До края мира лежит долгий путь, в этом не было сомнений. Долгий, унылый, тревожный путь. Вид трупов на равнине встревожил всех, а известие о рыщущих рядом всадниках подлило масла в огонь. Тяготы путешествия отнюдь не уменьшились. Джезаль по-прежнему был вечно голоден, все время мерз, насквозь промокал под дождем и, вероятно, до конца своих дней был обречен терпеть мозоли от седла. Каждую ночь он укладывался на жесткую землю, засыпал и видел сны о доме – лишь для того, чтобы серым утром проснуться еще более усталым и больным, чем засыпал. Его кожа загрубела, обветрилась и саднила от грязи, и он был вынужден признать, что теперь от него пахнет так же мерзко, как от остальных. Одно это могло бы свести с ума цивилизованного человека, но теперь ко всем неприятностям добавилось и постоянное, изматывающее ощущение опасности.

Окружающий пейзаж лишь усугублял переживания Джезаля. Чтобы оторваться от преследователей, Байяз несколько дней назад приказал отойти в сторону от реки. Теперь древняя дорога, извиваясь, пересекала глубокие шрамы в теле равнины, бежала по скалистым ущельям и сумрачным теснинам, вдоль бормочущих ручьев в темных оврагах.

Джезаль постепенно начал вспоминать бесконечную, невыносимо плоскую равнину почти с сожалением. По крайней мере, там не нужно было глядеть на каждую скалу, куст или овраг, гадая, не затаилась ли там толпа кровожадных врагов. Он изгрыз ногти почти до мяса, каждый звук заставлял его вздрагивать, хвататься за шпаги и резко поворачиваться в седле, выискивая взглядом убийц, вместо которых из кустов вспархивала какая-нибудь пташка. Это был не страх, разумеется; Джезаль дан Луфар, говорил он себе, смеется в лицо опасностям, он готов ко всему – и к засадам, и к битвам, и к бешеной погоне. Но это бесконечное ожидание, бессмысленное напряжение, беспощадно медленное течение минут он едва мог вынести.

Было бы легче, если бы рядом находился кто-то, с кем можно разделить свое беспокойство. Но в отношениях спутников мага почти ничего не менялось. Повозка катилась вдаль по разбитой старой дороге, а на ней все так же сидел Ки, угрюмый и молчаливый. Байяз постоянно молчал, если не считать его неожиданных лекций о качествах, необходимых для великого вождя и, очевидно, отсутствующих у Джезаля. Длинноногий все время держался впереди, разведывая маршрут, и появлялся раз в два дня, чтобы рассказать, как искусно он справляется с делом. Ферро мрачно смотрела по сторонам, словно ее окружали враги (особенно презрительно она глядела на Джезаля, как ему иногда казалось), и не отнимала руки от эфеса меча. Она редко открывала рот, обращалась исключительно к Девятипалому, да и то лишь для того, чтобы буркнуть что-либо насчет засады, или как лучше скрыть следы, или о возможных преследователях.

Сам северянин представлял собой своего рода загадку. Когда Джезаль впервые увидел его, глазеющего с раскрытым ртом на ворота Агрионта, Логен показался ему хуже животного. Однако здесь, в диких землях, правила поменялись. Тут нельзя было отвернуться от того, кто тебе не нравится, а потом всеми силами избегать, публично унижать и оскорблять его за спиной. Здесь ты был накрепко привязан к своим спутникам, и в такой связке Джезаль понемногу начинал понимать, что Девятипалый, в конце концов, обычный человек. Хотя, без сомнения, человек дикий, разбойничьего вида и ужасно безобразный. Если говорить об интеллекте и культуре, он в подметки не годился последнему крестьянину на полях Союза, однако Джезаль должен был признать: из всей компании северянин казался ему наименее неприятным. В дикаре не было напыщенности Байяза, настороженности Ки, хвастливости Длинноногого или элементарной злобности Ферро. Джезаль не считал зазорным спросить у фермера о видах на урожай или побеседовать с кузнецом об изготовлении доспехов, каким бы грязным, уродливым и низкорожденным ни был его собеседник. Так почему бы не обсудить с закоренелым убийцей вопрос, касающийся насилия?

– Насколько я понимаю, тебе приходилось водить людей в битву? – осторожно начал Джезаль.

Северянин обратил на него ленивый взгляд темных глаз.

– Да, и не раз.

– И принимать участие в поединках?

– Конечно. – Логен поскреб рваные шрамы на заросшей щеке. – Я так выгляжу не оттого, что у меня тряслись руки, когда я брился.

– Если бы твои руки так тряслись, ты наверняка предпочел бы отрастить бороду.

Девятипалый расхохотался.

Джезаль почти привык к этому зрелищу. Разумеется, выглядел северянин по-прежнему отвратительно, но теперь казался больше похожим на добродушную обезьяну, чем маньяка-убийцу.

– И то верно, – отозвался он.

Джезаль немного поразмыслил. Ему не хотелось показывать свою слабость, но, с другой стороны, откровенностью нередко можно завоевать доверие простых людей. Если это действует даже на собак, почему бы не попробовать с северянином? Он отважился признаться:

– Сам-то я еще никогда не участвовал в настоящей битве.

– Да что ты?

– Правда. Мои друзья сейчас в Инглии, сражаются с Бетодом и его дикарями.

Девятипалый отвел взгляд.

– То есть… я хотел сказать, они сражаются с Бетодом, – поправился Джезаль. – Я был бы вместе с ними, если бы Байяз не попросил меня присоединиться к этому… предприятию.

– Что ж, тем хуже для них и лучше для нас.

Джезаль вскинул на него глаза. Если бы эти слова прозвучали из уст более утонченного собеседника, можно было бы принять их за сарказм.

– Конечно, эту войну начал Бетод. Гнуснейшее деяние, ничем не спровоцированное нападение.

– Не стану спорить. У Бетода талант затевать войны. Если он что-то умеет лучше, так это их заканчивать.

Джезаль засмеялся.

– Ты ведь не хочешь сказать, что он разобьет Союз?

– Он побеждал и при худших условиях. Впрочем, тебе лучше знать. Опыта у тебя побольше.

Смех застрял в горле Джезаля. На сей раз он почти не сомневался, что северянин иронизирует, и это заставило его на минуту задуматься. Неужели под этой искореженной шрамами, заскорузлой маской скрывалась мысль: «Ну что за дурак?» Или Байяз прав и Джезалю есть чему поучиться у северянина? Был только один способ это выяснить.

– На что похоже сражение? – спросил он.

– Сражения – как люди. Не бывает двух одинаковых.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну вот представь: просыпаешься ты среди ночи, слышишь грохот, крики; выбираешься из палатки на снег, придерживая штаны, и видишь, что вокруг люди убивают друг друга. При лунном свете ни черта не видно, непонятно, кто тут друг, кто враг, никакого оружия под рукой…

– Затруднительная ситуация, – произнес Джезаль.

– Точно. Или еще представь: ты ползешь по грязи между чужих топочущих сапог, пытаешься убраться подальше, но не знаешь куда. У тебя в спине торчит стрела, задница разрублена мечом, ты визжишь как свинья и ждешь, что тебя вот-вот проткнут копьем, а ты этого копья даже не увидишь.

– Неприятно, – отозвался Джезаль.

– Еще бы. Или представь вот что: вокруг тебя круг из щитов, шагов десять в поперечнике. Люди держат эти щиты и орут во всю глотку. А внутри только ты и еще один человек, и он славится тем, что на всем Севере нет никого крепче него, и только один из вас может выйти из круга живым.

– Хмм, – протянул Джезаль.

– Вот именно. Ну как, тебе нравится что-нибудь из этого?

Джезалю ничего не нравилось.

Девятипалый улыбнулся:

– Я так и думал. И знаешь что? Если честно, мне тоже. Я побывал в самых разных сражениях, больших драках и мелких стычках. Большинство из них начиналось в полной неразберихе, и все они заканчивались полной неразберихой. И каждый раз наступал такой момент, когда я был готов наложить в штаны.

– Ты?

Северянин засмеялся.

– Бесстрашие – это похвальба для дураков. Не знают страха только мертвецы – или, может быть, те, кто скоро станет мертвецом. Страх учит тебя быть осторожным, уважать противника и во время ссоры держаться подальше от острых предметов. Все это очень полезно, поверь мне. Страх поможет тебе выйти живым из переделки, а это лучшее, на что можно надеяться в любой драке. Если человек на что-то годен, он испытывает страх. Важно, какую пользу ты извлечешь из этого страха.

– То есть ты советуешь бояться?

– Я советую найти себе хорошую женщину и держаться подальше от всех этих чертовых разборок. И я очень жалею, что никто не сказал мне этого двадцать лет назад. – Логен искоса поглядел на Джезаля. – Но если ты, скажем, застрял где-то посреди огромной равнины на краю земли и тебе никуда оттуда не деться, то есть три правила, о которых надо помнить в драке. Во-первых, изо всех сил старайся показать, что ты трус, слабак и дурак. Молчание – лучшее оружие воина, как говорится в пословице. Сердитые взгляды и злые слова еще не выиграли ни одной битвы, зато кое-какие проиграли.

– Притвориться дураком? Понимаю…

Джезаль всю свою жизнь старался выглядеть самым умным, самым сильным, самым благородным. Эта идея была для него совершенно новой – согласиться добровольно принижать себя.

– Во-вторых, никогда не относись к противнику легкомысленно, каким бы олухом он тебе ни казался. Смотри на любого человека так, будто он вдвое умнее, сильнее и быстрее тебя, и тогда тебя будут ждать только приятные сюрпризы. Ты не заплатишь дорого за уважение, но ничто не убивает человека быстрее, чем самоуверенность.

– Нельзя недооценивать противника. Мудрая предосторожность.

Джезаль начал понимать, что недооценивал этого северянина. Тот и наполовину не был таким идиотом, каким казался.

– И третье. Присматривайся к противнику, слушай советы, если тебе их дают, но, как только поймешь, что нужно делать, держись твердо и не позволяй сбить тебя с толку. Когда придет время действовать, бей без оглядки. «Промедление – корень всех бед», – частенько говаривал мой отец, а я повидал немало бед на своем веку, можешь поверить.

– Без оглядки, – пробормотал Джезаль, медленно кивая. – Разумеется.

Девятипалый надул свои покрытые шрамами щеки.

– Конечно, ты будешь смотреть и думать сам, но запомни мои слова – и ты уже наполовину готов побить любого.

– Наполовину? А другая половина?

Северянин пожал плечами.

– Удача.

– Мне это не нравится, – проворчала Ферро, хмуро оглядывая крутые склоны ущелья.

Джезаль подумал: есть ли в мире хоть что-нибудь, что ей нравится?

– Ты думаешь, нас преследуют? – спросил Байяз. – Ты кого-нибудь видишь?

– Как я могу кого-нибудь видеть, если мы в самом низу? Это мне и не нравится!

– Хорошее место для засады, – пробормотал Девятипалый.

Джезаль нервно огляделся. Обвалившиеся каменные глыбы, кусты, низкорослые деревца – полно мест, где можно укрыться.

– Ну, этот маршрут выбрал Длинноногий, – буркнул Байяз. – Нет смысла нанимать уборщика, если ты собираешься драить сортиры самостоятельно. Кстати, куда, черт возьми, подевался этот проклятый навигатор? Вечно его нет рядом, когда он нужен! Появляется только для того, чтобы жрать и хвастаться часами. Если бы вы знали, сколько я заплатил этому мошеннику…

– Проклятье! – Девятипалый придержал коня и неуклюже слез с седла.

Поперек ущелья лежал упавший ствол дерева с потрескавшейся серой корой, преграждая им путь.

– Мне это не нравится! – Ферро скинула лук со своего плеча.

– Мне тоже, – проворчал Девятипалый, делая шаг к упавшему дереву. – Но надо смотреть правде…

– Довольно!

Голос прогремел, отдаваясь эхом взад и вперед по всему ущелью, дерзкий и самоуверенный. Ки натянул вожжи, резко останавливая повозку. Джезаль с бешено бьющимся сердцем обвел взглядом края ущелья. Теперь он увидел говорившего: крупный мужчина, облаченный в старинные кожаные доспехи, небрежно сидел на краю обрыва, свесив одну ногу вниз. Его длинные волосы слегка колыхались на ветру. Он казался любезным и дружелюбным, насколько мог видеть Джезаль с такого расстояния; на лице его играла широкая улыбка.

– Меня зовут Финниус, я смиренный слуга императора Кабриана!

– Кабриана? – крикнул Байяз. – Я слышал, что он потерял рассудок!

– Некоторые его идеи довольно необычны, – пожал плечами Финниус, – но он всегда хорошо заботился о нас. Позвольте, я объясню вам ваше положение. Вы окружены!

Из-за упавшего ствола выступил грозного вида человек с коротким мечом и щитом. За ним появились еще двое, потом трое – они выбирались из-за каменных глыб и кустов, все с серьезными лицами и серьезным оружием. Джезаль облизнул губы. Конечно, можно было бы смеяться в лицо опасности, но дело оборачивалось совсем не смешно. Он глянул через плечо: из-за скал, мимо которых они прошли несколько минут назад, появлялись новые люди, перегораживая ущелье с той стороны.

Девятипалый скрестил руки на груди.

– Хоть бы раз у меня получилось захватить кого-нибудь врасплох, – пробормотал он.

– Там наверху еще парочка людей! – прокричал Финниус. – Они метко стреляют, и оружие у них наготове. – (Джезаль уже видел на фоне бледного неба силуэты стрелков и изогнутые очертания луков.) – Так что сами видите, дальше по этой дороге вы не пройдете!

Байяз развел руками:

– Может быть, мы как-нибудь договоримся? Вам стоит только назвать свою цену, и…

– Нам не нужны деньги, старик, и ты сильно обидел меня этим предложением! Мы солдаты, а не грабители! Мне приказано разыскать кое-каких людей – людей, блуждающих в глуши, вдали от наезженных дорог. Лысый старикан, при нем болезненный парнишка, да еще надутый болван из Союза, шлюха с изрезанным лицом и горилла-северянин! Вам, случаем, не попадались такие?

– Если шлюха – это я, – прокричал Девятипалый, – кто тогда северянин?

Джезаль сморщился. Не надо шуток. Только не надо шуток. Однако Финниус лишь расхохотался.

– Мне не сказали, что ты шутник. Будем считать, нам повезло – по крайней мере до тех пор, пока мы тебя не прикончим. А где еще один? Где навигатор?

– Понятия не имею, – буркнул Байяз. – А жаль! Если кого-то и стоит прикончить, так это его.

– Не огорчайся, мы с ним еще встретимся. – Финниус весело рассмеялся, а его люди ухмыльнулись, теребя свои луки. – Итак, если вы любезно отдадите ваше оружие вот этим парням, мы успеем связать вас и вернуться в Дармиум еще до ночи.

– А что будет, когда мы придем туда?

Финниус беззаботно пожал плечами.

– Это меня не касается. Я не задаю вопросов императору, а вы не задавайте вопросов мне. Тогда никого из нас не освежуют заживо. Ты понял, о чем я, старикан?

– Трудно не понять. Но я боюсь, что Дармиум нам совсем не по пути.

– У тебя что, с головой не в порядке? – воскликнул Финниус.

Один из воинов шагнул вперед и схватил лошадь Байяза за уздечку.

– Ну хватит! – прорычал он.

Джезаль снова ощутил то жуткое чувство в животе. Воздух вокруг плеч Байяза задрожал, словно над раскаленным горном. Воин нахмурился и открыл рот, чтобы заговорить. Но его лицо вдруг стало плоским, а потом голова взорвалась – и он исчез, как будто невидимый гигантский палец щелчком отбросил его в сторону. Не успел даже вскрикнуть.

То же самое произошло с теми, кто стоял за его спиной. Четыре искалеченных тела, обломки серого древесного ствола и огромная масса земли вперемешку с обломками скал сорвались с места, взлетели в воздух и разбились о стену ущелья в сотне шагов отсюда с таким звуком, словно обрушился дом.

Джезаль разинул рот и застыл на месте. Все это произошло в одно кошмарное мгновение. Секунду назад пять человек стояли перед ним, а в следующий миг они превратились в груду растерзанного мяса посреди оседающих обломков. Где-то за спиной Джезаль услышал гудение тетивы. Раздался вопль, и вниз с края ущелья рухнуло тело, ударилось об отвесную скалу и шлепнулось, как тряпка, лицом в ручей.

– Вперед! – вскричал Байяз, но Джезаль так и сидел в седле, разинув рот.

Воздух вокруг мага по-прежнему дрожал, и эта дрожь усиливалась. Скалы за его спиной расплывались и рябили, словно камни на дне ручья. Старик нахмурился и посмотрел на свои руки.

– Нет… – пробормотал он, поворачивая ладони перед собой. Устилавшие землю бурые листья поднялись в воздух, кружась и трепеща, как от ветра.

– Нет, – сказал Байяз, широко раскрывая глаза.

Все его тело затряслось. Джезаль ахнул, когда разбросанные камни оторвались от земли и вне всякой разумной логики взлетели вверх. От кустов с резкими щелчками отламывались ветки, пучки травы отрывались от скал. Куртка Джезаля хлопала и шуршала, вздымаемая вверх какой-то невидимой силой.

– Нет! – вскричал Байяз, и его плечи сгорбились, стиснутые внезапной судорогой.

Дерево, стоявшее поодаль, с оглушительным треском раскололось надвое, и ливень щепок взвился в воздух. Кто-то что-то кричал, но Джезаль ничего не слышал. Его лошадь сдала назад, и у него не хватило ловкости удержаться. Он упал, ударившись спиной о землю, а все ущелье мерцало, дрожало, вибрировало вокруг него.

Голова Байяза резко откинулась назад, одна рука простерлась вверх, хватая воздух скрюченными пальцами. Камень величиной с человеческую голову пролетел мимо лица Джезаля и разбился вдребезги о валун. Воздух наполнился ураганом из мусора, мимо летели куски дерева, каменные осколки, комки почвы, обломки предметов. У Джезаля звенело в ушах от ужасающего грохота, дребезга, воя. Он бросился на живот, накрыл руками голову и крепко зажмурил глаза.

Он вспомнил своих друзей – Веста, Челенгорма, Каспу, даже лейтенанта Бринта. Он вспомнил свою семью и дом, отца и братьев. Он вспомнил Арди. Если он доживет до новой встречи с ними, он станет другим, он станет лучше. Он беззвучно поклялся в этом самому себе дрожащими губами, когда противоестественный ветер раздирал ущелье на части. Он больше не будет таким самовлюбленным, тщеславным, ленивым. Он станет хорошим другом и хорошим сыном – если только выживет. Если только выживет. Если только…

Он услышал свое испуганное дыхание – быстрые, судорожные вдохи и выдохи – и гул крови в ушах… Шум стих.

Джезаль открыл глаза. Убрал руки от головы, и с них посыпался дождь из мелких осколков и земли. В ущелье кружились оседающие на землю листья, стеной стояла удушливая пыль. Поодаль Джезаль увидел Девятипалого, по его грязному лицу текла красная струйка крови из пореза на лбу. Северянин медленно отступал в сторону. В его руке был обнаженный меч. Лицом к нему стоял один из тех, кто перегородил ущелье у них за спиной, – высокий, с копной рыжих волос. Логен и этот воин кружили друг напротив друга. Джезаль глядел на них, стоя на коленях. У него мелькнула мысль, что он должен вмешаться, однако он не имел представления, как это сделать.

Рыжеволосый внезапно прыгнул вперед и взметнул над головой меч. Он действовал быстро, но Девятипалый был быстрее. Северянин отступил в сторону, пропустив свистящий клинок в паре дюймов от своего лица, и затем полоснул противника по животу. Рыжеволосый охнул и сделал пару спотыкающихся шагов. Тяжелый меч Девятипалого с глухим треском врубился ему в затылок. Рыжеволосый воин запнулся и рухнул лицом вперед; кровь, пузырясь, хлынула из разверстой раны в черепе. Джезаль смотрел, как она растекается возле трупа, медленно просачиваясь сквозь пыль. Широкая темная лужа понемногу впитывалась в грязь и рассыпанную почву на дне ущелья. Никаких трех касаний. Никаких двух побед.

Потом он услышал какое-то шарканье и пыхтение, поднял голову и увидел, что Девятипалый уже крепко сцепился с другим воином, здоровенным верзилой. Оба рычали и рвали друг друга, стараясь завладеть ножом. Джезаль смотрел на них, выпучив глаза. Когда это успело произойти?

– Коли его! – крикнул Девятипалый, силясь разорвать захват противника. – Коли, мать твою!

Джезаль стоял на коленях, уставившись на них снизу вверх. Одна его рука вцепилась в рукоять длинной шпаги, как в последний пучок травы на краю обрыва, другая безвольно болталась.

Раздался тихий тупой удар. Здоровяк крякнул. Из его бока торчала стрела. Еще удар. Вторая стрела. Тут же появилась и третья, вплотную к двум другим. Здоровяк медленно выскользнул из объятий Девятипалого и опустился на колени, кашляя и стеная. Он пополз в сторону Джезаля, потом медленно откинулся назад, скривившись и издав странный хнычущий звук. Потом он распластался на дороге; три стрелы торчали из его тела, как камыши на озерной отмели. Он затих.

– Что там с этим ублюдком Финниусом?

– Ушел.

– Он приведет других!

– Я могла разобраться либо с ним, либо вот с этим.

– Этот был мой!

– Ну конечно. Если бы ты продержал его еще год, Луфар наконец-то догадался бы вытащить меч.

Странные слова, не имеющие к нему никакого отношения. Джезаль, пошатываясь, медленно поднялся на ноги. Во рту у него пересохло, колени подгибались, в ушах звенело. Байяз лежал на спине посреди дороги в нескольких шагах от него, рядом стоял на коленях ученик. Один глаз волшебника был закрыт, второй слегка приоткрыт, веко подергивалось, открывая узкую полоску белка.

– Ты уже можешь ее отпустить.

Джезаль взглянул вниз: его рука по-прежнему сжимала рукоять шпаги, так что побелели костяшки. Он приказал своим пальцам разжаться, и они медленно повиновались, где-то там, вдалеке. Ладонь болела от усилия. Джезаль ощутил на плече тяжелую руку.

– Ты в порядке? – Голос Девятипалого.

– А?

– Тебя ранило?

Джезаль осмотрел себя, глупо повертел ладони перед глазами. Много грязи, но крови нет.

– Кажется, нет.

– Это хорошо. Лошади сбежали. И кто их будет винить? Если бы у меня были четыре ноги, я бы сейчас уже проскакал полпути к морю.

– Что?

– Почему бы тебе не поймать их?

– А кто назначил тебя командиром?

Девятипалый слегка сдвинул тяжелые брови. Джезаль внезапно осознал, что они стоят очень близко друг к другу и ладонь северянина по-прежнему лежит на его плече. Она просто спокойно лежала там, но он ощущал через куртку ее мощь, и было ясно, что у северянина хватит сил, чтобы оторвать Джезалю руку. Черт побери этот болтливый язык, вечно из-за него влипаешь в переделки! Джезаль ожидал по меньшей мере удара в лицо, если не пролома в черепе, но Девятипалый только задумчиво поджал губы и сказал:

– Мы с тобой очень разные, ты и я. Не похожи по всем статьям. Я вижу, ты не особенно уважаешь таких, как я, или именно меня, и я тебя в этом не виню. Мертвые знают, у меня есть свои недостатки, и я об этом знаю. Ты считаешь себя умником, а меня глупцом – как знать, может быть, ты прав. Наверняка есть целая куча вещей, про которые ты знаешь больше меня. Но когда дело доходит до драки – прости, но мало у кого в этом деле больше опыта, чем у меня. Не в обиду будет сказано, мы оба знаем, что ты не таков. Никто не назначал меня командиром, просто кто-то должен за это взяться. – Он подступил еще ближе и огромной лапищей сжал плечо Джезаля, почти как отец, подбадривая и угрожая одновременно. – Что-то не так?

Джезаль немного поразмыслил. Он был не в лучшей форме, и события последних нескольких минут наглядно продемонстрировали, насколько. Опустив глаза, он взглянул на человека, которого Девятипалый только что убил, на зияющую дыру в его затылке. Возможно, именно сейчас лучше просто сделать то, что ему говорят.

– Да нет, все в порядке, – ответил Джезаль.

– Ну и отлично! – Девятипалый ухмыльнулся, хлопнул его по плечу и отпустил. – Лошадей все-таки надо поймать, и сдается мне, эта работа как раз для тебя.

Джезаль кивнул и, спотыкаясь, побрел их искать.