Книга: Ютланд и Мелизенда
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15

Глава 14

Ютланд и Мелизенда неторопливо ужинали при свете звезд, в сторонке слышится хруст перемалываемых челюстями Алаца веточек, хорт лег у костра и прикинулся, что спит, но Мелизенда все-таки вздрагивала чуточку, когда внезапно распахивал глаза, в черноте багровые глаза вспыхивали зловещим огнем пожаров, тут же снова опускал веки, она с сильно бьющимся сердцем слышала его уютное похрапывание.
В то же время четыре отряда гелонов неслышно подбирались к четырем сторожевым башням главной тюрьмы, куда заключают самых-самых опасных преступников.
На вершине каждой башни горит по светильнику, укрытому от ветра, но когда умельцы, соблюдая все меры предосторожности и демонстрируя высочайшее умение, медленно взобрались на самый верх, с разочарованием обнаружили только на одной стражника, да и тот бесстыдно спал, держа в руке фляжку с вином.
Прикончив его без жалости, подали сигнал своим, затаившимся внизу, те сразу же ринулись на штурм ворот, стараясь проделать это без шума.
Трое самых ловких перебрались тайно через высокую стену, открыли ворота, и гелоны ворвались, распаленные яростью и жаждой мщения.
Схватка с отрядом охраны была похожа, как если бы стая коршунов ринулась на голубей, но все закончилось настолько быстро, что рассвирепевшие воины даже не успели насытиться сражением, потому просто изрубили даже тех, кто поспешно бросил оружие и поднял руки.
Когда гигант Никониэль, не утруждая себя поисками ключей на поясах убитых надсмотрщиков, вышиб дверь в общий коридор, где по обе стороны тесные каменные камеры, его отряд ринулся за ним, где так же в ярости и под ликующие крики заключенных выламывали металлические прутья решеток и вытаскивали соратников.
В отличие от остальных заключенных пленные гелоны оказались еще и с добавочными цепями на руках и ногах, а трое вовсе прикованными в распятом виде к стенам.
Верный закричал в гневе:
– Кто-нибудь из охраны уцелел?
– Если нашел укромную нору, – ответил Херберт.
– Отыскать и зарубить на глазах у всех, – велел Верный страшным голосом. – Мы еще не расплатились за наше унижение!
Никониэль спросил с азартом:
– Почему не пойти на столицу прямо сейчас?.. Захватим за одну ночь! У них же нет армии!.. А городская стража просто разбежится.
Верный покачал головой.
– И вступим в войну со всей Славией?.. Нельзя. Они не враги, а просто дураки, забывшие, что мы кровная родня.
– Дураков учат с оружием в руках!
– Но не тогда, – ответил Верный невесело, – когда одурачен целый народ. Мертвых уже не переучишь… Сейчас вооружим всех освобожденных, вообще теперь надо быть наготове. Когда утром начнем с великим князем переговоры, мы должны выказывать силу и решимость отстаивать свои права до конца. Мы пришли на свои земли! И пусть погибнем все в бою, но и земля мусагетов опустеет, а сам народ исчезнет с лица земли.
Никониэль прогрохотал тяжелым голосом:
– Да будет так.
– Мы не отступим, – подтвердил Херберт.
– Нам отступать некуда, – подытожил Аквилонс. – Будем сражаться.

 

Мелизенда заползла Ютланду под руку, голову осторожно опустила ему на плечо, а он лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к тому, что творится в его теле, когда тепло от ее прикосновения вошло в него и начало заполнять ощущением счастья и покоя от ушей до кончиков ногтей на ногах.
Выждав чуть, он осторожно накрыл ладонью ее худенькое плечико, удивился, какое холодное, а откуда же это странное тепло, другой рукой дотянулся кончиками пальцев до небрежно сброшенного рядом плаща и накрыл ее, заботливо подоткнув снизу и с боков, как ему самому делали в его детстве.
Мелизенда, как ни храбрится и старается не выказывать усталости, но тут же заснула, пару раз плямкнула, словно щенок, лакающий молочко из блюдечка, и засопела сладко и счастливо.
Он некоторое время лежал, прислушиваясь к тишине. Далеко со стороны главных городских ворот донесся шелест вроде бы скрытного передвижения массы мужчин, какие-то непонятки, все же решится утром на переговорах с великим князем Гостославом, нужно собраться с мыслями и припомнить все, что говорил для таких случаев дядя Рокош…
Перед глазами начали появляться некие образы, все четче и четче, он ощутил, что засыпает, погружается в сон, хотя все еще чувствует свое тело здесь, под дубом, но душа уже уходит в новый причудливый мир…
Некоторое время еще находился здесь и там, затем пошел через странный и жутковатый, но чем-то знакомый и даже родной мир с низким черным небом из камня, словно над головой целый горный хребет.
Во все стороны протянулась черная земля с огненными ручьями и даже реками, под ногами почва подрагивает, далекий гул, из реки с ревом взметываются длинные языки пламени и с силой расшибаются о каменное небо, а оттуда с ядовитым шипением и грохотом падают раскаленные камни и сыплется огненный дождь.

 

Свод в гигантском зале поддерживают всего четыре массивные колонны, даже не колонны, а четверо мускулистых гигантов из красного камня.
Вокруг каждого горит красное пламя, окружая их ноги до колен.
А еще вдоль стен из неглубоких ям вырывается жаркий огонь, трепещущие языки часто отрываются от общего корня и взмывают ввысь, там быстро растворяются, воздух сухой и жаркий, напоенный ароматами масел и благовоний.
Страшный нечеловеческий голос проревел над головой:
– Наконец-то!..
Ютланд смутно различил во тьме исполинскую руку, крючковатыми пальцами больше похожую на лапу дракона. Она протянулась через всю вселенную, а длинный палец толщиной со ствол столетнего дуба указал на багровое пятно в пространстве:
– Бери, это твое!
Ютланд, чувствуя, как его ведет чужая воля, настолько могучая, что он как муравей рядом с быком, переставлял непослушные ему ноги, пока не оказался там рядом.
– Возьми! – прогрохотал голос. – Он ждал тебя тысячи лет!
Ютланд хотел воспротивиться, ненавидел, когда им командуют, но его же рука поднялась сама по себе, он наконец-то рассмотрел в багровом огне небольшой камешек, похожий на черный агат, но при взгляде на него почему-то ощутил ужас, по телу прошла дрожь, а пальцы сами по себе сжались в кулак.
– Возьми! – прогрохотал яростный и настолько огромный голос, что не вмещался в этом исполинском зале, а заполнял всю вселенную. – Никто, кроме тебя…
Ютланд пытался противиться, но пальцы разжались, он медленно взял висящий в пространстве камешек, сжал в кулаке, а между пальцами внезапно брызнул черный свет, настолько черный, что ночь показалась в сравнении ясным днем, и этот ужасающий свет мертвых ударил во все стороны губительными лучами.
– Он твой, – проревел голос. – Теперь ты властелин…
Ощущение невероятной мощи начало наполнять Ютланда, он попытался вздохнуть и не мог остановиться, потому что грудь все расширяется, вбирает в себя воздух, а с ним можно вобрать в себя весь этот мир…
– Еще, – потребовал голос, – освободи себя!.. Ты можешь делать все!.. Ты свободен… Ты от всего свободен!.. Дай волю своей темной ярости, что сжигает тебя изнутри!..

 

Соблазн власти. Ютланд колеблется перед искушением стать властелином мира. И установить справедливость во всем мире… как он считает правильным.
Мелизенда вскрикнула в отчаянии:
– Ютланд!.. Не смей! У тебя нет власти над тьмой в тебе.
Он долго старался рассмотреть ее сквозь кровавую пелену в глазах, что перестала уплотняться, но и не рассеивается, и он видел только силуэт и, странно, ее лучистые глаза, что смотрят ему прямо в душу… если она у него еще есть.
– У меня нет власти, – прохрипел он, – но есть у тебя…
И как только это произнес, красная пелена в глазах начала быстро рассеиваться, чудовищный мир как-то странно поблек, а он ощутил, что распростерт на спине.
Он тряхнул головой, сверху доносится шум трущихся под натиском ветра одна о другую ветвей, а над ним нависла бледная Мелизенда и с решительным злым лицом вцепилась ему в плечи, трясет так, что голова болтается, как у сорванной ромашки, с отчаянием всматривается в его лицо.
– Ютланд!.. – услышал он ее крик, полный страха и надежды. – Ютланд!.. Ты не должен меня бросать!.. Я здесь, Ютланд!
Он прошептал:
– Ты здесь… спасибо… Значит, и я здесь…
Она проговорила быстро-быстро, едва не захлебываясь словами:
– Да-да-да, и ты здесь, и я здесь!.. Все хорошо!
Он приподнялся на локте, огляделся по сторонам, над головой ветви все еще поскрипывают, листва переговаривается тихонько, по толстому стволу дуба вверх и вниз двумя ровными струйками бегут муравьи, высоко в кроне тоненько защебетала мелкая птичка.
Мелизенда все еще всматривается в его лицо со страхом. Робкий рассвет озарил алостью ее лицо, но глаза остались темными и загадочными.
– Все хорошо, – повторил он хриплым каркающим голосом. – Мелизенда… а ты спасла меня.
– У тебя был страшный сон, – сказала она быстро.
Он промолчал, совсем не сон, а если и сон, то наполовину, хотя тело оставалось здесь, но побывал в том темном мире, полной неистовства и безумной ярости.
– Да, – согласился он. – Для нас это только сон. И останется сном.
– Ой, – сказала она шепотом, – что это у тебя выпало из руки?
Он взглянул на свою ладонь, перевел взгляд на траву. Темный камешек как выкатился из ладони, так и остался рядом, загадочно поблескивая той страшной чернотой, что чернее любой черноты.
– Да так, – ответил он и подобрал камешек, – просто взял на память.
Она прошептала:
– Мне даже смотреть на него страшно…
Он с поспешной небрежностью сунул в карман.
– Потом разберемся. Уже утро, да?.. Надо в город. Я обещал побыть на переговорах. Хотя не знаю зачем. Я не гелон и не мусагет.
Она сказала все еще тревожно:
– Тебе это странно, но ты уже… даже не знаю, но с тобой считаются. Наверное, ты просто сильнее всех, потому. И в тебе какая-то зловещая тайна. Потому тем и другим важно, чтобы ты был с ними.
– Я ни с кем, – ответил он. – Я с обоими. Давай быстро перекусим и поедем.
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15