К тому времени как позавтракали и Ютланд вздернул Мелизенду к себе в седло, несколько тысяч вооруженных гелонов вошли в город с другой стороны, сбив городскую стражу.

Неготовые к сражениям охранники ворот в самом деле сразу разбежались при виде огромных, закованных в доспехи мужчин, вооруженных длинными мечами и устрашающего вида топорами.

Верный шел впереди с обнаженным мечом в руке и время от времени покрикивал:

– Помните, ни на кого не нападаем!.. Просто ждем, когда во дворце проснутся. Захватываем центр, но никого не трогаем!.. Только если нападут, тогда да.

Херберт сказал тревожно:

– Да проснулись уже, проснулись… Думаю, князю донесли, что мы в городе, и что не просто в городе, а он уже наш. Теперь только ждать, что предпримет.

– Надеюсь, – ответил Верный, – переговоры так пойдут успешнее.

– Нам говорить будет проще, – согласился Никониэль, но в голосе отчетливо прозвучала тревога. – А вот им…

– Если захотят говорить, – сказал Херберт трезво.

Верный промолчал, Никониэль прорычал недовольно:

– Могут не захотеть? Чего вдруг?

– А ты бы захотел? – спросил Херберт. – Кому понравится, когда вламываются в дом, да еще и предъявляют требования?

Верный промолчал, Никониэль сказал громыхающим голосом:

– Мусагеты – народ торгашей! Разве у них остались от нашего общего корня какие-то остатки достоинства?

– Я сам мусагет, – напомнил Херберт резко. – Так что не задирайтесь. Просто ждем. Помни, это мой народ, я его знаю даже очень хорошо.

Верный сказал непререкаемым тоном:

– Что сделали, то сделали. Теперь просто ждем.

Херберт вздохнул, оглядел ряды суровых воинов. То ликование, с которым захватывали тюрьму, уже испарилось, сейчас ударный отряд захватил, по сути, весь главный город княжества, с такой же легкостью может захватить и дворец самого князя вместе с князем.

Но тогда это будет означать нападение, а Славия все-таки в состоянии собрать огромную армию.

Прождав около часа, они услышали со стороны городских ворот грозный топот копыт. Из тесной улочки выметнулся на черном, страшно храпящем коне с хищно раздувающимися ноздрями Ютланд с крохотной принцессой у его груди. Рядом с конем пугающе бесшумно мчится молчаливый хорт, похожий на статую из блестящего металла, гладкий и словно отполированный, но уже с горящими багровым огнем глазами.

Заметив Верного и трех клановых вождей, Ютланд натянул повод, останавливая стремительный бег Алаца.

Верный вскинул руку в приветствии, Ютланду он показался сильно встревоженным.

– Что стряслось? – поинтересовался Ютланд. – Почему охрана на городских вратах ваша?

Верный широко улыбнулся, улыбка показалась Ютланду нарочитой, а Мелизенда вообще замерла, как испуганный в гнезде птенчик при виде огромной кошки.

– У моих людей лопнуло терпение, – проговорил Верный подчеркнуто бодро. – К нам нельзя относиться как к народу воров и разбойников. Мы пришли сюда, чтобы князь видел нашу силу и готовность… Но я запретил бесчинства и грабежи, все ждут начала переговоров.

Мелизенда охнула, Ютланд спросил с тревогой:

– Переговоров?.. Вас уже пригласили? Или сказали, в котором часу начнутся?

Верный тяжело покачал головой, голос прозвучал хмуро и безжизненно:

– Мы посылали гонца, Ютланд.

– И что князь ответил?

– Отказал в переговорах, – отрезал Верный гневно. – Вообще отказал, даже не слушая наши условия. В моем отряде все громче голоса, чтобы захватить его дворец. Но Херберт настоял, чтобы дождаться тебя. Вместе мы можем…

Ютланд покачал головой:

– Никаких вместе. Я не пойду с вами.

Верный сказал с нажимом:

– Но князь отказал нам!

Ютланд ощутил холодную злость, Верный встретился с ним взглядом и поспешно опустил голову.

Мелизенда вздохнула громче, Ютланд сказал с горечью:

– А ты чего ждал? Восхотелось говорить с позиции силы?.. У князя тоже есть гордость, а вы его унизили. Он вдвойне унижен, как князь и как мужчина. Теперь только война, понимаешь?

Верный сказал нехотя:

– Я говорил с вождями. Да, мы перегнули, когда ночью злость и обиды ударили в головы.

Ютланд поперхнулся, чувствуя, как гнев и злость перехватили дыхание.

– Только перегнули? – прошипел он. – Еще не понимаете, что все рухнуло?.. Они тоже гелоны, пусть и назвались теперь мусагетами!.. У них есть гордость, кто из них согласится на переговоры, того сами вышвырнут из окна! Уверен, сейчас решили воевать, еще не поняли?

Верный прогрохотал:

– Ютланд… люди озверели. Надоело терпеть унижения.

– Князь не станет с вами разговаривать, – предупредил Ютланд. – Если понимаешь, что погорячились и наделали ошибок, попытайтесь исправить хотя бы часть! Я не уверен, если честно, что поможет, но попытайтесь!.. Покажите, что вас занесло.

– Как?

Ютланд огрызнулся:

– Не знаю! К примеру, хотя бы выведи войска. Пришли извинения, сошлись на кого-то одного… или на неверный приказ…

– Кто мне может приказывать? Я вождь!

Мелизенда сказала рассудительно:

– Тогда на неверную оценку ситуации, ошибку разведки. Князь не поверит, но может сделать вид, что поверил.

Верный посмотрел на нее с надеждой:

– Почему… сделает вид?

– Потому что это не давление на него, – пояснила она обстоятельно, как прилежная ученица мудрых учителей, – а недоразумение и недооценка ситуации с вашей стороны. Это ничего, что я говорю так умно?

Ютланд кивнул и сказал с нажимом:

– Немедленно выведи войска!.. Сейчас в княжеском дворце уже планируют, как пойдет будущая война, посылают гонцов с призывом младшим князьям собрать дружины и вести к столице, считают, сколько нужно заплатить за наемников из Артании… Торопись, Верный. Проследи, чтобы в городе не осталось ни единого гелона!.. Тем самым покажешь, что не желаешь войны и кровопролития. А свою силу уже показали, хотя еще больше показали дурь.

Верный вздохнул, оглянулся на ровные ряды своих войск.

– Боюсь, меня не поддержат.

– Тогда умирайте, – сказал Ютланд с яростью, – как тупые бараны!.. Думаете, вы неуязвимы?.. Мусагеты не умеют сражаться так хорошо, как вы, но сражаться будут. Их вдесятеро, если не вдвадцатеро больше, вас в конце концов перебьют всех до единого, включая женщин и детей, потому что война есть война. А потом эту обескровленную и растерзанную землю подберут чужие народы. Может быть, те же кочевники, что преследовали вас… Мелизенда! Я же говорил, не стоит нам с тобой вмешиваться. Пусть они тут делают что хотят, у нас свои дела, отправляемся в Вантит.

Он начал поворачивать Алаца, Верный крикнул:

– Погоди!.. Я постараюсь убедить вождей.

– Ты воинский вождь, – напомнил Ютланд. – Мало твоего ясного и твердого приказа?

– Боюсь, – повторил Верный, – меня могут не послушать. Эта проклятая война с кочевниками, поражение, отступали так долго, многих героев потеряли… Дисциплина сейчас не очень-то…

– Тогда пусть гибнут, – отрезал Ютланд. – Не скажу, что мне жаль. Бараны и должны гибнуть.

– Погоди, – повторил Верный с тоской в голосе. – Я пойду склонять их покинуть город, а ты езжай к великому князю. Говори от нашего имени.

– Меня могут и не послушать, – напомнил Ютланд. – Как я буду договариваться от вашего имени?

– Теперь послушают, – сказал Верный. – Объясни, что действовали, не подумав, движимые жаждой мести и справедливости.

Ютланд покачал головой.

– Из окон князя видно вас всех. Если не покинете город, разговор даже не начнет. Но даже если покинете… я не уверен, что князь сумеет переступить через свою гордость и начнет с вами, унизившими его, какой-то разговор.

Верный сказал с тяжелым вздохом:

– Давай спасать то, что спасать удается. Ночью обиды ударили в головы, потому натворили даже больше, чем хотели. Но теперь видим, перебрали, чувствуем себя не совсем правыми и потому готовы отступить.

– Ты готов, а остальные?

– Большинство уломать сумею, – пообещал Верный, – а горлопанов утихомирим.

Ютланд кивнул, лицо осталось мрачным, медленно пустил Алаца в сторону княжеского дворца. Верный с надеждой смотрел вслед, Мелизенда спросила тихо:

– Надеешься убедить?

Он буркнул:

– Надеюсь, что убедишь ты. Хоть и рыжая, но бываешь очень убедительной. Хотя известно, что все рыжие постоянно брешут и обманывают, но вдруг здесь не знают?

– А если серьезно?

– Не знаю, – ответил он. – Мудрость дяди Рокоша так далеко не заходит. Ему не приходилось улаживать споры такого уровня. Другое дело – ты. Ты могла слышать, как договариваются советники твоего отца.

– Буду пытаться, – пообещала она, – но женщин мужчины почти никогда не слушают. Разве что, как я слышала от взрослых, их удается убедить в постели. Но тебя я вот не убедила ни разу.

– А мы разве бывали в постели?

Она посмотрела на него в изумлении.

– Но мы же спали вместе, забыл? Даже в обнимку. Я вот все помню.

Он скривился.

– Даже в обнимку? Такого не было точно, стал бы я с тобой обниматься. Да и не считается, что в постели! Постель – это когда кровать и одеяло. А мы спали под плащом.

Она сказала растерянно:

– Да?.. Тогда понятно, почему я тебя убеждала, а ты не убедился. Но как будешь убеждать великого князя? Он наверняка дико разгневан. И тому есть причины. Даже больше, чем думаешь.

Он насторожился, дунул ей в макушку.

– Ты о чем?

Она сказала с некоторой неохотой:

– Мы, вантийцы, живем намного лучше и богаче артан, но песни почему-то поют об артанах. Даже в Вантите, подумать только!.. Имена твоих братьев, Скилла и Придона, знает каждый вантийский мальчишка. А каждая девушка хотя бы разок всплакнула о великой и несчастной любви трепетной Итании и неистового Придона…

– А при чем здесь эти гелоны и мусагеты?

– Не понял? – спросила она ласково. – Силой, отвагой и благородством восторгаются все. Хотя сами не все и не всегда… Но когда есть возможность, хотели бы хоть как-то. Эти гелоны дали князю возможность выказать гордость и мужество, не уступая вам. Это большой соблазн!

Он взглянул на вырастающий в размерах дворец, Мелизенда вздохнула и вжалась худыми лопатками в его грудь.

– Я и то постоянно себя сдерживаю, – проговорил он хмуро, – хотя я не князь.

– Ты принц, – напомнила она.

– Это не считается, – буркнул он. – Я не был воспитан как принц. И не верю, что принц, воспитанный в сельской семье или в избушке дровосека, сумеет править, если его вдруг посадят на трон!

– Ты все равно знаешь, – сказала она настойчиво, – что ты принц. Потому ты так сдержан и так стараешься вести себя по-взрослому мудро и осмотрительно. Ютланд, у тебя почти получается! С моей помощью, конечно.

Ответить он не успел, стражники выставили копья, но со ступеней крикнул рослый воин в металлических доспехах:

– Это гости князя!.. Пропустить.

Ютланд передал конский повод подбежавшему стражнику, хорт вздохнул и посмотрел с укором, но Ютланд покачал головой и, подхватив Мелизенду под руку, напористо двинулся по широким ступенькам к двери.