Этим вечером и весь следующий день Макс почти не выходил из каюты, не желая отвечать ни на расспросы пассажиров, ни на вопросы, почему его освободили от вахт. Поэтому вышло так, что он пропустил бунт на борту, попросту проспал его. Впервые Макс узнал о бунте, когда уборщик, занимавшийся его каютой, появился с синяком во весь глаз.

– Кто это так вас разукрасил, Гарсия?

– Да я точно и не знаю. Это получилось во время вчерашней заварушки.

– Заварушки? Какая такая заварушка?

– Вы что, хотите сказать, что ничего не знаете?

– Да я первый раз про это слышу. Что там произошло?

Гарсия Лопес задумчиво закатил глаза.

– Ну, я бы не хотел много про это рассказывать. Вы же понимаете, как это бывает, – никто не хочет доносить на своего товарища.

– Да кто тебя просит стучать на товарища? Мне совсем не нужны фамилии, но что там такое вышло?

– Ну так вот, сэр. Кое-кто из ребят довольно слабо соображает…

Понемногу Макс разобрался, что произошло. Беспокойство в команде было значительно сильнее, чем среди пассажиров, – возможно, потому, что астронавты яснее представляли себе ситуацию, в которую попал корабль. Кое-кто из них подкрепил свои мысли джордановской водкой, и тогда они решили явиться к капитану все вместе и потребовать прямого разговора. Драка произошла, когда корабельный старшина попытался остановить их на трапе, ведущем на палубу «В».

– Кто-нибудь пострадал?

– Да не то чтобы пострадал, я бы так не сказал, ну, разве что порезался малость. Я вот получил эту штуку… – Лопес осторожно потрогал свой глаз. – Потому что слишком уж хотел посмотреть, что там происходит. Этот скелет Ковак сломал ногу.

– Ковак! Он-то как попал в эту историю? – Было совершенно невероятно, чтобы кто-либо из их компании принял участие в таком безрассудстве.

– Он спускался вниз – наверное, шел с вахты. Может, он пытался помочь констеблю. А может, его просто дверью ударило. Вот ваш дружок Сэм Андерсон – он-то уж точно был в самой гуще.

Сэм! Максу стало прямо нехорошо – Сэм снова нарвался на неприятности!

– Это точно?

– Да я же сам там был.

– Э-э-э, но он же не был главарем, правда, не был?

– О, да ты меня совсем не понял, Ма… мистер Джонс. Он все это дело и успокоил. В жизни своей не видел человека, который так здорово орудует руками. Он хватал двоих… трах! Их головы трескаются друг о друга. А потом он хватает двух следующих…

Макс решил выйти из своего укрытия, чтобы сделать две вещи: заглянуть к Коваку и узнать, в каком он состоянии и не нужно ли ему чего, а кроме того, встретиться с Сэмом. Однако не успел он выйти из каюты, как пришел Смит с распорядком вахт, в котором он должен был расписаться. Из этой бумаги Макс выяснил, что назначен на попеременную вахту с Саймсом – и что он должен сию же минуту явиться на вахту. Он отправился наверх, размышляя на ходу, что это заставило Саймса сменить гнев на милость.

В помещении центра управления находился Келли. Макс огляделся по сторонам, но Саймса не было.

– Это ваша вахта, шеф?

– Только пока ты меня не подменишь. Это моя последняя вахта.

– Чего это вдруг? Неужели теперь уже вы стали любимой занозой в его заднице?

– Да, можно и так сказать. Но только не так, как ты думаешь. Он нарисовал это свое вахтенное расписание, и в нем мы с ним следовали друг за другом. Тогда я вежливо указал ему на законы гильдии, на то, что мне не платят за то, чтобы я брал на себя ответственность за руководство вахтой.

– Ни фига себе! И что же он тебе сказал?

– А что ему сказать? Он мог бы мне приказать в письменной форме, а я мог бы, точно так же, в письменной форме, согласиться, занеся свои возражения в вахтенный журнал, – и тогда бы он подставил себя со страшной силой. У него остался не слишком богатый выбор – снова поставить тебя в расписание, попросить капитана подежурить через раз с ним или сказаться больным и уйти отдохнуть на пару неделек. Теперь, когда Ковак слег, выбора у него и совсем не осталось. Слышал про Ковака?

– Да. Расскажи, как там все было? – Макс глянул на Ногучи, скучавшего за компьютером, и понизил голос: – Бунт?

Келли сделал круглые глаза.

– Я что-то вас не понимаю, сэр. Ковак поскользнулся и упал с трапа.

– А, значит, так?

– Так записано в журнале.

– Хм… Ну что ж, наверное, мне надо вас подменить. Как тут обстановочка?

Они шли с ускорением в направлении ближайшей звезды G-класса; приказы были занесены в книгу приказов… почерком Саймса, но с подписью капитана Блейна. Почерк капитана показался Максу каким-то неуверенным, дрожащим, как будто капитан писал в сильном нервном возбуждении. Келли уже успел вывести корабль на нужный курс.

– Вы бросили попытки определить, где мы находимся?

– О нет. Приказано заниматься этим столько времени, сколько позволят остальные дела. Но я ставлю семь против двух, что и ты ничего не найдешь. Макс, это же какое-то совсем другое место.

– Не надо опускать руки. Откуда ты можешь это знать?

– Я не знаю, я чувствую.

Несмотря на слова Келли, Макс провел всю вахту в поисках. Без малейшей удачи. Спектрограммы, соответствующим образом снятые и обработанные, для звезд то же самое, что для людей отпечатки пальцев. Их можно классифицировать и потом проводить сравнение с теми из каталога, которые к ним наиболее близки. Макс нашел много спектрограмм, достаточно близко совпадающих с каталожными, однако всегда находилось какое-то отличие – вроде того, которое делает одного из близнецов не очень похожим на своего брата.

За пятнадцать минут до конца вахты он кончил это занятие и приготовился к смене. Ожидая Саймса, он думал о шутке, которую разыграл Келли для того, чтобы вернуть его на вахту. Молодчага! Он знал Келли достаточно хорошо, чтобы понимать, что благодарить его не надо; сделать так – значило бы заподозрить главного вычислителя в «неподобающем мотиве» – вполне достаточно подмигнуть ему. И не забывать про поддержку.

Саймс ворвался с опозданием на пять минут. Он ничего не сказал, только просмотрел вахтенный журнал и записи наблюдений, проведенных Максом. Макс подождал несколько минут, внутренне раздражаясь все больше и больше. В конце концов он произнес:

– Вы готовы подменить меня, сэр?

– Всему свое время. Я хочу посмотреть сначала, что ты изгадил на этот раз. – Макс не ответил. Саймс ткнул пальцем в то место журнала, где Макс расписался, сопроводив подпись словами «старший по вахте». – Перво-наперво это неверно. Добавь «под руководством».

Макс глубоко вздохнул.

– Под чьим руководством, сэр?

– Моим.

Макс помедлил всего мгновение, прежде чем ответить:

– Нет, сэр. Только в случае, если вы присутствуете во время моей вахты и наблюдаете за мной.

– Ты мне возражаешь?

– Нет, сэр. Только я хотел бы получить относительно этого письменный приказ, занесенный в вахтенный журнал.

Саймс захлопнул журнал и медленно оглядел его с головы до ног.

– Мистер, если бы у нас не было нехватки персонала, вы не стояли бы вахту. Вы не готовы руководить вахтой и, по моему глубокому убеждению, не будете готовы никогда.

– Если вы так считаете, сэр, я вполне охотно вернусь к обязанностям картографа. Или в команду стюарда.

– Там тебе и место! – Саймс почти кричал. Ногучи задержался, после того как его подменил Ланди. Они оба бросили взгляд на происходящее и с деланым равнодушием отвернулись.

Макс совсем не старался говорить с Саймсом конфиденциально.

– Очень хорошо, сэр. Так вы меня подмените? Я сейчас отправлюсь к первому помощнику и доложу ему, что снимаю с себя временное назначение и возвращаюсь к исполнению своих постоянных обязанностей.

Он ожидал взрыва. Однако Саймс сделал видное невооруженным глазом усилие, чтобы сдержать себя, и ответил почти спокойно:

– Послушайте, Джонс, вы как-то не так ко всему этому относитесь.

«А что мне терять?» – подумал про себя Макс и произнес:

– Это вы не так ко всему относитесь, сэр.

– Э? Это что еще такое?

– Вы задевали меня с момента, когда я появился в «норе». Вы ни разу не побеспокоились научить меня чему-нибудь, а вместо этого придирались ко всему, что бы я ни делал. С того времени как меня сделали стажером, все стало еще хуже. Вы заявились ко мне в каюту и сказали, что вы против моего назначения, что вы не хотите, чтобы я…

– Ты не можешь этого доказать!

– А мне и не надо ничего доказывать! А теперь вы говорите, что я не способен стоять вахту, на которую сами меня и поставили. Вы совершенно ясно сказали, что никогда не дадите мне рекомендацию для постоянного назначения, так что совершенно очевидно, что я только зря трачу время. В таком случае я вернусь в команду казначея и буду делать там то, на что способен. А теперь вы все-таки подмените меня, сэр.

– Вы оскорбляете своего командира.

– Нет, сэр, я никого не оскорбляю. Я говорил с вами вежливо, излагал факты. Я попросил подменить меня на вахте – моя вахта окончилась добрые полчаса назад, – чтобы иметь возможность обратиться к первому помощнику и вернуться к исполнению своих постоянных обязанностей. Как это допускается законами обеих гильдий, – добавил Макс.

– Я не разрешаю вам.

– Я так решил, сэр. У вас нет выбора.

По лицу Саймса было видно, что выбора у него действительно нет. Некоторое время он помолчал, затем произнес более спокойным голосом:

– Забудьте про все это. Я вас подменяю. Возвращайтесь сюда в восемь.

– Не так сразу, сэр. Вы заявили публично, что я не компетентен возглавлять вахту. В таком случае я не могу взять на себя эту ответственность.

– Какого черта! Что это ты пытаешься делать? Меня шантажировать?

Про себя Макс вполне с этим согласился, но вслух ответил:

– Я бы не назвал это так, сэр. Но вы не можете иметь сразу и то и это.

– Что ж. Я думаю, что вы достаточно компетентны, чтобы стоять такие вахты. По правде говоря, тут и делать-то нечего.

– Очень хорошо, сэр. Не будете ли вы так добры занести это в вахтенный журнал?

– Что?

– Ввиду создавшихся обстоятельств, сэр, я вынужден настаивать на букве закона и просить вас занести это в вахтенный журнал.

Саймс тихо выругался, затем схватил ручку и быстро что-то написал. Затем он повернул журнал к Максу.

– Вот.

Макс прочитал: «Мистер Джонс сочтен достаточно квалифицированным, чтобы возглавлять вахты в космосе, не связанные с аномалиями; (подп.) Саймс, астронавигатор».

Макс, конечно, отметил про себя оговорку, которая даст Саймсу возможность помешать ему достичь постоянного статуса. Но Саймс остался в рамках закона. Кроме того, признался себе Макс, он не хотел покидать компанию из «норы». Он утешал себя той мыслью, что так как они, видимо, окончательно заблудились, то неизвестно, понадобится ли ему когда-нибудь рекомендация Саймса.

– Вполне удовлетворительно, сэр.

Саймс снова схватил журнал.

– А теперь марш отсюда. И чтобы были завтра здесь вовремя.

– Есть, сэр. – Макс не мог удержаться от того, чтобы не оставить последнее слово за собой. То, как он выстоял в схватке с Саймсом, ударило ему в голову. – Вы мне только что напомнили, сэр. Не будете ли вы так добры подменить меня после той вахты вовремя?

– Что?!

– Согласно закону человека нельзя заставлять работать больше чем четыре часа из восьми, за исключением непредвиденных обстоятельств, занесенных в вахтенный журнал.

– Отправляйтесь вниз.

Макс пошел вниз. Он торжествовал, но ему слегка было не по себе. Он не любил драк, никогда не любил, после них у него внутри что-то противно сжималось. Он ворвался в свою каюту и чуть не споткнулся о Сэма.

– Сэм!

– Он самый! Что это с тобой, сынок? Ты выглядишь так, словно за тобой гнались черти и хватали тебя за пятки.

Макс шлепнулся на койку и глубоко вздохнул.

– Я и вправду примерно так себя и чувствую. – Он рассказал Сэму про схватку с Саймсом.

– Вот так и надо с такими типами, – одобрительно кивнул Сэм. – Оскорбляй его, пока он не начнет извиняться. Будешь ставить ему синяки почаще – он с руки у тебя есть будет.

Макс тоскливо покачал головой.

– Сегодня я, конечно, порезвился, но он обязательно придумает, как на мне отыграться. Да бог с ним.

– Все это не так, парнишка. Ты только не давай ему повода и жди удобного случая. Если человек глуп и имеет дрянной характер – а этот твой Саймс такой и есть, я давно в нем разобрался, – и если ты умен и сумеешь сдержать свой характер, в конце концов он обязательно раскроется. Такой уж у природы закон.

– Может быть. – Макс повернулся и сел на койке. – Сэм, да у тебя снова значок.

Сэм поддел пальцем значок, означавший, что он – главный старшина полиции корабля.

– Ты что, только заметил?

– Наверное, я тут слишком закрутился. Это что, первый решил вдруг все простить и все забыть?

– Не то чтобы. Ты уже знаешь про суету прошлой ночью?

– Кое-что. Но как я понял, официально ничего не произошло.

– Именно так. Мистер Уолтер умеет действовать аккуратно.

– Так что же там было? Я уже наслышан, что ты кого-то там черепами сталкивал.

– А ничего особенного. И все довольно тихо. Я бывал на таких кораблях, где заварушка вроде вчерашней сошла бы за небольшую разминку для улучшения пищеварения. Кое-кто из парней сдрейфил, и поэтому они отправились лакать огненную воду. Затем пара типов с большими ртами и низкими лбами вдруг вдохновилась тем, что они имеют полное право обсудить все с капитаном. Так как все они суть овцы, то и отправились стадом. Попадись им на пути хоть один офицер, он мог бы без всякого шума отправить их баиньки. Но вместо того на них нарвался мой незадачливый предшественник, нарвался и велел им разойтись. Чего они не сделали. Боюсь, что с дипломатией у него слабовато. И он заорал: «Эй, вы, мужланы», используя это трогательное архаическое выражение. Вот тут-то все и началось.

– А ты как туда попал? Пришел ему на помощь?

– Ну уж конечно… Я просто стоял на безопасном расстоянии и получал удовольствие от зрелища, как вдруг увидел, что по трапу спускаются домашние шлепанцы мистера Уолтера. По этому случаю я вступил в круг и сыграл заметную роль в концовке спектакля. Чтобы получить орден, Макс, самое главное – убедись точно, что на тебя смотрит генерал, а потом уж – за дело.

– Я как-то раньше не считал, что ты склонен к героизму, – ухмыльнулся Макс.

– Да упаси господь. Но это сработало. Мистер Уолтер вызвал меня, сожрал меня с потрохами, объяснил мне, что я мерзавец, вор и негодяй, после чего предложил мне вернуть мой значок, если я сумею сохранять порядок в трюме. Я посмотрел ему прямо в глаза, честным таким и искренним взглядом, и сказал, что сделаю все, что смогу. И вот я здесь.

– Я жутко рад, Сэм.

– Спасибочки. А потом он посмотрел мне в глаза и сказал, что у него есть некоторые основания предполагать – словно он не знал! – что где-то на корабле может находиться самогонный аппарат. И приказал мне найти его и уничтожить заодно с любыми найденными спиртными напитками.

– Вот как? Ну и как же воспринял эту новость мистер Джи?

– Да как же, мы с Пузатым разобрали вместе его аппарат и сложили все детали в кладовку, а потом заперли и все его торговые запасы. Я умолял его не дотрагиваться до всего этого, пока корабль не выберется из заварухи. Я объяснил ему, что, если он что тронет, я переломаю ему руки. И одну, и другую.

Макс хихикнул.

– Ну что ж, я очень рад, что ты опять в фаворе. И молодец, что зашел сказать мне про это. – Он широко зевнул. – Прости. Я прямо на месте засыпаю.

– Я сейчас смоюсь. Но пришел я ради того, чтобы задать тебе один вопрос.

– Какой?

– Ты видишь последнее время шкипера?

Макс подумал.

– Со времени перехода – нет, не видел. А что?

– И никто не видел. Вот я и подумал: может, он проводит все время в «беспокойной норе»?

– Нет. Если подумать, его не было даже за столом во время обеда – по крайней мере, в те разы, когда я ел в салоне.

– Так, значит, он ест в каюте. – Сэм встал. – Интересно, очень интересно. Мм… Я бы на твоем месте не распространялся на эту тему, Макс.

Когда Макс сменил Саймса, тот не сказал почти ни слова. Не разговаривали они и в дальнейшем; Саймс, за исключением кратких формальностей при передаче вахты, вел себя так, словно Макса вообще не существует. Капитан в центре управления не показывался. Несколько раз Макс был уже готов спросить об этом Келли, но каждый раз решал воздержаться. Однако по кораблю ползли слухи: капитан болен; капитан находится в коме; Уолтер и главный врач освободили его от исполнения обязанностей; капитан не отходит от письменного стола, разрабатывая новый, удивительный способ вернуть корабль туда, где ему надлежит быть.

К этому времени все уже осознали, что корабль заблудился, но время истерик кончилось; пассажиры и команда были спокойны, и, похоже, все были согласны с тем, что решение встать на орбиту вокруг звезды солнечного типа, к которой они двигались, было единственно разумным. Они подошли уже достаточно близко, чтобы обнаружить у этой звезды планеты, – конечно же, никто еще не видел звезду G-класса без планет, но все равно крошечные пятнышки на фотопластинке вызвали всеобщий энтузиазм.

Выбор пришлось делать между третьей и четвертой планетами. Болометрические измерения показали, что температура поверхности звезды немного превышает шесть тысяч градусов по Кельвину, что вполне согласовывалось с ее спектром; это только чуть больше, чем у родного Солнца. Вычисленные температуры поверхности третьей и четвертой планет показывали возможность того, что третья может оказаться неприятно жаркой, в то время как четвертая может быть замерзшей. И у той и у другой были обнаружены атмосферы. Быстрый облет их по гиперболической орбите разрешил этот вопрос. Болометр показал, что на третьей чрезмерно жарко и даже на четвертой климат близок к тропическому. У четвертой была луна – еще одно ее преимущество перед третьей, так как период обращения спутника давал легкий способ определить массу планеты. Исходя из этой массы и видимых размеров планеты, силу тяготения на ее поверхности можно было вычислить по классической Ньютоновой формуле. Результат был – девяносто три процента от тяготения на поверхности Земли, величина удобная и несколько неожиданно низкая, принимая во внимание, что диаметр планеты превышал десять тысяч миль. Спектры поглощения показывали присутствие в атмосфере кислорода и нескольких инертных газов.

Саймс, ассистируемый Келли, вывел «Асгард» для удобства осмотра планеты на полярную орбиту – Максу, как обычно, осталось только кусать себе пальцы.

Капитан не пришел в центр управления даже во время этого маневра.

Они болтались на стационарной орбите, постоянно исследуя свой будущий дом из центра управления и рассматривая его сквозь иллюминаторы салона. Именно здесь, в салоне, Элли наконец и настигла Макса. Он почти не видел ее во время приближения к планете. Во-первых, был слишком занят и слишком измотан попеременными вахтами, а во-вторых, слишком много было у него на уме такого, что не хотелось говорить, а она сумела бы вытащить из него все. Однако, как только корабль вышел на орбиту и двигатели были выключены, согласно обычным правилам Саймс мог разрешить рядовым нести вахту – что он и сделал, приказав Максу держаться подальше от центра управления.

Макс не мог устоять перед завораживающим зрелищем незнакомой планеты, он вместе с пассажирами не отходил от иллюминаторов салона. Именно там он и торчал, глядя поверх чужих плеч, когда кто-то ухватил его за руку.

– И где же мы все это время были?

– Работал.

Он протянул руку и погладил Чипси; паучок перепрыгнул ему на плечо и начал шарить у него по карманам.

– Ерунда. Не все же время ты работаешь. Да знаешь ли ты, что только за последнюю неделю я послала в твою каюту девять записок?

Макс знал. Он сберег все записки, но отвечать не стал.

– Прости.

– Он еще говорит «прости»! Ну да ладно. Макс, расскажи мне все про эти дела. – Она повернулась и бросила взгляд в иллюминатор. – Как ее назвали? На ней кто-нибудь живет? Где мы собираемся приземлиться? Когда мы собираемся приземлиться? Макс, правда же, это здорово?

– Да никак ее еще не назвали – мы называем ее просто «планета», или «четвертая». Келли хочет назвать ее «Хендрикс». Саймс чего-то крутит. Я думаю, он хотел бы дать ей свое собственное имя. А капитан, насколько я знаю, не принял еще никакого решения.

– Ее нужно назвать «Вера», или «Надежда», или как-нибудь в этом роде. А где капитан, Макс, я ведь столько дней уже не видела нашего старика!

– Он работает. Ты же понимаешь, в эти дни у него очень много работы. – Макс подумал про себя, что это уклонение от ответа вполне может быть и правдой. – А что касается других твоих вопросов, то мы не заметили никаких признаков городов или вообще чего-либо, похожего на цивилизацию.

– А что ты имеешь в виду под «цивилизацией»? Надеюсь, не уйму старых грязных городов?

Макс поскреб в затылке и улыбнулся.

– Вот тут ты меня и поймала. Только я не понимаю, как может существовать цивилизация, что бы ни обозначало это слово, без городов.

– А почему нет? У пчел есть города, у муравьев есть города, у челавебов есть города. И никто из них не цивилизован. Легко могу себе представить хорошенькую такую цивилизацию, которая будет сидеть на деревьях, петь песенки и предаваться прекрасным размышлениям.

– И что, этого ты и хочешь?

– Нет, я бы умерла со скуки. Но могу же я думать о таком? Ты не сказал мне, когда мы будем садиться.

– Я не знаю. Когда решат, что это не опасно.

– Поторопились бы они. Это же потрясающе! Вроде Робинзона Крузо или швейцарского семейства Робинзонов – я их всегда путаю. Или вроде первых людей на Венере.

– Они погибли.

– Ну да. Но ведь мы-то же не погибнем на… – Элли взмахом руки указала на красивый, зеленый с синим и облачно-белым, шар за иллюминатором, – на Надежде, я буду называть ее так.

Макс рассудительно сказал:

– Элли, как ты не понимаешь, что все это очень серьезно? – Он говорил тихо, чтобы не потревожить окружающих. – Это не пикник. Если планета окажется непригодной, положение может стать довольно трудным.

– Почему?

– Слушай, ты на меня не ссылайся, да и вообще говори об этом поменьше. Только я не думаю, чтобы кто-нибудь из нас вернулся домой.

Она мгновенно посерьезнела, потом пожала плечами и улыбнулась.

– Тоже мне испугал! Ясное дело, я хотела бы домой – но, если уж этого нельзя сделать, Надежда будет добра к нам. Я точно знаю.

Макс смолк.