Глава 7
На следующее утро я вылезла из кровати, быстро приняла душ, привела себя в порядок, нанеся тональник под глаза и мусс на волосы, и неторопливо прошествовала в кухню, где за столом уже сидела мама. Она держала в руках чашку травяного чая, а ее волосы выглядели взъерошенными — вежливая форма для фразы «похожа на дикобраза». Глядя на меня поверх чашки, она улыбнулась.
— Доброе утро.
Я опустилась на стул напротив и насыпала пшеничных хлопьев в миску. Мама уже достала клубнику и кувшинчик с молоком. Я старалась питаться правильно, но это всегда было куда проще, когда мама была дома и следила за тем, что я не хватаю все подряд.
— Выспалась? — спросила она.
Я кивнула с набитым ртом.
— Я забыла вчера спросить, — сказала мама. — Ты в результате устроила Скотту экскурсию по городу?
— Нет, я отменила все.
Лучше всего этим и ограничиться. Я не была уверена, что она отреагирует адекватно, если узнает, что я преследовала его до пирса, а потом провела с ним вечер в бильярдной Спрингвейла.
Мама сморщила нос.
— Что это… пахнет табаком?
О, черт.
— Я зажигала свечи в комнате вчера вечером, — сказала я, жалея, что не успела вымыть голову. Конечно, я насквозь пропахла бильярдной.
Она нахмурилась.
— Нет. Я точно чувствую табак.
Ее стул царапнул по полу, и она начала вставать, чтобы выяснить источник запаха. Отпираться было бессмысленно.
— Я вчера ходила в бильярдную.
— С Патчем?
Не так давно мы с ней договорились, что я никогда, абсолютно ни при каких обстоятельствах не имею права встречаться с Патчем в мамино отсутствие.
— Он был там, да.
— И?
— Я была там не с Патчем. Я была со Скоттом.
По выражению ее лица я увидела, что это еще хуже.
— Но прежде чем ты взорвешься, — заторопилась я, — хочу сказать, что любопытство просто не давало мне покоя. Мне действительно очень сложно не обращать внимания на тот факт, что Парнеллы всеми возможными способами пытаются скрыть прошлое Скотта. Почему каждый раз, когда миссис Парнелл открывает рот, Скотт в двух дюймах от нее наблюдает за ней, словно готовый к броску хищник? Что такого ужасного он мог сделать?
Я ждала, что сейчас моя мама вскочит на ноги и скажет, что начиная с той минуты я наказана до Четвертого июля, но она сказала задумчиво:
— Я тоже это заметила.
— А это только мне кажется, что она боится его? — продолжила я с облегчением. Видимо, обсуждение странного поведения Парнеллов занимало ее настолько, что о наказании можно было забыть.
— Что за мать боится собственного сына? — с сомнением спросила она.
— Думаю, она знает его тайну. Знает, что он сделал. И он знает, что она знает.
Может быть, секрет Скотта просто был в том, что он — нефилим, но я так не думала. Судя по его вчерашней реакции, когда парень в красном его атаковал, мне начинало казаться, что он вообще не знает правды о том, кто он и на что способен. Он мог заметить свою невероятную силу или возможность мысленно общаться с другими людьми, но, видимо, не знал, как объяснить это. Но если Скотт с матерью не пытались скрыть его природу, тогда что они скрывали? Что в его прошлом нужно было так тщательно прятать от глаз посторонних людей?
Полчаса спустя я вбежала в класс химии и увидела, что Марси уже сидит за нашим столом и разговаривает по телефону, совершенно игнорируя объявление на доске: «МОБИЛЬНЫЕ ТЕЛЕФОНЫ ЗАПРЕЩЕНЫ. БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЙ». Увидев меня, она повернулась ко мне спиной и прикрыла трубку рукой, чтобы я не слышала ее разговор. Будто мне есть дело. Когда я подошла к столу, она уже заканчивала, и до моих ушей долетело только воркование: «Я тоже тебя люблю».
Она положила телефон в передний кармашек рюкзака и улыбнулась мне.
— Это мой парень. Он уже не учится в старшей школе.
Я похолодела, подумав, уж не Патч ли был на другом конце провода. Но он утверждал, что произошедшее вчера между ним и Марси ничего не значило. У меня был выбор: я могла начать неистово ревновать или поверить ему.
Я сочувственно кивнула.
— Наверное, непросто встречаться с тем, кого выгнали из школы.
— Ха-ха. Просто чтобы ты знала: во вторник вечером состоится моя ежегодная вечеринка, и я как раз раздаю приглашения. Ты в списке, — буднично сказала она. — Пропустить эту вечеринку означает совершенно потерять свое лицо в обществе. Впрочем, тебе и так не о чем беспокоиться.
— Ежегодная летняя вечеринка? Никогда о ней не слышала.
Она достала пудреницу, которую носила в заднем кармане джинсов, и припудрила нос.
— Это потому, что тебя раньше не приглашали.
Ладно, стоп. С чего это вдруг Марси меня приглашает? Хотя мой IQ вдвое превышал ее, она уж точно догадывалась, что нас разделяет ледяная пустыня. Кроме того, у нас не было общих друзей. Или интересов, если уж на то пошло.
— Круто, Марси. Очень мило с твоей стороны пригласить меня. Немного неожиданно, но все равно приятно. Я обязательно постараюсь прийти.
Но не очень сильно.
Марси наклонилась ко мне.
— Я видела тебя вчера.
Мое сердце забилось сильнее, но голос мой звучал спокойно. Даже равнодушно.
— Ага, я тоже тебя видела.
— Это было… безумно.
Она не закончила фразу, будто приглашая меня что-то добавить.
— Наверно.
— Наверное? Да ты видела эту штуку с кием? Я никогда не видела ничего подобного! Он же им стол проткнул. Вроде их делают из грифельной доски?
— Я была далеко, почти ничего не видела. Извини.
Я могла бы углубиться в подробное обсуждение деталей вчерашнего, но мне просто не хотелось этого делать. Она меня из-за этого приглашала на вечеринку? Чтобы внести ощущение доверия и дружбы в наши отношения и чтобы я ей сказала все, что знаю о произошедшем вчера?
— Ты ничего не видела? — повторила Марси и морщинка сомнения прорезала ее лоб.
— Нет. Ты подготовилась к сегодняшнему тесту? Я запомнила большую часть периодической таблицы, но постоянно ошибаюсь в нижних строках.
— Патч приглашал тебя раньше играть в бильярд? Ты раньше видела что-нибудь подобное?
Не отвечая, я открыла учебник.
— Я слышала, вы с Патчем расстались. — Она попыталась зайти с другого конца.
Я набрала воздуха в легкие, но слегка опоздала — лицо у меня уже запылало.
— И кто был инициатором разрыва? — спросила Марси.
— Какая разница?
Марси сердито нахмурилась.
— Знаешь что? Если ты не собираешься разговаривать нормально, можешь забыть о моей вечеринке.
— Я все равно не собиралась приходить.
Она закатила глаза.
— Ты злишься потому, что я вчера была в «Z» с Патчем? Но для меня это ничего не значит. Мы просто развлекались. Ничего серьезного.
— Ага, именно так это и выглядело со стороны, — сказала я, стараясь, чтобы в моем голосе прозвучало не слишком много цинизма.
— Не ревнуй, Нора. Мы с Патчем просто очень, очень хорошие друзья. Но если тебе понадобится, моя мама знает очень хорошего терапевта в области отношений. Дай знать, если тебе нужно будет к нему обратиться. С другой стороны, он довольно дорого стоит. Конечно я знаю, что у твоей мамы прекрасная работа, и все такое…
— Вопрос, Марси. — В моем голосе звучало холодное предупреждение, но руки, лежащие на коленях, дрожали. — Как бы ты себя чувствовала, проснувшись утром и узнав, что твоего отца убили? Или ты думаешь, работа твоей мамы в JC Penney на неполный день покроет все расходы? В следующий раз, обсуждая мою семью и нашу ситуацию, поставь себя на мое место на минуту. Одну малюсенькую минутку.
Она выдержала мой долгий взгляд, но выражение ее лица было таким равнодушным, что я сомневалась, что заставила ее задуматься. Единственный человек, которому Марси в состоянии была сочувствовать, это она сама.
После занятий Ви ждала меня на парковке. Она развалилась на капоте «неона», закатав рукава выше плеч, и загорала.
— Нам нужно поговорить, — сказала она, слегка подтянулась, садясь, и сняла солнцезащитные очки, чтобы установить зрительный контакт. — Вы с Патчем расстались, не так ли?
Я забралась на капот рядом с ней.
— Кто сказал?
— Риксон. К твоему сведению, это обидно. Я твоя лучшая подруга и не должна узнавать такие вещи от друзей друзей. Или от друзей бывших парней, — добавила она, подумав. Она положила руку мне на плечо: — Как ты? Справляешься?
Не особенно хорошо. Но я старалась похоронить все это в глубине своего сердца; а это не получится, если я буду болтать об этом. Я прилегла на ветровое стекло, закрываясь от солнца учебником.
— Знаешь, что самое ужасное?
— Что я всегда была права и теперь тебе придется услышать, как я скажу «А я тебя предупреждала!»?
— Смешно.
— Не секрет, что Патч притягивает неприятности. Конечно, он невероятно хорош в роли «плохого-мальчика-который-нуждается-в-исправлении», но хитрость в том, что большинство плохих парней не хотят исправляться. Им нравится быть плохими. Им нравится ощущение власти, которое они чувствуют, сея ужас и панику в сердца матерей повсюду.
— Это было очень… проницательно.
— Всегда обращайся, крошка. Более того…
— Ви!
Она взмахнула руками.
— Выслушай меня. Я припасла лучшее напоследок. Я думаю, тебе пора пересмотреть свои приоритеты в отношении парней. Нам нужно найти тебе хорошего бойскаута, который заставит тебя оценить преимущества хорошего парня в твоей жизни. Вот возьми, например, Риксона.
Я наградила ее взглядом, говорившим «ты, наверное, шутишь».
— Мне не нравится этот взгляд, — сказала Ви. — Риксон оказался очень порядочным парнем.
Мы смотрели друг на друга некоторое время.
— Ладно, возможно, бойскаут это перебор, — признала Ви. — Но смысл в том, что ты могла бы оценить плюсы хорошего парня, у которого в шкафу не одна непроглядная тьма. Почему, кстати, так? Патч считает себя секретным агентом?
— Я видела Марси с Патчем вчера вечером, — со вздохом сказала я. Ну вот. Я ведь это сказала.
Ви несколько раз моргнула, переваривая это.
— Что?! — у нее буквально отвисла челюсть.
Я кивнула.
— Я видела их. Она его обнимала за шею. Они были вместе в бильярдной Спрингвейла.
— Ты следила за ними?
Мне хотелось ответить «не надо так обо мне думать», но я смогла только сдержанно произнести:
— Скотт пригласил меня поиграть в бильярд. Я пошла с ним, и мы наткнулись на эту парочку там.
Я хотела бы рассказать Ви все, что случилось после, но, как и в случае с Марси, некоторые вещи я просто не могла ей объяснить. Как я должна была рассказать ей о нефилиме в красной безрукавке или о том, как он проткнул бильярдный стол кием?
Ви выглядела так, будто не знала что ответить.
— Ну… Как я говорила, увидев свет, уже нельзя сделать вид, что его не видел. Может, у Риксона есть друг. Кроме Патча, то есть… — Она неловко умолкла.
— Мне не нужен парень. Мне нужна работа.
Ви поморщилась, будто устала об этом слушать.
— Опять разговоры о работе. Я просто не понимаю, к чему эта спешка.
— Мне нужна машина, и чтобы получить ее, мне нужны деньги. Поэтому и работа.
У меня в голове был целый список причин купить тот белый «фольксваген»-кабриолет. Машина маленькая, а значит, ее легче парковать, экономичная — бонус, учитывая, что у меня не останется много денег на топливо после того, как я отдам тысячу долларов за саму машину. И хотя я знала, что глупо чувствовать связь с чем-то таким неодушевленным и практичным, как машина, я начала воспринимать этот автомобиль как символ новой жизни. Свобода, возможность ехать куда хочу, когда хочу. Возможность все начать заново. Свобода от Патча и всех воспоминаний, которые меня с ним объединяли и которые я никак не могла похоронить в своей памяти.
— Моя мама дружит с ночным менеджером у «Энцо», и им нужны бариста, — предложила Ви.
— Я понятия не имею о работе бариста.
Ви пожала плечами.
— Ты делаешь кофе. Ты наливаешь его. Ты несешь его жаждущим клиентишкам. Что сложного?
Сорок пять минут спустя мы с Ви гуляли по набережной и бросали ленивые, не слишком заинтересованные взгляды на витрины. Поскольку ни одна из нас не работала, а соответственно не располагала деньгами, мы умели прохаживаться мимо магазинов, не поддаваясь соблазну что-нибудь купить. Мы дошли до конца набережной и остановились у пекарни. Я почти слышала, как рот Ви наполнился слюной, когда она прижалась лицом к стеклу и уставилась на упаковку пончиков.
— Должно быть, прошел уже целый час с тех пор, как я последний раз ела, — сказала она. — Глазированные пончики, пошли, я угощаю. — И она рванула вперед.
— Я думала, ты хотела похудеть к летнему сезону. Вроде ты собиралась немножко уменьшить свои габариты, чтобы выглядеть более гармонично рядом с Риксоном.
— Ты умеешь испортить настроение. Как бы там ни было, ну что плохого может произойти от одного маленького пончика?
На моей памяти Ви ни разу не ограничилась одним пончиком, но я промолчала.
Мы заказали шесть глазированных пончиков и только сели около окна, как я увидела Скотта, который прижимался лбом к стеклу с наружной стороны и улыбался. Мне. Вздрогнув, я отпрыгнула на дюйм. Он поманил меня пальцем наружу.
— Я сейчас вернусь, — сказала я Ви.
Она проследила за моим взглядом.
— Это же Скотти-снимай-штанишки!
— Не называй его так. Что случилось со Скотти-мокрые-штанишки?
— Он вырос. О чем же он хочет с тобой поговорить? — На лице у нее появилось понимающее выражение: — О нет, только не это. Не надо играть с ним. Он опасен, ты же сама говорила! Мы найдем тебе хорошего бойскаута, помнишь?
Я взяла сумочку.
— Я и не играю. Что?! — возмутилась я в ответ на взгляд, которым она меня наградила. — Мне что, взять и сделать вид, что я его не вижу в упор?
Она подняла ладони, словно сдаваясь:
— Ладно-ладно, просто не задерживайся, а то твои пончики попадут в Красную книгу как вымирающий вид.
Я вышла из кондитерской и поискала глазами Скотта. Он сидел, развалясь, на скамейке, большие пальцы засунуты в карманы.
— Жива после вчерашнего? — поинтересовался он.
— Ты же видишь.
Он улыбнулся.
— Немного горячее, чем ты привыкла, да?
Я не стала напоминать ему, что это ему кий, который проткнул доску бильярдного стола, чуть было не попал в ухо.
— Прости, что не смог подвезти тебя, — извинился Скотт. — Но ты вроде нашла способ вернуться домой?
— Можешь не переживать на эту тему, — раздраженно сказала я, даже не скрывая этого. — Мне наука: никогда никуда с тобой не ходить.
— Это тебе решать. Есть время пойти перекусить? — он ткнул пальцем в направлении популярного среди туристов ресторана чуть дальше по дороге. «Альфео». Я ела там несколько лет назад с отцом и помнила, что цены там заоблачные. Меньше пяти долларов стоит разве что вода. Если повезет, кола. Учитывая эти цены и компанию, — в конце концов, самое яркое мое воспоминание о Скотте, это как он пытается приподнять мне топик кием! — я больше всего хотела вернуться к своим пончикам.
— Не могу. Я с Ви, — сказала я Скотту. — Что было в «Z» вчера? Когда я ушла.
— Я вернул свои деньги.
Он сказал это так, что мне стало понятно: все было не так просто.
— Наши деньги, — поправила я.
— Твоя половина у меня дома, — расплывчато сказал он. — Я завезу их вечером.
Ну да, конечно. У меня было такое ощущение, что он уже продул все деньги и не остановился на этом.
— А парень в красном? — спросила я.
— Он убежал.
— Он выглядел очень сильным. Тебе так не показалось? Что-то в нем было… странное. Другое.
Я проверяла его, пытаясь понять, что он знает. Но он только сказал:
— Да, наверно. Так вот, моя мама продолжает талдычить, что я должен завести себе друзей. Без обид, Грей, но ты явно не относишься к их числу. Рано или поздно нам придется разойтись. Ах, не плачь. Просто вспоминай все счастливые моменты, которые нас связывают, и я уверен, тебя это успокоит.
— Ты позвал меня сюда, чтобы разорвать нашу «дружбу»? С чего мне так повезло?
Скотт засмеялся.
— Вообще-то я собирался начать с твоего парня. У него есть имя? Мне начинает казаться, что он твой воображаемый друг. В смысле, я никогда не видел вас вместе.
— Мы расстались.
Что-то вроде едва заметной улыбки появилось у него на лице.
— Да, я слышал, но хотел убедиться сам.
— Ты слышал обо мне и Патче?
— Одна сексуальная цыпочка по имени Марси мне сказала. Мы с ней столкнулись на заправке, и она очень настойчиво хотела со мной познакомиться. Кстати, она сказала, что ты лузер.
— Так это Марси сказала тебе обо мне и Патче? — Спина у меня окаменела от напряжения.
— Хочешь совет? Искренний совет парня девушке? Забудь Патча. Живи дальше. Найди парня, которому нравится то же, что и тебе. Учеба, шахматы, коллекционирование и идентификация мертвых жуков… и серьезно подумай о том, чтобы изменить цвет волос.
— Прошу прощения?
Скотт покашлял в кулак, но я прекрасно видела, что он прячет улыбку.
— Давай начистоту. Рыжие выглядят отталкивающе.
Я сузила глаза.
— Я не рыжая.
Теперь он ухмылялся в открытую.
— Ну да. Могло быть хуже. Ты могла быть оранжевой. Как злая ведьма.
— Ты со всеми ведешь себя как придурок? Думаю, что именно поэтому у тебя нет друзей.
— Ну, все мы порой бываем грубоваты.
Я подняла темные очки на макушку и встретилась с ним взглядом.
— Чтобы ты знал, я не играю в шахматы и не коллекционирую насекомых.
— Но ты учишься. Я знаю. Я знаю таких, как ты. Тебя можно описать одним-единственным словом, и это слово «дотошность». Ты просто очередной стандартный случай скучного ботана.
Я открыла рот.
— Так. Ладно, может, я действительно иногда слишком серьезно отношусь к учебе. Но я не скучная, не настолько скучная! — По крайней мере, я так надеялась. — Очевидно, что ты меня совсем не знаешь.
— Конеееечно. — Он был неумолим.
— Хорошо, — защищаясь, сказала я. — Назови что-нибудь, чем ты интересуешься и на что я никогда бы, по-твоему, не решилась? Хватит смеяться. Я серьезно. Назови одну вещь.
Скотт почесал ухо.
— Когда-нибудь ходила на музыкальные баттлы? Громкая, незнакомая музыка. Шумная, неконтролируемая толпа. Много грязного секса в туалетах. В десять раз больше адреналина, чем в «Z».
— Нет, — немного неуверенно ответила я.
— Я заеду за тобой в воскресенье вечером. Не забудь фальшивое удостоверение личности.
Брови его изогнулись, и он наградил меня самодовольной подначивающей улыбкой.
— Нет проблем! — ответила я, пытаясь сохранять обыденное выражение лица.
Конечно, получалось, что теоретически я брала свои же слова назад, соглашаясь на новую встречу со Скоттом, но не могла же я просто стоять тут и позволять ему называть меня скучной! И я точно не собиралась позволять ему звать себя рыжей.
— Как одеваться?
— Как можно более откровенно.
Я почти задыхалась от волнения.
— Не знала, что тебя интересуют музыкальные группы, — сказала я, когда восстановила дыхание.
— Я играл на «басу» в Портленде в группе «Гизер». Очень надеюсь, что попаду в одну из местных. План состоит в том, чтобы найти талантливых людей в воскресенье вечером.
— Звучит заманчиво, — солгала я. — Можешь рассчитывать на мою компанию.
Я ведь всегда смогу отвертеться позже. Короткая эсэмэска решит эту проблему. Сейчас я просто не могла позволить Скотту называть меня в лицо дотошной занудой. Мы попрощались, и я обнаружила, что Ви, ждущая меня за столом, съела половину моих пончиков.
— Не говори, что я тебя не предупреждала, — ответила она на мой красноречивый взгляд в сторону пончиков. — Чего хотел Скотти?
— Он пригласил меня на музыкальный баттл.
— О, господи.
— Это в последний раз. И я ни во что не играю!
— Как скажешь.
— Нора Грей?
Мы с Ви повернули головы и увидели официантку. Ее рабочая униформа состояла из лавандового поло и подходящего лавандового же цвета бейджика, на котором было написано «Мадлен».
— Извините, вы — Нора Грей? — снова повторила она.
— Да, — ответила я, пытаясь понять, откуда ей известно мое имя.
Она прижимала к груди какой-то конверт из оберточный бумаги и теперь подала его мне.
— Это для вас.
— Что это? — спросила я, принимая конверт.
Она пожала плечами.
— Какой-то парень вошел и попросил меня передать вам это.
— Что за парень? — спросила Ви, вытягивая шею, чтобы лучше оглядеть кондитерскую.
— Он уже ушел. Он сказал, очень важно, чтобы Нора получила конверт. Я подумала, что, может быть, он — ваш парень. Однажды парень заказал доставку цветов сюда и сказал нам передать их его девушке. Она сидела за столиком в дальнем углу, — она показала на столик и улыбнулась: — Я все никак не могу забыть тот случай.
Я открыла конверт и заглянула внутрь. Там был лист бумаги и большое кольцо. И ничего больше.
Я посмотрела на Мадлен, щека которой была измазана сахарной пудрой.
— Вы уверены, что это для меня?
— Парень указал прямо на вас и сказал: «Передай это Норе Грей». Вы же Нора Грей, не так ли?
Я начала было вынимать из конверта его содержимое, но Ви положила свою руку на мою.
— Без обид, — обратилась она к Мадлен, — но нам бы хотелось немного приватности.
— Как ты думаешь, кто прислал это? — спросила я Ви, когда Мадлен отошла.
— Не знаю, но у меня мурашки пошли по всему телу, когда она дала его тебе.
После этих слов Ви я тоже почувствовала, как по спине у меня побежали чьи-то ледяные пальцы.
— Думаешь, это Скотт?
— Не знаю. Что в конверте?
Она скользнула на стул рядом со мной, чтобы лучше видеть.
Я вынула кольцо, и мы молча изучили его. При взгляде на него сразу стало понятно, что мне оно явно не по размеру и будет болтаться даже на большом пальце. Это определенно мужское кольцо. Оно было стальным, а там, где обычно располагается камень, было изображение руки. Руки, сжатой в крепкий грозный кулак. Кольцо было практически черное, как будто побывало в пожаре и обуглилось.
— Что за… — начала Ви.
И замерла, когда я достал листок бумаги. Это была записка, торопливо накорябанная черным маркером: «Это кольцо Черной Руки. Он убил твоего отца».
