Глава 30

У подножия холма я подняла голову и взглянула наверх, но Данте не увидела.

Черный пес следовал за мной, явно намереваясь меня защищать.

Я постаралась взять себя в руки. Луна спряталась в густых облаках, я дрожала от холода, мороз щипал кожу. Вскочив на ноги, я побежала, лавируя между могильными плитами, к мавзолею. К моему удивлению, пес бежал впереди меня, оглядываясь через каждые несколько шагов, словно проверяя, бегу ли я следом.

– Скотт! – закричала я, распахивая дверь мавзолея и влетая внутрь.

Внутри было очень темно, окон не было, и я почти ничего не видела. Мне приходилось двигаться на ощупь, выставив вперед руки. Споткнувшись обо что-то, я услышала, как этот предмет откатился в сторону, наклонилась и нащупала на холодном каменном полу фонарик Скотта, который тот, видимо, уронил. Я включила фонарик.

Вот он. В углу.

Скотт лежал на спине, глаза его были открыты, но он был без сознания. Я бросилась к нему и принялась отчаянно дергать за светящуюся призрачным синим светом веревку, которой были связаны его запястья, пока не развязала ее. Тогда Скотт издал полный муки стон. Кожа рук у него сплошь была покрыта волдырями.

– Я думаю, Данте ушел, но все-таки не теряй бдительности, – сказала я ему. – Там у двери собака – она на нашей стороне. Лучше тебе оставаться здесь, пока я не вернусь. А я должна найти Патча.

Скотт снова застонал, а потом выругался в адрес Данте.

– Я не заметил его, – проговорил он.

Как и я.

Я выскочила наружу и побежала по кладбищу, тонущему в практически абсолютном мраке. Я выбрала короткую дорогу – напрямик через кусты. Перепрыгнув через кованый забор, я рванула прямо к одиноко стоящему в стороне черному грузовичку.

Даже на расстоянии нескольких футов от него я увидела, как мерцают голубым светом окна машины. Рывком распахнув дверь, я выволокла Патча наружу, положила его на землю и начала старательно распутывать многочисленные узлы на веревке, змеившейся по его груди, обвивавшей его руки и прижимавшей их к его бокам, он был словно закован в жуткий корсет для пыток. Глаза у Патча были закрыты, а кожа приобрела синеватый оттенок. Я наконец ослабила путы и отбросила веревку в сторону, не обращая внимания на обожженные пальцы.

– Патч! – с трудом выговорила я, тряся его. Слезы бежали из глаз, а горло перехватило от страха. – Очнись, Патч! Очнись! – Я затрясла его сильнее. – Все будет хорошо. Данте ушел, а я распутала веревку. Пожалуйста… пожалуйста, очнись! – Я постаралась, чтобы мой голос звучал убедительнее: – С тобой все будет хорошо. Мы теперь вместе. Мне нужно, чтобы ты открыл глаза. Мне нужно знать, что ты слышишь меня.

Его тело била дрожь, как в лихорадке, жар чувствовался даже через одежду, я разорвала ему на груди рубаху и задохнулась при виде вздувшихся на коже чудовищных волдырей, там, где касалась кожи веревка. А кое-где кожа почернела и обуглилась, напоминая сгоревшую бумагу. Если бы его пытали паяльником – картина была бы примерно та же.

Я понимала, что он не может чувствовать эту боль, но я-то могла ее чувствовать! Я сжала зубы от лютой ненависти к Данте, а по лицу у меня без остановки струились слезы.

Данте совершил громадную, непростительную ошибку. Патч был для меня всем. И если «дьявольская сила» причинила ему хоть какой-то вред, Данте будет жалеть о своем поступке всю оставшуюся жизнь, уж я позабочусь об этом! Хотя эта ее часть в таком случае будет не слишком продолжительной – об этом я позабочусь тоже.

Впрочем, в данный момент гнев, который кипел во мне, и жажда мести уступили место тревоге и страху за Патча. Отчаяние, чувство вины и дурные предчувствия терзали сейчас мою душу.

– Пожалуйста, – прошептала я дрожащим голосом. – Пожалуйста, Патч, очнись.

Я умоляла его очнуться, целуя его в губы, надеясь, что это чудесным образом сможет его пробудить. Тряхнув головой, я постаралась отогнать дурные мысли – ни за что на свете я не позволю случиться плохому! Патч – падший ангел. Ему нельзя причинить никакого вреда. Не таким образом. И мне плевать, насколько могущественна «дьявольская сила», она все равно не сработает в случае с Патчем.

Я почувствовала, как пальцы Патча сжимают мои, и тут же его низкий голос слабо завибрировал в моем сознании:

«Ангел».

Сердце у меня подпрыгнуло от радости.

«Я здесь! Я рядом с тобой! Я люблю тебя, Патч! Так люблю!» – разрыдалась я в ответ. И не в силах сдерживаться, прильнула губами к его губам. Мне нестерпимо хотелось быть сейчас как можно ближе к нему, и я осторожно опустилась на его бедра, а локтями упиралась в землю около его лица, стараясь не причинить ему лишних страданий. Видимо, ему хотелось того же, что и мне, потому что он обнял меня и очень крепко прижал к себе.

– Тебе же будет хуже! – пискнула я, пытаясь отстраниться. – «Дьявольская сила»… твоя кожа…

– Ты мое лучшее лекарство, Ангел, – проговорил он, нашел мои губы и решительно прервал все мои протесты поцелуем. Глаза у него были закрыты, на лице лежали тени от усталости и пережитых страданий, и все же – как только он начал целовать меня, все остальное перестало иметь хоть какое-то значение. Я обмякла и устроилась на нем поудобнее. Рука его скользнула мне под рубашку, и я почувствовала тепло и защиту, когда он прижал меня к себе еще крепче.

– Я ужасно боялась, что с тобой случится что-нибудь плохое, – выдавила я из себя.

– А я боялся, что с тобой.

– «Дьявольская сила»… – начала я.

Патч сделал глубокий вздох – и мое тело поднялось и опустилось вслед за его грудной клеткой. В этом вздохе было многое – и облегчение, и усталость, и возбуждение. Патч открыл глаза и взглянул прямо мне в лицо:

– Моя кожа восстановится, Ангел. А вот тебя вернуть будет нельзя. Когда Данте ушел, я думал, все кончено. Я думал, что потерял тебя. И я никогда в жизни не молился так истово и так искренне, как пока лежал здесь…

Я моргнула, смахивая непрошеные слезы с ресниц:

– Если бы он отнял тебя у меня… – я не смогла продолжать.

– Он пытался отнять тебя у меня, и мне вполне достаточно этого. Отныне он может считать себя покойником. Это ему с рук не сойдет. Я прощал ему его маленькие грешки и ошибки в знак того, что понимаю его роль для тебя, но сегодня он нарушил все возможные правила. Он использовал против меня «дьявольскую силу» – я больше ничего ему не должен. И в следующую нашу встречу мы будем играть по моим правилам.

Несмотря на крайнюю усталость, которая чувствовалась в каждой клеточке его тела, в голосе его слышалась только решимость и ни капли колебания или жалости.

– Он работает на падших ангелов, Патч. Он у них в кармане.

Никогда в жизни я не видела Патча таким изумленным. Его черные глаза расширились, пока он обдумывал эту новость.

– Это он тебе сказал?

Я поспешно кивнула.

– Он сказал, что у нефилимов нет шансов выиграть эту войну. И это несмотря на все убедительные, полные надежды и поднимающие боевой дух речи, которые он толкал нефилимам, – с горечью добавила я.

– Он называл какие-нибудь имена падших ангелов?

– Нет. Он влез в это, чтобы спасти собственную шкуру, Патч. Он сказал, что, когда дойдет до дела, архангелы буду на стороне падших ангелов. Потому что они исторически ближе друг к другу. Очень трудно отказаться от кровного родства, даже если это дурная кровь. И есть еще кое-что, – я вздохнула. – Следующим шагом Данте будет оспаривание моего положения главнокомандующего армии Черной Руки. Он приведет нефилимов прямо в руки падших ангелов.

Патч лежал, храня молчание, но я видела, как работает его мысль, отражаясь в черных глазах, полных бешенства. Он понимал так же, как и я: если Данте удастся сместить меня, моя клятва Хэнку будет нарушена. А это могло означать только одно: смерть.

– И это Данте шантажировал Пеппера, – закончила я.

Патч коротко кивнул:

– Я догадался, когда он напал на меня. Как Скотт? Он пострадал?

– Он в мавзолее, его охраняет невероятно умный и сообразительный бродячий пес.

Патч поднял брови:

– Пес?

– Я думаю, этот пес взял на себя твою функцию ангела-хранителя. Он напугал Данте. И только благодаря ему мне удалось спастись.

Патч провел пальцем по моей щеке.

– Я должен поблагодарить его за спасение моей девушки.

Несмотря на обстоятельства, я улыбнулась:

– Он тебе понравится. У вас похожий стиль в одежде.

Два часа спустя я припарковала грузовичок Патча в его гараже.

Патч сидел на переднем сиденье. Лицо у него было очень бледное, голубоватое свечение все еще пробивалось через его кожу. Он слабо улыбался своей фирменной, слегка ленивой улыбкой, когда говорил, но я могла поклясться, что это требует от него неимоверных усилий и что он делает это только для моего спокойствия. «Дьявольская сила» лишила его сил, но никто бы не взялся предсказать, надолго ли.

Я была счастлива, что Данте сбежал. И почему-то мне казалось, что благодарить за это стоит моего нового друга – черного пса. Если бы Данте не сбежал, а вернулся бы, чтобы закончить начатое – мы бы так легко не отделались. Снова и снова я с благодарностью думала о бродячей черной собаке, такой умной и такой несуразной. И такой преданной – ведь она готова была пожертвовать своей жизнью.

Мы с Патчем оставались на кладбище со Скоттом, пока тот не оправился настолько, чтобы самому сесть за руль и поехать домой. Черная собака, несмотря на несколько безуспешных попыток отогнать ее, несмотря на то что ее буквально вытащили за шкирку пару раз из грузовичка Патча, все же упорно возвращалась назад. Смирившись, мы позволили ей бежать за нами. Я решила, что, после того как мне удастся как следует выспаться и все обдумать, я отвезу пса в собачий приют.

Больше всего мне сейчас хотелось свернуться клубочком в постели Патча – с того самого момента, как я переступила порог его дома. Но у нас было слишком много дел. Данте опережал нас на два шага. И если мы расслабимся и не начнем что-либо предпринимать в ответ, нам можно сразу сдаваться и выкидывать белый флаг.

Я мерила шагами кухню Патча, сцепив руки на шее сзади, как будто пытаясь выдавить таким образом из себя хоть какую-нибудь стоящую идею.

О чем, интересно, сейчас думает Данте? Каким будет его следующий шаг? Он угрожал уничтожить меня, если я выдам его и предъявлю обвинение в измене – значит, теоретически он считал меня на это способной. Следовательно, сейчас он скорее всего либо придумывал себе алиби, либо – и это было гораздо хуже и опаснее – распространял слухи о моем предательстве, чтобы успеть первым.

Эта мысль заставила меня застыть на месте.

– Давай-ка с самого начала, – послышался с дивана хриплый от усталости голос Патча. Глаза у него сверкали. Он подложил под голову подушку и все это время не сводил с меня взгляда. – Расскажи мне все.

– Когда Данте сказал мне, что работает на падших ангелов, я ему пригрозила, что выдам его. Но он только рассмеялся в ответ, заявив, что мне никто не поверит.

– Так и есть, – кивнул Патч.

Я прислонилась головой к стене и вздохнула с горечью:

– Потом он рассказал мне о своих планах стать лидером вместо меня. Нефилимы любят его. Они захотят, чтобы он стал их лидером. Я прочла это в их глазах. И от меня совершенно ничего не зависит, я могу сколько угодно пытаться предостеречь их – они примут его в качестве лидера с распростертыми объятиями. Я не вижу выхода. Он нас сделал.

Патч ответил не сразу. А когда заговорил, голос его звучал спокойно:

– Если ты публично обвинишь Данте, ты только дашь этому нефилиму козыри против себя, тут он прав. Остальным нефилимам нужен только повод, чтобы сплотиться против тебя – напряжение слишком велико. Так что публичные разоблачения Данте нам совсем ни к чему. И мы не будем этого делать.

– А тогда что мы будем делать? – спросила я, поворачиваясь, чтобы взглянуть ему в лицо. Он явно что-то задумал, но я не могла понять, что именно.

– Мы предоставим это Пепперу. Пеппер сам позаботится о Данте, без нас.

Я старательно проследила логику Патча.

– А Пеппер сделает это потому, что не может допустить, чтобы Данте сдал его архангелам, да? Но тогда почему он не сделал этого раньше? Почему он не сделал так, чтобы Данте исчез?

– Пеппер не хочет пачкать руки. Он не хочет оставлять следы, которые могут навести на него архангелов. – Губы Патча превратились в тонкую линию. – И кажется, я начинаю понимать, чего Пеппер хотел от меня.

– Ты думаешь, Пеппер надеялся, что ты заставишь Данте исчезнуть? Это и была та самая работа, о которой он говорил?

Глаза Патча встретились с моими.

– Есть только один способ это проверить.

– У меня есть номер Пеппера. Я назначу ему встречу прямо сейчас, – сказала я, чувствуя омерзение и думая, что Пеппер просто не мог бы опуститься ниже: вместо того чтобы самому решать свои проблемы, этот трус пытался переложить весь риск на плечи Патча.

– Знаешь, Ангел, а ведь у него есть кое-что, что могло бы быть очень полезным для нас, – задумчиво произнес Патч. – Кое-что, что мы могли бы заставить его украсть на небесах, если правильно разыграем наши карты. Я пытался предотвратить войну, но, возможно, пришло время сражаться. Давай покончим с этим. Если ты победишь падших ангелов, твоя клятва будет исполнена. – Его глаза остановились на мне. – И тогда мы станем свободными. Вместе. Никаких больше войн, никакого Хешвана.

Я уже открыла было рот, чтобы спросить, о чем это он, как вдруг ответ пришел ко мне сам. Я поверить не могла, что не подумала об этом раньше. Да, у Пеппера действительно было нечто, что могло дать нам возможность одолеть падших ангелов и защитить нефилимов, которые верили в меня. Но готовы ли мы были действительно идти этим путем? Вправе ли мы были подвергать весь род падших ангелов такому смертельному риску?

– Я не знаю, Патч…

Патч поднялся и потянулся за своей кожаной курткой.

– Звони Пепперу. Мы встретимся с ним прямо сейчас. Немедленно.

Площадка за бензоколонкой была пуста.

Небо было черное, и такими же черными были грязные стекла в окнах. Патч припарковал свой мотоцикл, мы оба слезли с него.

Из тени выкатилась короткая, круглая фигура и, оглянувшись по сторонам, направилась к нам.

Глаза Пеппера при виде Патча самодовольно блеснули.

– Посмотрите-ка, кого я вижу! Мой старый друг. Похоже, жизнь на Земле не была для тебя очень легкой.

Патч не обратил внимания на эту колкость.

– Мы знаем, что твой шантажист – это Данте.

– Ну да, ну да, Данте. Грязная свинья. Ты лучше скажи мне то, чего я не знаю.

– Я хочу услышать, какую работу ты хотел мне предложить.

Пеппер сплел пальцы обеих рук вместе, глаза его не отрывались от Патча.

– Я знаю, что вы с твоей подружкой укокошили Хэнка Миллара. Мне нужно что-то в этом роде.

– Нам помогали. Архангелы, – возразил Патч.

– Я архангел, – визгливо ответил Пеппер. – Я хочу, чтобы Данте умер, и я дам вам все, что понадобится для этого.

Патч кивнул.

– Мы сделаем это. Но только за определенную цену.

Пеппер обескураженно моргнул – он явно не ожидал, что договоренность будет достигнута так быстро. Он откашлялся:

– И что ты имеешь в виду?

Патч взглянул на меня, и я слегка склонила голову: вот и пришло время вытащить из рукава тот самый козырной туз. У нас было мало времени на раздумья, но мы с Патчем единогласно решили, что эту карту не разыграть мы не можем.

– Нам нужно, чтобы ты достал все перья падших ангелов, хранящиеся на небесах, – сообщила я.

Насмешливое высокомерие в глазах Пеппера тут же исчезло, он издал сдавленный смешок:

– Да вы в своем уме? Я не могу этого сделать! Для того чтобы получить доступ к этим перьям, нужна целая военная операция. И что вы собираетесь с ними сделать? Сжечь большинство из них? Вы же отправите всех падших ангелов в ад!

– И ты, наверно, очень расстроишься, если это произойдет, – очень серьезно подколола его я.

– Да за кого ты меня вообще принимаешь?! – вскричал он. – Существуют же правила. Существуют протоколы. Только те ангелы, которые серьезно провинились, отправляются в ад, и только по решению суда!

– У тебя нет выбора, – холодно сказал Патч. – Мы оба знаем, что ты можешь достать эти перья. Ты знаешь, где они хранятся, и ты знаешь, какова процедура, чтобы их заполучить. У тебя есть все, что нужно. Разработай план – и выполни его. Или так – или сам возись с Данте. Посмотрим, какие у тебя шансы против него.

– Одно перо – возможно. Но тысячи! Я никогда не смогу этого сделать! Это не сойдет вам с рук! – визгливо протестовал Пеппер.

Патч сделал к нему шаг, и Пеппер испуганно отодвинулся, закрывая лицо руками, словно боясь удара.

– Посмотри вокруг. – Патч говорил тихим, смертельно спокойным голосом. – Оглянись. Это не то место, которое тебе захочется называть своим домом. А ты можешь стать таким же падшим ангелом – и ничто их не остановит. Вряд ли ты захочешь пройти инициацию.

– И-и-ини-ициацию?

От взгляда черных глаз Патча у меня мурашки на спине забегали.

– Но ч-ч-ч-что же мне делать? – жалобно заныл Пеппер. – Я не могу проходить инициацию. Я не могу остаться на Земле навечно – мне нужно иметь возможность вернуться на небеса, когда я захочу.

– Тогда достань перья.

– Я н-н-н-н-е могу, – икал Пеппер.

– У тебя нет выбора. Ты достанешь эти перья, Пеппер. А я убью Данте. У тебя есть какой-то план на этот счет?

Пеппер едва заметно кивнул.

– Я дам тебе кинжал – особенный кинжал. Он сможет убить Данте. Если же архангелы тебя поймают и ты попытаешься рассказать им обо мне – ты отрежешь себе язык этим кинжалом. Сам. Я заколдовал его. И кинжал не даст тебе предать меня.

– Весьма предусмотрительно.

– Если мы ввязываемся в это, ты не сможешь контактировать со мной. По крайней мере пока я на небесах. Все контакты – только после того, как я все закончу. Если я закончу, – проскулил он жалобно. – Я дам вам знать, когда раздобуду перья.

– Они нужны нам завтра, – сказала я Пепперу.

– Завтра?! – снова взвизгнул он. – Вы вообще представляете, о чем просите?!

– Самое позднее – в понедельник в полночь, – произнес Патч тоном, не подразумевающим возражений.

Пеппер тревожно кивнул.

– Я принесу столько, сколько смогу раздобыть.

– Нет, – сказала я. – Нам нужны все – по списку. А как ты это сделаешь – это тебе решать.

Пеппер сглотнул.

– Все? Все до единого?

Именно в этом заключалась идея.

Если Пеппер сможет раздобыть для нас перья, у нефилимов появится шанс победить в этой войне, причем одним ударом. У падших ангелов была ахиллесова пята – их крылья, и мы собирались использовать это в своих интересах: каждый из падших ангелов принял бы собственное решение, сделал бы собственный выбор: принести новую, мирную клятву, освободить всех своих вассалов-нефилимов или же отправиться в свой новый дом, где было куда горячее, чем в Колдуотере, штат Мэн. В ад.

Если наш план сработает, не будет иметь значения, удастся ли Данте обвинить меня в предательстве. Если я выиграю эту войну – больше ничто не будет волновать нефилимов. И несмотря на их отношение ко мне, я хотела выиграть эту войну для них. Потому что это было бы правильно и справедливо.

Я встретилась взглядом с Пеппером.

– Все, Пеппер. Нам нужны все перья…