Услышав слова Хемингуэя, полковник вопросительно уставился на него.

— Откуда такая уверенность? — спросил он.

— Чутье.

— Что? — не понял сержант.

— Старший инспектор говорит о своей интуиции, — объяснил полковник. — Что ж, Хемингуэй, вы свое дело знаете. Каковы будут ваши последующие действия?

— Я бы попросил сержанта Карсторна кое-что выяснить, если не возражаете, сэр.

— Я с радостью! — воскликнул польщенный сержант.

— Задание именно для вас, — продолжил Хемингуэй. — Вы знакомы с этим человеком и однажды даже допрашивали его. Скажите, что не записали его слова, или соврите еще что-нибудь: нам не нужно, чтобы он разнес по всей деревне, что вы задаете вопросы про Гэвина Пленмеллера.

— Можете на меня положиться, — заверил сержант. — О ком речь?

— Кажется, вы ни разу не называли мне его имени. Но я помню, как вы описывали мне действующих лиц и упомянули некоего старожила, чей коттедж расположен напротив Вуд-лейн.

— Его зовут Джордж Рагби, сэр.

— Рагби! Значит, вы тогда назвали его фамилию, сейчас я ее вспомнил. Память уже не та, что раньше, — пожаловался Хемингуэй, качая головой.

— Жаль, сэр. — Сержант не сдержал улыбки. — Ну, да ничего, хватит и той, что осталась. Что мне следует узнать у Рагби?

— Вы мне говорили, что он видел, как в субботу вечером миссис Клиберн и Пленмеллер уходили из «Кедров». Вы попытались узнать, не сделал ли один из них чего-нибудь подозрительного, и получили отрицательный ответ. В руках у них не было ничего, в чем могла бы быть спрятана винтовка. Тогда нас интересовали эти два вопроса. Но по-настоящему важное от вас ускользнуло. Не обижайтесь, от меня тоже — потому, наверное, что вы столько болтали, что не давали мне времени подумать, — добавил он. — Сейчас мне необходимо знать, кто первым появился на Вуд-лейн — миссис Клиберн или Пленмеллер.

— Господи! — вырвалось у сержанта. Умоляюще глядя на начальника полиции, он произнес: — Простите, сэр! Это я действительно упустил. К тому времени я стольких уже опросил! Это не оправдание, но я никого не заподозрил, а старик Рагби из тех, кому на самый простой ответ нужно не менее получаса. Я решил, что он наверняка увидел сначала Пленмеллера, а потом миссис Клиберн. — Он посмотрел на часы. — Если не возражаете, сэр, я прямо сейчас отправлюсь в Торнден. Полицейский участок там в двух шагах от коттеджа Рагби, и я притворюсь, будто у меня дело к Хобкирку. Если Рагби сидит в саду, то я подойду к нему, и мы пообщаемся. Это я говорю на случай, если кто-то будет за мной наблюдать.

— Действуйте, — разрешил полковник. — Только так, чтобы Рагби не почуял подвоха, Карсторн!

— Будет исполнено, сэр. Я пожалуюсь, что, старший инспектор сделал мне замечание, ведь я не подал письменный рапорт с его показаниями.

— А надо бы! — заметил Хемингуэй, когда за сержантом закрылась дверь.

— Вы оказываете на моих подчиненных деморализующее действие, — сурово заметил полковник. — Между прочим, вы предприняли что-нибудь в связи с тем, другим делом? Я про Эйнстейбла.

— Я попросил свое начальство аккуратно навести справки, сэр. Кстати, теперь эту просьбу можно отменить, — ответил Хемингуэй, вставая и собирая свои бумаги.

— Я рад, что вы ставите на этом точку.

— Меня это не касается, сэр. Если у вас больше нет ко мне вопросов, то я пошел. До возвращения Харботтла я почти ничего не могу предпринять, разве что усадить клерка Уорренби за документы, которые я забрал из Фокс-Хауса, хотя с этим можно подождать. Лучше я сначала поужинаю.

— Вы знаете, где он живет?

— Выясню, сэр.

Полковник поднялся и протянул ему руку:

— Всего хорошего. Удачи!

На следующее утро старший инспектор позволил себе побаловаться поздним завтраком. Он предпочитал завтракать в одиночестве, и, не ожидая возвращения Харботтла в Беллингэм до 10.27, когда там делал свою первую остановку скорый поезд из Лондона, а также отлично зная, что хозяин рассказал, кто он такой, троим коммивояжерам, поселившимся накануне в «Сан», не покидал своей комнаты. Хемингуэй удачно спланировал свое появление в кафе, правда, не принял в расчет мистера Уика, хозяина «Сан» и по совместительству шеф-повара, который не только зажарил для него четыре ломтика бекона, яичницу из двух яиц, две сосиски и помидор и сам все это подал, но решил не отходить от старшего инспектора, пока тот ел. Не стесняясь пятен на брюках и грязного халата, он, вцепившись волосатыми руками в спинку соседнего стула, развлекал Хемингуэя подробностями своей жизни и при этом не возражал выслушать от постояльца любопытные откровения, если они последуют. Но поскольку единственный вклад старшего инспектора в беседу представлял собой совет не показываться на глаза клиентам, чтобы не отбить у них аппетит, хозяин все же удалился, после чего Хемингуэй выпил третью чашку сладкого чая и ознакомился с содержанием своей излюбленной газеты.

Он покинул гостиницу незадолго до прибытия лондонского поезда и зашагал через городок к станции. На Саут-стрит было много людей, ставивших машины вдоль тротуаров и осуществлявших с этой целью сложные маневры, блокируя остальное движение. Дойдя до рыночной площади, он понял причину этой суматохи. Среда была в Беллингэме базарным днем, поэтому широкая площадь была заполнена автобусами и киосками, слышался непрекращающийся крик торговцев и гомон покупателей. Здесь торговали всем, что только можно представить, начиная от россыпей мелких безделушек и заканчивая чем-то широким, ярко-желтым, чем колотил по своему прилавку толстый субъект, монотонно выкрикивавший: «Треска! Треска!»

Продираясь сквозь толпу, Хемингуэй столкнулся с Абби Дирхэм, поджидавшей свою тетку, с полной корзинкой в руках.

— Здравствуйте! — воскликнула она. — Какими судьбами? Тоже за покупками?

— Нет, хотя мог бы.

— Иногда бывают такие заманчивые скидки! В базарный день все стекаются на рынок, это правило без исключений. Любите козий сыр? Вон там, рядом с фруктами и овощами, Женский институт, моя тетя привозит туда свой сыр, а уж они…

Хемингуэй ждал продолжения, но неожиданно мисс Дирхэм утратила к нему интерес. Привлеченная каким-то небесным видением, она с идиотским выражением лица уставилась за спину старшего инспектора. Оглянувшись, он увидел младшего Хасуэлла, имевшего такой же глупый вид, как и мисс Дирхэм.

— Так и знал, что увижу здесь вас, — произнес он.

— Вы невыносимы, Чарлз! — улыбнулась мисс Дирхэм. — Разве вам не полагается работать?

Старший инспектор, сообразивший, что невольно нарушил чужую идиллию и что по меньшей мере двое из торнденских детективов-любителей отказались от поиска истины, зашагал к станции. Поезд уже отходил от перрона. Инспектор Харботтл ждал шефа на станционном дворе. Увидев его, он заторопился ему навстречу.

— Вы выиграли! — крикнул он издали.

— Надеюсь, хотя сейчас это мне не очень нравится, — усмехнулся Хемингуэй. — Дата подтвердилась?

— Да. Суперинтендант поручил экспертизу Эктону. Он сказал, что вы — чудо.

— Он ошибся. Но я кое-что разглядел.

— Что-то не заладилось? — тревожно спросил инспектор.

— Нет, но я перестаю нравиться самому себе. Не отрицаю, это письмо поможет мне, однако мне нужна одна вещь, а где ее искать, ума не приложу!

— Пистолет! — догадался Харботтл. — Я сам не перестаю ломать над этим голову. Вряд ли есть надежда найти его, но мы и так накопали на Пленмеллера достаточно, чтобы его арестовать. Что сказал врач про пятна на ковре?

— Кровь. Той же группы, что у Уорренби. У врача есть для сравнения окровавленный воротничок, который был на потерпевшем в момент убийства. Вчера вечером я отдал Каупланду бумаги, и он определил, что отсутствуют как минимум два письма. Так-то оно так, но ни пятна крови, ни отсутствующие письма Пленмеллера не изобличают. Еще я надеялся, что сумею установить, что он прошел по Вуд-лейн после жены викария. Помните, Карсторн говорил, будто один местный житель видел их обоих после ухода из «Кедров» в субботу? Вчера, после вашего отъезда, я отправил его в Торнден поговорить со свидетелем.

— Зря?

— Из утомительной беседы с ним Карсторна вытекает, что Пленмеллер действительно появился на Хай-стрит после миссис Клиберн, но старик трижды противоречил себе и к тому же не мог припомнить, что на самом деле происходило. В общем, на такого свидетеля лучше не полагаться.

— Обойдемся без него, — пожал плечами инспектор. — А сегодня базарный день?

— Да. По пути сюда я столкнулся с мисс Дирхэм и с младшим Хасуэллом. Наверное, здесь сейчас толчется больше половины Торндена. Предлагаю обходной путь, иначе меня принудят купить козий сыр.

Инспектор отказался гадать, почему его шефа должны принуждать к приобретению какого-либо сыра, и заподозрил его в легкомыслии. Вместе они обошли рыночную площадь стороной и зашагали по Саут-стрит.

— Как настроен полковник? — поинтересовался Харботтл.

— Полон сомнений, однако меня тревожит другое. Я знаю, что преступление совершил Пленмеллер, но мне не нравится строить дело только на косвенных уликах.

— С убийствами так часто бывает, — заметил Харботтл.

— Если на сей раз получится так же, то я утрачу доверие начальства. Ладно еще — преступник обычного типа, но наш подозреваемый слишком умен, чтобы положиться на случай.

— Как же тогда… Вот он!

— Где?

— Только что вошел в банк, — сообщил инспектор, указав на здание поблизости. — Вид у него беззаботный. Удивительно, как можно… — Он прервался на полуслове, заметив, что шеф его не слушает.

Хемингуэй задержался перед бельевой лавкой. Его лицо выражало изумление, глаза были прищурены.

— В чем дело, сэр? — удивленно спросил инспектор.

— Я все понял, Хорас! — воскликнул тот. — Идемте!

Инспектор в недоумении проследовал за ним в банк.

Там было так же людно, как на улице. Большинство томившихся в очередях к окошкам были домохозяйками, отягощенными корзинами и кульками. Гэвин Пленмеллер не пристроился к очереди, а выписывал за столом чек. Он сидел спиной к двери, и Хемингуэй, взглянув на него, шагнул к широкому прилавку и отвлек от дела кассира, считавшего под грозным требованием «Не беспокоить!» грязные купюры в толстой пачке. Кассир предложил старшему инспектору перейти к другому окошку, но карточка, подсунутая под решетку, подействовала, как волшебная палочка.

— Заведующий занят? — спросил Хемингуэй.

— Нет, то есть я пойду узнаю…

— Не нужно! — весело откликнулся он и кивнул на дверь из дымчатого стекла. — Это его кабинет?

— Да, но…

— Благодарю! — Старший инспектор отвернулся от прилавка в тот момент, когда Пленмеллер отошел от стола и шагнул к окошку.

Харботтл заметил на лице Пленмеллера не одно только удивление. Обошлось без мелодраматической дрожи, однако лицо застыло, мускулы напряглись. В следующую секунду рот скривился в презрительной ухмылке.

— Опять Скотленд-Ярд! — процедил Пленмеллер. — Доброе утро, джентльмены! Чем могу быть полезен?

— Я хотел кое о чем вас спросить, — произнес Хемингуэй, сама любезность. — То, что я вас увидел, большая удача. Хотя здесь многовато людей. Может, пройдем в кабинет заведующего?

— Я полностью в вашем распоряжении. Прямо через дорогу находится паб «Голова короля». Сдается мне, заведующий банком не одобрит вторжение в его кабинет. Если не возражаете подождать, пока я обналичу чек, то…

— Это займет минут двадцать, а я тороплюсь. Уверен, заведующий не станет возражать. — И Хемингуэй подтолкнул Пленмеллера к стеклянной двери.

Тот оглянулся, увидел у себя за спиной инспектора Харботтла и вопросительно взглянул на Хемингуэя, подняв брови.

— Это так срочно? — небрежно промолвил он.

— Я подумал, что вы сумете объяснить мне кое-что… — Хемингуэй открыл дверь и втолкнул Пленмеллера внутрь.

Заведующий восседал за широким двухтумбовым столом, рядом с ним уже находился кассир, с которым разговаривал Хемингуэй. Заведующий смотрел поверх очков, недовольный появлением трех непрошеных гостей.

— Мистер Пленмеллер? — удивленно воскликнул он, взглянув на Хемингуэя и Харботтла, а потом на карточку, которую передал ему кассир. — Старший инспектор… Хемингуэй? Вы ко мне?

— Собственно, это у мистера Пленмеллера к вам дело, — ответил Хемингуэй. — В понедельник он отдал вам на хранение пакет и теперь хочет показать мне, что в нем. Держите его, Харботтл!

— Но как вы узнали, шеф? — спросил Харботтл, оставшись наконец наедине со старшим инспектором.

— Ничего я не узнал, — возразил Хемингуэй. — Рискнул, вот и все.

— Рискнули? Вот уж нет! — на лице Харботтла появилось выражение, свидетельствовавшее о предчувствии неладного. — Неужели опять все свалите на свое чутье?

— Я не обязан раскрывать перед вами душу. Не обязан, но раскрою: чутье плюс кое-что еще. Собственно, это «кое-что» должно было прийти мне в голову гораздо раньше. Вчера я сказал начальнику полиции, что в Лондоне занялся бы проверкой индивидуальных сейфов. Даже не знаю, почему сразу не подумал про банковскую ячейку.

— Вас отвлекли посторонней болтовней.

— Вероятно. Если вы тоже станете болтать, то горько пожалеете!

— Сэр, неужели из моих слов, что Пленмеллер вошел в банк, вы сделали вывод, что он хранит там «кольт»?

— Не совсем, — признался Хемингуэй. — Стоило вам это сказать, меня осенило: когда я столкнулся здесь с ним утром в понедельник, он только что вышел из банка. Я сопоставил факты, поразмыслил и счел возможным положиться на свой инстинкт.

— Господи! — воскликнул инспектор. — А что было бы, если бы Пленмеллер не оставлял в банке никакого «кольта»?

— Ничего. Я все равно арестовал бы его. Но как только он меня заметил, я понял, что был прав. Пленмеллер хороший актер, однако, увидев меня в банке, испытал сильный стресс.

— Но так вломиться! — не мог успокоиться Харботтл, всегда уважавший закон. — Ворваться без разрешения в кабинет заведующего отделением банка, наврать ему о намерении Пленмеллера показать вам содержимое пакета, которого могло вообще не быть в банке! Надо было, по крайней мере, заготовить ордер…

— Это тот самый случай, когда я соображаю быстрее вас, Хорас. Попробуйте раздобыть ордер для обыска в банке! Во-первых, вам понадобятся неопровержимые доказательства, во-вторых, как вы заставите заведующего признать, что он получал от подозреваемого пакет? Вам потребуется особое предписание, а потом еще трехдневное ожидание его исполнения. Тем временем Гэвин Пленмеллер догадался бы о вашем замысле и придумал какой-нибудь хитрый ход. Нет, правильнее было одним ударом вывести его из равновесия!

— Ничего бы он не придумал! — возразил инспектор. — Мы бы наблюдали за ним и за банком.

— Разумеется. Только вы, Хорас, забыли одну вещь, Нет, даже две.

— Что я забыл? — нахмурился инспектор.

— Все, что слишком долго тянется, плохо заканчивается. Если бы не ваше глупое предубеждение против театра, вы бы это знали. А главное, — самодовольно добавил Хемингуэй, — с субботы у меня начинается двухнедельный отпуск. Как было не поторопиться?