это было вверх по поросшему лесом противоположному склону долины. Им раньше казалось, что они вымотаны до последней степени. Они ошибались. Кентавр был резв, как козочка, и, похоже, удивлялся, что им трудно. В конце концов Элли свалилась в полном изнеможении и не могла больше подняться; кентавр вернулся, подошел к ней и грубо пошевелил ее копытом с тремя пальцами.

Макс ударил его сразу обоими кулаками. Кентавр не сделал ни малейшей попытки дать ему сдачи, а только глядел на него с прежним идиотским изумлением. Подошел арьергардный кентавр, парочка посовещалась. После этого они сделали передышку минут на десять. Макс сел рядом с Элли и озабоченно спросил:

– Ну как, тебе полегче?

– Не надо говорить.

Минут через десять задний охранник втиснулся между ними и отогнал Макса, напирая на него. Тем временем другой кентавр подергал поводок Элли. Тот сократился, и Элли пришлось с трудом подняться на ноги. В дальнейшем кентавры еще дважды давали им передохнуть. Время, которое они провели в пути, показалось Максу и Элли вечностью, солнце висело уже низко над горизонтом, когда они оказались на густо поросшем лесом плато. Тут они прошли (Макс считал шаги) с милю, хотя по ощущениям это было больше похоже на десять. Потом остановились.

Макс и Элли оказались на поляне, густо усыпанной опавшими иглами деревьев. Задний охранник подошел к конвоиру, взял у него конец поводка, к которому был привязан Макс, и захлестнул его вокруг комля дерева; поводок сразу прилип. Другой кентавр сделал то же самое с поводком Элли, но дерево выбрал футов на сорок в сторону. Проделав это, они грубо погнали Макса и Элли друг к другу, время от времени останавливаясь и поглаживая поводки, пока те не стали совсем тонкими. В конечном итоге Макс и Элли могли сойтись и даже пройти друг мимо друга.

Похоже, что это не понравилось кентаврам. Один из них переместил конец поводка Макса дальше внутрь кустов, окружавших поляну, при этом оттащив его. На этот раз они не могли подойти друг к другу ближе чем на шесть футов.

– Что это они делают? – спросила Элли.

– Похоже, не хотят, чтобы мы могли объединить усилия.

Покончив с этим делом, кентавры ускакали. Элли поглядела им вслед, начала всхлипывать, а потом расплакалась, уже не сдерживаясь. Слезы катились по ее грязному лицу, оставляя на нем бороздки.

– Прекрати это, – жестко сказал Макс, – хныканье нам не поможет.

– Я не могу с собой ничего поделать, – почти прокричала она. – Я была храброй весь этот день, по крайней мере старалась быть. Я… – Она упала ничком и в голос заревела.

Распластавшись на земле и вытянувшись, насколько мог, Макс только-только смог дотянуться до головы Элли. Он погладил ее свалявшиеся волосы.

– Ничего, девочка, – тихо сказал он, – поплачь, если это тебе хоть немного поможет.

– Макси, Макси! Привязана… как собака.

– Вот это мы сейчас и попробуем рассмотреть. – Он сел и начал обследовать свой поводок. Чем бы ни была эта веревкообразная штука, уж веревкой-то она точно не была. Своей гладкой, блестящей поверхностью она скорее напоминала змею, хотя конец ее, обвивавшийся вокруг Максовой лодыжки, не имел никаких различимых черт. Она просто сливалась сама с собой, образуя петлю. Макс поднял часть поводка и почувствовал в нем легкое биение вроде пульса. Он погладил «веревку», как это делали у него на глазах кентавры, и та ответила ему потоком пульсаций, не делаясь, однако, при этом ни короче, ни длиннее и не ослабляя хватки.

– Элли, – объявил он, – да ведь эта штука живая!

Она подняла тоскливое лицо.

– Какая штука?

– Да эта веревка.

– А, эта! Конечно.

– В крайнем случае, – продолжал Макс, – если уж она и не живая, то и не совсем мертвая. – Он снова испытал на ней свой нож и снова без малейшего успеха. – Вот точно, будь у меня спички, она бы закричала у меня «мамочка». Элли, у тебя нет зажигалки?

– Я не курю.

– Я вот тоже. Что ж, может быть, мы сумеем добыть огонь каким-нибудь другим способом. Трением двух палок или еще как-нибудь.

– Ты умеешь это делать?

– Нет. – Он продолжал поглаживать и похлопывать живую веревку, но, хотя каждый раз были ответные пульсации, прикосновение его, видимо, было каким-то не таким; с поводком не происходило ничего. Он был погружен в это бесплодное занятие, когда услыхал свое имя.

– Макс! Элли!

Элли резко села.

– Чипси! О, Макс, она бежала за нами. Иди сюда, радость моя.

Чипси сидела на дереве, высоко над ними. Она внимательно оглядела все вокруг, а затем поспешила вниз, причем последние десять футов покрыла одним прыжком прямо в объятия Элли. Они пообнимались, раздались чмокающие звуки, затем Элли выпрямилась, глаза ее сияли.

– Макс, мне стало настолько лучше!

– И мне тоже, – добавил он, – хотя я и не знаю, чего ради.

Паучок очень серьезно объявил:

– Чипси следовать.

Макс вытянул руку и погладил ее.

– Да, Чипси следовала. Хорошая Чипси.

Элли сжала Чипси в объятиях.

– Я не чувствую теперь себя брошенной, Макс. Может, все еще и кончится хорошо.

– Слушай, Элли, мы еще не в таком плохом положении. Может, я сумею найти комбинацию, как пощекотать эту веревку, или змею, или что она там такое, чтобы она отпустила. Если у меня это получится, мы проберемся назад уже сегодня.

– А как мы найдем путь?

– Об этом уж не беспокойся. Я запомнил каждый фут дороги, каждый поворот, каждый ориентир.

– И в темноте найдешь?

– А в темноте еще легче. Я знаю эти звезды – по должности полагается. А если даже не сумеем освободиться, это тоже еще не конец.

– А что же? Мне не очень хочется провести остаток своей жизни привязанной за ногу к дереву.

– А ты хотела бы за руку? Слушай, я думаю, что мы этим тварям просто любопытны. Они нас не съедят – это уж точно, они, вероятно, едят траву. Может быть, мы им наскучим и они нас отпустят. А если уж они этого не сделают – им же хуже.

– Из-за чего это?

– Из-за мистера Уолтера, Джорджа Дайглера и Сэма, Сэма Андерсона, – вот из-за чего. Они, наверное, прямо сейчас обшаривают все кусты в поисках нас. Мы прошли меньше десяти миль от корабля – или пять по прямой. Они нас найдут. А тогда уж, если эти кентавры с идиотскими мордами попробуют показать свою силу, они узнают кое-что про современное оружие. И они, и эти их веревки.

– Чтобы найти нас, может потребоваться много времени. Никто не знает, куда мы ушли.

– Да, – согласился Макс. – Если бы только у меня была в кармане рация. Или что-нибудь, чем подать сигнал. Или хотя бы с помощью чего развести костер. Но ничего этого нет.

– Я и представить себе такого не могла. Казалось, что это все равно что прогуляться по парку.

Макс мрачно подумал, что он пытался ее предупредить. Даже родные арканзасские холмы, хоженые-перехоженые, не являются полностью безопасными, особенно если ворон считать. Можно нарваться на злую матерую рысь, даже на медведя. А Элдрет никогда не били достаточно сильно, чтобы вбить в нее хоть немного здравого смысла, вот в чем беда.

Подумав, он признался себе, что и сам не ожидал ничего плохого от существ с такой безобидной и простоватой внешностью, как эти кентавры. И в любом случае, как сказал бы Сэм, нет смысла плакать над разлитым молоком, когда лошадь уже украли.

– Элли.

– Что?

– Как ты думаешь, Чипси сумеет найти дорогу домой?

– Не знаю, а что?

– Если она сумеет, мы сможем передать с ней сообщение.

Чипси оживилась.

– Домой? – вопросила она. – Пожалуйста, домой. Идем домой.

Элли нахмурилась.

– Боюсь, что Чипси не настолько хорошо говорит. Она будет только икать и нести всякую несуразицу.

– Я не это имел в виду. Я понимаю, что Чипси не гигант интеллекта. Я…

– Чипси умная!

– Конечно, конечно. Но я хочу послать записку и карту. – Он покопался в кармане и вытащил ручку. – У тебя найдется бумага?

– Посмотрю. – Она нашла в кармане комбинезона сложенный листок бумаги. – Ой, господи! Мне же надо было отнести это мистеру Джордано. Мистер Хорнби очень на меня рассердится.

– А что это такое?

– Заявка на проволоку десятого артикула.

– Теперь все это не важно.

Он взял бумажку, зачеркнул текст заявки, перевернул ее и начал рисовать, иногда останавливаясь, чтобы уточнить по картинам, отпечатанным в его мозгу, расстояния, контуры, положение солнца и прочие детали.

– Макс?

– Помолчи, если можешь.

Он продолжал рисовать. Окончив, он написал:

«СРОЧНО – первому помощнику Уолтеру. Элдрет Кобурн и я захвачены кентаврами. Осторожно, берегитесь их метательных веревок. С уважением, М. Джонс».

Он протянул записку Элли.

– Этого будет достаточно. Можно как-нибудь прицепить записку к Чипси? Мне не хотелось бы, чтобы она ее потеряла.

– Мм… Дай подумаю. Отвернись, Макс.

– Зачем?

– Затем. Отвернись.

Макс послушался, и через несколько секунд Элли сказала:

– Ну вот, все.

Он повернулся к ней, и она протянула ему ленточку.

– Это подойдет?

– Отлично, то самое!

Они сумели обвязать ленточку, к которой была тщательно прикреплена сложенная в несколько раз записка, вокруг талии Мистера Чипса, дополнительно прикрепив ее к одной из средних лапок. Задача была не из простых, так как Чипси, похоже, воспринимала все это как игру и к тому же очень боялась щекотки.

– Ну вот. Чипси, кончай корчиться и послушай. Элли хочет, чтобы ты пошла домой.

– Домой?

– Да, домой. Иди назад на корабль.

– Элли идти домой?

– Элли не может идти домой.

– Нет.

– Лапочка, ты должна пойти домой.

– Нет.

– Послушай, Чипси. Ты найдешь Мэгги и скажешь ей, что Элли просила ее дать тебе конфет. Ты отдашь Мэгги это. – Она подергала за привязанную записку.

– Конфета?

– Иди домой. Найди Мэгги. Мэгги даст тебе конфету.

– Элли идти домой.

– Пожалуйста, Чипси.

– Элли, – вдруг произнес Макс, – кто-то идет.

Элли подняла глаза и увидела среди деревьев приближающегося кентавра.

– Слушай, Чипси! Они идут! Они поймают Чипси! Иди домой! Беги!

Чипси завизжала от ужаса и понеслась к деревьям. Вскарабкавшись на ветку, она оглянулась и захныкала.

– Иди домой! – прокричала Элли. – Найди Мэгги!

Мистер Чипс бросила взгляд на кентавра и исчезла из виду. У них не оставалось времени для тревожных раздумий, кентавр был почти рядом. Он взглянул на них и прошел мимо, но то, что следовало за ним, полностью приковало внимание Элли и Макса. Элли едва не закричала: «Макс! Они поймали всех».

– Нет, – мрачно поправил он, – погляди получше.

Из-за сгущавшегося мрака он сначала тоже ошибся; ему показалось, что за кентавром колонной по одному следовали астронавты, связанные лодыжка к лодыжке живыми веревками. Но так казалось только с первого взгляда. Эти существа очень походили на людей, они были более чем гуманоидами, но такие деградировавшие твари никак не могли странствовать между звездами.

Пленники шли быстро, как хорошо обученные животные. Одно или два из них взглянули, проходя мимо, на Элли и Макса, но взгляды их были тупыми и потухшими. Маленькие дети без привязи шли рядом со своими мамами, а один раз Макс с крайним удивлением заметил крохотную сморщенную головку, выглядывавшую из сумки, – эти человекообразные существа тоже были сумчатыми.

Макс с трудом сдержал тошноту и, когда процессия исчезла из виду, повернулся к Элли.

– Господи!

– Макс, – хрипло сказала Элли, – как ты думаешь, мы уже умерли и претерпеваем воздаяние за свои грехи?

– Чего? Не говори глупостей, и без того все достаточно паршиво.

– Да я серьезно. Это же прямо какая-то сцена из Дантова «Ада».

Макс все время сглатывал комки, стоявшие в горле, и был далек от хорошего расположения духа.

– Знаешь, если уж тебе так хочется, можешь считать себя мертвой. Но я лично – живой и намерен им остаться. Эти твари – не люди, пусть все это так тебя не расстраивает.

– Но это же и вправду были люди. Мужчины, женщины и дети.

– Нет, не были. Иметь форму вроде нашей – еще не значит быть человеком. Быть человеком – это нечто совершенно другое. – Он нахмурился. – Вполне возможно, что «людьми» являются как раз кентавры.

– Да не может…

– А ты не будь так уж уверена. Они, похоже, всем здесь заправляют.

Спор был прерван приходом еще одного кентавра. Уже почти совсем стемнело, и Макс с Элли не заметили его, пока он не вышел на поляну. За ним следовали трое – Макс решил называть их «людьми», хотя делать это было неприятно, – следовали трое «людей». Они были без привязи. У всех троих была поклажа. Кентавр что-то сказал им, они разложили принесенное.

Один из троих поставил между Максом и Элли большую глиняную миску, наполненную водой. Это был первый артефакт, увиденный на этой планете кем-либо из людей. Миска не говорила о высоком уровне технической культуры. Грубая по форме, она очевиднейшим образом не была знакома с гончарным кругом; налить воду в нее было можно, но ничего интересного она из себя не представляла. Второй носильщик сбросил рядом с миской две охапки мелких фруктов. Пара плодов шлепнулась в миску, выуживать их оттуда он не стал.

Максу пришлось долго приглядываться, пока он разобрал, что принес третий раб. Выглядело это так, словно к каждой из его рук было привязано по три больших яйцеобразных мяча. Присмотревшись, Макс понял, что это животные размером с опоссумов, которых он нес за хвосты. «Человек» обошел поляну, иногда останавливаясь и поднимая одного из животных к низко висящей ветке. Когда он закончил, поляна была окружена шестью мелкими существами, висящими на хвостах. Кентавр прошел по кругу вслед за рабом; Макс видел, как он погладил каждое из животных и нажал на какую-то точку вблизи его шеи. И каждый раз все тело мелкой твари начинало светиться серебристым светом, подобным свечению светляка.

Теперь поляна была освещена ровным, мягким светом. «Достаточно ярко, – подумал Макс, – чтобы читать крупный шрифт». Один из пузырей беззвучно проплыл между деревьями и прицепился прямо над ними к ветке на высоте футов в тридцать; похоже, он устроился здесь на всю ночь.

Кентавр подошел к Максу и, вопросительно пофыркав, толкнул его копытом. Макс старательно вслушался, а потом попытался повторить звуки. Кентавр ответил, и Макс снова повторил. Этот бессмысленный разговор продолжался еще некоторое время, после чего кентавр удалился, сопровождаемый членами своей свиты.

Элли поежилась.

– Ох! – воскликнула она. – Хорошо, что они убрались. Кентавров я еще могу как-то выдержать, но эти самые «люди»… жуть!

Он разделял ее отвращение. С близкого расстояния эти существа меньше походили на людей, их волосяной покров начинался там, где полагалось бы находиться бровям. Черепа у них были такими низкими и плоскими, что кончики ушей торчали выше макушек. Но не это произвело на Макса самое сильное впечатление. Когда кентавр заговорил с Максом, тот впервые сумел хорошенько рассмотреть внутренность его рта. Эти зубы ни в коем случае не предназначались для пережевывания зерна или травы, они больше походили на клыки тигра – или акулы.

Он решил не говорить об этом Элли.

– Слушай, а это был не тот кентавр, который командовал стадом, когда нас поймали?

– Откуда я знаю? Они все одинаковые.

– Да совсем они не одинаковые, не больше чем одинаковы две лошади.

– Лошади все выглядят одинаково.

– Но… – Он смолк, ошарашенный городской точкой зрения, спорить с которой было бесполезно. – Я лично думаю – это тот самый.

– Не вижу, какое это имеет значение.

– Может и иметь. Я же пробую научиться их языку.

– Слышала я, как ты издавал эти жуткие звуки. И как это у тебя получается?

– Очень просто, просто запоминаешь, на что похож звук, а потом его воспроизводишь. – Макс закинул голову и издал жалкий визг.

– А это что такое?

– Собака застряла в заборе. Маленькая собачка по имени Абнер, которая у меня когда-то жила.

– Звучит трагично.

– Так оно и было, пока я его оттуда не вытащил. Элли, я так понимаю, что они дали нам корм и оставили на ночлег. – Он указал на миску и фрукты рядом с ней. – Так свиней кормят.

– Ну зачем уж так? Гостиничный номер. Номер, и горничная, и освещение. Пища и напитки. – Элли подобрала один из фруктов. Размером и формой он напоминал огурец. – Как ты думаешь, это можно есть?

– Не думаю, что тебе стоит это пробовать, Элли. Пожалуй, было бы разумно не есть и не пить ничего, пока нас не найдут и не спасут.

– Ну может быть, мы и сможем продержаться без пищи, но без воды-то не обойтись точно. Мы умрем через день-другой.

– Но может, нас найдут еще до наступления утра.

– Может, и так. – Она сняла кожуру с фрукта. – Пахнет хорошо. Похоже на банан.

Он тоже очистил плод и понюхал его.

– Скорее на папайю.

– Ну и что?

– Мм… слушай, я съем одну штуку. Если со мной все будет в порядке, через полчаса ты тоже попробуй.

– Да, капитан. – Она впилась зубами в свой фрукт.

– Осторожнее, семечки.

– Элли, ты малолетняя правонарушительница.

Она наморщила носик и разулыбалась.

– Ты заговорил комплиментами! Я стараюсь быть такой.

Макс тоже откусил кусочек. Неплохо – аромата поменьше, чем у папайи, но совсем неплохо. Через несколько минут он сказал:

– Может, оставить немного на завтрак?

– Ладно. И вообще, я уже объелась. – Элли наклонилась и попила из миски. Не говоря друг другу ни слова, они пришли к общему выводу, что после такой перенасыщенной еды придется рискнуть и с водой. – Ну вот, теперь как-то получше. По крайней мере, теперь можно умереть с удобствами. Макс? Как ты думаешь, можем мы рискнуть поспать? Я больше не могу.

– Думаю, ночью они больше сюда не заявятся. Ты спи, а я посижу.

– Нет, так несправедливо. Честно, ну какой смысл держать караул? Мы же все равно не сможем убежать.

– Ну… вот, возьми мой нож. Ты можешь спать, не выпуская его из рук.

– Ладно. – Она протянула руку над миской и взяла нож. – Спокойной ночи. Макс. Я буду считать овец.

– Спокойной ночи. – Он вытянулся, поерзал, вытащил из-под себя шишку и попытался расслабиться. Усталость и полный желудок сильно этому помогали, однако мысль о том, в какую историю они влипли, не давала покоя. И этот пузырь, висевший над ними. Может, именно он и стоял в карауле – но не для их пользы.

– Макс, ты спишь?

– Нет, Элли.

– Возьми меня за руку. Я боюсь.

– Мне не дотянуться.

– Дотянешься. Повернись в другую сторону.

Макс так и сделал, и оказалось, что он может, закинув руку через голову, дотянуться до ее руки.

– Спасибо, Макс. Еще раз спокойной ночи.

Он лежал на спине и смотрел между деревьями. Несмотря на свет, испускаемый светящимися тварями, были видны звезды и многочисленные метеоры, бороздившие небо. Чтобы перестать думать, он начал их считать. В какой-то момент они начали взрываться у него в голове. Тогда он заснул.

Разбудили их лучи солнца, прорвавшиеся сквозь листву деревьев. Макс поднял голову.

– Я вот тут размышляла, сколько ты еще будешь спать, – заявила Элдрет. – Посмотри, кто к нам пришел.

Он сел, морщась от боли при каждом движении, и повернулся. Мистер Чипс сидела на пояснице Элли и чистила один из похожих на папайю фруктов.

– Привет, Макси.

– Привет, Чипси. – Он заметил, что записка все еще висит на ней. – Плохая девочка.

Мистер Чипс повернулась за утешением к Элли. Из ее глаз покатились слезы.

– Нет-нет, – поправила Элли. – Хорошая девочка. Она мне обещала пойти искать Мэгги, как только позавтракает. Ты же обещала, Чипси?

– Пойти искать Мэгги, – подтвердила та.

– Не ругай ее, Макс, она не виновата. У себя дома паукообразные собаки не ведут ночного образа жизни. Она просто подождала, пока мы успокоимся, и тогда вернулась. Она не могла иначе. Я обнаружила ее спящей у себя на руке.

Чипси покончила с едой, затем от души попила из миски. Макс решил, что в этом нет ничего страшного, даже если учесть, кто еще мог пользоваться миской до них. Эту мысль он быстренько изгнал из головы.

– Искать Мэгги, – объявила Мистер Чипс.

– Да, лапочка. Возвращайся прямо на корабль как можно скорее и найди Мэгги. Поспеши.

– Найди Мэгги. Спеши быстро. Пока, Макс. – Чипси со всех ног пустилась в нужном направлении.

– Ты думаешь, она туда доберется? – спросил Макс.

– Думаю, доберется. В конце концов, ее предки находили дорогу в лесу в течение стольких поколений. Она знает, что это важно, мы с ней имели длинный разговор.

– Ты и вправду думаешь, что она так много понимает?

– Она понимает, что именно доставляет удовольствие мне, а этого достаточно. Макс, как ты думаешь, смогут они найти нас сегодня? Я не хочу проводить здесь еще одну ночь.

– А кто же хочет! Если Чипси может двигаться быстрее, чем мы.

– Конечно, конечно может.

– Тогда – возможно. Если не будут долго собираться.

– Я на это надеюсь. Готов к завтраку?

– А что, Чипси что-нибудь оставила?

– По три штуки на нос. Я свои съела. Вот.

– Ты же врешь! Ведь когда мы ложились спать, было только пять. – Элли смущенно отвела глаза и позволила ему поделить пополам третий плод. Потом он вдруг заметил происшедшее изменение. – Слушай, а что случилось с этими светляками-переростками?

– А, одна из этих жутких тварей пришла рано утром и унесла их. Я уже собиралась заорать, но он не подходил слишком близко, так что не пришлось тебя будить.

– Спасибо. А наш надзиратель, я вижу, нас не покидает. – Пузырь по-прежнему висел у верхушек деревьев.

– Да, вокруг тут все утро шпионы высовывались.

– Ты сумела рассмотреть их?

– Конечно нет. – Элли встала, потянулась и поморщилась. – Ну а теперь посмотрим, какие прекрасные неожиданности принесет этот ласковый летний денек. – Она состроила кислую физиономию. – Программа, которую я предпочла бы, состоит в том, чтобы сидеть здесь и не видеть никого, пока не появится Джордж Дайглер с дюжиной вооруженных мужчин. Я бы его расцеловала. Я бы расцеловала всех по очереди.

– И я тоже.

До полудня, и даже дольше, отклонений от программы, выбранной Элдрет, не было; ничего не происходило. Иногда, правда, они слышали трубные звуки и фырканье кентавров, но ни один не появился. Беседовали они о каких-то случайных вещах, устав как надеяться, так и бояться. Они дремали на солнышке, когда неожиданно поняли, что на поляну выходит кентавр.

Макс был совершенно уверен, что это вожак стада, и уж во всяком случае – тот, который кормил и поил их. Тварь не стала зря терять времени и с помощью толчков и пинков объяснила им, что они должны дать себя привязать, для того чтобы куда-то идти.

Они ни на секунду не были свободны от живых веревок. Макс подумывал о том, чтобы напасть на кентавра, прыгнув к нему на шею и перерезав глотку. Однако было крайне сомнительно, что удастся проделать это достаточно тихо; одно-единственное фырканье могло привести сюда все стадо. И кроме того, он не знал, как освободиться от пут, даже убив кентавра. Лучше уж подождать – особенно когда послали гонца за помощью.

Кентавр вел их – а иногда, когда они падали, тащил – по той же тропе, по которой шла вчера группа рабов. Становилось ясно, что они входят в большое поселение. Тропинка влилась в извилистую, хорошо ухоженную дорогу, по которой то в одну, то в другую сторону проходили кентавры и от которой ответвлялись многочисленные более маленькие дорожки. Не было видно ни строений, ни других внешних признаков цивилизации, однако чувствовался дух организованности, обычаев и стабильности. Маленькие кентавры бегали вокруг; когда они оказывались на пути, им что-то говорили и они убирались. По обеим сторонам дороги шла разнообразная деятельность, и гротескного вида человекообразные рабы встречались почти так же часто, как и кентавры; они что-то переносили, выполняли какие-то непонятные работы, одни – привязанные живыми веревками, другие – без привязи. Макс и Элли не могли рассмотреть все получше из-за слишком большой скорости, с которой им приходилось идти.

Один раз Макс заметил на своей стороне дороги одну любопытную вещь, которую ему хотелось бы рассмотреть получше. Он не стал говорить об этом Элли, и не только потому, что говорить на ходу было очень трудно, но и потому, что не хотел лишний раз ее беспокоить, – но, на его взгляд, это сильно напоминало мясной магазин на открытом воздухе. Подвешенные туши не принадлежали кентаврам.

В конце концов они остановились на очень большой поляне, на которой толпилось множество кентавров. «Хозяин» похлопал привязывавшие их веревки, те укоротились, в результате чего Макс и Элли оказались совсем рядом с ним. Тогда он занял место в очереди. Крупный, поседевший и, по-видимому, престарелый кентавр вершил суд на одной из сторон «площади». Он стоял со спокойным достоинством, а тем временем перед ним проходили отдельные кентавры и их группы. Макс наблюдал за происходящим с таким большим интересом, что почти позабыл о своих страхах. Каждое дело вызывало длительное обсуждение, затем главный кентавр произносил одно слово – и с делом было покончено. Те, чье дело разбиралось, спокойно отходили. Неизбежно напрашивался вывод, что здесь толковались законы либо обычаи и большой кентавр был арбитром.

На этой поляне не было видно пародий на человека, но под ногами шныряли странные твари, наподобие расплющенных свиней. Ноги у них были такие короткие, что напоминали скорее тракторные гусеницы. Состояли они по большей части изо рта, зубов и принюхивающегося носа, и что бы ни попалось им по дороге, если только это не было копыто кентавра, они пожирали. Наблюдая за ними, Макс понял, каким образом все вокруг, при таком количестве населения, поддерживается в полной чистоте: эти стервятники были живыми уборочными машинами.

Очередь шла, и их хозяин постепенно продвигался к ее голове. Последнее перед ними дело было связано с кентавром, здоровье которого было единственным в своем роде. Он был стар и тощ, шерсть его была тусклой, кости жалко выпирали сквозь шкуру. Один его глаз был слеп, покрыт белым бельмом, а другой воспален и сочился густым гноем.

Судья, мэр, главный вожак стада, или кто уж он там был, обсудил дело с двумя молодыми здоровыми кентаврами, сопровождавшими больного, почти как сестры милосердия. Затем главный кентавр сошел со своего почетного места и обошел больного, осматривая его со всех сторон. Затем он заговорил с ним.

Больной старик ответил тихо, единственным фыркающим словом. Главный кентавр заговорил снова и получил, как показалось Максу, тот же самый ответ. Вожак вернулся на свое прежнее место и испустил странный визжащий звук.

Со всех сторон стали стекаться плоские стервятники. Десятки их собрались вокруг больного и его сопроводителей, образовав собою сопящее, похрюкивающее кольцо. Вожак издал резкий трубный звук; один из сопроводителей залез в свою сумку и извлек наружу скрутившееся в клубок существо. Он погладил его, и существо развернулось. На взгляд Макса, вид у него был малоприятный, как у угря.

Сопроводитель протянул эту тварь по направлению к больному. Тот не сделал ни малейшего движения, чтобы помешать, только глядел своим единственным зрячим глазом. Голова змееобразной твари ткнулась в шею больного кентавра; тот дернулся, как от электрического удара, и упал.

Вожак фыркнул один раз, и стервятники стремительно бросились вперед, собрались вокруг трупа и совсем закрыли его собой. Когда они, продолжая сопеть, разошлись, не осталось даже костей.

– Спокойно, Элли! – тихо сказал Макс. – Держи себя в руках, малышка.

– Я ничего, – ответила она, еле шевеля губами.