Глава 8
Ви вскочила со стула первая. Я бросилась следом и догнала ее у дверей. Снаружи был ослепительный солнечный день. Прикрывая глаза от солнца, мы внимательно оглядели всю набережную. Потом сбежали на песок и обыскали пляж. На берегу было полно народу, но я не увидела ни одного знакомого лица.
Сердце у меня неистово колотилось, когда я спросила Ви:
— Думаешь, это шутка?
— Мне не смешно.
— Может быть, это Скотт?
— Возможно. В конце концов, он только что был здесь.
— Или Марси?
Марси была единственным человеком, по моему мнению, которому хватило бы жестокости для такого поступка.
Ви резко взглянула на меня:
— Типа розыгрыш? Возможно.
Но была ли Марси действительно настолько жестокой? И стала бы она вообще заморачиваться так? Ведь это требовало определенных усилий — совсем не то чтобы высказаться в разговоре между прочим. Записка, кольцо, даже доставка. Это требовало подготовки, а Марси казалась мне человеком, который начинает скучать после первых пяти минут любой деятельности, в которой нужно сосредоточиться.
— Давай-ка все-таки попробуем разобраться, — сказала Ви, возвращаясь в кондитерскую. Она подозвала к нашему столика Мадлен: — Нам надо поговорить. Как выглядел этот парень? Низкий? Высокий? Темные волосы? Блондин?
— Он был в кепке и очках, — ответила Мадлен, украдкой бросая взгляды на других работников кондитерской, которые начинали проявлять повышенный интерес к нашему разговору. — А почему вы спрашиваете? Что-то не так? Что было в конверте?
— Пожалуйста, попробуй вспомнить хоть что-нибудь, — попросила Ви. — Во что именно был он одет? Может быть, на кепке или на рубашке были надписи, может, логотипы какой-нибудь команды или что-то вроде того? Может, у него была борода или усы?
— Я н-н-нне помню, — запинаясь, отвечала Мадлен. — Черная кепка. А может быть, коричневая. И мне кажется, он был в джинсах.
— Тебе кажется?
— Перестань, — сказала я, дергая Ви за рукав. — Она не помнит, — я встретилась глазами с Мадлен и кивнула ей: — Спасибо за помощь.
— Помощь? Ты про какую помощь говоришь? — возмутилась Ви. — От нее же никакого толку! Она не должна брать конверты у странных парней и даже не помнить, как они выглядят!
— Она подумала, что он мой парень, — сказала я.
Мадлен энергично закивала:
— Так и было! Мне так жаль! Я думала, это подарок! В этом конверте было что-то плохое? Хотите, я вызову полицию?
— Мы хотим, чтобы ты вспомнила, как выглядел этот психопат!
— Черные джинсы, — вдруг воскликнула Мадлен. — Я помню, что он был в черных джинсах! В смысле… я почти уверена, что так и было.
— Почти или уверена? — не унималась Ви.
Я вытащила ее на улицу и поволокла по набережной прочь от кондитерской. Успокоившись наконец, она произнесла:
— Детка, мне так жаль. Надо было мне сначала заглянуть в этот дурацкий конверт. До чего люди глупые! И тот, кто передал этот конверт, глупее всех. Я бы его порубила в фарш, если бы могла.
Я понимала, что она пытается меня отвлечь, но мои мысли были уже далеко. Я думала о смерти своего отца. Мы подошли к узкому проходу между магазинами, и я потянула ее с набережной в арку.
— Слушай, мне нужно кое-что рассказать тебе. Вчера мне показалось, что я видела своего папу. Здесь, на пирсе.
Ви уставилась на меня расширенными глазами, но ничего не сказала.
— Это был он, Ви. Это был он!
— Послушай… — осторожно начала она, но я перебила ее:
— Я думаю, он жив! — Моего отца ведь хоронили в закрытом гробу. — Возможно, произошла ошибка, какое-то недоразумение, и это не мой папа умер той ночью. Может, у него случилась амнезия, и поэтому он не вернулся домой. Возможно, что-то еще помешало ему вернуться. Или кто-то…
— Я даже не знаю, как это сказать, — произнесла Ви, старательно пряча глаза. — Но… он не вернется.
— Тогда как ты объяснишь то, что я видела?
Уж от нее я не ждала, что она будет сомневаться в моих словах. Слезы обожгли мне глаза, и я быстро смахнула их.
— Это был кто-то другой. Какой-то другой человек, похожий на твоего папу.
— Тебя там не было. Я видела его!
Я не хотела грубить. Но не могла и отрицать факты. Через слишком многое мне пришлось пройти. Два месяца назад я сорвалась с брусьев в гимнастическом зале школы и должна была умереть. Я не могла предать воспоминания о том вечере. И все же…
Все же сейчас я была жива.
И оставалась вероятность того, что мой отец тоже жив. Вчера я видела его. Я видела! Возможно, он пытается мне что-то сказать, послать сообщение. Хочет, чтобы я знала, что он жив. Чтобы я не ставила на нем крест.
Ви покачала головой.
— Не делай этого.
— Я не собираюсь ставить на нем крест! Сначала я должна докопаться до правды. Должна выяснить, что случилось той ночью.
— Нет, не должна, — решительно возразила Ви. — Позволь духу своего отца упокоиться. Копание во всем этом не изменит прошлого, а боль станет сильнее.
Позволить духу отца успокоиться? А что насчет меня? Как мне успокоиться, не зная правды? Ви не понимает. Это не ее отца необъяснимо и жестоко вырвали из жизни. Не ее семья разрушена. У нее есть все.
А у меня остается только надежда.
Воскресенье я провела в «Энцо» в обществе периодической таблицы элементов, пытаясь сосредоточиться на домашнем задании и вытеснить любую мысль о своем отце или записке, которую я получила и в которой говорилось, что Черная Рука виновен в его смерти.
Наверное, это розыгрыш. Конверт, кольцо, записка — все это было чьей-то очень жестокой шуткой. Возможно, это было дело рук Скотта или Марси, хотя если говорить начистоту, я не думала, что кто-то из них был в этом замешан. Слова соболезнования, которые говорил Скотт мне и моей маме, звучали вполне искренне. А жестокость Марси всегда была слишком незрелой и спонтанной.
Поскольку я уже сидела за компьютером, то решила покопаться в Интернете и набрала в поисковике «Черная Рука». Мне хотелось доказать себе, что в записке не было никакой ценной информации. Скорее всего этот «шутник» купил кольцо в секонд-хенде, придумал пугающее имя Черная Рука, проследил за мной на набережной и попросил Мадлен передать мне конверт. Сейчас, задним числом, было понятно, что никакого значения не имело, помнила ли Мадлен, как он выглядел, потому что, вероятнее всего, человек, который принес конверт, не имел никакого отношения к розыгрышу. Тот человек наверняка остановил первого попавшегося парня на набережной и предложил заработать пару долларов таким нехитрым образом. Так бы поступила я. Если бы была больным извращенцем, который наслаждается, причиняя боль другим людям.
На мониторе появилась страница с ссылками на Черную Руку. В первой говорилось о тайном обществе, которое, по некоторым сведениям, было причастно к убийству эрц-герцога Франца Фердинанда в Австрии в 1914 году, которое, как известно, ввергло мир в Первую мировую войну. Следующая ссылка содержала информацию о рок-группе. Также «Черной Рукой» называлась группа вампиров в ролевой игре. Наконец, название «Черная Рука» упоминалось в статье, в которой рассказывалось об итальянской преступной группировке, которая хозяйничала в Нью-Йорке в 1900-х. Ни в одной ссылке не упоминался Мэн. Ни на одной картинке не было стального кольца с печатью в виде кулака.
«Видишь? — сказала я себе. — Просто розыгрыш».
Понимая, что слишком увлеклась мыслями о том, о чем вообще не следовало бы думать, я вернулась к домашнему заданию, листы которого лежали передо мной. Мне предстояло разобраться в химических формулах и научиться считать атомную массу. Приближалась первая лабораторная работа по химии, партнером моим была Марси, поэтому я должна была готовиться за двоих, тратя свое свободное время; рассчитывать на ее помощь не приходилось. Я сделала расчет на калькуляторе, потом аккуратно записала ответ в тетради, повторив цифру вслух, чтобы отогнать мысли о Черной Руке.
В пять я позвонила маме, которая была в Нью-Хэмпшире.
— Проверка, — сказала я. — Как работа?
— Как обычно. А ты как?
— Я в «Энцо» и пытаюсь заниматься, но мысли о манговом смузи не дают покоя.
— Ну вот, теперь и я захотела есть!
— Достаточно сильно, чтобы приехать домой?
Она ответила мне вздохом, в котором явственно читалось: к сожалению, от меня это не зависит.
— Хотелось бы. Мы сделаем вафли и смузи в субботу.
В шесть позвонила Ви и уговорила меня пойти в спортзал. В семь тридцать она высадила меня у дома. Я только закончила принимать душ и как раз стояла перед холодильником, нацеливаясь на остатки жаркого, которое мама оставила мне перед отъездом, когда во входную дверь громко постучали.
Я сощурилась, глядя в глазок. С той стороны двери Скотт Парнелл показывал мне знак пацифистов.
— Музыкальный баттл! — я сказала это вслух и хлопнула себя ладонью по лбу. Я же совершенно забыла все отменить. Мой взгляд упал на пижамные штаны, и я застонала.
После безуспешной попытки поправить мокрые волосы я щелкнула замком и открыла дверь. Скотт выразительно посмотрел на мою пижаму.
— Ты забыла.
— Шутишь?! Я весь день не могла дождаться, просто немного опаздываю. — Я ткнула пальцем себе за плечо, в сторону лестницы. — Пойду оденусь. Почему бы тебе не… разогреть немного жаркого? Оно в голубом контейнере в холодильнике.
Я поднялась в свою спальню, перепрыгивая через две ступеньки, закрыла дверь и позвонила Ви.
— Мне нужно, чтобы ты приехала сейчас же! — горячо зашептала я в трубку. — Я собираюсь на музыкальный баттл со Скоттом.
— И цель этого звонка в том, чтобы заставить меня завидовать?
Я прижалась ухом к двери. Похоже, Скотт открывал и закрывал шкафчики на кухне. Может быть, он искал лекарства или пиво. Его ждет разочарование в обоих случаях, если только он не собирается обдолбаться моими витаминами.
— Я не пытаюсь заставить тебя завидовать! Я не хочу идти туда одна!
— Тогда скажи ему, что не можешь.
— Дело в том, что… я типа хочу пойти.
Понятия не имею, откуда взялось это внезапное желание. Все, что я знала, что не хочу проводить вечер в одиночестве. Весь день я потратила на уроки, а потом спортзал, и последнее, чего я хотела сегодня вечером, это сидеть дома и заниматься скучными делами из моего обычного списка на выходные. Весь день я была хорошей. Да и всю жизнь. Я заслужила немного развлечений. Скотт не был лучшим сопровождающим на свете, но и самым плохим он тоже не был.
— Ты идешь или нет?
— Должна признать, это звучит куда круче, чем спрягать испанские глаголы в своей комнате весь вечер. Я позвоню Риксону, может, он тоже захочет пойти.
Я повесила трубку и быстро проинспектировала содержимое шкафа. И остановила выбор на шелковом пастельном топе, мини-юбке, непрозрачных колготках и балетках. Я распылила духи в воздух и прошла через облако легкого аромата грейпфрута. Где-то в глубине души у меня зрел вопрос: а зачем, собственно, я все это делаю? Почему стараюсь выглядеть получше — для Скотта? Который ни к чему не стремился в жизни, у нас не было ничего общего, и большинство наших коротких разговоров обязательно содержали взаимные оскорбления и издевки. Более того, Патч ведь советовал мне держаться от него подальше.
И тут я поняла. Очень вероятно, что меня тянуло к Скотту по каким-то очень глубоко спрятанным причинам, в числе которых были неповиновение и месть. И все это указывало снова на Патча.
Ситуация виделась мне следующим образом. У меня есть выбор из двух возможных действий: сидеть дома и позволять Патчу диктовать мне, как жить, или отбросить свой образ «хорошей-девочки-из-воскресной-школы» и немного повеселиться. И хотя я не была готова признать это, я надеялась, что Патч узнает о моем походе на музыкальный баттл со Скоттом. Надеялась, что он с ума сойдет, представляя меня с другим парнем.
Решено. Я слегка тряхнула головой, чтобы волосы легли как надо, и выпорхнула в кухню.
— Я готова, — сказала я Скотту.
Он оглядел меня с ног до головы второй раз за вечер, но в этот раз я чувствовала себя гораздо увереннее.
— Отлично выглядишь, Грей, — кивнул он.
— Как и ты, — улыбнулась я, стараясь быть дружелюбной, хотя на самом деле нервничала.
Что было глупо — ведь это же Скотт! Мы только друзья. Даже не друзья. Знакомые.
— Вход стоит десятку.
Я замерла на мгновение.
— О. Точно. Надо думать. Остановимся у банкомата по дороге?
У меня на счету оставалось пятьдесят долларов с дня рождения. Я уже записала эти деньги в копилку на кабриолет, но взять десятку не означало нарушить соглашения. Все равно, если судить тому, как рос мой счет, я смогу позволить себе машину не раньше чем в двадцать пять лет.
Скотт бросил на стол водительские права штата Мэн с моей фотографией, вырезанной из школьного ежегодного фотоальбома.
— Готова, Марлин?
Марлин?
— Я не шутил насчет поддельных документов. Ты ведь не собираешься дать задний ход, а?
Он ухмыльнулся так, будто мог чувствовать, как подскочило у меня сердце при мысли о фальшивых документах. И похоже было, что он готов был поставить на то, что я дам задний ход в течение пяти секунд. Четыре, три, две.
Я схватила права со стола.
— Готова.
Мы проехали в «мустанге» через центр Колдуотера на другой конец города, вниз по боковым дорогам и через железнодорожные пути. Скотт затормозил перед четырех-этажным кирпичным складом, по контуру фасада которого все поросло сорняками. У дверей змеилась длинная очередь людей. Я заметила, что окна изнутри были заклеены черной бумагой, но на месте стыков пробивалось мигание стробоскопа. Синий неоновый знак над дверью светился словами «Дьявольская сума».
Я всего один раз в жизни была в этой части города, в четвертом классе, когда мои родители отвезли нас с Ви в дом с привидениями, построенный для Хэллоуина. В «Дьявольской суме» мне бывать не приходилось, и я была уверена, еще даже не заходя внутрь, что моя мама это место вряд ли бы одобрила. В памяти всплыло описание Скотта: «Громкая, незнакомая музыка. Шумная, неконтролируемая толпа. Много грязного секса в туалетах».
О боже.
— Я высажу тебя тут, — сказал Скотт, съезжая на обочину. — Найди нам хорошие места. Поближе к сцене в центре.
Я выбралась наружу и пошла в конец очереди. Если честно, я еще не бывала в клубе с платным входом. Я вообще никогда не бывала в клубе. Точка. Моя ночная жизнь складывалась из просмотра фильмов и поедания мороженого с Ви.
Ви как раз позвонила мне:
— Я слышу громкую музыку, но вижу только железнодорожные пути и заброшенные товарняки.
— Ты всего в паре кварталов. Ты на машине или пешком?
— На машине.
— Я тебя встречу.
Я вышла из очереди, которая росла с каждой минутой, завернула за угол и пошла по улице, по которой мы со Скоттом ехали сюда. Асфальт здесь был неровный, весь в рытвинах и трещинах — его явно давно не ремонтировали, а фонарей было так мало, что мне приходилось внимательно следить, куда я ставлю ноги, чтобы не застрять в какой-нибудь трещине или не споткнуться. Склады, стоящие вдоль дороги, были темными, их окна зияли черными пустыми глазницами. Потом склады сменили покинутые кирпичные таунхаусы, изрисованные граффити.
Больше сотни лет назад это, должно быть, был центр Колдуотера. Но не теперь. Теперь луна освещала своим жутковатым полупрозрачным светом это кладбище зданий.
Я обхватила себя руками и пошла быстрее. Через два квартала из туманной темноты впереди меня материализовалась какая-то фигура.
— Ви? — позвала я.
Фигура двигалась ко мне, опустив голову и держа руки в карманах. Нет, это совсем не Ви. Это мужчина, высокий и стройный, с широкими плечами и смутно знакомой походкой. Мне было неуютно и даже жутко одной в этой мутной темноте, и я полезла в карман за мобильником. Я уже набирала номер Ви, чтобы узнать, где она, когда мужчина вышел из тени и оказался под ярким светом одного из фонарей. Он был одет в кожаную куртку «пилот» моего отца.
Я резко остановилась.
Не замечая моего присутствия, он поднялся по ступенькам одного из заброшенных таунхаусов справа от себя и исчез внутри.
Волоски у меня на шее зашевелились:
— Папа?
Я, не раздумывая, побежала за ним. Пересекла улицу, зная, что машин нет, и не глядя по сторонам. Добежав до таунхауса, в который он вошел, я попыталась открыть высокие двойные двери. Закрыты. Я подергала ручки, но они не поддавались. Тогда я стала вглядываться в одно из окошек на двери. Света не было, но я сумела разглядеть силуэты мебели, накрытой белыми простынями. Сердце готово было выскочить из груди. Так мой отец жив? И он все это время жил здесь?
— Папа! — позвала я через стекло. — Это я, Нора!
Он исчез на втором этаже таунхауса.
— Пап! — закричала я, колотя по стеклу. — Я здесь!
Я отбежала назад, задрав голову и глядя в окна второго этажа, надеясь, что там сейчас мелькнет его тень.
Черный ход.
В голову мне пришла идея, и я немедленно начала действовать. Сбежала по ступенькам, проскользнула в узкий проход, разделявший этот таунхаус с соседним. Ну конечно! Задняя дверь. Если она открыта, я смогу забраться в дом, где мой отец…
Внезапное прикосновение ледяного холода сковало мышцы моей шеи. Холод спускался вниз по моей спине, мгновенно парализуя меня. Я стояла неподвижно в конце узкого прохода, устремив взгляд на задний двор. Кусты гнулись на ветру. Открытые ворота скрипели, болтаясь на петлях. Я очень медленно начала двигаться, не доверяя этому кажущемуся покою. Я точно знала, что не одна здесь. Я уже ощущала такое прежде, и это всегда было сигналом об опасности. «Нора, мы не одни. Здесь есть еще кто-то. Уходи отсюда!»
— Папа? — прошептала я, мысли путались.
«Иди, найди Ви. Тебе нужно уходить! Я еще найду тебя. Быстрее!»
Мне было неважно, что он говорил. Я не уйду. Не уйду, пока не узнаю, что происходит. Пока не увижу его. Как он может думать, что я уйду? Ведь он тут! Я чувствовала огромное облегчение и возбуждение одновременно, эта смесь эмоций могла одержать верх над любым страхом.
— Пап? Где ты?
Ничего.
— Пап? — я попробовала еще раз. — Я не уйду!
На этот раз ответ прозвучал иначе.
«Задняя дверь не заперта».
Я коснулась лба, чувствуя, как его слова эхом отдаются в голове. Что-то в его голосе изменилось на этот раз, хотя почти неуловимо. Он стал немножко холоднее, может быть? Резче?
— Пап? — прошептала я еле слышно.
— Я внутри.
Теперь голос прозвучал громче, теперь вслух. Я повернулась к дому, уверенная, что он говорил, стоя у окна. Сойдя с мощеной дорожки, я приблизилась к окну и нерешительно приложила ладони к стеклу. Мне отчаянно хотелось, чтобы это был мой отец, но в то же время мурашки, которые бегали сейчас по моей коже, предупреждали меня, что все это обман. Ловушка.
— Пап? — мой голос дрогнул. — Мне страшно.
На стекло с той стороны кто-то положил ладонь, как бы прижимая ее к моей ладони. Обручальное кольцо моего отца на безымянном пальце его левой руки. Кровь закипела у меня в венах так, что даже голова закружилась. Это он. Мой отец в нескольких шагах от меня. Живой.
«Входи внутрь. Я не обижу тебя. Входи, Нора».
Настойчивость, которая звучала в его голосе, пугала. Я судорожно шарила руками по окну в поисках шпингалета, отчаянно мечтая броситься ему на шею и не дать снова исчезнуть. По щекам у меня струились слезы. Я хотела было обежать дом и воспользоваться задней дверью, но не могла заставить себя оставить его даже на несколько секунд.
Я не могла потерять его снова.
Я прижала ладонь к окну, в этот раз сильнее.
— Я здесь, пап!
Внезапно стекло… замерзло от моего прикосновения. Маленькие голубоватые льдинки будто проросли сквозь стекло с хрупким потрескиванием. Я дернулась от этого внезапного холода, пронзившего мою руку, но моя кожа прилипла к стеклу. Примерзла. Закричав от ужаса, я попыталась освободить ее с помощью другой руки. В это время рука моего «отца» непостижимым образом словно «протекла» сквозь оконное стекло и крепко обхватила мое запястье, чтобы я не могла убежать. Он с силой потащил меня вперед, кирпичи цепляли мою одежду, и моя рука, хоть это и невозможно, прошла сквозь стекло. В окне отражалось мое лицо с открытым в беззвучном крике ужаса ртом. В голове пульсировала единственная мысль: это не может быть мой отец!
— Помогите! — заорала я. — Ви! Ты слышишь меня? Помогите!
Дергаясь из стороны в стороны, я пыталась высвободиться. Там, где он держал меня, появилась ужасная, обжигающая боль, и перед моим мысленным взором вдруг возник нож. Образ был такой отчетливый, что на секунду мне показалось, что я вижу его на самом деле, и моя голова взрывалась от напряжения. Боль обожгла предплечье — он «вспарывал» мне руку этим ножом.
— Прекрати! — пронзительно закричала я. — Мне больно!
В мое сознание словно внедрился кто-то чужой, я будто бы стала смотреть его глазами. Везде была кровь. Черная и скользкая… и моя. Чайная роза в моей глотке.
— Патч! — закричала я в ночь в ужасе и абсолютном отчаянии.
Рука, державшая меня, растворилась в воздухе, и я упала назад на землю. Инстинктивно я зажала свою раненую руку, чтобы остановить кровотечение, но, к моему изумлению, крови не было. И никаких порезов.
Глотая воздух, я посмотрела на окно. Совершенно целое, оно отражало дерево, слегка покачивающее ветвями от вечернего ветерка. Я поспешно отползла на тротуар, вскочила на ноги и побежала в направлении «Дьявольской сумы», каждые несколько шагов оборачиваясь назад. Я ждала, что увижу своего отца или его темного двойника, выходящего из одного из таунхаусов с ножом в руке, но тротуар позади меня был пуст.
Заворачивая за угол, я чуть не врезалась в кого-то и за-орала.
— Вот ты где, — сказала Ви и поддержала меня, не давая рухнуть. — Думаю, мы разминулись. Я добралась до этой «Дьявольской сумы», но тебя там не было, и я пошла тебя искать. Ты в порядке? Выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит.
Я не хотела больше стоять на углу. Произошедшее в таунхаусе разбудило во мне воспоминания о том, как я врезалась в Чонси на машине. Мгновение спустя машина снова была целой и без единой царапины, никаких следов столкновения. Но теперь все было гораздо хуже. Теперь это был мой отец. В глазах у меня горели слезы, а губы тряслись, когда я сказала:
— Я… я, кажется, снова видела папу.
Ви обняла меня.
— Детка…
— Я знаю. Он был ненастоящий. Он был ненастоящий! — повторила я, пытаясь убедить себя. Я моргнула несколько раз подряд, слезы застилали мне глаза. Но он казался настоящим! Таким настоящим…
— Хочешь поговорить об этом?
Поговорить об этом? Меня преследовали. Кто-то играл с моим сознанием. Играл со мной. Падший ангел? Нефилим? Призрак отца? Или это мой собственный разум предавал меня? Ведь мне уже не в первый раз казалось, что я вижу отца. Я думала, он пытается связаться со мной, но вдруг это была защитная реакция? Вдруг это мой разум показывал то, что я хотела видеть? Вдруг я пыталась заполнить пустоту внутри себя и отрицать очевидное, не принимая потери, не смиряясь с ней, потому что это легче, чем поверить и отпустить?
Что бы там ни случилось, это было нереально. Это не был мой отец. Папа бы никогда не сделал мне больно. Он любил меня.
— Давай вернемся в «Дьявольскую суму», — сказала я, толчками выдыхая воздух. Мне нужно было убраться от этого таунхауса как можно быстрее и как можно дальше. Еще раз я напомнила себе, что кого бы я ни видела там, это не был мой папа.
Грохот музыки, крики толпы из клуба были все ближе и отчетливее, и, хотя успокоиться мне все еще не удавалось, сердце все-таки начало биться менее часто. Было что-то успокаивающее в том, чтобы затеряться сейчас в толпе, состоящей из нескольких сотен разгоряченных людей. Несмотря на происшедшее, я не хотела домой и не хотела быть одна; мне хотелось раствориться в самом центре этой толпы. В количестве есть какая-то сила и надежность.
Ви схватила меня за запястье и остановила.
— Кто это у нас там?
На противоположном углу дома Марси Миллар залезала в машину. Ее тело было обернуто микроскопическом куском ткани, настолько коротким, что он демонстрировал всему миру черный пояс для чулок. Высокие, до колена сапоги и черная фетровая шляпа дополняли образ. Но мое внимание привлек не ее наряд, а машина. Сияющий черный «Джип-Коммандер».
Раздался рев мотора, и джип сорвался с места и исчез за углом.
