Глава 13. Тильт
«Они проиграли полмиллиона в карты, но у них осталась парочка трюков в рукаве»
«Карты, деньги и два ствола»
– Есть еще кто, Слав? – спрашиваю, когда последний из обозримых мне клиентов выходит из офиса.
Сява не слышит, увлеченный разговором с Вероникой. Надувшийся чаем Марк Яковлевич раскинулся на диване, изучая увлекательное чтиво – Кодекс об административных правонарушениях Российской Федерации со всеми изменениями за 2017 год.
– Это был последний, Фил, – отвечает за Славу Настя. – Хочешь чаю?
– Не откажусь, – отвечаю я и откашливаюсь.
Резервы духа почти на нуле, а в горле пересохло – целый день сплошные разговоры. Да и вообще, время так сжалось, что самому не верится, сколько всего произошло! Еще вчера вечером, менее суток назад, я принял на работу Настю, подрался с Магой, был отчислен из группы по боксу, расстался с Викой. С утра успел потренироваться с Костей, встретиться с Петром Ивановичем, Гришей, принять невероятно важное решение в разговоре с Виницким, прочувствовать на себе, что такое не везет, едва избежать ножевого ранения в стычке со строителем-гастарбайтером…
А еще удвоить собственный показатель удачи.
Кольцо, купленное мною в магической лавке, село на палец, как влитое. Я подавляю в себе желание его снять и покрутить в руках – очень боюсь потерять. Чтобы пробить покупку на кассе, девушка-продавщица долго копалась в товарной базе в тщетных поисках, не нашла, и в итоге, на мое счастье, просто продала мне кольцо по той стоимости, что была указана в ценнике. От тех десяти тысяч рублей, что у меня были с собой, три ушло на гостевой в фитнес, около тысячи на передвижения по городу и еще столько же – в щедром порыве на поддержку отчаявшегося гастарбайтера Турала.
Я совру, если скажу, что кольцо чем-то необычно. Никакого тепла, никаких рун по ободу при нагревании, обычное колечко, которое и в ломбард-то возьмут лишь по весу. Но вот то, что оно работает – это точно. Мой профиль в интерфейсе явно показывает:
Удача (12) (+12 Счастливое кольцо Велеса).
В сумме мой показатель удачи – двадцать четыре. Почти в два с половиной раза выше, чем у среднестатистического человека. Много ли это? Жизнь, сколько бы времени у меня не оставалось, покажет. Скажем, по дороге из лавки до офиса со мной не приключилось ровным счетом ничего плохого. Такси приехало через пару минут после вызова. Водитель оказался трезв и вежлив, не гнал по дороге, ни в кого не врезался, а с крыши бизнес-центра в видимом радиусе не свалился ни один кирпич. По лестнице ко входу здания я даже позволил себе подняться вприпрыжку, ни разу не споткнувшись, и даже заведующий центром Горемычный был отвлечен беседой с Вазгеном о тренинге продаж.
Зато я встретил Кешу Димидко. Вдаваться в детали предстоящего сотрудничества я не стал, лишь выяснив для себя в целом его готовность попробовать себя в продажах.
– Ох, не знаю, Фил, – вздохнул он в ответ на мой вопрос. – Если там есть дополнительный для меня доход, почему нет? Типографию есть на ком оставить, так что какое-то время я могу выделить, но, конечно, хотелось бы узнать побольше. Что продавать? Кому?
– Давай завтра подробнее, Кеш? Меня полдня в офисе не было, ребята звонили, говорят там завал, надо разгребать.
– Не вопрос, я завтра зайду к вам.
Поднявшись на этаж, мы с Кешей разошлись, а я лицезрел столпотворение в коридоре, и эта очередь, судя по внешнему виду, была явно не за свежим айфоном. Зайдя в офис, я одними губами, чтобы не смущать клиентов, спросил Настю:
– Это все к нам?
Она кивнула, и я принялся за работу…
Сейчас время далеко за шесть вечера, отпущен последний посетитель, и я, наконец, могу поговорить со всеми, с кем планировал.
– Фил, освободился? – это Вероника.
– Да, – киваю, наслаждаясь горячим крепким чаем, поднесенным Настей.
– Давай прогуляемся? У меня приватный разговор.
Согласно киваю, а у самого зудит, руки чешутся проверить одну свежерожденную теорию. А что если поискать через интерфейс вещи на плюс к характеристикам? Найти еще что-либо к удаче, какие-нибудь часы на плюс десять к скорости или авторучку, повышающую интеллект? Но спешить не хочу, дело это требует обдумывания, тщательности составления запросов, и я решаю заняться этим уже дома. Черт, вечером же ко мне еще Генка Хороводов приедет!
На всякий случай проверяю смартфон, но он еще не звонил. Хорошо.
Встаю из-за стола, потягиваясь, чувствую хруст в затекших суставах.
– На улицу?
– Да, лучше по свежему воздуху прогуляться, – говорит Вероника. – Там меньше ушей.
– Загадочно и интригующе. Идем.
– Филипп, мне вас здесь подождать? – доносится голос слившегося с обстановкой Марка Яковлевича.
Бью себя ладонью по лбу, совсем забыл о похрапывавшем на диванчике старом юристе!
– Марк Яковлевич, простите, пожалуйста! – чувствую себя неловко, а извинившись, обращаюсь к рыжей бестии. – Вероника, подождешь? Нам с ним надо быстро новый договор обсудить.
Девушка страдальчески закатывает глаза, но сдерживает раздражение:
– Хорошо, Фил, я подожду. Настя, что там у тебя, кофе? Нальешь и мне?
Марк Яковлевич с трудом встает с дивана, кряхтя и взывая смилостивиться бессердечный артрит. Помогаю ему: довожу до своего стола под руку и сажаю.
– Чаю, Марк Яковлевич?
– Свой лимит кофеина на сегодня я уже перебрал, Филипп, спасибо! Опять до утра буду ворочаться, – отвечает он. – Чем могу быть полезен, молодой человек?
– Марк Яковлевич, нам нужен шаблон договора, который бы мы заключали с компаниями и организациями на предмет внешнего отдела продаж в нашем лице.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересованно пододвигается поближе Кац. – Давайте-ка подробнее, молодой человек…
Наша беседа затягивается почти на час. Я, сжалившись над молодыми ребятами с наверняка существующими планами на вечер, отпускаю Славу с Настей, но они не уходят, решив дождаться меня. Вероника куда-то отходила, не дождавшись, и уже успела вернуться, а старый юрист продолжает засыпать меня вопросами и пытать деталями предстоящего нового направления деятельности компании, вскрывая такие подводные камни, о которых я даже не думал.
– Что ж, Филипп, в целом картина ясна, – потирает сухие руки Кац, – однако, к завтрашнему дню подготовить драфт договора я не успею, мне надо будет изучить ряд документов. А вот к пятнице, предполагаю, успею, и тогда же предлагаю обсудить то, что получится. Уверен, к этому времени и у меня и у вас появится еще ряд замечаний и корректив.
– Отлично, Марк Яковлевич. Спасибо, что дождались!
– Ну, что вы, что вы! Мне было не в тягость, – смеется мелким дробным смехом Кац. – Какая разница, где спать? А у вас здесь чаем угощают!
– А вы заходите почаще, Марк Яковлевич, – говорит подслушивающая Настя. – Просто так заходите, мы вас будем чаем угощать!
– Спасибо, Настенька, я бы с удовольствием, но, боюсь, Роза Львовна начнет ревновать! – хохочет он.
Бог мой, девушка на работе первый день, а уже со всеми наладила контакт. И бухгалтерша Горемычного ей цветы подарила, и с Вероникой уже чуть ли не подружки, а теперь еще старик Кац ее «Настенькой» называет!
Славка помогает жалующемуся на затекшие ноги Марку Яковлевичу дойти до лестницы, Настя готовит офис к закрытию, а Вероника облегченно вздыхает:
– Ну, наконец-то! А вообще, это нечестно! Я первая о встрече договорилась! Вчера ты с женой был, или девушкой, я не поняла, утром у тебя совещание с чайником, потом ты пропадаешь непонятно где, потом клиенты, Марк Яковлевич, а вот и до тебя, Вероника, очередь дошла! А, между прочим, этот разговор тебе больше нужен, Фил!
– Уоу-уоу, полегче, дорогая! – меня слегка ошеломляет напор девушки. – Что за наезд на ровном месте? Скажи ты сразу, что разговор очень важный и не терпит отлагательств, мы бы уже давно поговорили!
– Да что ты говоришь, мистер Пунктуальность! – язвит Вероника. – Совести у тебя нет, вот и выдумываешь, если бы да…
Ее эмоциональный и не совсем адекватный для этой ситуации ответ обрывает мой зазвонивший телефон. Звонит Гена. Прошу у Вероники прощения и отвечаю на звонок.
– Алло, Фил?
– Гена, привет! Ты уже выехал?
– Я уже подъехал, но, похоже, ты еще не дома. Взял пива литров семь, закуси, сухариков всяких.
– Все, жди, я скоро буду.
– Погоди. Тут какой-то старичок тебя спрашивал, странный какой-то. Все выяснял, давно ли мы дружим, и что мне от тебя надо.
– И что ты ответил?
– Послал его, – флегматично, как обычно в любой ситуации, отвечает Генка. – Вежливо, конечно. Ладно, я во дворе на лавочке подожду, в «Клэше» пока атаки проведу.
– Ага, давай.
Последние слова я говорю в темноте. Слава выключает свет, мы все выходим, и он запирает дверь. На улице мои ребята, попрощавшись, расходятся в разные стороны, и мы с Вероникой остаемся одни.
– Вероник, у меня так себе времени, возле дома друг дожидается, совсем забыл, что договаривались у меня встретиться.
– Я уже поняла, но разговор некороткий. Может, я тебя подкину, и по дороге поговорим?
– Да тут ехать два квартала, вряд ли успеем даже начать, – сомневаюсь я.
– А может, мне вам компанию составить? – удивляет меня Вероника. – Или твоя девушка-жена будет против?
В начинающих сгущаться сумерках белеют ее стройные ноги, а ее слова, открытая улыбка и зеленеющие изумрудом глаза напоминают мне, что я снова свободен. О расставании с Викой я никому не говорил, но ощущение, что Веронике – Вере? Нике? – об этом говорить не надо. Не знаю, как, но девушки, обычно, такое чувствуют безо всяких слов, словно ушедшая обнуляет, стирает со лба видимую только женщинам символику «Эта мужская особь – чужая собственность».
– Буду против я, ты уж извини. В другое время я бы с радостью, правда. Но у друга какие-то неприятности, и разговор нам с ним предстоит откровенный. Так что давай сейчас все обсудим.
– Как скажешь, Фил. Но все равно, давай я тебя довезу, – предлагает Вероника. – Друга хотя бы домой запустишь, раз уж он тебя ждет за порогом.
Вижу по шкале интерфейса, что ее интерес то ли ко мне, то ли к предстоящей беседе, очень высок, и в голове начинают крутиться самые разные мысли и предположения – от самых фривольных, что строго «18+» до фантастических, связанных с иными галактиками и параллельными мирами.
Я с трудом умещаюсь в ее малолитражную Kia, поджав ноги. Вероника наваливается на мои колени сверху, не смущаясь пикантности ситуации, нащупывает рычаг и предлагает отодвинуться. Устроившись, я пристегиваюсь, включаю «Распознавание лжи» и говорю куда ехать.
– Сейчас доставлю! – бодро заявляет девушка и кивает на пару банок газировки между нами. – Минералка? Пепси? Угощайся!
– Вероника, может, ты уже скажешь, о чем хотела поговорить?
– А ты как думаешь? Есть версии, догадки? – улыбается и спрашивает она, на секунду резко развернув голову в мою сторону так, что ее огненно-рыжие волосы вспыхивают в свете фар встречной машины.
– Абсолютно никаких. Те, что были, явно не к этому случаю, и не требуют приватности обсуждения, – я закашливаюсь, и все-таки угощаюсь минералкой, смачивая запершившее горло.
– Ладно, не буду ходить вокруг да около. Тебе, часом, не нужен PR-директор?
– Что? – поперхнувшись водой, я какое-то время перевариваю ее слова. – Какой еще PR-директор? Нам?
– Ну да, а что такого?
– Вероника, ты понимаешь, что мы меньше трех недель работаем, а с клиентами и того меньше?
– Так растете ведь! Вон, Настю на работу взяли.
– Пфф, – вырывается у меня. – Настя, судя по запросам, сотрудник неприхотливый, по крайней мере, пока, зато пользы от нее…
– Так и мне много не нужно! – восклицает Вероника. – Я помочь хочу!
– Ты?
– А что? У меня, вообще-то, специальность пиарщика и красный диплом.
– Вероника, я не хвастаюсь, но ты же видела, у нас и так клиенты идут. Зачем нам сейчас тратиться на рекламу?
– Фил, ты, конечно, умный, но тупой! – чуть не рычит Вероника. – Вам надо переходить на другой уровень клиентов, ты же понимаешь, почему? Потому что на текущем у вас – уже потолок. Вот сколько человек в день через вас проходит? Даже если ты будешь работать без продыху, и будешь трудоустраивать каждого, что, конечно, невозможно, и клиенты будут валить толпами, все равно! Пятьдесят-шестьдесят человек в неделю. И сколько вы с них заработаете? Может, ты научишь Славку находить работу так же эффективно, как ты, но… Ты меня понимаешь?
– Понимаю. Выше головы не прыгнем. И что ты предлагаешь?
– Так есть же стандартные схемы работы рекрутинговых агентств. Они тебе запрос, ты им подходящего кандидата. Если он их устроит и примут, получишь процентов пять, десять, а то и пятнадцать от его годового оклада. Годового, Фил!
– Допустим. Но ты ошибаешься, если думаешь, что я не знаю о такой бизнес-модели. И на данном этапе внедрять ее я не собирался. Но при чем здесь PR-директор?
– А при том, что я знаю половину всех чего-то стоящих компаний города, и могла бы вам помочь. Да брось, Фил, тебе даже делать ничего не надо, просто согласись, и уже завтра я начну обрабатывать знакомых девчонок из HR-департаментов. Если хочешь, поставь мне испытательный срок, посмотришь, что я могу…
– Вот здесь останови, Вероника, – я перебиваю ее спич, когда мы подъезжаем к моему дому.
Мы останавливаемся, она глушит машину и ждет, что я отвечу. Понимаю ее правоту, тем более говорила она искренне. Меня смущает лишь только то, что практически посторонний человек так явно предлагает свою помощь, я к этому не привык. Да и брать на себя дополнительную ответственность, наращивать штат, не нарастив обороты, кажется глупым, здесь я с Викой, говорившей о том же самом, согласен.
– Так что, Фил?
– Дай мне подумать день-два, ладно? Я с тобой во многом согласен, и с радостью приму твою помощь, но любое сотрудничество должно быть взаимовыгодным, а я пока не знаю, что тебе предложить.
– Хорошо. Думай. Тогда до завтра?
– Ага, давай… – говорю я, тяну ручку, чтобы открыть дверь, но останавливаюсь, решив спросить еще кое-что. – Слушай, а почему наедине? Можно было это и в офисе при ребятах обсудить. Разве нет?
– Где ты видел, чтобы директор проводил собеседования или встречался с партнерами при всем коллективе?
– Да какой я директор! – смущаюсь я.
– А кто ты? Привыкай к…
Веронику перебивает чей-то настойчивый стук кулаком в стекло с моей стороны.
Откуда-то из подсознания всплывает, что стукнуто было нехило: не классически-банальным ап-джумоком – он же, просто костяшки кулака, – не извращенно-коварным дунгджумуком, а по-простому, по рабоче-крестьянски, даже чуть вульгарно. Да-да – самая, что ни на есть, простая техника йопджумук.
Спасибо одной из той ночей, до утра проведенных в «Википедии», когда зашел прочитать про старение и теломеры, а закончил полной историей восточных боевых искусств, в том числе тхэквондо, откуда, собственно, и вспомнились все эти по-корейски заковыристые обозначения разных сторон кулака.
Обернувшись, я вижу хмурое лицо заглядывающего Вазгена. Кивком в сторону он предлагает мне покинуть салон малолитражки, а Вероника обреченно вздыхает:
– Вот же… Выследил.
Она опускает стекло, и в проеме появляется небритая физиономия пластиковых дел мастера.
– Так и знал, что ты с этим, – как-то особенно грустно произносит он.
– Дай-ка я выйду, и поговорим, – отвечаю я за Веронику, а потом прощаюсь с девушкой. – Спасибо, что подвезла. Пока!
Она что-то возражает, но я уже выхожу наружу, отодвинув дверью Вазгена.
– Что, пойдем, пообщаемся, Отелло?
– Я тебя прямо здесь зарою, – заявляет он, но энтузиазма в его голосе не слышится.
– Идем, поговорим, а там посмотрим, кто кого зароет и будет ли вообще повод.
– Фил, не надо! – доносится из машины голос уже накрутившей себя Вероники. – Не связывайся!
Связываться надо, как надо разрешить ситуацию здесь и сейчас. Кроме того, мне почему-то хочется успокоить этого ревнивца, и не из-за боязни, страха, а по-хорошему, чтобы разъедающее чувство ревности его покинуло.
– Из машины не выходи, – предупреждаю Веронику, заглянув в приоткрытое окно.
Отхожу подальше от машины и встаю у дряхлого искривленного дуба. Следом подходит Вазген.
– Ну?
– Гну. Что ты ведешь себя как истеричка?
– Что? Кто? Я? – его глаза распахиваются, и первоначальное удивление замещается яростью.
– Истеричка. Что-то увидел, сам придумал, сам решил, сам расстроился, а мы с Вероникой при чем здесь?
– Ты что мелешь? – его глаза расширяются, а рот искривлен и готов изрыгнуть проклятия…
– Так, стоп! – я не отступаю, когда он наседает так, что его лицо оказывается в сантиметре от моего. – Стоп. Тебе есть, что предъявить?
Его лицо так близко, что я вижу каждый сосуд в его налившихся кровью глазах. Ноздри его носа расширяются при каждом вздохе, а дышит он часто, то ли от волнения, то ли от переполняющей его злобы. Именно поэтому я и решил дать ему выплеснуть все здесь и сейчас, так как у таких людей затаенная злоба имеет свойство накапливаться и насыщаться даже без подпитки, просто от срока давности, как вино.
– Я тебе говорил к моей девушке не лезть? Говорил? Говорил, а? – с каждым повторением он накручивает себя еще больше, и сообщение о снижении его отношения ко мне до «Ненависти» свидетельствует о том же.
– Говорил. Я и не лез, но, позволь заметить, она – не твоя девушка, и уж тем более, не твоя собственность. Между нами ничего нет – говорю тебе это просто, чтобы ты был спокоен.
– Ты кто такой? – он хватает меня за грудки. – А? Я спокоен!
– Руки убрал, быстро!
Руки он не убирает. Вместо этого он тянет меня на себя, запрокидывает голову и бьет меня лбом в нос. Вернее, пытается ударить. Где-то на краю сознания проносится мысль: что же такого подкрутили в развитии реальности ваалфоры, что Вазген увидел нас с Вероникой, садящихся в ее машину, и решил проследить? Голова думает об этом, а тело – где-то даже меланхолично, без особых гормональных всплесков, просто выполняя доведенные до автоматизма рефлексы – отклоняет корпус в сторону, разрывая пуговицы на моей рубашке, выходя из захвата и оставляя на траектории атакующего лба только воздух. Руки, тем временем, вернее, одна левая, исполняет короткий боковой в печень Вазгена, выбивая из него воздух и сбивая дыхалку.
Вы нанесли критический урон Вазгену Карапетяну: 285 (удар кулаком).
Привычный в связке следующий крюк правой в голову я сдерживаю в сантиметре от его скулы. На пока – охладить парня – этого достаточно. Избивать его я не хочу, понимая его чувства и не испытывая к нему злобы.
– А теперь слушай меня, «братишка», – шепчу ему на ухо, зафиксировав его шею в удушающий захват. – Просто поверь, у меня с Вероникой ничего нет. Ничего такого, за что ты переживаешь. Мы общаемся только по работе. Понял? Или тебе еще тщательнее разжевать?
Не знаю, что тут срабатывает больше – позор на глазах Вероники, физическое воздействие или мой навык убеждения, но он перестает пытаться вырваться и обмякает.
Вы нанесли критический урон словом Вазгену Карапетяну: −25 % к духу и уверенности.
– Да, – еле слышно хрипит он.
– Что «да»?
– Я понял.
– Хорошо.
Я отпускаю его шею и делаю шаг в сторону. На всякий случай, а то был у меня уже сегодня прецедент с другим горячим кавказским парнем. Обернувшись, вижу подбежавшую Веронику и жестом показываю, чтобы села в машину. Меня немного удивляет, что она не спорит и выполняет – я к такому не привык. Хотя, я же просил ее оставаться в салоне!
«Распознавание лжи» после разговора с ней все еще активировано.
– Мир? – протягиваю руку.
Вазген какое-то время смотрит на нее, переводит взгляд в глаза и отвечает на рукопожатие.
– Мир… – выдыхает он, а потом, что-то обдумав, горячо говорит, оправдываясь и заверяя. – Извини, брат, увидел вас вместе, как вы куда-то едете, кровь ударила в голову, сердце разрывалось…
Большого тепла в его словах нет – в смысле действия героического навыка, но и холода тоже. Его слова – не ложь, все так и было, но, похоже, особого раскаяния он не чувствует, и сожалеет лишь об одном – что проиграл в драке.
И уже потом, когда мы расходимся бортами с производителем пластиковых окон и дверей, окончательно прощаемся с Вероникой, а я иду в сторону Генки, сидящего на лавочке и погруженного в свой смартфон – рядом пакеты с пивом, по всей видимости, – я осознаю, что «Распознавание лжи» каким-то образом заставляет моих собеседников быть откровеннее. Вызванная на минуту Марта подтверждает мои слова, как и дополненное после моего осознания этого описание способности.
«Интерфейс подстраивается под носителя и развивается вместе с ним», вспоминаю я одну из первых бесед с моей виртуальной помощницей. Похоже, что те скупые описания, на которые сподобилась Система, дают далеко не полную картину.
Подойдя к Генке, я некоторое время просто изучаю его. Он играет в онлайновый покер, и, судя по всему, на реальные деньги. Выглядит он неважно: старые застиранные джинсы с пятном чего-то масляного на колене, подранные когда-то лакированные туфли, зеленая безразмерная рубашка с коротким рукавом навыпуск, сальные волосы. Он чешет затылок, потом машет рукой, в которой тлеет сигарета, и идет All-In, то есть ва-банк. Задержав дыхание, он замирает, приговаривая:
– Скинь! Скинь! Сука, сука, сука! Не отвечай! А!..
Его единственный оппонент, оставшийся в игре, отвечает на его ставку. Карты у Генки так себе – «Анна Курникова», «АК-47», или просто, «туз-король». На флопе лежит «двойка», «семерка» и еще один «туз». Таким образом, у Генки «пара» тузов уже есть, а если придет еще «туз», что, впрочем, очень маловероятно, он получит «тройку».
Виртуальный дилер вскрывает карты. Перед вскрытием последней общей карты Генка все еще выигрывает, потому что у оппонента пара «семерок», а они младше Генкиных карт. Замечаю, как мой друг впивается ногтями в ладони сжатых кулаков, весь как-то сжимается и бормочет молитвы. Последней дилер открывает «семерку».
У оппонента три «семерки» – «тройка», или «тройник». Генка так и остается с «парой» и проигрывает. Обнаружив, что он остался без денег, покерное мобильное приложение предлагает ему пополнить баланс.
Мой друг, все еще не видя меня, в пару мощных затягов скуривает сигарету до фильтра, встает и со всей дури бросает телефон об асфальт. Осколки разлетаются у моих ног. Генка замечает, что не один, и смотрит на меня. Подслеповато щурясь – он всегда плохо видел в сумерках, а после яркого экрана смартфона зрение еще не перестроилось – он пытается понять, кто перед ним.
– Здорово! Играешь?
– А, это ты… – сипло отвечает он. – Ты видел?
– Сколько слил?
– Сейчас? – вздрагивает Гена. – Или… Или вообще?
– Про «вообще», думаю, стоит у меня дома поговорить. Я так понимаю, это и есть твоя проблема. А сейчас сколько?
– Да… Занял у одного… Десятку. Все слил только что! Главное, в плюсе хорошем был! До тридцатки поднялся, еще думал надо хотя бы половину снять, этот долг вернуть, а на остальное уже играть!
– Не снял?
– Снял! Снова залил, когда весь выигрыш проиграл, думал отыграться. Ну, ты же видел – просто не повезло, что этому уроду на ривере третья «семерка» пришла!
– Видел. Шансы у тебя были лучше. А телефон что разбил?
– Чтобы больше не играть, – беззвучно отвечает он. – Да… И играть-то больше не на что!
– Ладно, пойдем, расскажешь. Твои? – показываю я на пакеты.
Он кивает. Я подхватываю пакеты с бутылками дешевого пива и какой-то нехитрой снедью – чипсы, сухарики, сушеные кальмары.
– Идем…
У меня дома, спустя несколько бутылок пива – причем, пока я допивал первую, нервничая от нарастающего дебафа алкогольного опьянения, Генка выдул уже три, – я погружаюсь в мрачные воспоминания и размышления, пока мой друг отлучается в уборную.
Мы с ним оба азартны. Бегать по залам игровых автоматов мы начали еще на первом курсе, скидываясь в общий банк деньгами и деля как выигрыши, так и поражения, потому что когда проигрываешь последние деньги, последствия этого легче перенести с кем-то вместе, когда есть с кем поделиться, обсудить, обнадежить наивным «отыграемся!»… Да, не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался. Конечно, мы не оставались без еды и крыши над головой, живя в одном городе с родителями, но в какой-то момент этот замкнутый круг лично меня окончательно достал. Сами посудите: работать параллельно с учебой в институте, зарабатывать и все спускать в один вечер. И хорошо, если вечер.
Помню, как-то мы с Генкой оба получили зарплату в одном из тех фаст-фудов, куда с легкостью принимают работать студентов. Планы на эти деньги у нас были – Гена хотел взять новый телефон, а я – пригласить, наконец, Маринку с параллельного потока на свидание, а там уже как пойдет, в общем, запас наличности на грядущие отношения мне бы не помешал. Родителей я уже тогда на предмет «подкинуть деньжат» давно не напрягал, стараясь обеспечивать свои развлечения сам. Но нам в головы – одновременно, причем, – пришла хорошая идея. Сходить «покрутить слоты», как мы это называли, на маленькую часть зарплаты. Выигрыш позволил бы Гене взять телефон получше, а мне… Да я уже и не помню.
В общем, мы проиграли то, на что собирались играть, за полчаса. За следующие полчаса, пытаясь вернуть свое – а терять заработанное было обидно – мы играли по повышенным ставкам, проиграли вдвое больше. И осталось у нас примерно по ползарплаты. И тогда нас озарила еще более «гениальная» идея – поставить все, что у нас осталось, на «черное». Да, в том зале была еще и электронная рулетка. Конечно, выпало «красное». Так за час мы выкинули на ветер результат нашего месячного труда.
А дальше мне вспоминать стыдно. Тогда я впервые пережил это состояние, когда я и думать забыл про то, что хотел пригласить девушку на свидание, про последствия, про то, что будет дальше. Не хотелось ни есть, ни пить, мы лишь смолили с Генкой одну сигарету за другой, лихорадочно думая, где взять денег, чтобы отыграться. Тот наш марафон закончился только утром следующего дня, когда мы проиграли все, что нам удалось достать – выпросили у родителей, занимали у коллег, у друзей.
Это было не за один раз. Мы врали близким, они находили для нас какие-то деньги, а мы возвращались в зал игровых аппаратов. В надежде на быстрый отыгрыш играли по-крупному, стерегли «горячие» автоматы, меняли их, жали на кнопки по очереди, играли на повышение, на понижение, в общем, включали все те суеверия, которыми быстро обрастаешь, стоит тебе поставить на кон что-то более важное, чем часть зарплаты. Проигравшись, снова устраивали мозговой штурм, чтобы решить, к кому теперь обращаться, чтобы взять взаймы. В пятом часу утра, когда все резервы были исчерпаны, Гена решился, и мы поехали к его девушке, которая работала с нами. Мы точно знали, что деньги у нее есть, ведь зарплату мы получали вместе.
Говорю же, мне стыдно и больно это вспоминать. Но тогда нас это не волновало вообще. Его девушка, чье имя я даже не помню, вытащила Гене все, что у нее было. Сонная, едва понимающая, что происходит, кроме того, что у любимого какая-то беда, и она может помочь.
– Малыш, не переживай, сложная ситуация, надо друга выручить… Все верну! Спасибо тебе! – бормотал Гена, забирая у нее деньги. – До копейки!
Понимая, что это наш последний шанс отыграться, играли мы на эти деньги очень осторожно. В нас наконец-то проснулось немного здравого смысла, усталость взяла свое, проснулся голод и понимание, что ночь закончится, а нам надо будет как-то жить дальше. Вернув все долги, конечно. То ли автоматы «наелись» и стали отдавать, то ли мы стали играть умнее, не так безрассудно, то ли просто Фортуна сжалилась над нами, или, напротив, разгневавшись и решив проучить нас еще сильнее, но к закрытию игрового зала на утренний технический перерыв мы отыграли почти все. Почти все, за минусом наших зарплат. И нам бы уйти, но мы уже поймали кураж. Победная серия окрылила, и мы снова пошли ставить на «черное». Поставили. Выпало «красное». Мы поставили в два раза больше, по Мартингейлу. Выпало «красное». И тогда в «тильте» мы поставили все, что оставалось. Выпало «зеро».
Я же говорю, дебилы. Мы потом еще год рассчитывались с долгами, перестав играть навсегда, как нам казалось. Но плохое забылось, мы выправились, стали даже зарабатывать больше, и как-то, после одной из посиделок в баре, не желая расходиться по домам, кто-то из наших предложил сходить в казино.
– А что, заплатим за вход, а играть не обязательно. Зато выпьем бесплатно!
Выпили. Поиграли, и даже что-то выиграли. И ушли довольные.
А потом мы с Геной туда зачастили. Игровые автоматы были признаны нами «лохотронами», а вот казиношный «покер» казался нам честным. Все-таки, подкинуть нужную карту сам себе, по идее, дилер не может.
Идиоты. О том, что казино обыграть невозможно, мы поняли много позже, и длилось это еще больше года, пока не случилась та ночь, когда я взял в долг денег у Генки и долго не возвращал. Мы перестали общаться, а без нашего «тимплея» на один банк игра потеряла для меня всю прелесть. К тому же свои азартные струнки души я уже зацепил игрой в World of Warcraft.
За эти годы Хороводов женился на Елене, учившейся на пару курсов старше нас, завел двух сыновей и… продолжал играть. Зная свою страсть, весь семейный бюджет он отдал в руки жены, а запрещенные казино и залы игровых автоматов заменил онлайновым «покером». Завел себе секретную карточку, куда закидывал заначки, внеплановые «шабашки», с нее и играл. Играл на работе, с телефона в дороге и дома, на выигрыши покупал жене и детям подарки – себе никогда и ничего, а проигрыши проглатывал, понимая, что делиться ни с кем нельзя, особенно с женой. В тот раз, когда он впервые признался в своей пагубной страсти, она долго молчала, несколько дней, а потом поставила ультиматум – или семья, или игра. Гена выбрал семью. Но продолжал играть.
Все больше проигрывал, а в очередной «тильт» безрассудно назанимал денег и взял втайне от жены небольшой кредит в банке. Думал, отыграется и вернет…
– Тебе открыть? – вернувшийся Гена лезет в пакет за очередной бутылкой пива.
– Да, давай.
Взяв бутылки, мы выходим на балкон – Генке снова хочется покурить. Пока он прикуривает, я спрашиваю:
– И что дальше? Какой ты кредит взял? Сколько долгов?
– Я же тебе говорил. Больше двух миллионов.
– Как? – у меня в голове не укладывается, как он мог проиграть столько. – Кредит?
– Кредит небольшой. Относительно. Тысяч двести. Еще столько же набрал в долг. А вот остальное… – он шумно затягивается, и, не выдыхая, запивает пивом.
– Что?
– Влетел я, Фил! Конкретно влетел! – выпив, он раскрывается и, чувствуя, как его отпускает от того, что он, наконец, кому-то это рассказывает, говорит быстро, глотая окончания. – Нашел я какой-то клуб спортивного покера у нас тут. Увидел их рекламу в интернете – мол, проводят покерный турнир, приглашаются все желающие. Вход стоил семь тысяч, но у меня с моим опытом, думал, шанс есть! Главное было за финальный стол попасть…
– Каким опытом, Ген? Ты с дуба рухнул? Ты же играл всю жизнь либо против дилера в казино, либо по интернету. Это совсем другое! И у тебя всегда все на лице написано! В жизни же…
– Да я знаю! Знаю, Фил! Теперь знаю! А в том турнире я, кстати, хорошо выступил. Ленке соврал, что в командировку, а сам на турнир. Сутки почти, с перерывом, отыграл и дошел до финального стола. Так что в тот раз я свои деньги отбил. И даже выиграл хорошо.
– И?
– Что «и»? – раздражается Гена, облившись пивом.
– Я так понимаю, это не вся история?
– Да почти вся. Короче, мне понравилось. Награждение, все руку жмут, выигрыш ляжку греет… Обстановка там еще, знаешь… Дома Ленка толстая, а там девочки вокруг вьются, крутые мужики с тобой на равных общаются, да и вообще… Это же спорт! Уважение, все дела. В общем, наслушался я там историй, как наши ребята поднимались, потом на турниры международные ездили, поднимали сотни тысяч, миллионы баксов. Представил, как я бросаю свою работу, как кидаю заявление об увольнении этому уроду, шефу нашему Виктору мать его Сергеевичу, а потом беру Ленку, Саньку с Сережкой и везу на курорт.
– Куда?
– На море куда-нибудь, у Сережки астма, ему нужен морской климат.
– И?
– Стал с этими мужиками в клубе играть. Сначала раз в месяц, потом раз в неделю, а потом почти каждый вечер. Нормально играл, где-то плюс, где-то минус, но держался. Потом черная полоса пошла, вообще не перло, ну никак! И осторожно играл, и блефовал, и шансы банка и рук считал, все порожняк. Сплошные «светофоры» приходили, прикинь? В тот вечер мне наконец-то пошла карта – «стриты» ловил, «флэши», даже пара «фул-хаусов» была! Не, ты прикинь! Я тогда там одними «партами» тысяч пятьдесят раздал!.. О, блин, пиво закончилось. Ты стой тут, я сейчас еще принесу.
– Да погоди ты, и так уже язык заплетается. Ты дорасскажи, что в итоге-то?
– А, что там вспоминать! Сидел «в шоколаде», уже размечтался, что детям куплю PlayStation, долги раздам, прикидывал, еще и на Турцию оставалось.
– Надо было уходить!
– Так я и решил уйти, на последнюю раздачу остался. И, прикинь, пришел «флэш», как сейчас помню – «туз», «король», «десятка», «шестерка», «тройка». Я «олл-ин», он «олл-ин»…
– Кто «он»?
– Да есть там один. Дим Димыч «Димедрол» какой-то. Полкан в ментовке. Жутковатый мужик – вроде доброжелательный, шутки шутит, а глаза какие-то… Мертвые, что ли… – в моей голове просыпаются какие-то непонятные ассоциации – влажная земля, огонь. – Играет всегда по-крупному.
– Ну и?
– Жопа полная. Ну, я так думал, а оказалось, только начало. Короче, побил он меня своим «стрит-флэшем». Представляешь? Он же выпадает раз в жизни, и тут вот выпал этому Димедролу именно тогда, когда я уже уходить собирался! А тот еще потом, участливый такой, типа утешает. Ничего, говорит, Генка, отыграешься еще!
У друга дрожит голос, в котором я отчетливо различию обиду. Обиду на себя, на неведомого мне Дим Димыча, на Фортуну и собственную игроцкую страсть.
– Ну, проиграл ты свой выигрыш, и? Как ты до таких сумм-то пролюбленных дошел? Два ляма, Ген!
– Да как-как… Димедрол этот предложил в долг поиграть. Свои люди, мол, сочтемся. Короче, не проперло мне…
О дальнейших событиях Генка рассказает совсем сбивчиво, едва выговаривая слова и периодически теряя мысль. Но суть, пока он окончательно не вырубается, я улавливаю – влетел Генка в этот раз по-крупному, на тридцать тысяч долларов. Сроку ему дали на возврат долга до конца месяца, причем там еще и процентами накапало, а Дим Димыч резко перековался из участливого добродушного шутника в жесткого кредитора с мертвыми глазами:
– Не вернешь долг, Гена, отдашь квартиру. Карточный долг – это святое. Сам умри, но долг верни! Понял?
Серьезность его слов подтвердило и то, что клубный персонал, доселе ласково привечавший Генку – от игривых официанток до партнеров по покеру, резко охладел к неудачливому клиенту, и когда отчаявшийся Хороводов сумел в очередной раз где-то набрать денег и пришел в клуб отыгрываться, его просто не пустили за порог.
Зато от Дим Димыча приезжали какие-то отмороженные ребята со стеклянными глазами, намекали на то, что с детьми может случиться несчастный случай, а с женой что-то совсем нехорошее, и хорошо бы Гене поторопиться с возвратом долга уважаемому Дмитрию Дмитриевичу Шмелеву.
Семья пока не знала, но Лена, по словам Генки, уже обо всем догадывалась – молчала, не общалась с ним, да и вообще, кажется, собиралась подать на развод. Ко всему и с работы Гену поперли, не в силах больше терпеть его регулярные пропуски и появления в не совсем-то и трезвом состоянии.
Генка отключается прямо за столом. Я переношу его на диван, удивляясь тому, как сильно похудел друг за время с последней встречи – навскидку, весит он килограмм шестьдесят, как подросток. Сам сажусь рядом и долго смотрю в его постаревшее осунувшееся лицо. Многодневная щетина, взъерошенные волосы, и даже во сне к нему не приходит безмятежность. Он, тяжело сопя, дышит, вздрагивает, словно пытаясь убежать от бесконечного кошмара, но ему не удается.
Так проходит около часа, пока он все-таки не погружается в глубокий сон. Его лицо разглаживается, и, может быть, ему снится, как он играет на белоснежном песке пляжа у синего моря с Санькой, Сережкой, а с шезлонга за ними, улыбаясь, наблюдает его жена Лена.
Идея, зародившаяся у меня, когда Генка только рассказывал свою мрачную историю, окончательно сформировалась и превратилась в четкий и ясный план.
– Спи спокойно, дружище, – говорю я ему. – Все у тебя будет хорошо. Свозишь еще своих на море-океан!
Я включаю свой ноутбук, открываю браузер и захожу на сайт какой-то онлайновой «Школы покера». Спустя несколько часов, под аккомпанемент Генкиного храпа, изучив все материалы, я поднимаю уровень навыка «Игра в покер» до четырех, причем изучение теории в последний час перестает быть эффективным, и навык практически не растет. Смотрю на «Счастливое кольцо Велеса», целую его и открываю сайт онлайн-покера. Целую кольцо:
– Ну что, поиграем?
