Глава 15. Важное социальное деяние
«– Как мне наградить лучшего полководца Рима?
– Отпустите меня домой»
«Гладиатор»
Никогда не недооценивайте пользу короткого сна. За те двадцать минут, что умудрился поспать в дороге, я, не сказать, что взбодрился, но некоторую дефрагментацию и оптимизацию оперативки произвел. Понятно, что когда Генка пихает меня в бок, это не лучшее пробуждение, и какое-то время я просто пытаюсь осознать, где я, когда и почему. Но поняв, откашливаюсь, чтобы прочистить горло:
– Кхм… Приехали? – спрашиваю, потягиваясь и разгоняя кровь по задеревеневшему телу.
– Ага! – голос друга кажется мне чрезмерно громким. – Идем!
Вывалившись из машины и глубоко вдохнув свежего ночного воздуха, иду за ним. Присмотревшись, вижу его обновившиеся дебафы, взлетевшее настроение, и это меня смущает.
– Ген, погодь.
– Да? Что? – он нетерпеливо смотрит, держась за ручку входной двери.
Мне не нравится его перевозбуждение, и я считаю нужным немного охладить этот пыл.
– Короче. Мы еще ни хрена не сделали, понимаешь? Мы в самом начале плана, и твоя задача – не суетиться, не думать, что ты сегодня поиграешь, и не мешать мне. Просто будь рядом, если посчитаешь нужным что-то подсказать – подсказывай. Но это все, Ген, ты меня понял? Если нет, жди на улице.
– Понял, понял, – он смущается, сто пудов уже решил, что и сам сможет поиграть сегодня.
– Ген, помнишь? Семья, дети, море, пляж, пальмы?
– Саня, Сережка, Лена… Понял, идем.
Так называемый «Городской клуб спортивного покера» разместился в стенах Дворца культуры железнодорожников. Ну да, логично, кому, как не железнодорожникам поддерживать клуб любителей карточной игры при наших-то просторах? Наверное, каждый, кто ездил поездом, хоть раз да перекидывался в карты с попутчиками.
В само здание мы входим беспрепятственно, а вот, поднявшись по широкой и массивной, с почти метровыми в основании ступенями, лестнице на третий этаж, натыкаемся на закрытое правое крыло. У двери стоит пара серьезных напряженных молодых людей с крепкими бритыми затылками. Оба в черных костюмах, и исполняют роль секьюрити. Один из них при виде нас начинает что-то беззвучно шептать в микрофон гарнитуры. Серьезное заведение.
– Андрей, привет! – здоровается с одним из них Генка. – Мы поиграть.
Андрей вопрошающим кивком указывает на меня.
– Это Фил, мой друг. Он – новичок.
– Проходите, – говорит второй охранник, получив добро от начальства.
Они молча расступаются, и мы проходим в клуб. За дверью открывается вид на просторный светлый коридор с ковровым покрытием на полу. По правую руку ресепшен, за которым стоят приветливо улыбающиеся администраторы – парень и девушка.
– Добрый вечер, Геннадий! – приветствуют они чуть ли не хором.
– Добрый, Антон! – солидно кивает ему Гена и следом радостно приветствует девушку. – Привет, Регина! Как сегодня, много народу?
Его не узнать. Он оживлен и взбудоражен, словом, в своей стихии. Но бодрость его не имеет ничего общего с тем, что я наблюдал днем в офисе – это не Генка-дизайнер и не Генка-балагур, это оживление от лукавого, лихорадка лудомана, в чью кровь вспрыснута бурлящая доза веселящих гормонов от предвкушения игры. То, что было в катране корейского ресторана, не идет ни в какое сравнение с тем, что я наблюдаю сейчас. Все его жизненные потребности, мечты, цели и задачи отошли на второй план, а значение имеет лишь игра – процесс и результат, переживания от побед и поражений, острота которых тем круче, чем выше ставки. А те ставки, по которым мы играли до этого – это для него так… Небудоражаще и неинтересно.
– Как всегда, народу прилично! – ощущение, что этот парень всегда улыбается. – Давно вас не видели, Геннадий! Прекрасно выглядите! Как ваши дела?
– Да… забот навалилось… – взгрустнув, отвечает Генка. – Мы зайдем? Я с другом сегодня. Он в первый раз здесь. Филипп.
Я киваю, изображая нерешительность.
– Здравствуйте, Филипп! – переключается на меня Антон. – Желаете зарегистрироваться как член клуба? Членство дает следующие привилегии…
– Нет-нет, – обрываю я парня. – Не сегодня. Хотелось бы осмотреться, попробовать себя в… спортивном покере. Я раньше только по интернету играл.
Интерфейс показывает, как у парня пропадает ко мне интерес. Натурально, только что был под шестьдесят процентов, и вот свалился к почти полному равнодушию. Не иначе, решил, что в карманах у меня негусто. Впрочем, он не далек от истины.
Что-то уловив в выражении моего лица, Антон все-таки решает рассказать подробнее о клубе и мероприятиях, которые в нем проводятся – о ежедневных турнирах с разным призовым фондом, а, соответственно, стоимостью взноса, о крупных чемпионатах, разного рода «плюшках», которые получают постоянные члены. Главное, что я успеваю уяснить – это то, что в полночь начался турнир для хайроллеров с гарантированным призовым фондом выше ста тысяч долларов. Участие стоит две тысячи долларов, и я еще могу успеть зарегистрироваться, поскольку по правилам турнира в первый час разрешены «ребаи», то есть, можно докупить фишки, если все проиграл. Но только в первый час. И этот час уже почти завершен.
Пока мы общаемся, Генка уже успевает перевести всю нашу наличность в фишки.
– Спасибо, Антон! Было очень познавательно! – благодарю я парня и буквально тащу Генку поскорее в зал.
– Фил? – недоумевает он.
– У нас пятнадцать минут, чтобы удвоиться. У них тут турнир со «входом» в два косаря, понял? С ребаями, так что можем успеть!
Друг понимает меня с полуслова. Удвоить наш банк за пятнадцать минут – задача непосильная даже с интерфейсом, но мы с Хороводовым всегда были авантюристами.
Первая же дверь после респешена ведет в большой зал с островками яркого света и игровыми столами. Народу – и это в буднюю ночь! – очень много. Шелестя и перестукивая прокручиваемыми в руках фишками, переговариваются игроки, монотонно что-то бубнят крупье.
– Сюда! – сориентировавшись первым, Генка тянет меня за стол со свободным местом.
Крупье как раз подводит итоги раздачи, отлично. Сажусь, выкладываю фишки перед собой – я в игре. Стараясь сохранять равнодушную физиономию под изучающими взглядами партнеров, перебираю фишки, изображаю нервозность и волнение – кусаю губы, хмурю лоб.
Ставки не очень высокие – пять-десять долларов, и без олл-ина успеть на турнир мне не светит.
Ни первая, ни вторая раздача не дают мне ничего, с чем стоило бы идти на риск. К счастью, то же самое у оппонентов, все сбрасывают, и много времени не уходит. Третья раздача дает мне три «короля» на флопе, причем общие карты пока закрыты, а у меня на руках пока только «пара». Отвечаю.
То же самое делают еще три человека, а четвертый – лощеный молодой человек в солнцезащитных очках и футболке со стразами G-Star повышает ставку – «рейзит» до пятидесяти долларов, причем без всяких на то оснований. Блефует! Да, у него ничего нет, и его ход – лишь попытка спугнуть и заставить нас сбросить карты. То, что надо!
Его блеф почти успешен: все, кроме меня, сливаются. Я же, как неуверенный шахматист водит фигурой над доской, долго «думаю», решая, сбросить ли мне или рискнуть, ответив на повышенную ставку. Краем глаза ловлю легкую ухмылку Стразика, как я его про себя назвал. Генка, нетерпеливо бьющий копытом в пол, яростно шепчет в ухо, что время поджимает.
Отвечаю. Теперь, когда нас только двое, я могу точно понять, какие в итоге комбинации будут у меня и у Стразика. Я останусь с тремя «королями», а вот ему на «тёрне» придет двусторонняя заявка на «стрит», и моя задача – чтобы он играл до конца.
После вскрытого флопа «чекаю», то есть передаю ход ему, не делая ставок. Не моргнув глазом, Стразик повышает до двух сотен. «Поколебавшись», отвечаю на его ставку. За спиной раздается звук удара ладонью о лоб, будто Генка прибил комара.
– Это Радик Казанский, Фил! Ты уверен? Он профи! Аккуратнее, он же тебя разводит!
Пожимаю плечами – мол, ничего уже не поделаешь, я в игре.
Дилер открывает четвертую общую карту – я все так же с тремя «королями», у профи Радика-Стразика Казанского все так же ничего нет, кроме нижнего недо-«стрита». Момент истины для меня и Генки.
Я могу опять сказать «чек», и тогда есть риск, что Радик ответит так же. Да, я выиграю, но выигранных сверху трёхста сорока долларов на турнир не хватит.
А могу пойти ва-банк, и если Радик сбросит, выигрыш будет такой же, как и в первом варианте.
Еще я могу поставить немного, тогда ответит Радик или нет, все равно, не хватит.
Думай, голова, думай. Всю игру несмело «чекал» и отвечал – если сейчас поставить, он может подумать, что я дождался своей карты. Так-так-так…
– Чек, – тихо говорю я, будто надеюсь, что соперник ответит тем же, а я смогу посмотреть последнюю общую карту.
– Триста! – уверенно ставит Радик.
– Триста, – подтверждает крупье, пересчитав фишки.
– Олл-ин! – получай, Стразик, гранату!
Ох уж эта горячая восточная кровь. Теперь не ответить на мой ва-банк равносильно потере лица. А там, глядишь, и «стрит»-таки нарисуется. Видимо, решив также, Радик уверенно отвечает:
– Олл-ин!
Бинго! Попалась рыбка! Пока крупье считает фишки, а весь стол, замерев, ждет итогов раздачи, я смотрю на часы – осталось меньше пяти минут. Успеем?
– С чем пошел? – жарко шепчет в ухо Генка.
– Увидишь. Где турнир проводят? Успеваем?
– В VIP-зале. Там… – Генка не договорив, хватает меня за плечи и трясет в порыве радости – мы с Радиком вскрываем карты, из которых видно, кто победил.
Прости, Радик, за читерство, но у тебя еще вагон фишек, а мне друга выручать!
Собрав фишки со стола, выходим из зала с низкими ставками и мчимся по коридору в VIP, где проходит турнир. В голове проносятся мысли о том, как герои в кино всегда успевают в последнюю секунду спасти мир или обезвредить бомбу, и как меня смешила эта искусственная драматичность момента, нагнетаемая сценаристами. Но вот я сам в таком же положении за две минуты до конца приема заявок на участие.
У нужного зала нас жестом останавливают два охранника.
– Ребята, мы на турнир, опаздываем, вот фишки, простите! – скороговоркой выпаливает Генка
При слове «ребята» секьюрити едва заметно морщатся.
– Подождите, – снисходит до ответа широкоплечий охранник, пока тот, что поменьше переговаривается с начальством.
– Турнир… – начинает Генка молящим тоном, но второй, тот, что поменьше ростом, обрывает его на полуслове:
– Простите, ваше участие в турнире не одобрено.
Приняв новые вводные данные, мозг запускает бурные мыслительные процессы – возвращаться в предыдущий зал и идти постепенно? Пусть мы за ночь все не отыграем, но начало будет положено. Два-три захода, и задача решится…
Двери зала открываются, и оттуда резко выходят два серьёзных молодых человека. Один в пиджаке, другой не по погоде в короткой кожаной куртке. При виде них Генка меняется в лице, а вся его радость и хорошее настроение выходят, как воздух из лопнувшего шарика. На меня они внимания не обращают.
– О, Гена! Какими судьбами?! – радуется неожиданной встрече тот, что в пиджаке. – На ловца и зверь бежит!
Его спутник грубо хватает и стискивает Генкину шею, прижимая его голову к груди:
– Ты совсем глупый, да? Тебе шеф что сказал?..
Он, продолжая говорить, тащит Генку куда-то, а его напарник идет следом и отпускает остроумные реплики. Кидаюсь за ними, но интуиция надрывно вопит – стоять! Все испортишь!
Жгучим пламенем в кипучей крови разгорается баф «Праведный гнев», и мне стоит больших трудов погасить вспыхнувшее желание вступиться за друга. В мгновение ока сотни вариаций того, как можно поступить, и к чему это приведет, проносятся в голове, пока не выстраиваются в конкретный и здравый план, где каждый пункт вбит стальным несгибаемым гвоздем – только так, твердо, без сомнений и все будет хорошо. На все это уходит секунда-другая.
– Вы, кажется, на турнир собирались? – обращается ко мне охранник. – Еще можете успеть.
– У вас это нормально? – как можно спокойнее спрашиваю я, кивнув в сторону удаляющихся бандюков и Генки.
– Господа сами решают вопросы, возникшие между ними, – отвечает он. – А что, какие-то проблемы?
В вопросе слышу угрожающие нотки, и понимаю, что стоит «возбухнуть», рискую не пройти фейс-контроль и завалить миссию.
– Никаких проблем, – я широко улыбаюсь. – Где можно пройти регистрацию?
– До конца зала и направо. Увидите, – не разжимая губ, объясняет охранник.
Бегу, стискивая коробку с фишками, которую Генка успел скинуть мне сразу, как завидел трёх враждебных персонажей. И успеваю! Ребайный период заканчивается, но в перерыве все еще возможна поздняя регистрация.
Турнирные фишки отличаются от тех, которыми играют за обычными столами – в обмен на мои суммой на две тысячи долларов мне выдают десять по сто и две по пятьсот. Мельче – нет смысла. На этом этапе турнира малый блайнд повысился до сотни.
Специально обученная девушка сопровождает меня до стола.
– Вы можете оставить фишки и воспользоваться нашим баром, – улыбается она. – Сейчас объявлен пятнадцатиминутный перерыв.
– Спасибо! Я так и сделаю, – отвечаю я.
Накидываю пиджак на спинку стула и, стараясь не привлекать внимания, иду на выход проверить, как там Генка. Не думаю, что ребята совсем уж отморозки. Почти наверняка хотят просто припугнуть.
Выйдя, я оглядываю коридор, но не вижу ни Генки, ни тех упырей. Два охранника, преисполненные сознанием важности возложенной на них миссии – не дать побеспокоить отдыхающих господ – стоят каменными изваяниями, будто неактивированные големы.
– Уважаемый, – обращаюсь к одному из них, – а где мой товарищ?
– Кто? – снисходит до ответа один из них.
– Друг мой Гена где?
– А я знаю? – все так же, не разжимая губ, отвечает он.
Да ё-моё, ну что такое? На мне что, написано, что я голодранец и нищеброд? Вот как они сразу и сходу определяют, перед кем гнуть спину, а кто тварь дрожащая? Чувствую, как начинаю закипать, но сдерживаюсь – сейчас не до разборок с охранником «третьего уровня социальной значимости». Еще недавно я и сам был примерно такой же, как он, «полезный» для общества.
Быстрым шагом иду мимо игровых залов, «комнат отдыха и релаксации» и дохожу до конца коридора. Там, за неплотно прикрытой дверью, обнаруживаю выход и дополнительную лестницу. Открываю и окунаюсь в полутьму, единственный источник света в которой – из коридора за спиной. Жду, пока зрение перестроится.
Этажом ниже во тьме кто-то зло, но негромко выговаривает:
– Завтра, ты понял? Завтра – край! Ты разозлил шефа! Долг не вернул, а сюда пришел! Еще и в VIP ломишься, а, значит, что? Деньги у тебя есть. Твои – не твои, мне похрен! Нет денег – заработай! Не можешь заработать – укради! Не можешь украсть – продай почку, квартиру, а долг верни!
– Да понял я, понял, – раздраженно отвечает Хороводов. – Сколько можно повторять? Уже по третьему кругу пошли.
Раздается какой-то шелест, скрип, а вслед за ними короткий всхлип. Генкин. Стремительно спускаюсь на пролет ниже.
– Геныч, ты здесь? – громко и уверенно спрашиваю темноту.
Впрочем, темнота неабсолютная. Немного света пробивается из нижней щели под дверью, у которой стоит Генка, держась за бок и полусогнувшись. Бандюк в пиджаке – система подсказывает, что его погоняло Шипа, – прислонившись к стене напротив, спокойно курит. При затяжке его скучающее лицо освещается. Второй, тот, что в кожаной куртке, Лучок. Этот держит Генку за ворот, не давая сползти по стене на пол.
– Геныч, ты здесь? – глумливо передразнивает меня он.
– Фил, не вмешивайся! – требует Генка, сплевывая что-то черное. – Работай по плану!
– По какому плану? Что за план? – интересуется Шипа. – Фил? Так тебя кличут? Ну-ка, спускайся сюда, чушка!
– Это же тот, что с этим был, – вспоминает меня Лучок.
– Фил, иди в зал! – настойчиво просит Генка.
– Вот еще! – мне сложно контролировать вспыхнувшую где-то в подсознании ненависть к этим гадам. – А что тут происходит? Вы кто такие, уроды? Почему мой друг Геннадий в таком неприглядном виде, в темноте, да еще подвергается, как вижу, избиению, угрозам и оскорблениям? Да вы охренели, мрази!
Последние слова я произношу в движении, преодолевая лестничный марш в два прыжка. Мысли только об одном – этих сволочей надо мочить! Иначе с ними никак: не договоришься, не отмажешься. Только сила! Без понятия, откуда во мне проснулась такая кровожадность и почему.
– Б…, чо ты вякаешь? – не успевает удивиться Лучок, когда мой кулак придает ускорение его голове, и мужик затылком впечатывается в стену.
Вы нанесли критический урон Николаю «Лучку» Луковичному: 395 (удар кулаком).
– Оп-па! – одним движением оттолкнувшись от стенки, просыпается Шипа. – Это кто у нас тут такой борзый?
Блеснувшее в его руке лезвие ножа свидетельствует о серьезности намерений, а дебаф «Героиновой ломки» – о том, что этот пойдет до конца.
Опять нож! Мало мне было Турала…
Края поля зрения вспыхивают золотисто-багровым, время замедляется, и система выводит уведомление:
Внимание! Зафиксирована смертельно опасная агрессия! Обнаружены противоправные действия в отношении носителя с трехкратно превосходящим уровнем социальной значимости.
Принудительно активирована героическая способность «Спринт»: боевой навык, который ускоряет носителя на 100 %, изменяя его метаболизм и восприятие времени.
Ожидается подтверждение активации…
Соединение с сервером… Ожидайте… Тайм-аут соединения. Сервер недоступен.
Принудительная активация героической способности «Спринт» отменена.
Не рискуя отвести взгляд от Шипы, на сообщения не обращаю внимания. Дистанция короткая, не разорвешь. В этот раз полусекундное действие клокстопинга было совсем неощутимым.
– Извините его, пожалуйста! Он не в курсе моих долгов, – молит Генка бандита, хватая его за руку. – Это недоразумение! Мы компенсируем!
Шипа свирепо его отталкивает:
– Отвали!
Мой друг отлетает, спотыкается и катится вниз по лестнице. Не выдержав, бросаю взгляд в сторону – Генка лежит внизу, замерев в неестественной позе.
Отметая беспокойство, уклоняюсь от выброшенной в мою сторону руки с ножом, подныриваю и исполняю свой коронный, по словам Матова, апперкот, а потом, не давая опомниться наркоману, выбиваю из его руки нож и добиваю доведенной до автоматизма серией быстрых ударов, усиленных «Праведным гневом II». Под их градом голова Шипы трясется, как у болванчика, но стена за спиной не дает ему упасть. Система сыпет логами проходящих критов, а после завершающего бокового в висок бандит теряет сознание и мешком валится на пол.
Оглядев поле боя, я убеждаюсь, что оба упыря без сознания, и спускаюсь к Генке. Он лежит в той же позе с вывернутой шеей. Его остекленевшие глаза смотрят в одну точку и не двигаются. Все еще не сознавая произошедшего, я прикладываю руку к его шее.
Пульса нет. Генка мертв.
За спиной слышится шорох, а следом топот чьих-то шагов по ступенькам. Оцепенев, я не испытываю никакого желания что-либо делать. Где-то на периферии сознания мелькает мысль, что надо бы поостеречься, ведь, скорее всего, кто-то из бандитов очнулся и сейчас спускается, чтобы ответить и наказать, но мне все равно.
На краю поля зрения машинально подмечаю навалившиеся дебафы: «Апатия», «Отчаяние», и это последнее, что я успеваю заметить в этой жизни. В следующее мгновение в спину что-то вонзается, и белая боль взрывается в груди, парализуя конечности, но это только начало. Четвертый, но не последний, удар попадает мне в сердце, и я умираю…
А еще через мгновение нахожу себя стоящим у покерного стола с зеленым сукном, вешающим пиджак на спинку стула. Рядом стоит Марта:
– Фил, прости, что я без приглашения. Хочу тебя предупредить, это важно! Больше не умирай! Вытащила тебя на остатках запасов духа населения локального сегмента. Хорошо, что ключевая развилка случилась всего шесть минут назад…
– Больше? В смысле? Что это было? – не веря в происходящее, осматриваю себя и щупаю. С трудом дотянувшись, оглаживаю спину – все нормально. – Что с Генкой?
– Объясню потом, Фил. О друге не переживай, с ним все в порядке. – Марта исчезает, успевая напоследок подмигнуть. – Сделай то, ради чего ты здесь. Порви тут всех!
И я порвал.
Рассказывать подробно о турнире нечего. До самого начала игры я сидел глубоко погруженный в свои мысли.
Я четко помнил каждый миг своей предыдущей «жизни» – именно в кавычках, как одну из трех жизней Супер Марио. Помнил, как вышел в коридор, как полез в драку с бандитами, угрожавшими Генке, победил их и как сидел у его тела. И воспоминания эти были очень ясными. Не такими, как память о сне сразу после пробуждения, не ускользающими, а четкими и внятными. «Ты влип, Филипп, – подумал я, – но каким-то фантастическим чудом, впрочем, уж не чудеснее инопланетян и героических навыков, мир перезагрузили и запустили с того момента, с которого начался мой путь к смерти». Пообещав себе вернуться ко всему этому после того, как решу текущую задачу, я сосредоточился на турнире.
Первое время я присматривался к соперникам, скрупулезно собирая не только сведения об их манере игры, но и резервы духа. Все играли осторожно, кроме одного молодого человека с самым большим стеком фишек. Ставил он агрессивно, используя преимущество, заработанное на первом этапе турнира, но это же его и погубило. В один из его «рейзов» я ответил олл-ином, выиграл и тем удвоился. Потом поймал его еще раз, а в итоге он впал в «тильт» и проигрался степенному джентльмену, поймавшему «флэш».
С ним-то мы и остались определять, кто из нас пойдет за финальный стол. Я нервничал из-за Генки – позвонить он не мог, так как остался без телефона, а мне по правилам турнира нельзя было покидать зал. Видимо из-за этих переживаний, а может вкупе и из-за усталости и недосыпа, но я чуть не проиграл все, неправильно рассчитав финальные комбинации. Мне повезло, что джентльмен и сам сомневался в своей карте и не стал дожимать, ставя последнее, так что удалось обойтись потерей трети стека. Я даже засветил свои карты, показав, что пошел играть с так себе «парой», блефуя.
Но благодаря этой невольной ошибке оппонент смело ответил на мой стопудовый олл-ин и проиграл. Потом объявили перерыв перед финальным столом, и я пошел искать Генку. Я нашел его скучающим за барной стойкой в первом зале. На мгновение напрягся, решив, что он снова бухает, но потом вздохнул с облегчением – Генка пил минералку.
– Фил! – завидев меня, он соскользнул с барного стула и несмело пошел навстречу. Его лицо отражало всю гамму эмоций – от надежды до отчаяния. – Ну что?
– Все нормально, я в финале!
– Йес! – Гена исполнил жест машиниста, тянущего за гудок. – Давай подробнее!
– Потом расскажу, погоди. Что за бандюки тебя забрали?
– Да те же самые… От Дим Димыча уроды. Дали крайний срок – до завтра. С процентами требуют сорок штук бакинских! Вся надежда только на тебя, иначе хрен знает, где бабки искать… – Генка нервно закурил.
– Смотри, когда я вошел, было шесть столов по девять участников. По два косаря за участие, значит, призовой фонд уже больше сотки. Сколько там полагается за первое место?
– Так-так-так… Дай подумать. Если участников больше пятидесяти человек, то уже больше сотни, ты прав. И это без учета того, что многие докупали фишки. Так что, вполне вероятно, что общий призовой выше пары сотен тысяч! За первое место должны процентов тридцать дать от суммы взносов. Фил, живем!
– Ага, ты так говоришь, как будто я уже выиграл, – улыбнулся я.
– Ты выиграешь! Не знаю, откуда у меня это, но я уверен!
– Ну, раз сам отец Геннадий уверен…
– Слушай, Фил! Знаешь, нас может устроить даже второе место! Там процентов двадцать призовых, а от двух сотен это те самые сорок штук, что нам нужны!
– Дружище, не забывай, что на тебе еще куча мелких долгов и кредит. Чтобы ты спокойно начал жить и работать, надо вернуть все.
Генка какое-то время смотрел на меня исподлобья, а потом четко и размерено заявил:
– Знаешь, когда утром ты делился со мной своим планом, я ведь реально думал, что ты гонишь. Согласился просто, чтобы не спорить. Одолел ты меня своими проповедями. Но вот сейчас посидел, подумал. Еще и после этих рэкетиров… В общем, мозги встали на место. Сижу, наблюдаю за ними, – Генка кивком головы показал в сторону зала, – они же капец какой-то! Тут реально все больные!
– Короче, Склифосовский! – я демонстративно посмотрел на несуществующие часы. – Перерыв заканчивается, какой вывод?
– Я не хочу больше играть, прикинь! Наоборот, только и думаю о том, чтобы ты побыстрее выиграл, и мы ушли отсюда!
– А этот твой Дим Димыч разве не тут?
– Раз пристяжь здесь, то и он поблизости, в твоем зале должен быть. Такой одутловатый, низенький, с залысинами. Он еще волосы с боку на бок зачесывает.
– Понял. Все, я погнал. Пожелай мне удачи в бою…
– Не остаться в этой траве! Удачи, Фил!
Удача мне пригодилась. Под утро, когда я с трудом фокусировался на картах и, зевая, сворачивал себе челюсть, я снова ошибся в расчетах. Подумал, что в игре осталось трое, а оказалось, что четверо. Из-за этого, когда после «флопа» пошел ва-банк, будучи твердо уверенным в том, что выиграю, а потом увидел, что мои расчеты неверны, пережил адреналиновый всплеск. Здесь-то удача и пригодилась: тот, кто мог выиграть собранным «стритом», испугавшись, сбросил карты.
Я опущу подробности игры за финальным столом, награждение и прочие сопутствовавшие события, потому что все это уже было как в тумане. Скажу лишь, что пятидесятичетырехлетний полковник полиции Дмитрий ‘Димедрол’ Шмелев, занявший почетное, но не призовое, девятое место, с юмором отнесся к тому, что Генка вернул ему долг деньгами, часть которых была выиграна у самого полковника.
– Что ж, Гена, хвалю, – Дим Димыч пожал Генке руку. – В расчете.
– Ко мне претензий больше нет? – спросил Генка.
– Никаких. Я же говорю, в расчете! Ответь только, я правильно понимаю, что это твой товарищ помог? – он сначала демонстративно взвесил четыре пачки купюр в одной руке, а потом полусогнутым указательным пальцем другой указал в мою сторону.
– Сам удивляюсь! – воскликнул мой друг. – Он вообще новичок! Повезло! Он же вчера только первый раз в покер играть сел!
– А, вот оно что! А я все гадал, как ему так карта мастит! – удовлетворился объяснением Димедрол. – Новичкам везет!
Он протянул руку, пожал мою и пристально посмотрел в глаза. В его цепком и жестком взгляде не было ничего от той показной теплоты и добродушия, которые слышались в голосе, а потому, скомкано попрощавшись, я с облегчением пошел с Генкой на выход. У нас осталось еще чуть больше двенадцати тысяч долларов. На возврат других Генкиных долгов этих денег должно хватить с лихвой.
Уже рассвело, когда на ресепшене нам вызвали такси, и мы доехали до дома. Так, что, если не считать пробитого колеса, из-за которого нам пришлось потерять лишних пятнадцать минут, добрались почти нормально.
В подъезде кто-то пролил масло, и хоть трамваи у нас в доме не ходят, падение не принесло бы ничего хорошего. Спасибо Генке, перехватил меня в полете. Проклиная Хфора и всю его злокозненную и мстительную натуру, я отказался от идеи ехать на лифте и, осторожно ступая по лестнице, наконец, добрался до своего этажа.
Не знаю, как Генка, а я вырубился сразу, едва голова коснулась подушки…
* * *
Системный будильник, сработавший через полтора часа, поднимает меня жутко невыспавшимся, разбитым, но при этом, в прекрасном расположении духа. Я отправляю сообщение Косте, что не смогу сегодня прийти на тренировку и предлагаю перенести на завтра. «Ок», – лаконично отвечает он, а я иду умываться.
Из кухни раздается звон посуды. Неужели и Генка уже встал?
Нахожу друга разливающим кофе. Его рука дрожит, но сам он мурлычет какую-то песню, пританцовывая на ходу.
– Доброе утро!
– О, Фил, встал? Извини, если разбудил, – виновато жмет плечами он.
– Да не, я по будильнику. А ты чего так рано?
– Сна ни в одном глазу, бро! Ворочался, ворочался, курить ходил уже раз десять, потом сел писать, а как закончил, решил кофейку сварганить…
– Что писал-то? – спрашиваю его, зевая.
– Вот, смотри, – Генка берет со стола исчерканный с обеих сторон листок бумаги. – Все мои долги. Вроде, никого не забыл! Всего вышло четыреста пятьдесят тысяч – я округлил в большую сторону, чтобы наверняка.
– Хватает нам более чем, – отвечаю я, изучая список. – Давай тогда сейчас сразу в банк, долг твой покроем, а потом по остальным кредиторам сам проедешься.
– Не вопрос! Тебе кофе с молоком?
– Не-а, черный. Одну ложку сахара. И вот еще что, Ген. Я дам тебе чуть больше – остаток с выигрыша разделим пополам. Возьми себе телефон попроще, остальное домой завези, а то, чувствую, Ленка от тебя зарплату давно не видела.
– Блин, точно! Спасибо тебе, Фил! – расчувствовавшийся Генка обнимает и стучит меня по спине, а репутация, давным-давно застрявшая на слабеньком «Дружелюбии» после того случая, когда я не вернул ему долг, взлетает до уровня «Превознесение 1/1».
Если я не ошибаюсь, это максимально возможный уровень репутации. В груди теплеет, и хотя от Генки несет табаком и потом, но мне, сидевшему несколько часов назад возле его трупа, непереносимо радостно от того, что это запах живого человека.
Ехать с ним в банк я решил еще тогда, когда получал выигрыш в покерном клубе. Дебаф все еще висит на Генке, и я очень боюсь, что он сорвется и поедет играть вместо того, чтобы возвращать долги и начать жить. Изначально я хотел проехаться с ним по всем кредиторам, но потом решил, что такая опека будет чрезмерной. Пусть это будет для него маленьким большим испытанием. Ну, а если сорвется… Значит, грош цена его «пониманию» и «не хочу больше играть», и мне придется отложить вопрос с излечением друга на то время, когда – или если – у меня появится героическая способность «Убеждение». Возиться с ним и держать возле себя, боюсь, у меня не получится.
После завтрака мы выдвигаемся в филиал банка неподалеку от офиса. Приходим мы к самому открытию, и стоять в очереди не приходится. Пока Генка заканчивает с формальностями по погашению кредита, я, забившись в уголок, вызываю Марту. Мысленно поприветствовав ее, долгое время молчу, не зная с чего начать разговор.
– Как прошел твой день, Фил? Не считая того, что ты умирал, – нарушает тишину Марта, и это, кажется, впервые на моей памяти, когда беседу инициирует она. – Судя по логам за последние часов шестьдесят… бурно?
– Так и есть, Мартушечка. А вообще, случилось многое.
– Расскажешь?
– Что именно тебе рассказать?
– Можем начать с вечера семнадцатого июля, когда система зафиксировала твое участие в бое – урон наносили не только тебе, но и ты.
– А… Это я с Магой подрался, он к Вике приставал. А что, меньше трех дней прошло? Офигеть…
Воспоминание о Вике внезапно вызывает сильные болезненные чувства. Едва сдерживаюсь, чтобы не позвонить ей. Привязанность, что бы я там себе не надумал, никуда не делась.
– Что, насыщенные три дня? – сочувственно спрашивает Марта.
– Ещё какие насыщенные! Вот просто представь! Меня выгнали из секции бокса, я разошелся со своей девушкой, принял на работу крайне подозрительную особу, встретился с предыдущим начальником, запустил процесс по расширению бизнеса, пообщался с еще одним носителем интерфейса, узнал от него много интересного, самое важное из которого – наличие иной разумной жизни в Галактике… А еще некая высшая раса – ваалфоры – объявила на меня охоту, играя с цепочками вероятностей, я нашел сказочное кольцо, повышающее удачу, меня чуть не зарезал один гастарбайтер, а потом из ревности чуть не прибил другой… горец. А еще, мой старый друг был в жуткой заднице, и мне пришлось его оттуда вытаскивать. И все это не считая моей смерти!
Под каждое мысленно озвученное воспоминание всплывают образы, эмоции, и мыслепередача отлично заменяет подробный устный рассказ. Как говорилось в одной рекламе, вместо тысячи слов!
Мой поток откровенности Марта выслушивает, не перебивая и в нужных мечтах сочувственно охая. Дождавшись, когда я закончу, она уточняет какие-то детали, а потом на пару десятков секунд задумывается, закусив губу. Можно даже сказать, что она зависает, активно потребляя мои резервы духа.
– В целом, все неплохо, Фил. Групповые занятия боксом в недружелюбном коллективе ты заменил индивидуальными. Высокий уровень навыка у твоего нового тренера Кости, в принципе, должен компенсировать его более низкий, чем у Матова, навык наставничества. Впрочем, может он не такой уж и низкий, если парень сам воспитывает сестренку. Ты не посмотрел, какой у него уровень наставничества?
– Впервые слышу о таком навыке. Не обратил внимания.
– Обрати, от этого зависит скорость развития навыка.
– Хорошо. А если у него этот навык отсутствует или очень низкий?
– В любом случае, тренировки с ним, как со спарринг-партнером, будут полезнее, чем самостоятельные. Далее. О Виницком, Хфоре и реакции ваалфоров на, как ты говоришь, странности с твоим то ли прохождением, то ли непрохождением испытания. Прости, что не поставила тебя в известность раньше… – Марта делает паузу.
– Так это ты! – вырывается у меня крик.
– Да, это я. Воспользовалась отсутствием серверов в твоем сегменте и принудительно запустила «Обман времени», не дав им, – Марта кивком и взглядом показывает куда-то в небо, – деинсталлировать интерфейс.
– Потому что после этого ты бы исчезла?
– Именно.
– Значит, это моя третья жизнь? Как у Марио?
Марта косится в сторону и, как-то совсем по-девчачьи, сверлит носком правой туфли пол.
– Что? Марта! Отвечай! Сначала Кислотный студень меня завалил, потом Лучок ножом запырял до смерти? И почему тот случай я воспринял как сон, а то, что было сегодня ночью, четко помню?
– Прости, Фил. Ты не готов. Обещаю, что расскажу тебе все, как только ты поднимешь «Познание сути» до третьего уровня. Главное, пожалуйста, будь осторожнее! Несанкционированные активации «Обмана времени» уже заметили и перекрыли мне доступ. Снова вытащить тебя я уже не смогу. Прости…
Марта целует меня в щеку, совсем по-человечески взъерошивает мне волосы и исчезает.
А вместо нее рядом появляется счастливый Генка, с улыбкой до ушей:
– Я – свободен! Словно птица в небесах! – исполняет он известную песню, раскинув руки.
– Погнали, птица! – кладу я руку на его плечо. – Время – деньги, дел по горло!
И мы погнали. Я в офис, а Генка в салон сотовой связи за новым телефоном и сим-картой, а оттуда по кредиторам и домой.
К обеду я успеваю разгрести большую часть запланированных дел. Мы с Кешей доводим до ума коммерческое предложение, и документ остается ждать Генкиной дизайнерской доработки. Марк Яковлевич приносит финальную версию договора, в котором теперь учтено вообще всё, и я звоню Константину Панченко в надежде хотя бы попробовать продать «Ультрапаку» наши услуги, но сухой монотонный голос нового коммдира производителей упаковки сообщает, что не готов встретиться раньше следующей недели.
Сява, раздобывший и притаранивший из подвального склада Горемычного приличный стол из ламинированной ДСП, гордо заявляет:
– Цвет – ольха горная темная! Нулевый почти! Горемычный за штуку отдал! Сейчас только подклею тут кое-что.
Настя все утро кидает в мою сторону озабоченные взгляды. В какой-то момент, поняв, что я освободился, подходит и шепчет:
– Фил, тебе надо выспаться! Выглядишь, как зомби на длительной диете! Может, после обеда пойдешь домой, отдохнешь?
– Вечером лягу пораньше, Настя, не переживай.
Она недовольно поджимает губы и отходит встречать очередного клиента. Выглядит она все так же сногсшибательно, и тем сильнее трогает ее забота обо мне.
После обеда Вероника приносит первый корпоративный заказ. В крупную IT-компанию требуется толковый ведущий разработчик – тимлид – с опытом. Выполнение задачи отнимает у меня чуть больше времени, чем я планировал. Сначала мне приходится изучить саму компанию-работодателя, чтобы набрать побольше ЕКИИ, а потом приходится долго возиться с поиском подходящей кандидатуры. Все оказались либо не в городе, или уже трудоустроены. Из тех, кто сидел без работы, по разным причинам не подошел никто. Выписываю пару кандидатов, нахожу их контакты в сети и передаю Веронике, переговоры – уже ее проблема.
А после трех часов дня в офисе появляется сияющий Генка. Он радостно всех приветствует, целует Настю в щечку, обнимает удивленного Сяву, а потом зовет меня «покурить». Мы спускаемся вниз, выходим на улицу, и под шорох капель начинающегося дождя Генка, закурив, докладывает:
– Так, по порядку. Вот телефон, – он показывает мне простенький смартфон из нижней линейки известного бренда, – контакты и данные восстановил с компа дома, все норм. Спасибо, Фил! Долги все раскидал, даже про пару сотен, что у соседа сто лет назад одалживал, вспомнил и вернул! Уже последними, когда домой приехал. Большую часть долгов на прежней работе отдал, хорошо, что так, а то без телефона хрен знает, как быстро я бы успел обернуться.
– Как народ отреагировал?
– Удивились, конечно, многие уже и не верили, что отдам. Слухи, понятно, пошли – мол, я что-то и где-то крупно выиграл. Но я сразу всем говорил, что работу хорошую нашел, оттуда, мол, доходы. Так что еще раз спасибо!
– Дома как?
– А вот это, как ни странно, для меня и было самым сложным! Я и так голову ломал, и эдак, все не мог придумать, как Ленке все объяснить, чтобы и не шокировать сильно, и чтобы простить смогла. Целую легенду придумал… – Генка замолкает, кусает губу и смотрит в сторону.
– Что за легенда?
– Да уже не важно, – дернув плечом, отвечает он. – Пришел, звоню. Дверь Санька открыл и только увидел меня – как заорет «Папа пришел!» и давай на мне виснуть. Сережка услышал и тоже как давай кричать, как будто я с того света вернулся! И тут и Ленка кинулась, обняла, представляешь? Я, говорит, уже чего только не передумала…
– И?
– Посидели, поговорили. Плюнул я на свою легенду! Ничего скрывать не стал, все как было рассказал. И про долги и про страсть свою. Что уволили, рассказал, и что квартиру отобрать грозились… Потом про тебя, как ты меня уговаривал ради них одуматься, как помог – чудом! – всю эту хренотень размотать и с крючка слезть. Еще сказал, что начинаю новую жизнь, и хочу ее провести с нею и детьми, и старость вместе встретить тоже хочу. А когда рассказал, сжался весь, но готов был принять любое ее решение. Морально был уже готов, понимаешь? И к разводу, и вообще к чему угодно…
– А Лена что?
– Долго молчала, переваривала. Потом подошла, обняла и заплакала. А когда успокоилась, вернулась моя прежняя Ленка. Живо снимай, говорит, с себя все и бегом в душ! Точно как ты мне командовал вчера! – Генка смеется. – Потом накормила обедом и отправила на работу!
Генка все еще посмеивается, счастливый и упоенный перспективами новой – нормальной – жизни, той, где он проводит дни на работе, вечера с семьей, а ночами делит супружеское ложе с женой. Той, где хотя бы раз в год есть море, пальмы и белоснежный песок. А я чуть не сползаю по стенке от нахлынувших системных уведомлений и удовольствия, нагнетаемого интерфейсом.
Ваша репутация у Елены Хороводовой повысилась.
Текущее отношение: Уважение 20/120.
Поздравляем! Вы улучшили системный навык «Познание сути»!
Ваш текущий уровень навыка – 3!
Получено очков опыта за улучшение системного навыка: 1000.
Внимание! Разблокированы следующие данные об объектах и субъектах вселенского локального сегмента инфополя: определение потенциала способностей людей/существ, оценка синергии командной работы, показатель совместимости пар…
Внимание, вы совершили важное социальное деяние! Вами восстановлена семья Хороводовых в ключевую развилку судьбы каждого ее члена и их близких: Геннадия, Елены, Александра, Сергея… Предотвращено падение их уровней социальной значимости. Созданы благоприятные условия для роста их уровней социальной значимости.
Получены очки опыта за важное социальное деяние: 3000.
Поздравляем! Вы подняли уровень!
Ваш текущий уровень социальной значимости – 16!
Доступны очки характеристик: 1.
Доступны очки навыков: 1.
Очков опыта до следующего уровня социальной значимости: 2610/17000.
– Фил? Ты в порядке? – Генка пытается помочь встать, но мне сложно опереться на непослушные ноги. – Фил!
– Все… в порядке, Ген, – тихо отвечаю я, когда пароксизмы удовольствия заканчиваются. – Поспать бы мне.
– Это точно! Может тебе и правда домой поехать?
– Не… – мотаю я головой. – Ночью отосплюсь.
– Тогда что, возвращаемся в офис?
– Ген, ты иди… Там коммерческое предложение надо задизайнить. А я подышу еще воздухом и поднимусь.
Отметая возражения друга, не желающего оставлять меня одного, я, наконец, прогоняю его с крыльца. Мне надо побыть наедине с собой.
Изучить, что дает новый уровень «Познания сути», почитать о своем новом навыке «Полигон», который я теперь могу активировать, влив в него системное очко навыка. Мне надо поломать голову над тем, куда вкинуть очко характеристик – ясно, что в «Удачу», но имеет ли это смысл с таким кольцом?
А еще надо подумать о моем втором «достижении». Взорвавшееся яркими визуальными эффектами окно все еще не свернуто, и оно гласит:
Поздравляем! Получено достижение «Бессребреник»!
Вы совершили важное социальное деяние, пожертвовав тому, кому это нужно больше, чем вам, сумму, превышающую ваш валовый годовой доход.
Награда: +1 очко системных характеристик при каждом поднятии уровня.
Я, Фил Панфилов, жуткий жмот, который в играх каждую никчемную тряпку тащил к вендору, чтобы не упустить пару медяков, бессребреник?
Это просто смешно.
