Глава девятая
«Никола»

День, солнце, за спиной красная стеклянная табличка с двуглавым орлом и номером части. Ковырнув костылём в трещине асфальта, Максим оглянулся на дверь госпиталя, подбросил костыль на ладони, определяя центр тяжести и получше прикладываясь, затем с нескрываемым наслаждением швырнул его в кусты. Медленно шагая, дабы в глаза не бросалась лёгкая хромота, он направился к воротам.

– Не рановато? – спросил встречавший его Шатов.

– В самый раз, – огрызнулся Макс. – Мне ихнего ничего не надо. Дальше я сам, без костылей, справлюсь. Да, Гена, спасибо, что приехал. Мне без твоей помощи никак. Сегодня нужно в отдел кадров успеть, потом заскочить за вещами, ещё узнать, когда борт на Нагурское. В общем, побегать придётся.

Шатов кивнул на машину:

– Садись, по дороге расскажешь. Тебе же отпуск положен?

– Мне он не нужен, и в кадрах, надеюсь, не вспомнят. Мне сейчас главное – получить направление в зубы, и в часть первым же рейсом.

– Зря, – взглянул на вытянутую ногу Королёва Шатов, запуская двигатель. – Отдохнул бы, разработал колено, чтоб сильно в глаза не бросалось.

– Вот здесь! – Максим многозначительно постучал по папке с бумагами. – Медицинское заключение о том, что я годен к лётной работе! А что там кому в глаза бросается, мне не любопытно.

– Доволен, что в Нагурское попал?

– Доволен… – но, почувствовав, что прозвучало как-то неубедительно, Макс добавил: – Просился на «Кузнецов» вернуть, но главврач костьми лёг – всё, что угодно, но только не палуба! Он вообще хотел, чтобы меня определили или в противолодочную, или в транспортную авиацию. Пришлось повоевать, чтобы в истребителях оставили. А то, что прихрамываю, так не обращай внимания – с ногой у меня всё в порядке. Мышцы нужно восстановить, залежался. Пока на Су-тридцать пятый буду теорию учить и сдавать, да пока до полётов дело дойдёт – разработаю.

– Да… – ностальгически вздохнул Гена. – Я мечтал попасть на Су-тридцать пять, но не повезло. А вот тебе повезло. И Кириллу повезло.

Для Шатова не осталось незамеченным, как напрягся Максим. Его лицо вдруг окаменело, словно у нацелившегося в лобовое стекло сфинкса.

– Кстати, ты в курсе, что тебя отправляют на освободившуюся вакансию Каткова?

– Послушай меня, Крокодил, – начал с вызовом в голосе Макс. – Я не знаю никакого Каткова! И знать не хочу! Никогда мне о нём не напоминай. Я лечу в Нагурское, потому что меня туда отправляют для дальнейшего прохождения службы. А кто там освободил место, что с ним произошло, загрызли его медведи или он удрал, как последняя сволочь, мне наплевать. Если вдруг так случится, что мне достанется его самолёт, я попрошу техников протереть спиртом всё, к чему он прикасался.

– Резко и быстро у тебя всё получается, – по лицу Шатова пробежала недовольная тень. – Каток был нашим другом.

– Был когда-то у меня друг Каток. Был да пропал. Не разглядели мы с тобой вовремя в нём вражью тварину, теперь приходится память зачищать. И давай больше не будем об этом.

Разговор не клеился. В салоне незримо третьим присутствовал Кирилл, давя обоим на плечи, и каждый размышлял о своём. Конец июля подарил северянам жаркую и солнечную неделю, и Гена, взглянув на зелёные сопки, подумал, что этот год будет урожайным на грибы и было бы неплохо выкроить один удачный денёк. Побродить среди кривеньких и низеньких, согнутых беспрерывным ветром деревьев в поисках коричневых шляпок подосиновиков и думать, думать, думать. Он видел, как импульсивный и не умеющий скрывать собственные чувства Макс нервно двигает скулами, наверное, представляя, как расправляется с попавшимся в его руки Кириллом. Заметил он и то, что Максим увидел его ненавязчиво изучающий взгляд и отвернулся.

«Пять секунд, и он остынет, – улыбаясь в душе, но не снимая маску безразличия, пошагово планировал последующую ситуацию Шатов. – Ещё пять секунд Макс будет раздумывать, как выкрутиться из неловкого положения. И пять секунд на поиск подходящей темы. Итого даю – пятнадцать секунд».

Забавляясь, Гена скосил взгляд на стрелку секундомера.

– Крокодил, я вчера в новостях видел сюжет про землетрясение на Новой Земле. Даже не поверил сначала.

«Десять секунд! – чуть заметно повёл бровью Шатов. – Безделье пошло Максу на пользу. Соображать он стал быстрее».

– Не врут новости. Льды тают, климат меняется, ничего удивительного, что и у нас стало потряхивать.

– Что в мире делается, – вздохнул Максим. – Так и загубить старушку Землю недолго. Человек её сверлит, долбит, взрывает, прекрасно отдавая себе отчёт, что грызёт сук под задницей, но ему на всё наплевать. Живём одним днём. Кстати, как там норвеги? Я слежу за событиями, но ты-то знаешь больше.

– Ничего особенного. Ни мы, ни они не пересекаем «Полосу соприкосновения». Изображаем вялотекущую войну, но до хорошей драки дело не доходит. Они всё пытаются достать «Заразломную», а мы успешно бьём им по рукам. Подстрекатели в Европе требуют от Норвегии результат, а Норвегия, в свою очередь, от них денег и военную помощь. На том всё и зависло.

– Ты только не смейся, – улыбнулся Максим. – Я, когда кверху ногами в палате лежал, стишок придумал про Европу. Ты сейчас напомнил. Оцени:

– Сильно! – прыснул от смеха Гена. – Поэты бы тебя, конечно, публично казнили, но мне понравилось. Бескомпромиссно, резко, сурово, как раз в твоём стиле.

Королёв вдруг снова замолчал, а Шатов, будучи уверенным, что он думает о Каткове, его не отвлекал. Но Максим внезапно заговорил и очень удивил Гену. За несколько минут он уже дважды ошибся в своём друге.

– Не к месту как-то эти цунами и землетрясения. Неспроста. Чтобы цунами, да в Арктике – всё равно, что снег в Африке. Сколько над этим не думал, но постоянно прихожу к мысли, что что-то здесь не вяжется. Не может такого быть, потому что быть не может.

«Браво, Макс!» – ни один мускул не дрогнул на лице Шатова, но от мимолётно брошенного взгляда, в котором не скрывалось уважение, он не удержался.

– Почему не может? В природе всё может. Где были льды – сейчас открытая вода, качни, вот тебе и побежала волна.

– Вот именно – качни! Почему цунами направленно обрушилось на Новую Землю, а не пошло в разные стороны, как обычно в таких случаях? Почитай, как происходят цунами, и поймёшь, что так не бывает. Чтобы создать направленную волну, нужно грамотно и управляемо качнуть земную кору. И к гадалке не ходи – не обошлось здесь без искусственного вмешательства.

А вот теперь Гена с трудом скрыл полученное потрясение. Макс произнёс фразу, которую он слышал не далее, как час назад. Промычав невнятное:

– Что поделать, климат меняется…

Гена взглянул на часы – девять двадцать. Так и есть, ровно час. В восемь двадцать он стоял в кабинете своего начальника, капитана первого ранга Жданова и выслушивал почти такие же слова:

– Последние новости знаешь?

– Так точно, товарищ капитан первого ранга, я уже ознакомился с разведсводкой.

– За неполные две недели второе землетрясение. Если первый раз оно было пятибалльным, то теперь достигло семи.

– Полагаете «Никола»?

– И к гадалке не ходи. Наши коллеги из внешней разведки дают девяностопятипроцентную достоверность этой информации. После первого цунами ещё кто-то сомневался, после вчерашнего сомневающиеся исчезли. Если тогда оно обрушилось на тундру мыса Желания и слегка докатилось до Русской Гавани, то сейчас – аккурат в район Архангельской Губы. А там наши «Бастионы». Чувствуешь направленность? Пусть с первого раза и не достали, но и от второго никто не застрахован.

– Что по этому поводу говорят наши учёные?

– Наши учёные, как обычно, осторожно допускают. Они красиво думают, наморщив высокие лбы, не исключают произвольные возможности, спорят, предполагают, и ничего конкретного. Но там, – Жданов красноречиво указал в потолок, нацелившись пальцем на Москву, – уверены, что это дело рук «Николы». Они очень надеются на нашу совместную операцию «Развод», но а нам похвастаться нечем.

– Товарищ капитан первого ранга, нужно терпение, и «Развод» выстрелит, – возразил Шатов, почувствовав укор в свой адрес. – Знать бы ещё, что искать?

– Что искать – предположить несложно. Это должен быть объект, утыканный лесом антенн. Сложность в том, что никто не может сказать – где его искать? Он может находиться как в Америке, так и спрятанным в гренландских льдах и оттуда возбуждать тектонические пласты рядом с Новой Землёй. А может, затаился где-то у нас под носом. Никто ничего толком сказать не в состоянии. Какое расстояние надо электромагнитному импульсу, чтобы возбудить земную кору? В этом главная загадка. Если бы знали, давно бы место «Николы» вычислили да снесли под корень.

У Шатова были кое-какие мысли по этому поводу, но высказывать он их не спешил, предпочитая исподволь подталкивать начальство в нужное русло. Не торопись казаться умнее других, и не дашь повод воскликнуть: «Какой вы умный! Вам череп не жмёт?» Хорошее правило, взятое Геной на вооружение, особенно при общении с начальством.

– Товарищ капитан первого ранга, на этот счёт существуют какие-либо предположения?

– Существуют. Есть подозрение на систему HAARP. Американцы утверждают, что она исключительно для исследования атмосферных явлений, но что-то слабо верится. Сеть станций, на каждой из них лес антенн. Но самое подозрительное то, что финансируется она Пентагоном. С чего бы это Пентагону выбрасывать уйму денег на изучение Северного сияния?

«В яблочко! – подумал Шатов. – Теперь надо узнать, в курсе ли Жданов о последнем заявлении Вашингтона?»

– Американское правительство делало по этому поводу какие-либо заявления?

– Через дипломатов наша внешняя разведка сделала вброс, что мы догадываемся о работе Америки над тектоническим оружием. В ответ от их правительства получили иронический смех. А если отказываются на правительственном уровне, значит, их тектонический «Никола» существует.

Всё верно. Так и было – нервный смех на предъявленные обвинения.

Жданов заглянул в стол и протянул Шатову лист бумаги.

– Взгляни, это и тебя касается. Отчёты по «Разводу» приходят ежедневно. Наш варяг присылает их чётко по графику. Так чётко, что даже подозрительно. А в нашей работе, капитан, когда гладко, то жди неприятностей. Не из-под колпака ли он шлёт свои депеши?

– Это невозможно, товарищ капитан первого ранга! – Шатов замер по стойке «смирно», глядя мимо Жданова, выше, в глаза Дзержинскому. В его голосе зазвучали официальные нотки: – На случай непредвиденного провала зарезервированы дополнительные сигналы, даже такие, которые варягу неизвестны. Ни один из них задействован не был.

– Да знаю я, – смягчился Жданов. – Расслабься. Я понимаю, что наш варяг просто очень старательный.

– Не без этого, – позволил себе улыбнуться Гена.

– А как там твой сбитый лётчик?

– Товарищ капитан первого ранга, в том, что его сбили, вины Королёва не было! Не более чем глупое стечение обстоятельств. Он превосходный лётчик. Ему надо дать шанс, и он его непременно использует.

– Что ж ты так всё близко принимаешь к сердцу? – усмехнулся Жданов. – Я же его сбитым назвал не для того чтобы оскорбить, а для того, чтобы подчеркнуть его индивидуальность. Таких больше на Северном флоте нет. Интересно последить за его судьбой. У него ведь были проблемы со здоровьем?

– Больше проблем нет. Сегодня выписывается из госпиталя с положительным заключением и без ограничений. Прошу вашего разрешения отлучиться, чтобы встретить и помочь.

– Поезжай. Куда его?

– В Нагурское.

– В Нагурское? – удивлённо вздёрнул брови Жданов. – Он же палубник? Ты посодействовал?

– Я. Нагурское – наша передовая. Это то, что сейчас Королёву нужно, чтобы избавиться от синдрома сбитого лётчика и использовать свой шанс. «Кузнецов» отведён во вторую линию и у «Полосы соприкосновения» не задействуется. Вчера на Нагурское должен был улететь транспортный Ан-двенадцать. С вашего разрешения, я задержал его на сутки.

– Задержал, а потом спрашиваешь разрешения? Хитёр. Ты мне о Королёве иногда рассказывай. Интересный парень. Горяч, нам бы не подошёл, но интересный.

– Он лучше, чем кто-либо ещё находится на своём месте, товарищ капитан первого ранга. И другого ему не надо. А я всего лишь чуть подстраховываю, чтобы никто не помешал ему это место занять.

– Ну-ну… – задумался Жданов. – В нашем деле дружба – не лучший помощник холодному расчёту, но иногда творит чудеса. Ты не стесняйся, напоминай мне о нём. Чувствую, Королёв о себе ещё заявит.

– А я в этом уверен, – подмигнул портрету Дзержинского Шатов.

Максим выскочил из штаба авиации Северного флота, опасливо озираясь и припустив лёгкой трусцой к воротам пропускного пункта. Торопливо козырнув дежурному и сдав пропуск, он наконец выдохнул и, впрыгнув в машину к Шатову, скомандовал:

– Крокодил, гони пока не вспомнили!

– Что случилось? – рванул с места Гена.

– Больше всего боялся, что кадровики начнут к бумажкам придираться. Или потребуют отпуск отгулять за этот год, или вообще переиграют назначение.

– Эти могут, – поддакнул Шатов.

– А тут представляешь, ещё такая удача! Я диспетчеру по перелётам звонил. Оказывается, сегодня есть борт на Нагурское. Ан-двенадцатый сидит на первом Североморске, никак вылететь не может. Но утром вроде бы дали добро, нужно успеть.

«Успеем», – улыбнулся про себя Шатов.

– Ты, Макс, прямо везунчик. Сам знаешь, на Нагурское борт ходит раз в две недели, а то и в месяц. А тут такая удача.

– И не говори, сегодня определённо мой день. Главврач хотел ещё неделю в госпитале продержать, а потом вдруг сам вызывает и выписывает. И это ещё не всё. Наш куратор в кадрах даже моё личное дело открывать не стал, печать на назначение шлёпнул и пожелал удачи. А ведь я его знаю – мужик вредный.

– За каждой удачей есть нить удачи, – позволил себе лёгкий намёк Шатов.

Но Максим его не понял. Мыслями он уже был далеко, в Нагурском, в кабине Су-35.