Глава 19

Невозможно. Это было совершенно невозможно.

Сидя на своей вилле, я отправляла вызов за вызовом. Мне не отвечали. Не обращая внимания на челядь, я пыталась избавиться от морока. В один из таких моментов и явился Гладдик, я даже не слышала домофон.

– Сидония, мне очень жаль. – В его голосе отчетливо прозвучали слезы.

Я посмотрела на него и не узнала. Такое впечатление, что мы никогда прежде не встречались. Отправила очередной вызов. На этот-то раз они мне обязательно ответят.

– Я и понятия не имел о том, что готовится. Мои родители знали, но ничего мне не говорили, – продолжил Гладдик. – Иначе бы я тебя обязательно предупредил, клянусь. Пожалуйста, поверь мне. Я ведь пришел сюда ради тебя.

– Отвяжись. Это явно какая-то игра. Вранье, короче. А ты мне мешаешь, – зарычала я.

Крепость молчала. Я послала новый вызов.

– Послушай меня. Я – наследник сенатора, – не унимался Гладдик, подходя ближе, его глаза бегали. – Когда-нибудь я сам буду принимать решения, и когда это произойдет, у тебя будет союзник в семье Атонов. Ты не одинока в этом мире…

– Плевать мне на всю вашу семейку. Ты бредишь. Сенатора фон Эмпиреана в качестве союзника мне хватит с лихвой.

– Твой отец мертв. Прости, но теперь ты – сенатор фон Эмпиреан.

– Заткнись, я сказала!

Он приводил меня в бешенство тем, что стоял тут и бубнил свое. Как будто я видела то, что случилось на самом деле, и император действительно уничтожил семью Эмпиреанов. И что Сидония умерла, а я без толку проторчала здесь, чтобы ее защитить. Была готова в любой момент принести себя в жертву вместо нее, но все оказалось напрасным. Если бы Сидония умерла, я не смогла бы продолжать жить, это невозможно. Я бы обязательно узнала, почувствовала бы что-то. Точно, окружающий мир должен был хоть как-то измениться, если бы исчез главный смысл его существования.

– Пожалуйста, Сидония. – Гладдик взял меня за руку и попытался оттащить от панели. – Ты сейчас огорчена, тебе следует отдохнуть, а потом мы обо всем поговорим…

– Убери лапы, – хрипло рявкнула я.

Невозможно было терпеть его дольше. Меня не волновало его мнение. Если все это правда и Сидония умерла… Даже подумать о таком немыслимо, но предположим… Предположим, это – так, в таком случае Гладдик мне вообще не нужен, и незачем строить из себя светскую даму. А если это ложь, то как он смеет ее повторять? Как посмел оттаскивать меня от компьютера?

– Сидония… – он продолжал тянуть меня за руку.

Терпение мое лопнуло, и я двинула ему кулаком в нос. Хрящ хрустнул, и этот звук наполнил меня таким удовлетворением, что я гнала вопящего Гладдика до самых ворот, потом схватила за волосы и выволокла наружу.

– Ты что? Что ты делаешь? Остановись! – визжал парень, пытаясь вырваться из моей хватки.

Я отшвырнула его прочь. Он поднял на меня залитое кровью лицо.

– Вернешься – убью, – объявила я и захлопнула дверь.

Вернувшись к себе, отправила еще один вызов Эмпиреанам.

Ответа нет.

Нет ответа.

Следующие пять дней я не спала. Жуткая истина начала постепенно проникать в мое сознание. Она пожирала меня изнутри, сжимала мне глотку. Челядь, эти безмозглые автоматы, кем они, в сущности, и являлись, самостоятельно выполняла рутинные домашние дела, приводила в порядок мою одежду и внешний вид. Помню только, что приказала им выводить на прогулку Карателя. Несмотря на всю мою дрессуру, чтобы вывести пса из дома и, главное, вернуть его обратно, требовалось несколько дюжих челядинцев.

В остальном мои мысли путались в беспорядке.

Я как раз торчала посреди комнаты, бездумно уставившись на темные пятна Гладдиковой крови, так и оставшиеся на ковре. Все вокруг казалось неправильным, нереальным. Другим. Я вышла во двор. Свет четырех солнц лился сквозь потолок небесного купола. Я смотрела на них, пока перед глазами не поплыли черные пятна. Я не представляла, куда мне идти и что делать.

– Сидония…

Я была готова убить пришельца, кем бы он ни был, но мой больной мозг, пусть с трудом, узнал Нивени. Белки ее глаз были налиты кровью.

– Теперь я – наместница Люмины, – прошептала девушка.

Я молча смотрела на нее. Ее нижняя губа дрожала.

– Я связалась с домом. Она мертва. Император отправил десант, и они ее убили. Он назначил меня наместницей, но запретил возвращаться на Люмину. Я не знала, что мне делать, и спросила, можно ли мне вернуться. Оказалось, нельзя. Где это видано, чтобы наместник руководил планетой издалека? Наместники – это не сенаторы, они работают там, где управляют. И… И как я объясню излишним, голосовавшим за мою мать, по какому праву я заняла ее место? Мне ведь всего семнадцать лет! Какая-то дурацкая шутка. На самом деле, должность наместника не наследуется, – прищурившись, она поглядела на меня. – А ты у нас теперь, значит, сенаторша, – Нивени разразилась истерическим смехом. – Надо же, сенатор Сидония фон Эмпиреан!

Именно в этот момент я наконец окончательно осознала: никакой это не кошмарный сон, не галлюцинация. Император действительно это сделал. Убил Сидонию. Убил матриарха и сенатора, чтобы заменить их затребованной к себе девчонкой. То есть мной. Он хотел, чтобы следующим сенатором стала я.

– Что же делать? – шептала Нивени. – Господи, что же нам делать?

Я закрыла глаза, ощущая кожей горячие солнечные лучи. Теперь я – бесхозный дьяболик. У меня отняли смысл жизни. Космос сыграл со мной злую шутку: я прибыла сюда, чтобы спасти Сидонию, тем самым ее погубив. Это она должна была стать следующим сенатором фон Эмпиреан. Это ей следовало выжить, а выжила вместо нее я.

Впрочем, это ненадолго.

С меня хватит. Пора завязывать с фальшивыми улыбками и неискренней куртуазностью. Хватит строить из себя кисейную барышню. Надо сбросить с себя притворную личину и отомстить, разрушив столько, сколько удастся, прежде чем меня остановят.

– Я собираюсь убить императора.

Нивени сдавленно охнула, и я поняла, что произнесла это вслух. Открыла глаза и увидела, что она в ужасе озирается вокруг.

– Нельзя говорить подобные вещи! Это государственная измена! Тебя арестуют!

Я схватила ее за плечи и подтянула вплотную к себе.

– Если ты хоть кому-нибудь об этом проговоришься, – зашипела я, со всей силы сжимая ее руки, – я проломлю тебе череп. Поняла?

Распялив рот, Нивени быстро-быстро закивала головой:

– Никому! Я никому на свете не скажу.

Мне подумалось, что надо бы свернуть ей шею так же, как Сутере. Ничего сложного, одно движение – и готово. Если оставить ее в живых, она может меня предать. Но что-то остановило мою руку.

Я оттолкнула Нивени и пошла прочь. В моем сердце поселилась пустота, которая, я это чувствовала, останется со мной до последнего вздоха. Как только я приняла решение убить императора, пугающее чувство дезориентации исчезло. Передо мной лежал прямой и ясный путь.

Я бы могла убить его прямо сегодня. Сразу после чего меня убьют его дьяболики. Итак, мне оставалось жить даже не несколько дней, а несколько часов. Совсем неплохо.

Едва сформулировав желание, я поняла, как его можно воплотить. Это было вполне реально, поскольку на моей стороне фактор внезапности. Я неплохо изучила план Хризантемы, что должно было помочь в моей миссии. Мне были известны привычки Рандевальда фон Домитриана. Например, после встречи с советниками он обычно отдыхал несколько часов. В его покои вел узкий коридор. Где я его и подкараулю прямо у двери покоев. А что? Сострою трагическое лицо, паду на колени и забьюсь в конвульсивных рыданиях. Беспомощная и кроткая Сидония фон Эмпиреан, захлебываясь от слез, будет молить императора выслушать ее.

Рандевальд, уверенный в том, что победил Эмпиреанов, а перед ним – слабая девушка, отошлет дьяболиков и подойдет поближе, чтобы насладиться каждым словом, сорвавшимся с моих дрожащих, умоляющих губ… Что его больше заинтересует? Мой страх перед ним или отчаянная надежда на его заступничество?

Хотя это не важно. Я помнила свой первый день при дворе, когда он заставил Сафьянку заживо освежевать саму себя, а сам с жадностью смотрел мне в лицо. Этот человек получал удовольствие от страданий и страха других, особенно – юных девушек. В любом случае, я поманю его обещанием того, что ему нравится больше всего на свете.

Когда он подойдет, я нападу. Заколю кинжалом. Нужно только, чтобы я сама была достаточно близко, а его дьяболики – достаточно далеко. Хорошо бы, конечно, нанести такую рану, чтобы он умер не сразу, а агонизировал бы несколько минут. Но если времени будет мало, подойдет удар в аорту.

Когда я проскользнула в коридор, тайный совет уже начался. Прежде мне всегда представлялось, что я буду жадно упиваться последними минутами своей жизни. Теперь же они казались мне вечностью.

Кто знает, успела ли Сидония получить ответы на свои вопросы о сути и смысле жизни, так ее волновавшие? Не в загробном мире, а хотя бы путем химической реакции в ее мозге в момент смерти? Она рассказывала мне, что иногда перед смертью люди видят свет, который словно бы обещает раскрыть им все загадки вселенной. Надеюсь, она его тоже увидела. Кто знает, не испугалась ли она увиденного? Кто знает…

Эта мысль, будто тиски, сжала мое сердце.

Вспомнила ли она обо мне? Успела ли удивиться, почему я ее не защитила?..

Дверь открылась, и в коридоре появилась Злючка. В сумраке она передвигалась как пантера. Тут же заметила меня.

– Что вы здесь делаете, сенатор фон Эмпиреан?

Мы смерили друг друга взглядами. Оправдываться мне было нечем. Злючка и прежде меня подозревала, теперь я собиралась подтвердить ее подозрения. Я была ее врагом. Либо – она, либо – я.