Владимир Венгловский
Охотник и пряности
На обед подали суп из омаров с Посейдона, вареный картофель и мясо фри-кре, что выращиваются на орбитальных фермах. Фри-кре оказались вполне привычными – курица курицей, а вот омары были странными. Не в том смысле, что расплодились в инопланетном океане, как кролики в Австралии, а потому что их куски не хотели тонуть в прозрачном бульоне и дрейфовали по тарелке вместе с островками зелени. Но это же неправильно! Стоило притопить один из кусков ложкой, как он перемещался у самого дна, изображая из себя подводную лодку, а потом всплывал на поверхность, будто с желанием посмотреть: «Кто этот джентльмен, который меня сегодня съест?»
– У вас свободно? – улыбнулась подошедшая к столику женщина.
Первое, что бросалось в глаза, – бордовый цвет. Его было слишком много. Гранатовое платье, длинное, до самых лодыжек, но с вырезами, которые сводили на нет всю его закрытость. Коралловые сережки и колье, роняющие на гладкий стол и псевдоиллюминатор багровые отблески. Ярко-красные, цвета крови, губы. Даже темные волосы незнакомки, казалось, имели рубиновый оттенок.
– Совершенно свободно, – сказал я. – Странно, однако.
– Что странно?
– Что они плавают, – пояснил я. – Омары должны ползать по дну, а не изображать из себя рыб. Я – Воронов. Охотник Павел Воронов, если вас интересует мое имя и род занятий. Не просто незнакомец-за-столом.
Женщина опустилась на стул – подол платья волнами скользнул по ее ногам и коснулся пола. Интересно, сколько надо тренировать этот жест, чтобы он так изящно получился? Кстати, ноги были ничего себе, стройные. Тут же подошел официант – живой человек, в лайнере «Гордость Земли» могли позволить себе элитное обслуживание – и принял у гостьи заказ.
– Ангелия Джум, посол Совета на Джайтерре, – представилась моя собеседница и подарила ослепительную улыбку.
– Дайте угадаю – вас выбрали из-за того, что ваше имя начинается, как и название планеты? – предположил я.
– Не совсем. Так уж сложилось. А вы на кого охотитесь?
– Конкретно сейчас?
– Нет, вообще. Спасибо, – кивнула она официанту, принесшему на тарелке что-то зеленое, возвышающееся и неровное, как Пизанская башня.
Над тарелкой витал аромат дрейка – лучшей пряности в изученном секторе Галактики. Острее майорана, восхитительнее шафрана, слаще ванили – дрейк бывает совершенно разным и меняет вкус продукта до неузнаваемости. Гурманы готовы отвалить кучу денег за грамм этой сушеной пряности.
Но растет она только на Джайтерре.
Мой проклятый омар никак не хотел оставаться на дне. Доиграется-таки, что я его съем. Я перевел взгляд на псевдоиллюминатор, в котором проносились далекие звезды и туманности.
– Для кого эта обманка? – ткнул я в него ложкой. – Ведь всем известно, что в квазипространстве нет звезд. Вернее, есть, но они не видны. Позвольте сменить эту лживую заставку на что-то более интересное?
Ангелия пожала плечами. Я вызвал меню. Так, что у нас в списке? Ага – вот именно то, что нужно. «Пейзаж Пендрагона. Детям и легко впечатлительным людям просьба не активировать». Я исподтишка глянул на Ангелию. Точно не ребенок. Интересно, не относится ли она к легко впечатлительным? Сейчас проверим.
Я запустил выбранную заставку, и в псевдоиллюминаторе к нам бросился крозавр. Вилка Ангелии испуганно звякнула о тарелку, Пизанская башня окончательно рухнула, разбросав по скатерти зеленые листья салата. Я прицелился указательным пальцем в оскаленную пасть хищника.
– Бах! Вот на него в последний раз и охотился. Яростная тварь, я вам скажу. Яростная и глупая.
Я достал из кармана фигурку крозавра и поставил на стол возле своей тарелки. Зубастая пасть хищника отражалась в бульоне среди плавающих омаров и гранатовых вспышек драгоценностей.
– Он сделан из бедренной кости моей добычи. У меня есть знакомый художник… Скульптор. Хорошо, кстати, у него вышло, согласитесь. Очень похоже. Люблю оставлять себе что-то на память. А весь скелет находится в Московском Космическом музее. Можете глянуть на досуге. Он там во втором крыле сразу возле входа. Повернуть направо. Я придерживаюсь двух принципов: раз – никогда не охочусь на добычу, которая не может тебя убить, и два – никогда не стреляю из засады. Только лицом к лицу с хищником, когда у тебя есть один выстрел. Поднимаешь ружье… Пули, конечно, разрывные, но должен же быть у меня хоть какой-то шанс? Поднимаешь ружье и ждешь, пока эта тварь не подбежит на близкое расстояние, потому что у нее броня прочная, как эльбор, и нужно попасть в раскрытый рот. Знаете, перед нападением крозавр встает на дыбы. Подбираешь момент – ни раньше и ни позже. А потом – бах!
Я опрокинул фигурку хищника на стол.
– И все.
Виртуальный крозавр отошел от экрана в глубь саванны, а потом, очевидно, передумал и вновь бросился к нам.
– И все, – сказала Ангелия, промокая губы салфеткой и поднимаясь со стула. – Как и вы, терпеть не могу лжи. Эта ваша детская игрушка продается в любом сувенирном магазине. Ну, мистер неудачливый Альфонс, счастливо оставаться.
Я посмотрел ей вслед и поднял фигурку крозавра на ноги, заставив ее вновь смотреться в суп.
– Подумаешь, – тихо сказал я. – Ну соврал. Какой же дурак будет ему в пасть стрелять? Он и с выбитыми мозгами тебя растопчет. Стрелять надо в мягкое место над гениталиями, чтобы раздробить позвоночник. Вот это его конкретно остановит. Бах! – Я щелкнул по фигурке, и она кувыркнулась в суп.
Пришлось достать и вытереть салфеткой. Надо будет сообщить Пьеру, что его шедевры принимают за детские игрушки. Потом. Как-нибудь при случае. А вот испуганных омаров следовало съесть сейчас из чувства гуманности и сострадания. Чтобы им было приятнее, я активировал заставку их родной планеты, и в псевдоиллюминаторе заколыхались бирюзовые волны Посейдона. По ту сторону зазеркалья суетились карликовые медузы и плавали рыбы. Разбрасывая лапами разноцветную гальку, прополз пришлый омар.
– Будешь себя плохо вести – последуешь за собратьями в тарелке, – сообщил я ему. – И вообще – пора завязывать с карьерой охотника. У меня родилась одна гениальная идея, которую надо привести в жизнь. Только это наш с тобой секрет.
Я вынул из кармана комм, запустил файл: «Агрокультура иных планет. Как начать свой бизнес» и углубился в чтение.
* * *
Джайтерра встретила меня желтым, словно лимон в чашке черного чая, солнцем, надоедливыми гидами, которые так и норовили охмурить вновь прибывшего туриста, и моим другом Валераном «Стреляю-первым» Уальдом. Он уже пять лет тут помощник мэра. Считай – главный охотник. Деньги гребет лопатой, как глава финансовой пирамиды. С него не убудет предоставить мне на год… ну на два небольшой загородный домик, пока не обзаведусь собственным хозяйством.
– Старик! – Валеран похлопал меня по спине. – Здоровый! Крепкий! Уважаю! Как Алена?
– Какая Алена? – спросил я.
– Не было Алены? Ну и ладно. Будет другая. Главное, что ты у нас! Как в славные добрые времена! Помнишь, как мы завалили ту амфибию с Гефеста? Ох и здоровая была зверюга!
– Я.
– Что?
– Я завалил, а не ты.
– Ну хорошо, ты, ты… Зато здесь я тебя всему научу. И как стрелять, и как добычу выслеживать. – Он подмигнул проходящим мимо смуглокожим красавицам. – Завтра начинается сезон охоты. Дрейков в этот раз обещает быть больше обычного. Всем хватит. Рейнджеры только у города три колонии выследили.
Мне показалось, что на остановке монорельса мелькнуло багровое платье Ангелии. Я тяжело вздохнул. Подумать только, все благосостояние этой колонии зависит от охотников на дрейков. Дрейки – это нечто среднее между растениями и грибами. Во всяком случае, так написано в путеводителе по Джайтерре. Здесь царит жесткая торговая монополия. Осуществляется строгий контроль над приезжими, введен полный запрет на вывоз «живых» плодов Дрейка и нелицензионную охоту. Повезло, что на планете не найдено разумной жизни и Совет позволил колонизацию.
А мне повезло, что Валеран добился для меня разрешения. Как говорится, взял под свое крылышко.
«Спустя три месяца созревший плод дрейка уходит искать новое место для грибницы», – мысленно процитировал я книгу. Плод – уходит… Бред. Растения не должны ходить.
– Что ты сказал? – переспросил Валеран.
Очевидно, я думал вслух. Глупая привычка, которую приобрел, три года прожив Робинзоном на Нью-Гвинее. Не той, что на Земле, а на ее тезке в системе Эты Кассиопеи.
– Говорю, помнишь то хищное растение с Гвинеи? Оно росло, а не ходило.
– А вот теперь поохотишься на ходячие растения, друг мой, – хлопнул меня по спине Валеран.
Плоды Дрейка принимают вид одного из животных Джайтерры. Чаще всего – их тезок, драконов, хищных ящеров, живущих стаями. Точная копия – не отличить. Идеальная мимикрия. Дрейки охотятся вместе со своими животными собратьями, пока не придет время основывать новую грибницу. Тогда они разваливаются на куски, каждый из которых дает подземные побеги.
Главное для рейнджеров – найти грибницу до раскрывания плодов. Остальное – дело охотников.
– Поохотимся, – улыбнулся я. – Дрейки ведь опасны?
– О! Весьма! – Валеран продемонстрировал висящее на шее ожерелье, выполненное из больших изогнутых когтей. – Знаю я твои правила! Предоставим тебе самого страшного из них! Пошли, я покажу твое бунгало, раз не хочешь остановиться в городе.
Мы сели в монорельс, колея которого кольцами и спиралями охватывала всю колонию. Прозрачные капсулы-вагоны мчались мимо небоскребов. Люди загорали на залитых солнцем площадках и купались в воздушных бассейнах. Нет, это неправильно. Вода не должна висеть в пузырях посреди неба.
Я прислонился лбом к стеклу, ощущая легкую вибрацию от двигателя. Все должно быть совсем не так. Я закрыл глаза, вспоминая болота Новой Гвинеи, когда из оружия оставались лишь лук и копье, а спать можно было только на деревьях, чтобы за ночь тебя не сожрали хищные пиявки. Тогда вода не висела в воздухе, а чавкала болотной жижей под ногами. Вот это была жизнь! А здесь куча бездельников, зависящих от смерти несчастных растений.
– Что ты сказал? – спросил Валеран.
– Ничего.
Я отодвинулся от запотевшего стекла и нарисовал на нем пальцем улыбающегося омара. Затем поднял на колени чемодан с моим разборным «Банджо» шестого калибра и плотнее прижал к себе. Это меня успокоило. Близость оружия всегда успокаивает. С ним обычно все понятно – есть лишь ты и добыча. Главное, не перепутать кто из вас кто.
– Долго еще?
– Нет, уже подъезжаем, а там пройдемся пешком. Вон, видишь, начинается лес.
Город закончился резко. Раз – и колея монорельса утонула в зелени густой листвы. Два – и вагон снова вынырнул под солнце саванны, а я смог сполна насладиться зрелищем природы иного мира. Если только что у домов росли привычные привезенные колонистами клены и каштаны, то дальше возвышались дикие великаны Джайтерры – блуждающие деревья, по сравнению с которыми даже земные баобабы выглядели, словно морская свинка рядом с диким кабаном. За каждым из этих гигантов тянулась колея вспаханной земли.
Блуждающие деревья постоянно перемещаются в выбранном направлении в поисках лучшего места для обитания. Медленно, но неустанно и неотвратимо, словно айсберги в океане.
От нескольких гигантов, подобравшихся слишком близко к городу, остались лишь пни.
– Впечатляет, да? – произнес Валеран.
Я молча согласился. Впечатляет. Если бы это были хищники… Я представил тварь такого размера сквозь прицел «Банджо». Она идет, размахивая лапами. Ближе… Еще ближе… Вот сейчас…
– Выходим, – сказал Валеран.
Вагон монорельса плавно повернул и остановился, выпуская последних пассажиров.
– Теперь во-о-он туда. Пешая прогулка пойдет тебе на пользу.
Не так далеко от города саванна переходила в джунгли. По обочинам дороги что-то чирикало и пело. Из-под ног время от времени вспархивали разноцветные кузнечики.
Мой новый дом стоял у самого леса – небольшое деревянное сооружение с открытой верандой и порванными москитными сетками на окнах. Невдалеке росло блуждающее дерево, забравшееся в джунгли, как ледокол во льды, и на первый взгляд там застрявшее. Его колышущиеся на ветру ветви то открывали, то закрывали солнце.
– Класс! – сказал я, рухнув в стоящее на веранде кресло-качалку.
Все три года в болотах Нью-Гвинеи мечтал о таком.
Скрип-скрип… Ни о чем не думать. Сидеть с закрытыми глазами, скрипеть и чувствовать, как свет и тень над головой сменяют друг друга. И никаких хищных пиявок в радиусе десяти световых лет.
– Ты чуть не раздавил Навуходоносора, – сообщил Валеран.
Он поднял с пола деревянную клетку, в которой сидело многолапое мохнатое существо, весьма неприятное на вид.
– Паук Сикорского с Пендрагона, слыхал о таком? Один микрограмм яда гарантированно валит с ног слона. В городе держать запрещено.
Паук бросился на решетку и вцепился челюстями в прутья.
– Меня, кстати, тоже не рекомендуется держать в городе, – вздохнул я. – Так что мы с ним похожи. Милое создание. Это мой сосед? Что мне с ним прикажешь делать?
Через час, когда Валеран ушел, сославшись на срочные дела, я играл с пауком в шахматы. Правда, во время его ходов приходилось поворачивать доску и делать ход за соперника, но Навуходоносор ничего не имел против. А мне было больше нечем заняться – не собирать же ружье в пятый раз? Ночью ожидалась гроза, а после нее можно сразу отправляться на охоту. Так сказал Валеран.
– Тебе мат, – сообщил я, наблюдая, как Навуходоносор в который раз набрасывается на прутья клетки. – Не умеешь проигрывать. Слабак. Ничего, вот исполню свой план и, может быть, выкуплю тебя у Валерана.
После захода солнца действительно началась гроза. Блуждающее дерево вспыхивало огнями и гасило пожары накопленной в стволе водой. Я ходил по дому, сжимая ружье и прислушиваясь к раскатам грома. Хотелось забраться повыше, но повыше били молнии. В Нью-Гвинее не было гроз. Там были только хищные пиявки, которые сейчас чудились мне в каждом темном углу. Наконец я уснул на столе, перетащив туда подушку.
Глубокой ночью я проснулся оттого, что блуждающее дерево сдвинулось с места, сломав при этом несколько своих лесных собратьев. Я схватил ружье и выбежал на веранду.
– Еще раз это сделаешь – и я тебя пристрелю! Не шуметь, ты меня понял?!
Дерево не ответило, и я удовлетворенно вернулся на стол.
– И к тебе это тоже относится! – ткнул я ружьем в Навуходоносора, проходя мимо. – Всем спать!
Но спать мне пришлось недолго. Часа через два, когда на небе заалели первые проблески рассвета, явился Валеран с десятком других охотников. Нас ждала грибница дрейка с созревшим плодом.
* * *
На Новой Гвинее не было комаров. Наверное, там им просто было нечем питаться – все живое сжирали пиявки. Зато в джунглях Джайтерры этой жужжащей кровососущей нечисти хватало с головой. Стоило погрузиться в сумрак под пологом деревьев, как целые стаи насекомых осаждали тебя со всех сторон.
Идущий впереди охотник со свернутым вбок носом и когтями дрейка на ленточке вокруг широкополой шляпы отчаянно ругался, тщетно пытаясь отгонять насекомых. Валеран старался держаться позади. Я видел, насколько он напряжен и осторожен.
– Тихо! – наконец сказал он, поднимая руку. – Впереди.
Мы вышли на поляну. За нами наблюдали глаза на длинных стеблях. Они росли из земли и поворачивались, как подсолнухи за солнцем, когда мы проходили мимо. Глаза были не настоящие – всего лишь рисунок на органике, имитация для отпугивания хищников, один из методов защиты дрейка. Отростков с глазами-обманками было много. Красные и синие, зеленые и карие, большие и маленькие, смотрящие с удивлением и с укором – полный набор, словно дрейк, как модница, пробовал разные варианты макияжа, но так и не определился, какой облик выбрать.
В центре поляны среди пожухлой травы торчал огромный кокон с твердой оболочкой.
– Ждем, – тихо сказал Валеран. – Это добыча Ворона.
Мой первый хищник на Джайтерре. Моя добыча. Согласен.
Надо было соблюдать тишину, чтобы не побеспокоить дрейка, иначе он мог и не вылупиться. Я лежал в траве и думал, какой страшный зверь вскоре появится из кокона.
Может быть, это будет дракон с острыми зубами, большой, свирепый, покрытый броней.
Бах!
Воображаемая пуля попадала ему в голову.
Или хищная птица, одна из тех, которые еще остались в непроходимых джунглях Джайтерры.
Бах!
На моей руке сидел комар, раздувшийся от выпитой крови, как бочонок. Рядом моргал фальшивый глаз дрейка, я не удержался и тоже подмигнул ему в ответ.
По кокону пробежала трещина. Затем вторая. Его оболочка расползлась в стороны, как кожура банана, и наружу выбралось животное. Я вскочил на ноги, вскидывая ружье…
– Почему не стреляешь? – наконец спросил Валеран.
– Это неправильно, – ответил я, опуская оружие.
На поляне стояло существо, напоминающее слона. Не дракон, не хищник, не опасный зверь – всего лишь травоядное, собирающее хоботом листья и отправляющее их в широкую пасть. Зверь подслеповато посмотрел в нашу сторону, развернулся и потрусил в чащу.
– Стреляйте! – закричал Валеран, и грохот выстрелов разорвал тишину леса.
Пули пробивали толстую шкуру зверя. Я стоял и смотрел, как от него отлетают куски и как этот джайтеррский слон тяжело валится на землю. Мимо нас к добыче пробежал охотник в шляпе с зубами дрейка.
– Так бывает, – сказал Валеран. – Он ведь может принимать любые формы. Значит, во время завязи невдалеке проходило стадо элефов, ничего страшного.
– А где хищник? – зачем-то спросил я.
Валеран лишь похлопал меня по спине. Охотники, словно стая налетевших ворон, суетились над телом мертвого дрейка.
– Твоя доля, – бросил мне один из них отрезанную ногу элефа.
Я взял. Не стоило отказываться от своего плана разбогатеть.
* * *
Моя часть дрейка была посажена в джунглях невдалеке от дома. Я вынес Навуходоносора на прогулку и вскопал грядку во влажной лесной подстилке.
– Понимаешь, – сказал я пауку, – либо я гений, либо все вокруг немного глуповаты. Скажи мне, зачем охотиться на то, что можно вырастить самому?
Я показал ему файл про агрокультуру иных планет.
– Занимательная вещица, если подойти с умом, не находишь? Ну, нет так нет.
Я мог бы высушить лапу дрейка. Это килограмм сухой массы, продав который я безбедно прожил бы год. Но надо мыслить на перспективу. Так написано в книге. Через полгода у меня будет целый плод дрейка. Это уже не килограмм, не два и не три, а все пятьдесят, если повезет. Но его я тоже не продам. Ведь надо следовать плану до конца. Перед глазами возникла картина агроимперии Павла Воронова по производству экзотических пряностей.
Поразительно, что до меня никто не додумался выращивать дрейков. А с Валераном я как-нибудь сумею договориться. Победителей не судят.
Валеран улетел куда-то на Землю, и я был предоставлен самому себе. Оставалось только ждать.
Первые побеги появились спустя месяц. Глаза дрейка на ветках удивленно и, как мне казалось, с благодарностью смотрели на меня. Я прогуливался среди них с Навуходоносором в клетке и читал вслух книги. Иногда устраивал шахматные турниры сам с собой. Делал утренние пробежки, когда джунгли пропитывал холодный туман, а тело, казалось, покрывалось росой. И ожидал первого урожая.
Момент выклева плода я пропустил и встретил своего Дрейка уже после этого. Вернее, я видел его каждый день, наблюдал, как он рос (не он, еще не Дрейк – лишь кокон, поднимающийся в центре грибницы), но впервые встретил в то утро, когда от его кокона осталась пустая оболочка.
Я вернулся в дом и взял ружье. Затем вновь пришел к грибнице, читая следы на земле. За мной наблюдали глаза-обманки на длинных стеблях. Среди пожухлой травы лежала пустая оболочка, словно здесь на свет появилась огромная бабочка. Я невольно поднял голову к небу, но с небес лишь падала водяная взвесь. Тогда я пошел по следам. Но вскоре следы, размытые дождем, потерялись.
Я увидел Дрейка только через час, когда мы брели навстречу друг другу вдоль опушки. Я все так же сжимал «Банджо», а он шел, высокий и ссутулившийся, как Паганель, в сером плаще и широкополой шляпе, – очевидно, снял их с какого-то пугала.
И его лицо было копией моего.
* * *
Вечером того же дня вернулся Валеран, и я позвонил ему по Сети.
– Валеран, – сказал я. – Срочно нужна твоя помощь, приезжай.
Он приехал – видимо, что-то понял по моему тону. Мы с Дрейком как раз сидели на веранде и играли в шахматы.
– Представляешь, проигрываю! – сообщил я. – Счет два-один в его пользу.
Дрейк снял шляпу и поклонился. Валеран побледнел.
– Ты вырастил плод Дрейка?! – закричал он. – Зачем?! Псих! Дикарь! Ты что, решил, что все вокруг идиоты, а ты один такой умный?
Я пожал плечами.
– Я же говорил, что этот проклятый гриб принимает любую форму! – не прекращал кричать Валеран. – Любую! Одно время считалось, что эта тварь подстраивается под того, кто был рядом при формировании колонии! Но ее интересует только доминирующий на планете вид! Дрейка нельзя сажать человеку! Думаешь, не пробовали?! Выращивать с помощью роботов, запустить в загон свиней – пусть копирует. Но – нет! Стоит нарушить естественный процесс, как все равно получается жалкая копия человека!
– Почему жалкая? – спросил Дрейк.
– Выходит, ты знал, – прищурился я. – Вы все знали, что дрейк разумен.
– Это не разум, а мимикрия! Он лишь скопировал тебя. Твои мысли, твои умения, твою личность!
– Но в шахматы играет здорово, – снова улыбнулся я. – Хорошо, пусть не разум, а потенциальный разум, возникающий при определенных условиях. Но ведь моего Дрейка сейчас не отличить от человека! Ты понимаешь, что при таком раскладе Совет запретит колонизацию Джайтерры?
Валеран достал из кармана помятый носовой платок и вытер лицо, казалось, стирая с себя весь лоск. Его облик стал жестким, таким, каким я его запомнил, когда мы стояли над телом амфибии с Гефеста.
– Вся наша колония держится на экспорте Дрейка! – холодно сказал Валеран. – Весь этот город живет только этой чертовой пряностью! И ты хочешь все разрушить? Оставить без работы тысячи людей! Разорить всю планету! И заодно меня!
Я пожал плечами.
– Но ведь он разумен.
На этот раз улыбнулся Дрейк, словно моя зеркальная копия. Возникла тишина, в которой слышалось, как кидается на прутья клетки Навуходоносор.
Валеран выхватил из-за пояса пистолет и направил на меня.
– Подними руки. Вот так, молодец. Ситуация «один а», – сообщил он по комму, приложив его левой рукой к щеке. – Всем постам, повторяю, ситуация «один а». Ликвидация объектов.
«Стреляю первым» – это было прозвище Валерана, сколько я его знал. Он действительно раньше всех выхватывал оружие. Но три года на Нью-Гвинее научили меня осторожности. Ведь гигантские пиявки – они очень быстрые. Мое «Банджо» лежало под столом на коленях Дрейка, и Дрейк, все так же улыбаясь, нажал на спуск.
Пуля шестого калибра с легкостью перебьет позвоночник крозавру с Пендрагона, поэтому у Валерана не было шансов. Им проломило стену, обрушив часть дома, и вынесло наружу.
– Бежим! – закричал я, вскакивая на ноги и хватая клетку с Навуходоносором.
Мы бежали к джунглям, а со стороны города уже слышались сирена и стрекот полицейской машины.
– Никому нельзя доверять, – шептал я на бегу. – Ты был прав – никому. Он знал. Они все знали.
Сзади застучал пулемет. Пули поднимали фонтаны земли и зелени. Но мы уже нырнули в тень джунглей. И тут раздалось: «вжух!». Обычно за «вжух!» следует «бам!», а после не следует уже вообще ничего. Это нечестно, мелькнула мысль, с ракетами не охотятся.
– Беги, друг! – закричал я, бросая клетку с пауком дальше в джунгли.
А после взорвалась ракета.
За мгновение до этого Дрейк сбил меня с ног и закрыл собой. Взрыв ударил по барабанным перепонкам, прочертил по деревьям картечью осколков. Я чувствовал, как они входят в тело Дрейка. А после, оглушенный и растерянный, лежал и хватал воздух ртом, словно вытащенная на берег рыба, ощущая, как меня заливает кровь. Моя или его. Наша.
Дрейка изрезало на части.
– Сейчас, – шептал я, подбирая все, что от него осталось, и чувствуя во рту вкус крови. – Сейчас… Надо уходить. Надо бежать. В джунглях нас не найдут.
Стрекот машины прекратился, и группа захвата высадилась у леса. Я нашел в траве свое «Банджо» в котором оставалась целая обойма.
* * *
Ангелия Джум находилась в своей квартире одна, когда услышала стук во входную дверь. Ни звонок, ни сообщение по Сети с просьбой о встрече, а именно стук, подобный тому, как стучат, требуя немедленно впустить.
Она приоткрыла дверь и увидела знакомое лицо.
– О, Альфонс с «Гордости Земли»! Что вы хотели? Вы в крови! Что случилось?! Нужно срочно вызвать врача!
Ангелия распахнула дверь, и космический охотник ввалился в квартиру.
– Не нужно врача, – перехватил он ее руку с коммом. – Это уже не имеет значения. Я у вас. Успел.
Он прислонился к стене и улыбнулся, протягивая сложенный лист бумаги.
– Это письмо. Сообщение для Совета. Передадите. Это очень важно, понимаете?
Он пошатнулся, и Ангелия увидела на стене багровые пятна.
– Я не он. Не ваш охотник. Я – Дрейк. И еще, в правом кармане, это для вас. Она настоящая.
Уже потом, после того, как Ангелия прочитала сообщение и передала в Совет, когда в дверь стучали, но она не открыла, а взламывать никто не решился, потому что уже было поздно, в кармане мертвого гостя нашлась фигура крозавра с Пендрагона.
Вырезанная из настоящей кости.
* * *
В начале нового сезона охоты они стояли вокруг меня. Двадцать охотников, привыкших встречать противника лицом к лицу и знающих, сколь тонка бывает разница между охотником и добычей. И пусть их оружием служили лишь примитивные варварские луки и копья, но зато острые наконечники были смазаны ядом паука Сикорского, микрограмм которого, как известно, валит с ног слона. Должны же мы, в конце концов, уравнять шансы?
Совет, получивший мое сообщение, действует медленно, но верно, как и всякий бюрократический аппарат. Ничего, мы подождем. Я улыбнулся своим новым друзьям.
У них у всех было мое лицо.
