Глава 7
Я больше не хочу себя жалеть
Правая нога приземляется на следующую ступеньку, левая летит следом, но опускается слишком близко к краю. Мысок соскальзывает. Взметнувшись, руки цепляются за воздух. Сжав до боли зубы, я изо всех сил стараюсь устоять на одной ноге. Стоит покачнуться, и мое тело кубарем покатится вниз. Я так явно представляю свой последний полет, что в ушах раздается хруст позвонков. Руки вместо того, чтобы удерживать равновесие, тянутся прикрыть голову. Перед тем как упасть и скатиться вниз, я замечаю впереди мужчину с лыжными палками в руках и отталкиваюсь мыском правой туфли от ступеньки. Мужчина на шаг отдаляется, но я успеваю ухватиться за рукав ветровки. Его ноги подгибаются, и он валится на бок, замедляя мое падение на следующий лестничный пролет.
– Ты обалдела?! – поворачивается ко мне лыжник.
– Простите! – поднимаюсь на ноги и протягиваю ему руку. – Извините, пожалуйста! Я не нарочно. Меня толкнули.
Мужчина смотрит на меня, как на сумасшедшую и, отказавшись от помощи, встает сам. Я поворачиваюсь, чтобы разглядеть виновника происшествия, но сзади никого нет. Из детектива мой сюжет превратился сначала в триллер, а теперь в роман ужасов. Либо меня преследует призрак, либо напавший на меня человек успел спрятаться в кустах за трибунами.
– Коза драная! Нацепила ходули, – тычет лыжной палкой мне в туфли мужчина, – и давай людей сбивать! Чокнутая!
– Сам ненормальный, – еле сдерживая слезы, отпрыгиваю от палки. – Летом на лыжах пришел кататься.
Боковым зрением я замечаю движение в кустах и застываю. Ожидая увидеть убийцу, отступаю еще на шаг и еле удерживаюсь на ногах, когда из кустов вылезает полицейский. При виде формы я рефлекторно разворачиваюсь и убегаю по лестнице.
– Это роликовые лыжи, тупица! – кричит мне вслед мужчина.
Не оглядываясь, я несусь через весь стадион к въезду. Огибаю футбольное поле, чтобы не застрять каблуками в земле. В горле пересыхает, боль в груди не дает вздохнуть, но я скорее свалюсь замертво, чем остановлюсь. Когда до ворот остается пара метров, я пытаюсь зацепиться взглядом за мотоцикл, но дорога подпрыгивает перед глазами и не дает сосредоточиться. Добежав до калитки, я висну на металлической дверце и вместе с ней выезжаю за пределы стадиона. Игоря нигде не видно.
Оглядываюсь, ожидая увидеть за спиной полицейского. Сзади никого. На нижней ступеньке лестницы мужчина в ветровке надевает лыжные ботинки, а на лавке страж порядка отбирает у парочки подростков полторашку пива. Я оглядываю трибуну в поисках подруги. Ира сидит в дальнем углу и зажимает ладонями рот. Среди шума машин на дороге выделяется рев мотоцикла. Я машу Ире и скрещиваю над головой руки. Только бы она поняла и убежала, пока убийца не добрался и до нее. Кажется, подруга правильно понимает мой жест и, подскочив с лавки, бежит к выходу. Я оборачиваюсь к подъехавшему сзади Игорю.
– Ты где был?!
– Ездил за сигаретами, а что, нельзя?
– Черт с тобой, можно. Только увези меня отсюда скорее!
– Что случилось?
– Меня столкнули с лестницы, а на трибуне сидит полицейский.
– Кто столкнул? Мент?!
– Не знаю кто. Но он попробует сделать это еще раз. Поехали быстрее! Я потом все тебе объясню.
Оглядевшись по сторонам, Игорь все-таки заводит мотоцикл. Мы едем так быстро, что идущие по тротуару люди кажутся размытыми фантомами, но сейчас бешеная скорость пугает меньше, чем убийца, который остался сзади. Хочется реветь вместе с мотоциклом, чтобы приблизить укрытие. Игорь въезжает во двор, мы стягиваем шлемы и спешим в дом. Он запирает дверь на все замки и вместо того, чтобы сразу начать меня расспрашивать, идет на кухню заваривать чай. Горячее унимает дрожь.
– Я жду, – стоит надо мной Игорь, скрестив руки.
Страшно представить, как он отреагирует, когда узнает, что я умолчала о нападениях. Скорее всего, откажется мне помогать. Правильно сделает – все это время по моей вине жизнь Игоря была в опасности, а он об этом даже не знал.
– Меня, кажется, хотят убить. Уже три раза пытались.
– Кажется, значит!
– Первый раз на вокзале, когда я решала, садиться в поезд или нет. Меня толкнули прямо под колеса, но я упала в другую сторону. Второй раз возле библиотеки. Туда я пошла вечером, перекусить и хорошенько все обдумать.
– Не знал, что в библиотеке открылась закусочная, да еще и круглосуточная.
– Я купила еды в ларьке, в котором посмотрела новости. В третий раз – только что. Кто-то столкнул меня с лестницы. Я схватилась за мужика с лыжами и упала ему на спину. Обернулась, а сзади никого.
– Мистика!
– Никакая не мистика. Видно, убийца успел спрятаться в кустах.
– Я про лыжи в июне. Почему ты не побежала за убийцей?
– Там был полицейский. Да и что я могла сделать?
– Как это что? Ты же в детдоме росла! Неужели тебя там не учили за выбитые зубы выкалывать глаз? Пихнула бы в ответ.
– Но он сильнее меня!
– Откуда ты знаешь?
Я пожимаю плечами.
– У него был пистолет, нож или какое-то другое оружие?
– Не знаю, я не видела…
– Тогда почему ты решила, что он сильнее тебя?
– Хочешь, чтобы я побежала за ним и меня, также как Катю, нашли с разбитым черепом?
– Думаешь, тебя пытается убить тот, кто завалил Катьку?
– Не вижу других мотивов. Пока меня не найдет полиция, я главная подозреваемая. Убийце это выгодно. Если я попадусь полицейским, у меня будет шанс доказать свою невиновность. Могут переключиться на другого человека.
– Если ты попадешься ментам, у тебя будет шанс до конца жизни просидеть в тюрьме. Поэтому постарайся больше не привлекать к себе внимания в общественных местах.
Я делаю глоток горячего чая и чувствую, как от обиды дрожит подбородок.
– Меня чуть не убили, а я, по-твоему, еще и виновата?
– Любишь ты себя жалеть.
Место обиды занимает ярость.
– Я?! Себя жалеть?!
– Соломинка, посмотри правде в глаза. Если бы это было не так, ты побежала бы за убийцей, а не ко мне, жаловаться и скулить.
А еще я бы постояла за себя в детдоме, а не пряталась за Ириной спиной. Не терпела бы столько лет издевательства мужа. Не потеряла бы контроль над собой и отвела Катю к бабушке. Игорь прав. Вместо того чтобы действовать, я привыкла себя жалеть.
– Принеси мне телефон Артура.
– Я его уже просмотрел. Там нет ничего полезного. Что тебе рассказала подруга?
– Ничего, меня толкнули раньше, чем я успела с ней поговорить. Принеси мне мобильник.
– Говорю тебе, там ничего…
– Игорь!
Он выходит из комнаты, пожимая плечами, но уже через минуту возвращается с телефоном. Экран мобильного чист, как девственный противень в духовке Игоря. Я нажимаю единственную заметную кнопку внизу экрана, но ничего не происходит. Игорь со сладкой улыбкой давит на клавишу вверху телефона. На экране появляется анимированная заставка, а следом – клавиатура и поле для ввода пароля.
– День рождения, – вводя четыре цифры, говорит Игорь.
– Чей?
– Ну не мой же! Артура, конечно. Я в его документах посмотрел, – поймав мой удивленный взгляд, поясняет Игорь, – пока ты с матерью разговаривала.
На экране высвечивается куча непонятных иконок, среди которых мне знакома всего парочка. Несмотря на кажущуюся безнадежность этого занятия, спустя пять минут я открываю фотогалерею и поворачиваю телефон экраном к Игорю.
– Смотри!
– Хочешь показать, какой Артур был красавчик? Девчонки сходили от него с ума! – передразнивает меня он.
– Это последняя фотография, снятая на телефон.
– И что?
– Во-первых, снято за день до гибели Артура. Во-вторых, он сам на фото, а значит, снимал кто-то другой. В-третьих, оцени машину, на капоте которой он сидит. Как думаешь, чужой человек позволил бы ему взобраться на капот иномарки?
– В этом что-то есть, – отбирает у меня телефон Игорь. – «Мазда 3», новая модель.
– Откуда ты знаешь? Здесь виден только перед машины, и то не полностью.
– Посмотри, – увеличивает двумя пальцами низ фотографии Игорь. – Радиаторная решетка без верхней накладки.
– Тебе лучше знать.
– Получается, у Артура был друг или подружка при деньгах.
– Либо так, либо его скинули с крыши за то, что он помял чей-то капот, – улыбаюсь я в ответ.
– Не смешно, – надувает губы Игорь.
– Может, чувство юмора у тебя лучше, зато я нашла новую зацепку.
– Молодец, Шерлок, возьми с полки печеньку.
– Бонд, – поправляю я.
– На что тебе сдался этот Бонд?
– Не люблю детективы. Триллеры интереснее.
– Оно и видно. Про покушения на убийство ты тоже из интереса молчала? Любишь острые ощущения? Ладно, – он переводит тему, разглядев обиду на моем лице. – Предлагаю съездить ко мне на работу. Там я узнаю, у кого есть такая машина. Для нашего города с грошовыми зарплатами стоит она прилично.
– Думаю, в городе таких немало. Это не самый быстрый способ узнать, кто ее владелец. Посмотри лучше, где припаркован автомобиль.
– Бар «Замок…», – с трудом разбирает надпись на заднем плане Игорь.
– «Замок снежной королевы».
– Допустим. Нам от этого какая польза?
– Ты не хуже меня знаешь, что «Замок» находится далеко за чертой города. Вряд ли Артур и его богатый друг…
– Или подруга, – перебивает меня Игорь.
– Не нашли места поближе, чтобы припарковаться.
– Вот и не знаю! Я не посещаю злачные места, – сжимает губы в полоску Игорь.
– Если это камень в мой огород, то я была там всего пару раз, когда познакомилась с будущим мужем.
– А у Олега случайно не завалялась красная «мазда»?
Как ему удается так ловко уходить от моих подколок и каждый раз задевать меня настолько, что я начинаю скрежетать зубами? Я отворачиваюсь к телефону, стараясь скрыть раздражение.
– Посмотри, на пассажирском месте кто-то сидит.
– Похоже на то, – заглядывает мне через плечо Игорь. – Жалко, не видно водительского сиденья.
– Приблизь пассажира, вдруг получится рассмотреть лицо.
Игорь, прижавшись щекой к моему уху, двумя пальцами растягивает изображение.
– Блик на стекле, виден только овал лица.
Он продолжает рассматривать фотографию. Несмотря на покалывающую ухо щетину, мне хочется, чтобы он как можно дольше оставался рядом. Осознав это, я тут же встаю с дивана и протягиваю телефон Игорю.
– Возьми его с собой.
– Ты на самом деле хочешь поехать в бар?
– Я больше не хочу себя жалеть.
Хотя, может, и стоит. Пожалуй, это шанс что-то узнать. Если я расскажу одной из официанток, как тяжело мне приходилось последние два года и сколько испытаний выпало на мою долю в детстве, возможно, она сжалится и назовет мне имена друзей, с которыми Артур приезжал в бар. А если там мужчина-официант, то попробуй я с ним пококетничать, он обязательно позвонит в полицию. Никогда не умела заигрывать с мужчинами. Однажды Ира показала мне, как правильно строить глазки, но первый и единственный парень, на котором я опробовала свои чары, подумал, что у меня нервный тик. Надеюсь, в баре работает хотя бы одна женщина.
Игорь останавливает мотоцикл возле одноэтажного здания из красного кирпича с тремя остроконечными башенками на крыше. Я слезаю с мотоцикла и направляюсь к белой пластиковой двери. Игорь собирается идти следом.
– Не надо, оставайся здесь. Вряд ли у меня что-то получится, когда ты будешь стоять за спиной.
– Предпочитаешь встретиться с убийцей один на один?
– Лучше наблюдай за входом. Вдруг он и правда нас преследует. Если кто-то зайдет в бар, пройдешь за ним и проследишь.
Игорь недовольно качает головой, но присаживается на мотоцикл и, скрестив руки, остается ждать меня на улице. Я захожу в полутемное помещение. На пустых столиках танцуют лучи прожекторов. Атмосфера напоминает фильм ужасов, в котором все жители города вымерли. За стойкой тоже никого. Я специально с силой захлопываю дверь, но громкая музыка заглушает все звуки.
– Есть здесь кто-нибудь? – выкрикиваю шаблонную фразу.
«Бабамс!» – отзываются колонки по обе стороны от входа.
Я выглядываю наружу, чтобы прочитать, во сколько открывается бар. Игорь встречает меня недовольным взглядом. Он прав, нечего ждать у моря погоды. Закрываю дверь и прохожу в глубь зала. Взгляд пробегает по пустым столикам и останавливается на угловом. За ним два с половиной года назад я впервые увидела Олега. Ира силком притащила меня в «Замок снежной королевы», а когда в баре не оказалось свободных мест, принялась уговаривать подсесть к двум симпатичным парням. Олег вежливо пригласил нас за свой столик, а Ира, встретившись взглядом с серыми глазами его друга Сергея, не смогла отказаться. Я поддалась на уговоры подруги, хотя оба парня меня не заинтересовали.
Субботний вечер прошел хорошо, а в воскресенье Ира пошла на свидание с Сергеем. Вернулась подруга под утро. Всю рабочую неделю она ждала звонка, но к телефону почему-то позвали меня. Олег предложил повторить субботнюю встречу, и я согласилась на двойное свидание, чтобы помочь Ире. Каково же было наше изумление, когда Сергей появился в баре не один, а с новой подружкой! Нам бы развернуться и уйти, но Ира решила не подавать виду и бороться за расположение парня. Через пару месяцев Сергей с девушкой пригласили нас на свадьбу, Олега в роли шафера, а меня – подружки невесты. На одном из конкурсов мы впервые поцеловались, но это было уже далеко от «Замка снежной королевы» и злополучного столика в углу зала.
Я подхожу к стойке – за ней никого. Присев на барный стул, стучу по деревянной столешнице. Звук тонет в музыкальном хаосе. В двери за стойкой, через овальное стекло, просматривается крупный силуэт. Похоже, мужчина. Ничего не поделаешь, раз больше никого нет, надо постараться привлечь хотя бы его внимание. Оглядываюсь по сторонам. Протягиваю руку за рюмкой и, как судья молотком, стучу дном о стойку. Из-за двери выплывает макушка с темными волосами, завязанными в конский хвост, за ней смуглый высокий лоб и, наконец, два шустрых карих глаза.
– Вам чего? – выходит высоченная девица с пышными формами и надевает барменский фартук.
– Стакан апельсинового сока.
Она поднимает глаза к потолку. Не оборачиваясь, барменша открывает дверцу холодильника и на ощупь достает пакет сока. Молниеносным движением подхватывает стакан левой рукой, большим пальцем правой открывает крышку. Трюк выглядит особенно зрелищным благодаря длиннющим, расписанным замысловатее, чем яйца Фаберже, ногтям.
– Вы видели здесь этого молодого человека? – быстро выхватываю мобильный из сумки, опасаясь, что девушка в таком же темпе скроется за дверью.
– Я вам что, бюро знакомств? – отвечает она, бросив беглый взгляд на фотографию, но ее рука замирает на полпути к стакану.
Шестое чувство подсказывает мне, что говорить правду не стоит. Придется соврать. Игорь прав, я должна заботиться о своих интересах, к тому же барменше от этого хуже не станет.
– Понимаете, это мой муж, – начинаю душещипательный рассказ и заодно пытаюсь подмазаться, протягивая ей пятисотрублевую купюру. – Сдачи не надо. Он уже два месяца не появляется дома. Подруга видела его в этом баре с какой-то девицей. Мне нужно его найти.
– А я здесь при чем? – пожимает плечами барменша и, забрав деньги, поворачивается к двери. Задевая массивным задом холодильник, она одной ногой переступает порог. Я готова завыть в голос от безысходности.
– Может, и при чем! – поднимаюсь на стуле и грудью опираюсь на стойку.
Барменша от удивления открывает рот и возвращается.
– Что?! – напирает с другой стороны она. Ее грудь заполняет все свободное пространство.
– То! Подруга видела моего Артура в компании с брюнеткой. Глаза у нее карие, а на голове высокий хвост, как у тебя! Признавайся, ты увела моего мужика?
Барменша с минуту хлопает глазами, а потом взвывает, как автомобильная сигнализация:
– Ты совсем оборзела, швабра?! Я сейчас охрану позову, живо тебя выкинут.
Барменша отступает и складывает на груди руки. По крайней мере мне удалось привлечь ее внимание.
– Нет здесь никакой охраны!
Оглядываю зал и, подтянувшись на руках, перелезаю через стойку, чтобы преградить барменше путь к отступлению.
– А ну говори, где мой мужик?! – истеричным голосом визжу я, заметив, что девушка раза в три шире меня.
Не хватает только сломанного носа для полного счастья. Спокойно, главное, не показывать свой страх. Я пытаюсь изобразить бешеный взгляд и хватаю со стойки бутылку с жидкостью зеленого цвета.
– Ты офигела?! Это же чешский абсент! – кричит барменша.
Кажется, я задела ее за живое.
– Он одиннадцать тысяч стоит! Разобьешь – будешь платить.
– Сама заплатишь.
– Я сейчас хозяину позвоню!
– Звони, звони. Я весь бар разнести успею, а потом спокойно уйду, – перебрасываю из руки в руку тяжеленную бутыль, каждый раз рискуя ее уронить. – Говори, знаешь моего мужа?
– Видела. Раньше по будням частенько в баре зависал. Только я здесь ни при чем!
– А кто при чем? Мне подруга сказала, он на красной «мазде» приезжал. Твоя?
– Торчала бы я здесь, будь у меня «мазда», – нервно смеется она. – Поставь абсент, а?
Я от греха подальше опускаю бутылку на стойку, но все еще держусь рукой за горлышко.
– Не было с ним никаких баб, придумала все твоя подруга. Он приезжал сюда с мужиком. На красной «мазде», это правда. Мы думали, он того, альфонс. Баб не снимал, на нас внимания не обращал, – встряхивает хвостом она. – Лапочка, но какой-то странный.
– Понятно, – отпускаю бутылку и вытираю пот со лба. – Значит, они отдыхали вдвоем?
Барменша кивает.
– И никого не клеили?
Снова кивок. Она ставит бутылку на место, а я от греха подальше выхожу из-за стойки.
– Так зачем они вообще сюда приезжали?
– Сидели рядышком, выпивали, слушали музыку, шептались… Как голубки, честное слово. Однажды мы, было, засомневались: твой благоверный полвечера пялился на аппетитную бабенку за соседним столиком. В итоге подошел к ее мужику… Ну мы и поставили на лапочке крест. Ты извини, если лишнего сказала…
– Это ты меня прости, – выставляю вперед руки. – Подруга, видно, наврала.
– Да ладно, – отмахивается она. – Знаешь, сколько жен в бар приходят мужей своих забирать? Потому мужики и шляются, что бабы их разбаловали. Ходят за ними по пятам, умоляют домой вернуться. Дуры! Погулял бы кобель день, неделю, месяц…
– Год, – подсказываю я.
– Хоть и год. Обратно бы приполз как миленький. Не пускать! Чтоб знал, чего баба стоит. Приходят тут, рыдают, драться лезут. На себя посмотрите, кому вы такие нужны? Вы себе не нужны! Себя уважать надо, чтоб мужик зауважал, понятно?
Киваю и плетусь к выходу. На улице меня охватывает мелкая дрожь, кожу покрывает испарина – заторможенная реакция на страх. Голову уже заполняют совсем другие мысли, а тело только начинает осознавать опасность. Барменша права: я виновата в том, что позволяла Олегу себя бить. Нужно было прекратить это после первого же раза. Надо самой себя ценить, чтобы заслужить уважение окружающих. Это правило действует даже в детском доме.
С самого начала нельзя было идти на поводу у заводил. В детстве я сильно испугалась, а потом перестала верить в себя. Мир вокруг, каждый человек рядом – все казалось важнее меня. Всю жизнь я выполняла чужие планы и никогда не обращала внимания на свои желания и мечты. Однажды Ира уговорила меня сбежать из детского дома. Ей некуда было пойти – мать-алкоголичка ее даже не узнавала, а свою тетку я видеть не хотела, но подруга так сильно мечтала о свободе, что я поверила в ее идею. Мне даже показалось, будто это моя собственная мечта. Больше всего я боялась, вдруг тетка обидит Иру, обзовет, прогонит. О себе я даже не думала, как и о том, чем может закончиться это путешествие.
Тетка, хоть и неохотно, все же впустила нас в дом. Даже налила чаю, который мы так и не успели допить – люди из социальной службы приехали быстрее. В тот же день нас отвезли обратно в детдом. Наказание от воспитателей было ерундой по сравнению с тем, что устроили нам другие девчонки, лишившиеся из-за нашего проступка телевизора на неделю. Ире досталось больше меня – ее привязали к кровати и били табуреткой по животу. Меня заставляли наблюдать за ее мучениями. Они кричали: «Смотри, что мы сделаем с твоей защитницей! В следующий раз получишь ты, а она не сможет заступиться». От страха я потеряла сознание. Меня не смогли сразу привести в чувство и отправили в лазарет.
Я винила себя за то, что подруге пришлось отвечать за нас обеих. Несмотря ни на что, жизнь Иры вошла в обычное русло, и она опять стала одной из заводил, крутых девчонок. Мое существование в детдоме с того момента превратилось в настоящий кошмар. Подруга обо всем забыла и стала снова меня защищать, а я каждую ночь просыпалась в холодном поту, вспоминая муки, которые испытывала той ночью, вдвойне – за себя и за Иру. Наверно, именно с того момента я боялась сказать «нет» и позволяла любому себя унижать. Ужас, который этот случай породил в моей душе, был страшнее ударов табуреткой. Но еще больший ущерб принесло мне чувство вины. До сих пор я ни разу не задумывалась, была ли на самом деле в случившемся моя вина. Как ни страшно это осознавать, но Катина смерть помогла мне разобраться в себе. Я задумалась, многое поняла, переосмыслила свое прошлое и сделала правильные выводы. Теперь я знаю секрет и никому не дам себя унижать.
– Почему так долго? – Поворачивается ко мне Игорь. – Допросила весь бар?
– Тебе какая разница? Главное – есть результат.
– Ты чего рычишь? Я же пошутил, – встает с мотоцикла он.
– Артур был голубым.
– Чего? – садится обратно. – У кого ты выпытала такую информацию?
– Сама догадалась.
– Фух! – облегченно выдыхает Игорь.
– Артур приезжал сюда на красной «мазде», за рулем был мужчина. Они сидели вдвоем, выпивали и о чем-то шептались. На женщин внимания не обращали.
– Из этого ты сделала вывод, что они голубые?
– Не только я. Так считает барменша и, если верить ее словам, все работницы «Замка».
– Бред! Может, он приезжал сюда с лучшим другом. Сидели, разговаривали по-мужски.
– Интересно, откуда у его друга такая машина?
– Раз у парня нет денег, так и богатых друзей быть не может?
– Допустим, может. Давай узнаем, кто этот богатый друг. Есть предложения?
– Есть. Поедем ко мне на работу. Там я за полчаса узнаю, у кого в городе имеется красная «Мазда»-тройка.
– Боюсь, список будет немаленький.
– Ничего, ты всех допросишь. Расколются, как миленькие, дня не пройдет. Интересно, чем ты их берешь?
– Отверткой, – припоминаю его недавний промах.
Игорь надевает шлем и то ли не слышит, то ли игнорирует мое последнее замечание. Мотоцикл оживает. Я прижимаюсь к плечу Игоря. Несмотря на пластиковое забрало, в ноздри проникает горьковатый аромат его кожи. Я так глубоко втягиваю носом воздух, что голова идет кругом. Приходится сильнее прижаться к спине Игоря, чтобы не свалиться с мотоцикла на повороте. Мы останавливаемся возле странного двухэтажного здания, больше напоминающего кирпичную коробку. Я снимаю шлем, чтобы убедиться, что зрение меня не подводит: к стене прибиты два настоящих мотоцикла. Игорь, сидя, осматривает здание так, будто, как и я, видит его впервые. Картина ему явно нравится. Он довольно кивает и, раскинув руки, объявляет:
– Добро пожаловать в святую святых байкерского движения! Батон, открывай! – кричит двустворчатым металлическим дверям.
Полминуты спустя одна из створок открывается, и на пороге нас встречает кучерявый парень в огромных пластиковых очках и комбинезоне. Улыбаясь во все тридцать два зуба, он кричит:
– Батон, Батон! Че сразу Батон…
Увидев меня, он замирает на полуслове. Игорь отодвигает окаменевшего парня в сторону и пропускает меня вперед. Батон неожиданно приходит в себя и, подпрыгивая, убегает в глубь здания. Через минуту оттуда доносится крик:
– Мужики, шеф модель притащил!
– Какую? Серия? Номер? – раздаются голоса в ответ.
– Топ-модель, самую настоящую, одни ноги два метра!
Игорь пропускает крики мимо ушей и подталкивает меня вперед. Мы проходим по коридору вдоль расставленных в ряд мотоциклов.
– Это трупы, – машет в их сторону Игорь. – Что у нас здесь? – приподнимает полиэтиленовый чехол на одном из мотоциклов. – Тоже труп, – переходит к следующему и чуть не подпрыгивает от радости. – Смотри, какая красота! На прошлой неделе покрасили.
Я нехотя наклоняюсь и заглядываю под чехол. С языка почти срываются слова: «Мы не за этим сюда приехали», но тут я замечаю яркий глянцевый бок мотоцикла и охаю от восхищения. Он на самом деле прекрасен: оранжевый корпус подсвечивает стальное обрамление, как заходящее солнце – морскую воду. Рука сама тянется потрогать эту красоту, но Игорь тащит меня в комнату, вдоль стен которой выстроились мотоциклы. В промежутках виднеются компьютерные столы, Игорь подводит меня к самому большому из них. На кожаном кресле висит настоящая байкерская куртка, с молниями и клепками. Именно этой детали не хватало, чтобы представить Игоря в образе байкера, только не шаблонного, с грязными сосульками волос и торчащей в стороны бородой, а неправдоподобно гламурного, с модной прической и легкой небритостью, будто сошедшего с обложки глянцевого журнала.
– Это мое кресло, – хвалится он.
– А я думала, у тебя личный кабинет. Ты же начальник!
– Я не конторская крыса. Я сам, этими руками, – подносит чистые пальцы с ухоженными ногтями к моему лицу он, – копаюсь в мотоциклах.
– Сколько человек здесь работает?
– Со мной пять, а без меня никто не работает.
– Шеф, у нас будет секретарша? – заглядывает Батон, пританцовывая под звуки старого рок-н-ролла, доносящегося из огромных, словно в кинотеатре, колонок. Следом за ним, хихикая, как маленькие дети, на пороге появляются еще трое мужчин.
– Вот это цыпа, – присвистывает качок в костюме цвета хаки.
– Родион, – с самым серьезным видом протягивает мне руку мужчина в вязаной шапочке.
– Мы его рабы, – говорит высоким, почти детским, голосом низенький полный паренек в джинсах с оттянутыми коленками. – А вы кто будете?
– Мужики, это Дина, – объявляет Игорь. – Дина, это мужики. И нет, Батон, она не будет работать у нас секретаршей. Я вообще никогда не приведу женщину-секретаря в ваш дружелюбный блудливый коллектив. Будешь ко мне с этим приставать – уволю.
– Я думал, рабов не увольняют, а продают…
– Покажите гостье, чем вы здесь занимаетесь, когда я за вами наблюдаю. А я пока отлучусь. Надо навести кое-какие справки.
– Раньше он сюда подружек не приводил, – замечает Батон, когда за Игорем закрывается дверь.
– Я не подружка.
– Да, а кто? – спрашивает мужик в шапочке.
– Любовница? – предполагает коротышка.
– Нет, – стараюсь сохранять невозмутимый вид, – соседка.
Мужчины переглядываются.
– Другое дело, – замечает качок.
– Соседка – это уже серьезно, – кивает головой коротышка.
– Игорь помогает мне разобраться с одним делом, – непонятно с какой стати оправдываюсь я.
– Это многое объясняет, – смеется Батон.
Кажется, он, как и я, не понимает, чему так удивляются остальные.
– Он нам всем в свое время помог разобраться с делами, – говорит мужик в шапочке.
Я вспоминаю слова коротышки о рабах, и мне становится не по себе.
– Ты чего так испугалась? – не то спрашивает, не то наезжает качок. – Помог в хорошем смысле!
– Прямо на душе полегчало.
– Я к нему пришел бабла просить, а он мне предложил заработать самому.
– Ничего себе помог, – говорю я.
– Конечно, помог! Ходил бы я до сих пор и просил, а так сам зарабатываю, ни от кого подачек не жду. Лехину семью он вообще от голодной смерти спас, – кивает качок в сторону коротышки.
– На заводе сократили, работы в городе нет, жена в декретном отпуске. То там починю, то там донесу – вот тебе и копейка. У старшего от недоедания рахит начался. Если б Игорюху не встретил… – машет рукой он.
– А мне он душу спас, – признается мужик в вязаной шапочке.
– Из запоя он тебя вытянул! – смеется коротышка.
– Говорю же, – кивает мужик, – душу спас.
– А ты? – качок толкает в бок Батона.
– А что сразу Батон? – пошатывается от удара тот. – Я его племянник.
– Игорь, оказывается, настоящая мать Тереза, – говорю я.
– А ты не знала? – удивляется коротышка.
– Что же ты тогда здесь делаешь? – наезжает качок.
– Ты не достойна! – вносит свои пять копеек Батон.
– Я уже начала догадываться и скоро наверстаю упущенное.
– Другой разговор, – кивает мужик в шапке.
– Только сильно не обольщайся, – говорит коротышка. – У Игорюхи уже есть настоящая любовь. Это место тебе не занять.
– Какая же?
– Его мотоцикл. Ни одному из нас, своих лучших друзей…
– Его рабов! – перебивает Батон.
– Он не дает даже пальцем притронуться к этой реликвии.
Нет, вы ошибаетесь. Игорь доверил мне самое ценное – позволил управлять своим мотоциклом. Рискнул не только самой большой любовью, но и собственной жизнью. Игорь по-настоящему в меня верит. Он единственный убежден, что у меня все получится, и подпитывает меня своей уверенностью. Рядом с ним я на самом деле могу многое.
– Или у нас в городе подпольный завод «мазда», – с порога кричит он, – или люди живут не так бедно, как говорят. Нашел девять красных машин этой модели, – протягивает мне распечатку. – Жалко, на фотографии не видно номера. Разглядеть бы хоть кусочек…
Я пробегаю глазами по бумаге.
– Угораздило же Артура стать геем. Лучше бы он встречался с женщиной. Их в списке всего две.
– Это что ж получается, – обращается к Игорю качок, – твой сосед – голубок?
– Артур не мой сосед, и называть его геем нет никаких оснований.
– Дорогие подарки и посиделки без женщин в баре – не основания? – бросаю вызов Игорю.
– Может, они по-мужски разговаривали, без баб, – встревает в спор Батон.
– Именно, – поддерживает его Игорь. – Например, обсуждали моторные лодки и ружья для подводной охоты.
– Да, – киваю я, – и для этого ездили в бар по будням, чтобы меньше народу видело, как они сидят в обнимку и загадочно шепчутся о рыбалке.
– А телефон Артуру, – игнорирует мое замечание Игорь, – подарили на День рождения.
– По-моему, ты отрицаешь очевидные факты.
– То, что Артур якобы был гомосексуалистом, ты называешь очевидным фактом?
– Принимая во внимание все обстоятельства дела, да. Вспомни, что сказала его мать: несмотря на внешнюю привлекательность, девочки Артура недолюбливали.
– Смазливая мордашка – еще не залог успеха у противоположного пола.
– Погоди! – перебивает коротышка. – Может, ваш Артур и не был голубым.
– Вот и я говорю, – кивает Игорь.
– Просто переспал с мужиком.
– Да е-мое! – хватается за голову он. – Вы что, сговорились?!
– В городе такая безработица, многие были бы рады сходить в бар на халяву. Про подарки вообще молчу. Если бы не ты, я не знаю, какой стороной повернулась бы ко мне жизнь.
Игорь закатывает глаза и, снимая со стула кожаную байкерскую куртку, кивает в сторону выхода:
– Поехали.
– Погоди, – останавливает его коротышка. – У тебя мотор трещит, отсюда слышно. Давай починим.
– Сам займусь.
– Не бойся – не сломаем! – кричит вдогонку Батон.
– Как же, не сломаешь ты.
Мы в сопровождении всего рабочего коллектива покидаем мастерскую. Друзья Игоря наблюдают за тем, как я перекидываю ногу через сиденье мотоцикла. Плохо в коротком платье, зато хорошо в шлеме – не видно, как я краснею. По дороге домой Игорь то и дело качает головой. Он явно не согласен с моими выводами и зол на друзей, которые меня поддержали. Чувство безысходности мешает мне радоваться победе. Я стараюсь как можно быстрее двигаться к разгадке, но чем ближе подбираюсь, тем хуже видно дорогу. Кажется, убийца на расстоянии вытянутой руки, но непонятно, куда надо повернуть, чтобы поймать его и самой не попасться в ловушку. Боюсь, впереди не дорога, а целое поле, по которому можно кататься бесконечно, так и не приехав к цели.
Игорь заезжает во двор. Мотоцикл останавливается, а земля, кажется, продолжает двигаться под ногами. Я пытаюсь сохранить равновесие и удержать хотя бы одну мысль в голове. Чувствую себя опустошенной. Игорь выносит из гаража какие-то инструменты, а я стою и наблюдаю за каждым его движением.
– Что дальше? – спрашиваю я, когда он ловит на себе мой взгляд.
– Дальше я буду чинить мотоцикл. В это время ты могла бы обзвонить мужчин из списка.
– Что мне у них спросить: «Вы бывший любовник Артура Гуренкова?»
– Вряд ли кто-то из них ответит «Да».
– Только настоящий гомосексуалист. Факты налицо: у Артура был состоятельный любовник.
– Допустим, ты права. Но он должен скрывать свою любовь к мужчинам, если хочет выжить в нашем городе.
– Вполне возможно. Состоятельные люди всегда на виду…
– Значит, договорились.
Игорь опускается на корточки возле мотоцикла и в ту же минуту забывает о моем существовании. До чего же он становится вредным, когда я оказываюсь права. Стоило притвориться, что он меня переубедил. Тогда бы Игорь не потерял интерес к расследованию. Теперь придется все делать самой.
Дом заполнен переливающейся на свету пылью и тишиной. В воздухе витает дух одиночества, от которого по коже пробегает холодок. Со стационарным телефоном и мобильником Артура в руках я перебираюсь на кухню, где из окна могу видеть Игоря. Думаю начать обзвон, но рука застывает на полпути к телефонной трубке. Допустим, сейчас я сразу же попаду на нужного человека. Как он отреагирует, когда незнакомая девушка, да еще с неизвестного номера, начнет его расспрашивать о погибшем любовнике? Предсказуемо – положит трубку. А если увидит на экране телефона номер Артура? Непредсказуемо. В таком случае у меня хотя бы будет шанс вычислить его по реакции. Набираю на мобильном номер первого мужчины из списка. После четвертого гудка трубку поднимает женщина.
– Алло?
– Александров Александр Вячеславович? – выпаливаю заготовленные заранее слова и зажимаю рот ладонью, чтобы не выпустить из себя еще какую-нибудь глупость.
– Издеваетесь? – серьезно спрашивает женский голос.
– Извините, а господин Александров дома?
– Господин Александров на работе, как обычно в полчетвертого дня.
Точно, сейчас же рабочий день! Кого я собралась расспрашивать в такое время? В списке, как назло, одни короткие номера, а значит, домашние. Далеко не на всех стационарных телефонах есть определители номера, и редко какие из них показывают номера мобильных. Выходит, нужный мне мужчина может и не узнать, что звонят с телефона Артура. Набираюсь наглости, чтобы задать вопрос, на который при обычных обстоятельствах никогда бы не решилась:
– А вы кто?
– Я?! – голос женщины переполнен возмущением. – Я жена! А вы кто такая?!
– Извините, – говорю я и кладу трубку, понимая, что испортила Александровым вечер.
Зато Александра Вячеславовича можно вычеркнуть из списка. Или нет? Наличие жены – алиби? Допустим, любовник Артура материально обеспечен и занимает высокое положение в обществе. В нашем городе, с пуританскими нравами жителей, гею трудно достичь успеха. Скорее всего, любовник Артура скрывает свою ориентацию и, вполне возможно, прикрывается фиктивной женой. Как все запутано!
Я встаю из-за стола и кругами хожу по комнате, пока мой взгляд не прилипает к окну. За ним Игорь, стоя возле мотоцикла, плавным движением стягивает рубашку. Он наклоняется за щеткой. Мышцы на животе напрягаются, влажная кожа блестит на солнце. Смахнув пыль, он бросает щетку и опускается за шлангом. С распущенных волос стекают капли. Наверно, облился, когда откручивал кран. Зажав пальцем край шланга, он медленно водит по мотоциклу струей воды. Живот Игоря снова напрягается. Он отпускает шланг и поднимает щетку, уверенными плавными движениями полирует корпус мотоцикла. Я перевожу взгляд на лицо Игоря, сосредоточенное и угрюмое. Его приоткрытые губы выглядят напряженными и соблазнительными. Капли с волос стекают на плечи и скатываются по широкой груди. Хочется дотянуться и губами собрать эту влагу, запустить пальцы в сверкающие на солнце волосы.
Игорь снова берется за шланг и одним движением руки смывает с мотоцикла остатки грязи. Он наклоняется вбок, джинсы опускаются на пару сантиметров, оголяя соблазнительно округлый, но упругий низ живота. Бляха на ремне всей тяжестью давит на ширинку. Канистра с бензином закрывает самый интересный вид. Я готова расплакаться от обиды. Руки Игоря напрягаются, проступают вены, пальцы бережно откручивают крышку. Канистра отстраняется от джинсов и летит на траву. В это мгновение Игорь разворачивается и бежит к окну. Крик «Открывай!» выдергивает меня из пьянящей фантазии. Щелчок щеколды, и Игорь забирается в комнату. Он оказывается так близко, что я чувствую жар, исходящий от его тела. Он рывком поднимает меня на руки и несет в глубь комнаты.
– Отойди от окна! Менты!
