Князь покинул их, сообщив, что нужно кое-что подготовить, а Бронник проводил его взглядом и повернулся к Ютланду.

– Брат неистового Придона, – сказал он с непонятным выражением, – ты доказал силу своих рук. Но это только сила рук…

Ютланд отрезал:

– Мне достаточно.

Бронник покачал головой.

– Точно?.. Ты теперь не один. На радость твоим врагам у тебя появилось слабое место. Твоя спутница! Я не знаю, насколько именно она тебе дорога, но что дорога, видно издали. На что пойдешь, чтобы не умерла прямо сегодня?

Ютланд дернулся, взглянул бешеными глазами.

– Что-о?

Бронник сказал уточняюще:

– Ютланд, я на вашей с ее высочеством стороне!.. Просто обращаю внимание, что нельзя поступать так безрассудно, как оба вели себя до этого времени. Ладно-ладно, не сверкай глазами, оставляю вас. Нужно в самом деле готовиться к большим переменам.

Он кивнул и вышел, а Ютланд повернулся к Мелизенде. Она смотрела беспомощными глазами, он сказал с усилием:

– Тебе вообще-то не стоило меня искать.

– Почему?

Ютланд отвел взгляд, Мелизенда видела, что ему говорить так же трудно, словно двигает горы, но все-таки проговорил совсем тихо:

– Ты уже могла заметить.

– Что заметить?

– На меня, – сказал он еще тише, – иногда накатывает дикая ярость. Темная и нерассуждающая. Превращаюсь в зверя… а он во мне очень силен.

Она не сводила с него взгляда, а голос прозвучал фальшиво бодро:

– А я вот не заметила!.. Ничего такого не было. Ты всегда держал свою ярость под контролем… да, срывался чуть-чуть, но ненадолго. И никогда не срывался… в зверя, тут ты наговариваешь.

Он сидел молча некоторое время, плечи его опустились еще ниже, наконец проговорил с непонятной растерянностью:

– Я срывался в зверя… а возвращался все реже и все труднее. Я должен был в конце концов превратиться в зверя навсегда… но…

– Что? – спросила она живо и с надеждой в голосе. – Что остановило?

– Не остановило, – сказал он с той же нерешительностью в голосе, – но притормозило…

– Что?

Он поднял на нее взгляд, полный тьмы и чего-то не из этого мира, она чуть поежилась, но в ответ лишь вскинула голову и посмотрела в ответ так же открыто и ясно.

– Ты, – ответил он.

– Что-что?

Он пояснил:

– Моя ярость не захватывала меня целиком… Когда ты рядом, я чувствовал, что нечаянно могу и тебя, если ярость возьмет верх… и нечто во мне ее тут же останавливало.

Она сказала ошарашенно:

– Ничего себе… Хотя мама говорила, мы, женщины, для того и существуем, чтобы гасить конфликты, а мужчинам не позволять уничтожить мир. А как все то время… когда меня не было?

– Я помнил, – проговорил он нехотя, словно признавался в чем-то стыдном. – Когда накатывала тьма, старался вспомнить твое лицо и услышать твой противный голос…

– И… помогало?

– Ярость откатывала, – сообщил он. – Что-то в тебе есть… волшебное?

– Даже чудесное, – сообщила она хвастливо. – Я вообще замечательная, не знал?.. Потому тебе без меня ну никак!

– Но со мной опасно, – напомнил он.

– Только от других, – ответила она.

– И от меня.

– Ты меня спасешь от других, – возразила она, – и от себя. А я тебя спасу от всего-всего на свете!.. Видишь, как мы нужны друг другу?

Она смотрела с таким возмутительно победным видом, что он ощутил быстро растущее раздражение.

– А почему тебя всегда прибить жаждется?

– Потому, – объяснила она обстоятельно, – что ты ко мне очень неравнодушен. Это же ясно! Нет?.. Почему мужчинам понятны великие тайны богов, а насчет житейских вещей хоть кол на голове теши?

Хлопнула дверь, быстрыми шагами вошел Бронник. Мелизенда отпрянула от Ютланда, а Бронник, ничего лишнего не замечая, сказал деловым тоном:

– Новости приходят все чаще.

– Говорите, – велела Мелизенда в нетерпении.

– Часть армии, – сообщил Бронник сурово, – не приняла власти Гайворона!.. Но она в меньшинстве, пришлось отступить в леса. Теперь точно гражданская война! Возможно, армия в столице выдвинет своего претендента на трон.

Мелизенда вскрикнула тонким голоском:

– Как?.. Этого нельзя…

– Многое нельзя, – сообщил боярин сухо, – но происходит.

Она быстро повернулась к Ютланду.

– Мы должны встретиться с ними!.. Остановить…

– Перехватить, – подсказал боярин. – Возглавить! Это вы хотели сказать?

Она с неуверенностью кивнула:

– Да. Я хотела переговорить, но вы правы, лучше всего возглавить, пока там не выдвинули кого-то своего. Только я, принцесса Мелизенда, могу законно претендовать на трон своего отца!

Боярин бросил короткий взгляд на Ютланда.

– У нас все слышали о полной трагедии истории Придона и Скилла. Ты последний из братьев великого рода… Но герои не садятся на трон… знаешь, почему?

– Скажи, – предложил Ютланд враждебно, – буду знать.

– Герои сильнее и отважнее других, – ответил боярин, – а страной правят те, кто умнее и дальновиднее. Мелизенда не только красивая, но сильная, несмотря на ее хрупкость, но ты уверен, что она готова править огромным Вантитом?

Ютланд ответил резко, но сам ощутил в своем голосе нотку сомнения:

– Готова!.. Ты и другие могли бы помогать советами!

– Ее высочество на все готова, – согласился Бронник, – но может ли? А то у нас каждый землекоп и готов, и знает, как правильно… Однако страна не может оставаться без тцара. Благородный Велизар тяжело ранен и не может управлять, а Мелизенда исчезла… Что оставалось делать князьям и армии?

Ютланд кивнул.

– Наверное, ты прав…

– Только наверное?

– Ты прав, – ответил Ютланд.

Боярин промолчал, но Мелизенда завопила тонким отвратительным голоском:

– Он прав?.. Ты назвал его правым?

Боярин невесело улыбнулся, а Ютланд остановил ее таким властным жестом, что Мелизенда поперхнулась и умолкла.

– Погоди, – сказал он. – Мне кажется, никто не сказал еще, что не признают тебя наследницей трона. И не сказали, что отказываются служить тебе и помогать советами, как лучше управлять огромной страной.

Боярин помалкивал и поглядывал на Мелизенду прищуренными глазами. Она сказала в злобной подозрительности:

– Ты в самом деле веришь, что этот Гайворон вот так возьмет и оставит трон только потому, что я вернулась?

Ютланд взглянул на Бронника.

– А что, нельзя его как-то убедить? Или объяснить, что с возвращением Мелизенды все поменялось?

Бронник вздохнул и развел руками.

– Знаешь, благороднейший герой, я сам бы отправился убеждать его и других его сторонников, что сделать нужно именно так. Во избежание раскола. Но если бы принцесса была старше лет на двадцать и поопытнее в делах правления государством! Но она в таком возрасте, что и править не умеет – это одна беда, а вторая – захочет править… и никакие мудрые советы не помешают ей творить глупости.

– Уверен, – переспросил Ютланд с сомнением, – что не послушает разумных советов?

Бронник посмотрел на него с отеческой улыбкой.

– А много она тебя слушала?

Ютланд взглянул на него с подозрением.

– А ты откуда знаешь?

– Я знаю принцессу, – сообщил Бронник. – Она никого не слушает.

Ютланд пробормотал:

– Она в последнее время часто получала на орехи… Мне кажется, стала намного осторожнее.

Мелизенда сказала сердито:

– Эй-эй, вы оба. Я здесь, не заметили?

Бронник развел руками.

– Простите, ваше высочество, разоткровенничались. Подумайте, что делать, а я пока пойду позанимаюсь делами княжества. Князь Ангислав Щедрый, как истинный правитель, изволит отправиться на охоту. Это же святое, не стоит откладывать благородную погоню за оленем или кабаном из-за каких-то мятежей в стране?

Он поклонился и вышел. Ютланд проводил его долгим взглядом, покачал головой.

– Как все непросто. Пойду взгляну на Алаца, а за тобой пока хорт посмотрит, чтобы ты об угол не ударилась.

– А если ударюсь? – спросила она ядовито.

– Сам добьет, – ответил он серьезно, – чтобы не мучилась.

Делая вид, что беспечно прогуливается, она присматривалась и к челяди, и к немногим гостям, из которых некоторые живут здесь уже месяцами, наслаждаясь радушием и гостеприимством князя.

Даже по челяди можно узнать многое о хозяине, так как во дворце ее отца князь появлялся хоть и редко, однако там держится так, как принято, а здесь и сам показывает себя таким, какой есть, и челядь бесхитростно перенимает его нрав и привычки, а живущие у него гости и вовсе подстраиваются под его привычки, вкусы, а то и стараются предугадывать его желания.

Слух, что к князю прибыла сама принцесса Мелизенда, разнесся по дворцу моментально, даже челядь старательно попадалась по дороге, кланялась и отступала, торопливо зыркая любопытными глазами, а гости князя, как она сразу поняла, дежурили у всех дверей и переходов, чтобы увидеть, как она выглядит теперь, когда трон у ее отца отняли, и собирается ли куда-то бежать и прятаться от нового повелителя Вантита.

Правда, хорт все время держится возле нее, забегая то с одной стороны, то с другой, и любой в замке в испуге отшатывается, стоит тому лишь взглянуть жуткими глазами, где отчетливо бушует пламя преисподней.

Лишь один из вельмож, которого Мелизенда частенько видела и во дворце Велизара, отодвинулся от жуткого пса, но, стыдясь своего испуга, сказал раздраженно:

– Мелизенда, вы бы убрали эту страшную собаку!.. Это же княжеский дворец, не хижина дровосека.

Мелизенда остановилась, взглянула на него в упор.

– Мое высочество, милейший.

Он отвесил вынужденный поклон.

– Простите, ваше высочество. Мы много раз виделись в тцарском дворце, потому я полагал…

– Зря полагали, – ответила она мирно. – Я вас не видела. А собачка такая милая…

Вельможа посмотрел на хорта, тот взглянул в ответ жуткими багровыми глазами и чуть приподнял верхнюю губу, показывая длинные острые клыки.

И хотя Мелизенда продолжала мило улыбаться, хорошенькая такая куколка, вельможа зябко повел плечами и проговорил с бледной улыбкой:

– Люди боятся к вам подойти! Это чудовище смотрит на всех так, что… А вас любят, ваше высочество! С вами хотят общаться.

– Я тоже хочу, – ответила Мелизенда. Она вздохнула и добавила: – Но эта милая собачка не моя, а вельможного принца Ютланда.

– Ну так отошлите ее к нему!

Она сказала грустно:

– Не могу. Такая у меня сейчас жизнь, даже собачка не подчиняется, как видите. Принц велел ей охранять меня и рвать сразу в клочья всякого, кто попытается мне навредить… а также тех, кто пошлет кого-то с такой же целью.

Она проговорила это тем же милым детским голоском, неотрывно глядя ему в лицо, а тот так и не смог удержать мышцы в том же положении, побледнел, кожа на скулах натянулась, а в глазах промелькнул откровенный страх.

– Ютланд, – проговорил он почти тем же голосом, но она уловила крохотные изменения, – герой, привык сражаться с врагами, и потому никому не верит, отовсюду ждет удара, но здесь Вантит!.. В Вантите всем рады. Тем более рады здесь, во дворце князя Ангислава Щедрого. Он был так рад, так счастлив, что вас в прошлый раз удалось благополучно вернуть домой…

– Но на этот раз я сама, – отрезала она. – Принц только сопровождает!..

Она видела, как он всякий раз морщится, когда слышит такой титул в применении к Ютланду, потому старалась употреблять почаще. Ютланду не помешает, если здесь будут помнить, что он обладает не только силой, но и властью наследника грозной и отважной Артании.

И вообще, одно дело повредить просто артанину, пусть и герою, другое – принцу соседней страны, воинственной и все еще могучей.

– Да, – проговорил вельможа медленно, – он только сопровождает… Хотя у него вполне могут быть другие дела…

Холод проник в ее сердце, она даже не сразу сообразила, в чем прозвучала угроза, а тот поклонился с затаенной, но заметной усмешкой в глазах и отступил.

– Отдыхайте, ваше высочество. У вас теперь не совсем легкая жизнь.

Она хотела порекомендовать не злорадствовать слишком уж заметно, но удержалась, пусть думают, что глупенькая красотка не улавливает, она же в самом деле красивая, все еще не понимают, что красивая не обязательно дурочка, хотя, конечно, красивой стать умной труднее, но она же сумела?

Однако едва он скрылся за поворотом, она сразу же ринулась к Ютланду, подпрыгнула и повисла, как обезьяна на дереве, прижалась всем телом, таким трепетным и хрупким, что у него сладко заныло сердце.

– Я пропаду без тебя! – прошептала горячо в ухо.

– Не пропадешь…

– Пропаду, – пообещала она. – Я буду отпускать на подвиги, раз уж не можешь без них… а как только здесь все наладим, поеду с тобой… Вместе наладим!.. Неужели не понимаешь, без тебя счастливой жизни не будет ни у меня, ни в стране? Эгоист, подумай о Вантите!

Он пробормотал:

– Ты и есть мой Вантит. И вообще…