Глава 23
Александрия, катакомбы
Ступеньки в подземный мир были выщербленными. «Сколько же людей должны были спуститься по ним, чтобы на граните образовались выбоины?» — подумалось Альрику. Еще интереснее было, сколько из них поднялось обратно.
Обернувшись, Кахина нетерпеливо кивнула ему. В своей темно-синей накидке женщина сливалась с темнотой, царившей по другую сторону каменной арки. Потускневшее изображение корабля было выбито на ее камнях, уже поросших лишайниками.
Прежде чем сойти по лестнице вниз, Альрик еще раз взглянул на небо, вбирая в себя свет полного месяца — последний запас света. И наконец сошел в подземный мир.
Они были одни. Кахина настояла на том, чтобы Яа, Магнус, Ингвар и Бонус вернулись на «Висундур». И без того уже раскрыто слишком много тайн амазигов — так аргументировала королева. Никто не возражал, потому что то место, куда хотела отвести Альрика Кахина, и задача, стоявшая перед ними, были не для моряков. Команда любила открытое море. А спускаться в узкое место, где повсюду темнота, — такая перспектива пугала спутников Альрика больше, чем острие меча у горла, больше даже, чем недельный штиль в открытом море. Альрик чувствовал себя точно так же.
Кахина зажгла наполовину сгоревшую свечу и сунула ее в руку Альрика. Для себя же вытащила из ниши в стене еще одну и зажгла от его свечи.
— Разве мы не будем пользоваться факелами? — удивленно спросил он и ощупал сумку, висевшую у него на поясе. Та оказалась пуста, за время обыска руин церкви Святого Марка он использовал все факелы.
— Кто же несет свет в царство мертвых? — повернулась к нему Кахина, и он увидел улыбку на ее лице. Она подмигнула ему и исчезла в тени.
Альрик кусал себе губы. Он сделал шаг вперед, затем еще один. И темнота сомкнулась вокруг него. Запах сырости ударил в нос. Свеча в руке боролась со сквозняком.
Ему вспомнилось пророчество Штайна, когда перед ними открылось побережье Египта. Чтец рун говорил о двери, о дырах света и о зале, сплетенном из тел змей. Альрик стал понимать, что речь шла о яде. Яде и…
В темноте появились бледные пальцы и взяли его за руку. Альрик вздрогнул.
— Не отставай, норманн! — поддержала Кахина.
Он шел вслед за ней по узким коридорам, держа перед собой маленькую свечу, словно щит. На краю видимого пространства развевалась накидка королевы, а перед ней ничего не было видно. Альрик хотел идти, ощупывая дорогу ногами, проверяя, что там, впереди, но его проводница шла быстрым шагом, не оглядываясь. Волей-неволей кендтманну пришлось довериться женщине и следовать за ней с такой же скоростью, чтобы не отстать: заблудившимся здесь не помогли бы даже вороны.
Стены сдвинулись еще теснее — Альрик стал задевать их плечами. То и дело паутина покрывалом ложилась на лицо. Он снимал ее и вытирал руки о стену.
Когда Кахина наконец остановилась, он облегченно вздохнул. Королева повернулась к нему, и свеча оказалась между их лицами.
— Мы на месте? — спросил Альрик.
— Они здесь, — сказала Кахина. С ее капюшона тоже свисали остатки паутины, которые колыхались от дыхания. Она подняла сальную свечу и осветила стену, в которой Альрик увидел выемку. Кто-то вытесал ее в камне с помощью грубых инструментов. В этой нише легко могло поместиться тело ребенка. И действительно, в ней оказались кости, аккуратно сложенные штабелем. Четко был виден человеческий череп, в колеблющемся слабом свете казалось, будто что-то движется в глазницах.
— Это старые катакомбы. Ими, как говорят, испещрено все под городом — якобы можно добраться даже до пустыни. Хотя точно этого никто не знает. Всех подземных путей знать невозможно: попавший сюда ищет кратчайший путь, а не разгуливает вокруг. Альрик, с этим не шутят! — сдвинула брови Кахина. — Если ты здесь потеряешь меня, то стой на месте и жди, пока я сама тебя не найду. Начнешь блуждать — окажешься в таких местах, где уже сотни лет не ступала нога человека. Там даже я дороги не знаю. Ты меня услышал?
Альрик кивнул, отметив про себя, что никогда раньше не испытывал такого сильного желания оказаться на палубе «Висундура» и вдохнуть свежий воздух.
Кахина подняла свечу к низкому изгибу потолка. Проведя пальцами по камню, она потерла кончики пальцев друг о друга. И, не говоря больше ни слова, осторожно пошла вперед. Альрик бросил последний взгляд на кости в стене и потянулся вслед за Кахиной. Даже по царству мертвых королева пустыни шествовала, как его владычица.
— Сначала эти кости свиньи, потом они приносят мне кучу пыли, а теперь еще будет сгнивший язычник! — Бонус из Маламокко бросал на экипаж «Висундура» злобные взгляды. Каждое его слово сопровождалось ударом руки о фальшборт.
— Если ты не прекратишь бить корабль, то он начнет отвечать! — воскликнул Яа, вместе с Дариосом и Эриосом менявший деревянные заклепки в досках. Здесь, в порту Александрии, под палящим солнцем дерево не выдерживало, трещало.
— Я не успокоюсь! — раскричался Бонус. — Мы договорились, что вы доставите мощи святого Марка в Риво Альто. Мертвого египтянина будет недостаточно. Вам понятно?
Большинство моряков давно повернулись к Бонусу спинами. Лишь один Магнус одарил его коротким взглядом и сразу нахмурил свои рыжие кустистые брови так, что они достали до основания носа.
— Там кто-то идет! — крикнул он.
Целая толпа мужчин приближалась к пристани. Бонус оценил количество людей приблизительно в шестьдесят человек. Большинство шло пешком, четыре человека ехали верхом на верблюдах. Один из всадников был на голову выше других.
— Великан из церкви, — узнал Ингвар и положил локти на планширь.
Гости подошли ближе. Некоторые попытались забраться на «Висундур», однако Яа убрал трап, соединявший корабль с причалом. Ингвар, скрестив руки на груди, стоял у правого борта, встречая сарацинов северным молчанием. Для прыжка на корабль, полный белокожих чужестранцев, им явно не хватало мужества.
Прибывшие были одеты в черные и белые кафтаны и держали в руках копья. Их лица украшали густые бороды. Один выступил на шаг вперед, ударил по земле тупым концом своего копья и что-то крикнул, видимо по-арабски. Когда он закончил свою речь, Ингвар ответил:
— Ты можешь говорить со мной или по-гречески, или на языке топоров.
Лицо сарацина побагровело. Яростно жестикулируя, он указывал то на корабль, то на одного из людей на верблюде, чья худощавая фигура скрывалась под белым головным платком. Ткань была такой тонкой, что колыхалась от малейшего движения воздуха, напоминая волнение на воде. Из-под ткани выглядывало лицо с тонкими чертами, под коротко стриженной бородой было видно, как человек надул губы. В конце концов он наклонился в седле вперед и приказал пешим солдатам замолчать.
— Я не привык лично разговаривать с людьми ниже себя. Но в этом случае сделаю исключение, — крикнул он на греческом людям на корабле.
— Это кто здесь низкий, а? — поинтересовался Магнус.
Это рассмешило араба, и щеки карлика стали красно-рыжими, как его волосы.
— Мы заняты, — крикнул Ингвар, — в чем дело? Вы привезли нам дерево?
В ответ на такую наглость богато одетый человек на верблюде рассмеялся:
— Я Абдулла ибн Азиз, наместник халифа в Александрии, а он, — наместник указал на человека рядом с ним, — Якуб, уполномоченный халифа. Если вам, варварам, понятно, что это означает.
— А, — узнал Ингвар, — это тот самый высокий уполномоченный, который собирался выиграть соревнование по бегу у норманна.
На лице высокого всадника дернулся мускул. Наместник бросил на своего спутника вопросительный взгляд и продолжил:
— Думаю, вы ничего не понимаете из того, что здесь происходит. Команда любого другого корабля бросилась бы в пыль, целовала бы песок и плакала, удостоенная такой чести, которую оказывает вам наместник своим личным визитом.
— Вот как! А мы привыкли к тому, что гость падает в пыль от благоговения перед таким чудом, как наш корабль, — крикнул в ответ Ингвар.
— Именно поэтому мы и находимся здесь, — сказал Абдулла. — С тех пор как ты унес золотой ларец из-под носа у Якуба, я все спрашивал себя, кто же способен на такое. Или же он так бесстрашен, что решил померяться силами с Якубом, — улыбнулся наместник и сделал паузу, — или же так глуп.
— Сам ты дурак, наместник, — вмешался в разговор нубиец Яа, подойдя к Ингвару. И все остальные члены команды тоже сгрудились за спиной сына Альрика. — Если ты прибыл сюда для того, чтобы потребовать этот сундучок назад, то можешь забрать его. В нем то, что поистине достойно тебя, — свиные кости.
— Не из-за ларца мы прибыли сюда, варвар, а из-за корабля, — громовым голосом ответил за наместника его спутник. — Он так необычен, что должен вызвать любопытство халифа. Властелин десяти тысяч царств может войти на нем в дельту Нила, а возможно, и спуститься по реке до самых великих пирамид.
— Ничего не получится, — просто сказал Дариос. — У нас есть дела поважнее, чем устраивать прогулки для князя сарацинов.
— Да! — горячо присоединился к нему Килиан. — Ваш халиф может наняться к нам гребцом. При условии, что достаточно силен для такой работы.
Наместник скривил губы в презрительной ухмылке и пояснил:
— Я прибыл сюда не для того, чтобы просить вас об одолжении, и не собираюсь торговаться с вами. Ваш корабль конфискован. Теперь он принадлежит мне.
Свеча Альрика догорела до величины детского носика. К рукам приклеилось растопленное сало и покрыло его мозоли. Этот слой на руках на ощупь был гладким, как кожа куртизанки.
Кахина по-прежнему шла впереди быстрым шагом. Ее свеча тоже догорала. Альрик не на шутку забеспокоился, хватит ли свечи на обратный путь. И тут Кахина остановилась на развилке. Ее лица не было видно из-под капюшона, потому что она отвела руку в сторону, указывая сальной свечой на какой-то проход.
— Там покоятся самые древние мертвецы этого города. В большинстве своем это князья, богатые мужчины и женщины, которые могли себе позволить быть похороненными здесь. Многие из них, как я слышала, превратились в мумии в своих могилах. Так говорят. Никто из тех, кого я знаю, никогда не решался заходить так далеко. Видишь это? — Она провела рукой по стене, и Альрик с трудом различил какие-то надписи.
— Что там? — спросил он.
— Предупреждение для заблудившихся. «Тому, кто забредет сюда, лучше сразу же повернуть назад, — стала она переводить. — За поворотом заканчивается царство живых». — Кахина пожала плечами. — По крайней мере, тут так написано.
— А впереди по нашему коридору нет мумий? — спросил Альрик.
— Ты уже видел кости. Ничего другого впереди мы не найдем. Вот разве что там. — Она снова отвела свечу вправо.
— Что ж, посмотрим, — заставил себя Альрик выйти вперед, прикрывая пламя свечи рукой, чтобы дуновение воздуха не могло погасить ее.
Только сейчас Альрик заметил, что под ногами что-то скрипит. Может быть, просто камни, но мусор был слишком податливым. «Кости крыс», — отмахнулся Альрик и пошел дальше.
— Пропусти меня вперед, — прошептала Кахина.
— Разве ты не говорила, что сама никогда не бывала здесь раньше? — в свою очередь понизил голос Альрик. — Будет лучше, если первым пойду я, на всякий случай.
Не обращая внимания на ее возражения, он продолжал наощупь двигаться вперед, в самое брюхо катакомб.
И действительно, здесь появилось что-то, чего раньше не было. Только вот Альрик не мог сформулировать, что же это.
Наконец они обнаружили первый труп. Мертвец лежал в нише намного больше тех, что попадались им по пути раньше. Альков был вырублен в камне с таким размахом, что перед ним могло разместиться немало людей.
— Говорят, в прежние времена здесь собирались целые семьи, чтобы отмечать праздники вместе со своими мертвыми родственниками, — прошептала Кахина и указала на кучу черепков на земле. — Здесь люди вместе ели, пили и даже умершему, как и живым, наполняли миску едой.
— Откуда ты все это знаешь? — удивился Альрик. — Судя по тому, как тут все выглядит, это было несколько столетий назад.
— Мы христиане, — просто ответила Кахина. — Мы сохраняем истории наших предков, рассказывая их следующим поколениям.
— А там? — спросил Альрик. — Там тоже покоится христианин?
Он со свечой в руке подошел к телу, лежащему в каменном ящике. Когда-то его закрывала крышка, однако сейчас она была сдвинута вниз и застряла между ящиком и каменной стеной. Альрик наклонился над саркофагом.
Труп был маленьким и потемневшим от времени. Тонкие худые руки мертвеца были скрещены на груди. Процессы разложения оставили темные следы на дне саркофага. Но лицо! Альрик наклонился еще ниже. Это лицо представляло собой чудовищную гримасу. Кожа была похожа на листья увядшего цветка, губы исчезли, обнажив остатки зубов. Веки закрыты и глубоко запали, глазные яблоки под ними, очевидно, усохли и превратились в горошины. Волосы, отливающие рыжеватым цветом, прилипли к обтянутому кожей черепу.
Когда борода коснулась трупа, норманн отпрянул.
— Что с ним случилось? — хрипло прошептал Альрик. — Почему он так хорошо сохранился? Он кажется не до конца испустившим дух.
— Сухость и жара, — пожала плечами Кахина. — В Египте, когда человек умирает, его жизненные соки испаряются быстрее, чем ты успеешь осушить кубок с вином. Вместо того чтобы стать праздничным обедом для мух и других насекомых, он усыхает. В былые времена люди этой страны знали приемы, которые еще сильнее задерживали процессы разложения. Эти знания давно утеряны, а мумии сохранились до сих пор.
— Наверное, прибыльное было дело, — почесал Альрик бороду. — Освобождать живых от страха смерти, сохраняя тела мертвых.
— Кто знает, — серьезным голосом сказала Кахина. — Возможно, мы здесь натолкнемся на тайну тех, кто умел мумифицировать мертвых.
— Иногда лучше, чтобы некоторые тайны остались неразгаданными, — пробормотал Альрик. — Эта мумия кажется мне вполне пригодной, чтобы выдать ее за мощи святого. Как ты думаешь, нам удастся достать ее отсюда целой?
Альрик внимательно осмотрел маленькое тело и спросил себя, сможет ли он вообще вынуть его из могилы, не нарушив.
— Нет! — вырвалось у Кахины. — Ни одного христианина мы не тронем.
— Почему? — искренне раскрыл на нее глаза Альрик. — Ведь его будут почитать как святого. Наверное, он будет покоиться остаток вечности в роскошной церкви, где другие христиане будут поклоняться ему.
— Он христианин и останется там, где его похоронила его семья! Мы найдем более старые мумии. Там, дальше, в других ходах.
Альрик бросил озабоченный взгляд на остатки свечей в их руках.
— Далеко с ними мы не зайдем, — привел он серьезный довод. — Лучше возьмем этот труп и уйдем. Если он христианин, то его душа уже давно на небе. И ей все равно, что будет с его телом.
Альрику показалось или действительно глаза Кахины сверкнули?
— Если хочешь поглумиться над христианином, то тебе придется делать это в одиночку. Я ухожу. Ищи выход из лабиринта сам!
С этими словами Кахина повернулась и исчезла в коридоре, из которого они только что пришли. Альрику не оставалось ничего другого, как последовать за ней.
— Зажарь мне сердце дракона! — выругался он.
На следующей развилке Кахина повернула в проход, в который они до этого не заходили. Справа и слева теперь были видны другие ниши, однако она не обращала внимания ни на одну из них. Пламя ее сальной свечи натолкнулось на плотную сеть паутины и подожгло ее. Буквально в одно мгновение загорелась вся паутина — от яркого света Альрик даже прикрыл глаза. Когда же открыл их снова, ему показалось, что темнота вокруг стала еще плотнее, тени — глубже. Когда Альрик вытянул руку вперед, чтобы идти наощупь, у него возникло такое ощущение, будто она погрузилась в сироп.
Кахина тоже передвигалась с большой осторожностью. На каждой развилке она сначала осматривалась во всех направлениях, а уже потом выбирала один из путей.
Вдруг они наткнулись на львов. В слабом свете свечей показались разинутые навстречу им пасти двух хищных кошек. Отлитые из бронзы статуи доставали Альрику до плеча. Словно зачарованный, он осторожно протянул руку, чтобы коснуться поверхности металла. Бронза была теплой.
Кахина подобралась ближе к скульптурам и осторожно обошла вокруг них.
— Это не надгробия христиан, — сделала она вывод, и ее голос эхом отразился от невидимых стен.
— Значит, мы приближаемся к самому древнему месту лабиринта? — уточнил Альрик. — Я бы не возражал против того, чтобы поскорее найти то, что нам надо, и вернуться на поверхность.
Кахина, казалось, не обращала внимания на его слова, она говорила со львами.
— Это стражи, — сказала она. — По древним обычаям, принято охранять мертвых, потому что у них было что похищать.
— Ты имеешь в виду, что здесь должно быть захоронение богатого правителя? — Альрик отдернул руку от головы льва. — Я бы поменял все его богатства на одну свежую сальную свечу.
— Это уже не нужно. Мы нашли то, что искали, — сказала Кахина и указала куда-то в пространство позади статуй. Там спиной к стене сидела какая-то поникшая фигура.
Альрик нагнулся вперед. Казалось, это был мужчина, умерший очень давно, даже одежду время забрало с собой. Кожа и мышцы, как и у мощей христиан, сохранились лишь частично. Однако здесь не было захоронений, никаких следов ритуалов или праздников. Такое впечатление, что этот труп попал сюда случайно.
— Он, наверное, заблудился, да? — спросил Альрик. — Значит, ты хотела найти именно такого.
— Да, — ответила Кахина. — Не важно, какой он был веры, теперь он будет похоронен достойно. Все же лучше, чем рассы`паться в пыль в каком-то темном углу.
— Не уверен, — возразил Альрик. — Но я согласен. Мы заберем его с собой, чтобы нас самих не нашли здесь лет через сто рядом с этим беднягой.
С этими словами он протянул Кахине остаток своей сальной свечи и нагнулся к мертвецу. Одну руку он подсунул ему под голову, а другую — под таз. На секунду задумавшись над тем, что мог искать здесь этот несчастный, Альрик поднял труп.
Мумия была легкой, как перышко, и тем не менее руки Альрика вспотели.
— Из него получится замечательный святой, — проговорил он и кивнул в сторону выхода. — Теперь давай как можно скорее выбираться отсюда!
И тут из туннеля раздался странный звук. Он был похож на вой волка Фенрира, бегущего между звезд. Альрик застыл от ужаса. Порыв воздуха, похожий на сквозняк, коснулся его лица, играя с бородой и волосами. Свечи в руках Кахины замигали. Последнее, что увидел Альрик, — как его спутница пыталась закрыть руками умирающее пламя. В следующее мгновение над ними сомкнулась тьма.
Бонус напрягал каждый мускул своего лица, чтобы сохранить на нем улыбку. На корабле кишели арабы. Они небрежно проверяли матросские сундучки экипажа, гладили руками весла, которые от бесчисленных часов гре´бли и всего вылитого на них пота стали черными и гладкими, мрачно поглядывали на голову дракона и оба его крыла, которые украшали форштевень.
Их презрительно надутые губы и жесты руками, которые будто что-то отбрасывали, казалось, демонстрировали всем, что незваные гости считают этот корабль ничего не стоящим. Какие глупцы! Бонус решил оставить их в этом убеждении.
Собравшись на корме, команда наблюдала за происходящим на палубе. Когда один из арабов попытался открыть клетки с воронами, Джамиль крикнул ему несколько арабских слов. Но это не произвело никакого действия: араб открыл дверцы клеток, птицы вылетели и помчались в направлении города. Джамиль выругался.
Теперь на борт размеренным шагом поднялся уже наместник собственной персоной, окруженный четырьмя мужчинами, которые явно были его личной охраной. За ними последовал их высокий сопровождающий.
Наконец наступил его момент! Мышцы лица Бонуса уже болели, когда он с натянутой до ушей улыбкой шагнул навстречу непрошеным гостям. Но уже через два шага ему наперерез выдвинулись лезвия двух сабель. Трибун стал покорно ожидать, когда Абдулла успокоит своих стражников, — все-таки Бонус в одиночку не представлял никакой опасности, — но наместник просто прошел мимо, а стража оттолкнула Бонуса в сторону.
— Постойте же! — крикнул Бонус вслед захватчикам. Про себя он проклинал мать всех сарацинов, но все же старался сохранять любезное выражение на лице.
Почему же люди из экипажа ничего не предпринимали? Неужели они так и будут смотреть, как у них из-под носа забирают корабль? А впрочем, Бонусу это было даже на руку. У него были свои планы на «Висундур».
— Наместник Абдулла! — крикнул он. — Правда ли, что ты ищешь берберов?
Араб, одетый в белую шелковую одежду, повернул голову, внимательно посмотрел на Бонуса и жестом подозвал его к себе.
— Я знаю, где находится их укрытие, — запрыгал Бонус перед телохранителями наместника.
— Какое мне дело до берберов? — обронил Абдулла.
— Этого я не знаю, почтенный наместник, но слышал, как кто-то говорил, что ты хотел бы знать, где в твоем царстве живут твои верноподданные, чтобы иметь возможность оказывать им свою милость. — Бонус изобразил поклон.
Абдулла потер коротко подстриженную бороду и одарил Бонуса благосклонной улыбкой.
— Это правда. Я хотел бы знать, где живут берберы. Говорят, что живут они в пустыне. Соответствует ли это истине?
— Да, это так, я был у них, — поторопился Бонус с ответом. — Но пустыня большая, а ты ведь, наверное, хочешь знать, где именно они находятся?
Рука Абдуллы исчезла в его одеянии, и через мгновение к ногам Бонуса полетели серебряные монеты. Насчитав глазами пять динаров, он отодвинул монеты носком своего сапога.
— Твое предложение щедро, о наместник. Но я требую нечто иное за мое знание.
— Ты требуешь? — вырвалось у большого крепкого мужчины, стоявшего рядом с наместником. Казалось, он имел равное с ним звание.
Никогда раньше арабы не обращались к нему таким бессовестным образом. Однако, очевидно, что затеяв спор, он не добьется своей цели. По крайней мере, сейчас.
— Товар за товар, — хихикнул трибун. — Так торгуют там, откуда я родом.
— Итак, чего же ты хочешь? — спросил теперь уже Абдулла и сдвинул с головы шелковый капюшон. Из-под него появились смазанные маслом волосы, заблестевшие на солнце. Бонус облизал себе губы и сказал, понизив голос:
— «Висундур». Корабль, на котором ты стоишь. Он должен принадлежать мне. И к нему я требую отряд твоих людей, которые помогут мне захватить его.
— Но ты ведь тоже из команды этих моряков, — наморщил лоб Абдулла, — разве нет?
— Чтобы это объяснить, потребовалось бы слишком много твоего драгоценного времени, наместник. Просто скажи, как тебе мое предложение?
Элегантный араб обменялся несколькими словами со своим сопровождающим. Высокорослый пролаял что-то по-арабски и несколько раз отрицательно покачал головой.
— Я знаю, что вы, франки, считаете себя умнее всех, — снова обратился Абдулла к Бонусу. — Откуда мне знать, что ты говоришь правду? Кто гарантирует мне, что берберы действительно находятся в том месте, которое ты хочешь мне назвать? А если я вернусь оттуда с пустыми руками, ты уже успеешь скрыться в море на этом корабле.
— Я не франк. Но я даю тебе слово венета: я лично проведу тебя к цели. Обещай мне лишь, что я получу за это то, что потребовал. Корабль и дюжину твоих воинов.
Наместник потер щеки, словно изображая какую-то сцену. Блеск в его глазах, обведенных темными кругами, уже давно выдал, что Абдулла многое отдал бы за то, чтобы найти берберов, — даже корабль, который был уже предназначен для его халифа. «Может быть, мне еще удастся потребовать и жизнь Альрика в придачу», — подумал Бонус. Но тут же отбросил эту мысль. «Нет, — стиснул он челюсти, — это удовольствие я не дам отнять у себя».
Когда Бонус вернулся к команде, Ингвар и его люди забросали его вопросами. На корме корабля никто не понял слов, которыми Бонус обменялся с Абдуллой. Что он сказал, чтобы убедить наместника? Почему арабы вдруг ушли с корабля? Не вернутся ли они снова?
И не стал ли с этой минуты трибун пособником сарацинов? Бонус даже не кивнул в ответ. Он подобрал сумку, в которой держал яд, повесил ее через плечо и покинул «Висундур» и его презренный экипаж.
«Уже скоро, — потирал он руки, — я стану отбивать такт, под который вы будете работать веслами».
