Двумя часами позже Макс устало карабкался по трапу в «беспокойную нору». Он только что провел жуткие полчаса, рассказывая правду такой, как он ее видел. Капитан Блейн привык возлагать вину на кого угодно, кроме самого себя, однако вид у него был удивленный и потрясенный. Саймс вел себя ужасно. Его логика, похоже, состояла в том, что, так как это никоим образом не может быть его ошибкой и так как немыслимо, чтобы виновен был капитан, – очевидно, это ошибка Макса. Раз Макс был отстранен от работы за несколько минут до перехода, значит он и допустил ошибку, внеся возмущение перед самым критическим моментом, – образно говоря, подтолкнул их под локоть.

При беседе присутствовал мистер Уолтер, бессловесный судья. Они обсуждали материи, лежащие вне круга его профессиональных познаний; он, похоже, изучал их лица. Макс упрямо держался своей точки зрения.

Келли все еще был на вахте. Ковак и Смит снимали спектрограммы. Ногучи и Ланди занимались бумагами.

– Хотите, чтобы я вас подменил? – спросил он у Келли.

Вид у Келли был озабоченный.

– К сожалению, ты не можешь этого сделать.

– Как это?

– Пока ты сюда шел, позвонил мистер Саймс. Он говорит, что ты не будешь допущен к вахте вплоть до особого распоряжения.

– Так и сказал? Впрочем, этого следовало ожидать.

– Он сказал еще, чтобы тебя не допускали в помещение центра управления.

Макс высказал все, что он думал про Саймса. Потом добавил:

– Ну что ж, все было прекрасно, мне очень нравилось здесь работать. Пока, увидимся.

Он повернулся, чтобы уйти, но Келли его остановил.

– Не спеши, Макс. Он еще некоторое время здесь не появится. Мне нужно знать, в чем все-таки дело. Сидя за компьютером, я не вижу, что тут у вас творится.

Макс рассказал ему все, выуживая из памяти числа. В конце концов Келли кивнул.

– Это согласуется с тем, что я сумел тут раскопать. Капитан сделал ошибку, переставив цифры, – это очень просто. Затем у Саймса не хватило пороху провести большую коррекцию, когда это от него потребовалось. Но есть еще одна вещь, которой ты не знаешь. И они тоже не знают – пока.

– Что еще? Какую вещь?

– Все это есть на самописце силовой установки. Гюнтер стоял на вахте там, внизу, и рассказал мне по телефону. Нет, я конечно не сказал ему, что что-то не так. Я просто попросил его доложить мне, это вполне обычное дело. Между прочим, там, внизу, уже волнуются? Пассажиры сходят с ума?

– Нет, пока что не видно.

– Ну, это ненадолго. Такое невозможно долго скрывать. Так вот, насчет моей истории. Все было уже очень скверно, но у капитана оставался последний шанс. Он ввел коррекцию, но слишком большую. И ввел ее с обратным знаком, прямо в противоположную сторону.

Никакие ругательства тут не годились, все они были слишком слабы. Макс только и смог произнести:

– Господи!

– Вот именно. Влип он крупно.

– А есть какие-нибудь мысли относительно того, куда это нас занесло?

Келли указал на Ковака и Смита, возившихся со спектрографом.

– Они пробуют что-нибудь выудить, но пока ничего не выходит. В первую очередь яркие звезды класса В и О. Однако пока не видно ничего, совпадающего с каталогами.

Ногучи и Ланди орудовали фотоаппаратом.

– А что они делают? – удивился Макс.

– Фотографируют записи. Все записи – бланки программирования, необработанные данные от картографов, ленту компьютера, все что есть.

– А какой с этого толк?

– Может, и никакого. Только вот случается, что записи пропадают. Иногда их даже подменяют. Но только не в этот раз. У меня будет собственный комплект.

Макс еще только осознавал малоприятные обстоятельства, на возможность которых намекал Келли, когда Ногучи поднял голову.

– С этим кончено, босс.

– Отлично. – Келли повернулся к Максу. – Сделай мне одолжение. Засунь эти пленки в карман и унеси их с собой. Хочу, чтобы их здесь не было. Я возьму их потом.

– Ну… хорошо. – Пока Ногучи разряжал камеру, Макс спросил у Келли: – Как ты думаешь, сколько времени потребуется, чтобы определить по спектрам, где мы находимся?

На лице Келли появилась какая-то обреченность.

– Макс, а с чего это ты взял, что мы обязательно что-то определим?

– Не понимаю.

– Чего ради что-нибудь из всего этого… – он сделал широкий жест рукой, – должно соответствовать каким бы то ни было нашим картам?

– Ты хочешь сказать, – медленно проговорил Макс, – что, может быть, мы вообще не в своей Галактике? Может быть, мы в какой-нибудь другой, вроде, скажем, туманности Андромеды?

– Может, и так. Но даже это не все. Слушай, Макс, я – не физик-теоретик, уж это точно, но, насколько я знаю, теория говорит, что, если ты превосходишь скорость света, ты вырываешься из своего пространства куда-то в другое место. Потому что ты теряешь согласование с прежним пространством, оно тебя больше не удерживает. А вот куда ты попадаешь, если только ты не нацелился точно в Хорстову конгруэнтность, – это совсем другой вопрос. Теория ничего об этом не говорит. Ведь не говорит?

У Макса разболелась голова.

– Послушай, я ведь не знаю.

– Вот и я не знаю. Но так как мы не прицелились точно, чтобы выскочить снова в свое пространство в другой его точке, мы можем быть сейчас где угодно. Я имею в виду – вообще где угодно. Мы можем находиться в другом пространстве-времени, абсолютно не связанном с нашим. – Он опять бросил взгляд на чужие звезды.

Макс спустился вниз, чувствуя себя еще хуже, чем раньше. По пути он встретил Саймса, поднимавшегося в центр; астронавигатор зло посмотрел на него, однако не сказал ни слова. Когда Макс вошел в свою каюту, он положил пленки в ящик – потом чуть подумал, выдвинул ящик совсем и спрятал их в пустоте позади него.

Макс сидел в каюте и чувствовал себя неспокойно. Больше всего его раздражала невозможность попасть в центр управления, очень хотелось самому поискать на новом небе известные звезды. Звезды класса В и О – это все прекрасно, но можно было придумать еще с полдюжины способов определиться. Например, шаровые звездные скопления – их было бы очень легко идентифицировать; подцепи их четыре штуки – и будешь знать, где находишься, так же точно, как если бы прочитал название улицы на углу. После этого осталось бы только все уточнить, и теперь уже было бы известно, какие звезды искать и где. А потом – со всех ног к ближайшей конгруэнтности, нанесенной на карту, сколько бы времени это ни заняло, хоть неделю, хоть год. Корабль не мог по-настоящему заблудиться.

А что, если они даже не в своей Галактике?

Эта мысль пугала его. Если это так, они никогда, до скончания света, не доберутся до дома. Эту мысль сменила другая, еще худшая. А что, если Келли прав в своих подозрениях и они в совершенно другой вселенной, в другом пространстве-времени? Ну что тогда? Он читал достаточное количество философских размышлений, чтобы понимать, что нет никаких теоретических оснований, чтобы это было невозможным: Создатель мог сотворить бесконечное количество вселенных – может, довольно сходных друг с другом, а может, отличающихся друг от друга, как сыр от пятницы. Миллионы, миллиарды Вселенных, все бок о бок друг с другом.

Другая Вселенная могла иметь другие физические законы, другую скорость света, другую гравитацию, другой темп течения времени – они вполне могут, если сумеют вернуться, обнаружить, что прошло десять миллионов лет и Земля сгорела, как уголек в костре.

Но лампа над столом светила нормально, сердце его билось так же, как всегда, подчиняясь привычным законам гидравлики, сиденье стула прижималось к нему так же, как всегда; если это и вправду другое пространство, различия не слишком очевидны. И если это и в самом деле другая Вселенная, с этим все равно ничего не поделать.

В дверь постучали, он впустил Келли, усадил его на стул, а сам сел на койку.

– Что-нибудь новенькое?

– Нет. Господи, как же я устал!.. Снимки у тебя?

Макс вытащил ящик, пошарил за ним и отдал пленки Келли.

– Слушай, шеф, у меня есть одна мысль.

– Давай.

– Предположим для начала, что мы в своей Галактике, потому что…

– Потому что если это не так, то и пробовать что-либо нет смысла.

– Ну, вроде того. Ну так, значит, мы в Млечном Пути. Тогда мы осматриваемся по сторонам, быстренько подсчитываем количество звезд на отдельных участках неба, отсюда оцениваем расстояние до центра Галактики и направление на него. Потом пытаемся идентифицировать спектры звезд, лежащих в этом направлении, решив сначала, какие будем искать, и прикинув видимые звездные величины для расстояния, полученного при оценке. Это даст нам…

– …большую экономию времени, – устало закончил за него Келли. – Не учи дедушку жить. А какого лешего, ты думаешь, делал я все это время?

– Ой, прости, пожалуйста.

– Да нечего тут прощать. Наш глубокоуважаемый начальник и до такого додуматься не мог. Пока я пытался там работать, он ошивался вокруг, ища виноватых и пытаясь заставить меня сказать, что он был абсолютно прав, абсолютно во всем, – дрожал за свою шкуру, вместо того чтобы дрожать за свой корабль. Тьфу! И кстати, он забрал все записи, в точности как я и думал. «Чтобы показать капитану» – так он объяснил. – Келли поднялся со стула. – Я, пожалуй, пойду.

– Не спеши. Я позвоню, чтобы принесли кофе.

– Он уже течет у меня из ушей. – Келли вынул пленки из кармана и задумчиво поглядел на них. – Я сказал Ногги снять все два раза, тут два комплекта пленок. Пожалуй, тут у тебя хорошее место, чтобы прятать. Знаешь, давай-ка мы спрячем здесь один комплект, и пусть он себе лежит. Как знать, может, и пригодится.

– Келли, неужели ты и вправду ожидаешь, что будет какая-нибудь история с этими записями? Я думаю, что с нас хватит и того, что мы заблудились.

– Ты так думаешь? Макс, когда-нибудь из тебя получится хороший офицер. Но ты же наивен как ягненок. А вот я предпочитаю носить и подтяжки, и ремень. Так вернее. Я люблю по возможности оставлять как можно меньше на произвол судьбы. Док Хендрикс, мир праху его, был точно таким же. – Келли посмотрел, как Макс засовывает второй комплект пленок назад за ящик, а затем направился к выходу. У двери он остановился. – Забыл сказать тебе одну вещь. Так уж вышло, что мы выскочили довольно близко к одной звезде, да к тому же еще и G-класса.

– А… – Макс немного подумал. – Это не какая-нибудь из известных нам?

– Конечно нет, а то бы я так и сказал. Мы не успели еще толком оценить расстояние, но до нее от четырех недель до года пути – при максимальном ускорении. Тебе, наверное, интересно это узнать.

– Да, конечно. Спасибо. Только я не понимаю, что это меняет.

– Не понимаешь? А тебе не кажется, что нам сейчас совсем не плохо иметь поблизости от себя звезду солнечного типа и, вполне возможно, с планетами типа Земли, вращающимися вокруг нее?

– Ну, разве…

– А мне вот кажется. Все эти дела насчет Адама и Евы, мягко говоря, очень заковыристы, а нам, вполне возможно, предстоит долгая стоянка. – С этими словами он вышел из каюты.

Никто не пришел позвать Макса на обед; когда он заметил, что уже на несколько минут опаздывает, то отправился в салон. Большинство пассажиров уже сидело, кое-кто еще стоял, переговариваясь. Было невозможно не почувствовать смутное беспокойство, витавшее в зале. Макс обратил внимание на то, что капитана не было за столом, не было и мистера Уолтера. Когда он проходил к своему месту, мистер Хорнби попытался уцепиться за его руку.

– Простите меня, сэр, – отмахнулся Макс. – Я спешу.

– Подождите секундочку. Я только хотел вас спросить…

– Простите, пожалуйста. – Он торопливо прошел к своему столу и сел на место. Старшего механика не было видно, но все пассажиры сидели на своих местах. Макс поздоровался:

– Добрый вечер, – и потянулся за суповой ложкой, чтобы хоть чем-то себя занять.

Супа на столе не было, равно как и булочек с маслом, хотя со времени начала обеда прошло уже минут десять. В царстве главного стюарда Дюмона такого просто не могло произойти. Правда, если разобраться, и самого Дюмона не было нигде видно.

Миссис Дайглер положила руку ему на локоть.

– Макс? Расскажите мне, пожалуйста, что это за дурацкие слухи ходят по кораблю?

Макс попытался сохранить непроницаемое лицо.

– Какие слухи, мадам?

– Да вы и сами должны были их слышать. В конце концов, вы же занимаетесь астронавигацией. Говорят, что капитан свернул не за тот угол, или как там еще, и в итоге мы падаем на звезду.

Макс попытался поубедительнее изобразить смешок.

– Откуда вы это взяли? Кто бы вам это ни сказал, он, скорее всего, не смог бы отличить звезду от собственного локтя.

– Вы не хотите обмануть свою старую тетю Мэгги?

– Я могу совершенно точно заверить вас, что «Асгард» не падает на звезду. Или даже на звездочку. – Он повернулся к столу. – Зато создается впечатление, что в камбузе что-то и вправду упало. Обед страшно запаздывает.

Он ни к кому не поворачивался, пытаясь избежать дальнейших расспросов. Однако это не помогло. Мистер Артур резко окликнул его:

– Мистер Джонс!

– Да? – повернулся Макс.

– Почему вы от нас скрываете? Мне известно из надежных источников, что наш корабль потерялся.

Макс попытался изобразить на лице удивление.

– Что-то я не совсем вас понимаю. Мы же вроде находимся в нем.

Мистер Артур негодующе фыркнул:

– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Что-то пошло наперекосяк с как-там-это-называется – переходом. Мы заблудились.

Макс начал отвечать, как школьный учитель не слишком сообразительному ученику, загибая по очереди пальцы:

– Мистер Артур, я могу вас заверить, что корабль не подвергается абсолютно никакой опасности. А что касается того, что мы заблудились, то я могу столь же твердо вас заверить, что, если так и произошло, капитан забыл сообщить мне об этом. В момент перехода я находился в центре управления, и он, по всей видимости, был вполне удовлетворен ходом дел. Вы не могли бы быть столь любезны, чтобы рассказать мне, кто распространяет подобные небылицы? Это ведь очень серьезное дело, все всегда и начинается с таких слухов. Не раз бывало так, что люди впадали в панику.

– Ну… это был кто-то из команды. Я не знаю, как его зовут.

– Так я и думал, – кивнул Макс. – Так вот, из своего опыта я знаю, – продолжал он, цитируя своего дядю, – что быстрее света распространяется только одна вещь – слухи по кораблю. И им совсем не обязательно иметь под собой хоть какие-нибудь основания – они все равно распространяются мгновенно. – Он огляделся вокруг. – Но все-таки интересно, что там случилось с обедом? Не хотелось бы идти на вахту голодным.

– Так, значит, у нас все в порядке, правда, Макс? – нервно спросила миссис Вебербаур.

– С нами все в абсолютном порядке, мадам.

– Макс, – наклонилась к его уху миссис Дайглер, – а чего это вы вдруг так вспотели?

Спас его слуга из команды стюарда, торопливо подошедший к их столу и начавший расставлять тарелки с супом. Макс остановил его и тихо спросил:

– Джим, а где Дюмон?

– Стряпает, – столь же тихо ответил официант.

– С чего это? А где повар?

Официант нагнулся к нему и прошептал:

– Французик совсем скис. Думаю, ему этого не переварить. Ну, ты понимаешь, о чем я.

Макс отпустил его. Мистер Артур резко спросил:

– Что он вам сказал?

– Я просто пытался выяснить, что случилось на камбузе, – ответил Макс. – Создается впечатление, что повар привел себя в недееспособное состояние. – Он зачерпнул ложкой суп. – По вкусу этого супа я склонен предположить, что он сварил в нем свой палец. Довольно паршиво.

От дальнейших уверток Макса спасло появление первого помощника. Мистер Уолтер подошел к капитанскому столу и постучал ложкой по бокалу.

– Внимание, пожалуйста! – Подождав, пока в зале воцарится тишина, он вынул из кармана бумагу. – От имени капитана я должен сделать вам объявление. Те из вас, кто знаком с теорией астронавигации, знают, что пространство, благодаря перемещению звезд, находится в постоянном изменении и что, вследствие этого, не бывает двух абсолютно одинаковых рейсов. Иногда, по этой причине, становится необходимым производить некоторые изменения в расписании. Именно такие обстоятельства возникли в текущем рейсе, и «Асгард» достигнет следующей своей точки назначения с некоторой задержкой. Мы крайне сожалеем, однако изменить законы природы не в наших силах. Мы выражаем надежду, что все вы воспримете эту задержку как не слишком серьезное неудобство или даже как приятное продолжение отдыха в дружественной и комфортабельной атмосфере нашего корабля. Не забывайте, пожалуйста, также, что страховой полис, прилагавшийся к вашему билету, полностью покрывает все потери и упущенные выгоды, которые могут возникнуть у вас из-за опоздания корабля.

Мистер Уолтер спрятал бумажку в карман; у Макса создалось впечатление, что в действительности он по ней не читал.

– Это все, что хочет сообщить вам капитан, но я хочу добавить еще кое-что и от себя. До меня дошло, что в связи с этим небольшим отклонением от расписания кто-то распространяет совершенно дурацкие слухи. Я хочу выразить свое сожаление, если кто-либо из вас был встревожен этими россказнями, и твердо заявить, что, если их автор будет обнаружен, к нему будут применены самые жесткие меры. – Тут первый помощник рискнул величественно улыбнуться. – Но вы же все понимаете, как трудно бывает проследить путь какой-нибудь вздорной сплетни. Во всяком случае, я хочу вас уверить, что «Асгард» не подвергается ни малейшей опасности какого-либо рода. Этот старичок работал в пространстве задолго до рождения любого из нас, и он будет в расцвете сил, когда все мы уже умрем от старости, – благослови Господь его крепкие кости. – Он повернулся и, не задерживаясь, вышел из зала.

Макс выслушал этот монолог, раскрыв от восхищения рот. Он родился и вырос в местности, где «треп» считался вполне уважаемым литературным жанром, и все же ни разу в жизни не слышал, чтобы ложь излагалась столь изящно, чтобы она столь мастерски переплеталась с правдой. Если брать по кусочку, невозможно было сказать, что какая-либо часть рассказа первого помощника лжива, но в целом они слагались в утверждение, что «Асгард» не заблудился, а уж это-то была самая натуральная ложь. Он снова повернулся к своим соседям по столу.

– Передайте мне кто-нибудь, пожалуйста, масло.

– И вы говорили нам, – глаза мистера Артура метали молнии, – что ничего не произошло.

– Отстаньте от него, Артур, – прорычал мистер Дайглер. – Макс, если принять во внимание обстоятельства, вел себя очень порядочно.

У миссис Вебербаур на лице появилось удивление.

– Но ведь мистер Уолтер сказал, что все в порядке?

Дайглер посмотрел на нее с сожалением.

– Мы влипли в неприятности, мамочка Вебербаур. Это совершенно ясно. Но нам не остается ничего другого, кроме как сохранять спокойствие и доверять офицерам корабля. Так, Макс?

– Пожалуй что, так, сэр.