Глава шестая
Особенный день

Если наступил особенный день, то и встречать его нужно как-то по-особенному. Кирилл уже знал, что на Нагурское летит транспортник Ан-72, а значит, этот самый день наконец-то пришел, и с плеч будто рухнула гора. Даже свет в щель окна заползал как-то светло и торжественно. После слившихся в одну мутную череду беспробудных серых будней, насквозь пропитанных пьяным угаром, он продолжительно и с удовольствием тщательно брился. Надолго занял дефицитное время в душевой кабинке, которых в их жилом блоке было всего лишь три. Первым оккупировал бытовую комнату, ловко орудуя гладильным аппаратом. Несмотря на то, что его жена давно улетела на Большую землю, он по старинке жил вместе с семейными. Затем, фыркая и насвистывая, вышел на общую кухню, где наткнулся на склонившуюся над плитой жену Саши Ковалёва. Раньше дружили семьями.

– Маринка, привет! – улыбнулся Кирилл.

– Привет, – посмотрела она на него с подозрением. – Глазам не верю! Неужели ты трезвый?

– Да вот… как видишь.

– Я уже отвыкла, что вместо перегара от тебя может нести одеколоном. С чего вдруг?

– День сегодня особенный.

– А-а-а… – протянула она с пониманием. – Слыхала, что улетаешь.

И снова уткнулась в кастрюлю.

Кирилл неуклюже помолчал, переминаясь с ноги на ногу. Разговор завяз, так и не начавшись, и, вздохнув, он нехотя обронил:

– Привет Сане.

– Угу, – в ответ, даже не подняв головы.

– Где он? Хотел бы попрощаться.

– Ушёл уже… я ему передам.

Кирилл посмотрел на часы – врёт, до построения ещё целый час, но обижаться на Маринку не стал.

Жилой бокс постепенно просыпался, затрезвонив будильником за одной дверью, заговорив голосом телевизионного диктора за другой, грохнув музыкальным центром за третьей. Открылась ещё одна комната, и показался Дима Котов – хороший парень и когда-то даже неплохой товарищ. Но сейчас Дима поспешил исчезнуть, сделав вид, что ещё не совсем проснулся и не заметил Кирилла. Что ж, на него он тоже не обиделся. Он изгой, и попрощаются с ним, как с изгоем – в лучшем случае молчанием в спину.

А разве так относятся к человеку, улетающему на Большую землю? Нет, совсем не так. Вокруг такого счастливчика сразу же возникает суматоха. Его заваливают просьбами с заказами, суют по карманам записки с деньгами, на обратном пути умоляют захватить от родственников письма с посылками. По-дружески, подхватив под локоть, уговаривают не забыть привезти ребёнку игрушку, жене последние модные журналы, себе новую катушку на удилище. А ещё свежие фрукты, лекарство для кота, и неплохо бы литрушку пива, чтобы хотя бы вспомнить его вкус.

Но Кирилла заказами никто не донимал. А всё потому, что полёт у него был в один конец. Без возврата. Навсегда покидая этот суровый ледяной мир. Ступил он на него лейтенантом, полным надежд и рвений, а покидает гражданским, сломленным и раздавленным. Таким его здесь и запомнят. С армии его уволили с позорной формулировкой – за дискредитацию воинского звания. За всю историю полка такое здесь было впервые, и тут уж не надейся, что тебя кто-то вспомнит добрым словом.

Кирилл ни на кого зла не держал. Таинственная блуждающая улыбка не сошла с его лица даже тогда, когда не заметили его протянутую для прощания руку. Всё это пустое и ничего не стоящее. Имеет значение лишь то, что этот день наступил. День, к которому он так долго готовился.

Кирилл снова посмотрел на висевшие на кухне часы. До прилёта Ан-72 оставался час. Пора! Пальцы слегка подрагивают, но с волнением он легко справился. Вернулся в свою комнату и начал собирать сумку. Сгрёб не глядя всё с полки умывальника, швырнул одежду, достал из тайника под раковиной и положил сверху пакет со строительными стяжками. Сквозь плёнку пощупал зубцы на толстых пластиковых лентах, пересчитал – должно хватить. Из шкафа с оставшимися от жены тряпками выудил паспорт, часы пилота на массивном браслете, показывающие перепады давления и выстраивающие барограмму погоды, электронную сигарету с полностью заряженным картриджем, нож с набором лезвий и отвёрток, ещё какую-то мелочь и всё рассовал по карманам. Затем перекинул сумку через плечо и окинул комнату последним взглядом. Скоро здесь всё перероют. Будут искать компромат, зацепки, причины его поступка. Пусть ищут, если уж им так хочется!

Больше он не делал попыток с кем-нибудь попрощаться. С этого момента для него они все исчезли. Теперь он сама собранность. Покинув жилой бокс, Кирилл первым делом взглянул на небо. Погода как по заказу. Ни одного облачка, море спокойное, ветер спит. Солнце как заведённое описывает круги в зените, не желая опускаться за горизонт и освещает всё вокруг до последней мелочи. То, что надо, для его дерзкого и рискового плана. Не оглядываясь на раскрывшиеся вслед ему окна, он направился к домику прилетающих.

На вертолётной площадке уже стоял вертолёт, перебросивший пассажиров с «Заразломной». Хлопки винтов арктического Ми-8 он слышал ещё за два часа до подъёма, когда, не сомкнув глаз, раз за разом отрабатывал каждый свой шаг. Летевшие на Большую землю нефтяники входили в его план. Хорошо, что они есть. Но главное, чтобы их не было много. Человек десять, не больше. Хотя если бы их было больше, то вертолёт улетел бы за вторым рейсом. Но он стоял с зачехлённой кабиной, и Кирилл успокоился. Удача продолжает ему улыбаться, а значит – он на правильном пути. Когда до домика осталось пару десятков шагов, он наконец оглянулся. Если кто-то и следил за ним из любопытных соседей по боксу, то отсюда он уже не был виден. Тогда он свернул с тропы и направился к причалу. Укрытые брезентом спасательные катера выстроились вдоль пирсов ровными рядами, прижавшись друг к другу и сцепленные перекинутыми с борта на борт стальными трапами. Пара катеров лежали вытащенные на берегу, ещё один висел в ангаре. Но главное, что на своём месте стоял дежурный катер. Как и положено – первым у причала, не прикованный цепью с замком, а лишь с накинутым на чугунную тумбу швартовочным концом. Из-за ангара вышел часовой с закинутым на плечо автоматом, взглянул на Кирилла и отвернулся. Границу поста он не нарушал, а потому часовому был не интересен. Кирилл целенаправленно шёл на пост дежурного – небольшой домик с двумя тесными комнатами и выходящими на причал окнами. Следующий важный этап – это чтобы дежурный был хорошим знакомым, ну или хотя бы знал его в лицо. Катков толкнул дверь, заглянул и горько вздохнул. Не такого расклада он бы хотел, но делать нечего.

– Здравствуй, Александр Иванович.

Слишком хороший знакомый для того, что собирался сделать Катков.

– Привет, Кирилл. Ты ко мне?

– Да вот, зашёл попрощаться.

Мичман Чернов грузно поднялся и, выйдя из-за стола, пожал руку.

– Жаль, Кирилл, что всё так вышло. До сих пор не пойму, чего тебе не хватало? Ты же на лётчика выучился! Да я бы полжизни отдал, если бы мог время вернуть и пойти в военное училище. Частенько голову задеру и гляжу, чего вы над аэродромом вытворяете. Так поверишь, сердце от зависти обрывается!

Чернов был из техсостава, обслуживающего истребители. И такая близость к самолётам на многих сказывалась. Кирилл, бывало, замечал, как на стоянке, пока никто не видит, кто-то из техников забирался в кабину и остервенело дёргал ручку управления, воображая лихие виражи.

– Куда теперь?

– На материк.

– Это понятно, а дальше?

– Не знаю… как получится.

– Дурак ты, Кирилл, как это дерево, – Александр Иванович наглядно постучал пальцем по столу. – Могло бы блистать дорогим гарнитуром, а стало столом с инвентарным номером.

Катков посмотрел за его спину. Плексигласовый шкаф с ключами от катеров опечатан, но ключи от самого шкафа лежат на столе, рядом с вахтенным журналом. Пистолет на ремне Чернова из-за выпирающего живота сполз далеко назад, кобура застёгнута. Если что сорвётся, то Александру Ивановичу нужно не меньше десяти секунд, чтобы им воспользоваться. Теперь беглый взгляд по комнате. Кирилл здесь никогда не дежурил, потому что заступали сюда только мичманы, но всё здесь было по-уставному – стол, стул, телефон, за шторой кушетка для отдыха дежурного, за дверью на креплении литровый огнетушитель, на стене стенд с инструкциями.

– Вот поверь мне, а я-то уж тебя постарше буду, – пророчески закрыл глаза и кивнул Чернов. – Будешь ты ещё локти кусать.

– Может, и буду, – согласился Кирилл.

– Да что «может»?! – вдруг вспылил мичман. – Ещё как будешь! Взвоешь, да ничего уже не изменишь!

Катков недовольно поморщился собственной ошибке. Таким эмоциональным разговором он держит Чернова к себе лицом, а надо бы спиной. Нужно перевести на что-то нейтральное.

– Александр Иванович, это тебе.

Он достал из кармана складной нож и едва ли не силой вложил в руку мичману.

– Бери, бери, на память. Хороший нож.

– Вижу, что хороший. Только для подарка он слишком дорогой. Да и не принято, ножи дарить – плохая примета, – Чернов отогнул пару лезвий и отвёртку. – О, да тут и на шестигранник есть! Спасибо, Кирилл, даже не знаю, чем тебя отблагодарить?

– Ничего не нужно. Ты его в действии испытай. Попробуй, выкрути!

Катков ткнул в торчавший из стула шуруп и сжался в пружину. Ему нужно повернуть Чернова затылком, и сейчас он это сделает. Но Александр Иванович никак не хотел оборачиваться.

– Зачем портить мебель? И так вижу, что хороший.

Издалека, за окном, нарастал характерный для «Чебурашки» тонкий свист, словно дули в пустое ведро. Получивший от лётчиков такое милое имя за высоко поднятые над крылом круглые двигатели, похожие на уши, и потому в фас смахивающий на мультяшного героя, Ан-72 пролетел над аэродромом, выстраивая схему для захода на посадку.

– Твой? – прислушался Чернов.

– Мой.

Александр Иванович подошёл к окну и посмотрел в небо, пытаясь разглядеть самолёт. Кирилл пошёл следом, на ходу подхватив огнетушитель и спрятав его за спиной.

– С моря заходить будет. Ветер с суши, – со знанием дела произнёс Чернов. – Что-то не разгляжу, с флагом или со звездо…

Новенький, ещё пахнущий краской огнетушитель, обрушился на затылок, и Александр Иванович повалился к ногам Каткова. Кирилл расстроенно вздохнул, но делать нечего, расстегнул сумку, разорвал упаковку, достал стяжку и, завернув Чернову руки за спину, затянул на кистях. То же сделал с ногами. Вытащив из кобуры пистолет, переложил в карман куртки. Вернувшись к столу, оборвал телефон и открыл ящик с ключами. Как и положено – от дежурного катера чуть в стороне, в красном пенале. Опечатанный пенал тоже переложил в карман. Выглянул из окна на часового. Отсюда он был как на ладони. Пройдя двадцать шагов вдоль причала, часовой затем ненадолго скрывался за ангаром. Катков дождался, когда он исчезнет в очередной раз, и, выскочив из домика, побежал на пирс. За острым углом ангара замер, сжав в кармане тяжёлую пистолетную рукоять. Часовой возвращался не спеша, громко зевая и мурлыча под нос мелодию. Выйдя из-за ангара, он столкнулся нос к носу с Кириллом.

– Тащ… сюда нельзя! – опешил часовой, отступив на шаг и потянувшись за спину.

– Ты что здесь спишь?! – выкрикнул, наступая на него Катков. – Чернов никак дозваться не может!

– Товарищ капитан, я…

– А… ну конечно, что ты можешь услышать, если у тебя рация выключена?!

Кирилл гневно ткнул в висевшую через грудь часового пластмассовую коробочку.

– Проверять надо, когда на пост заступаешь!

– Работает! – возмутился матрос и показал на мерцающую зелёную лампочку. Затем, в доказательство, нажал клавишу, продемонстрировав шум эфира.

Тяжёлый удар пистолетом в висок сбил его с ног, напрочь отключив сознание. Катков снял с плеча автомат и отбросил под днище вытащенного на сушу катера, пощупал шею часового, затем и его спеленал стяжками по рукам и ногам. Затащил за ангар и, прислонив к стене, присмотрелся к кровоточащей шишке над ухом. Ничего, не смертельно, минут тридцать и очухается. Замёрзнуть до смены, пока его обнаружат, тоже не успеет.

Кирилл оглянулся на белевший у причала дежурный катер, борясь с соблазном уже сейчас воспользоваться ключами и рвануть на полной скорости прочь от берега. Но план на то и план, чтобы выполнялся строго по пунктам. А следующий пункт был посложнее и более непредсказуемый, чем первые.

Кирилл отряхнул налипший снег, поправил растрёпанную куртку и направился к домику прилетающих. Подойдя к двери, он прислушался, стараясь определить количество находящихся в помещении людей. Разговоров было много, смех, треск передвигаемых стульев. Сразу и не определишь. Так и не придя к какому-то числу, Кирилл нажал ручку. На него ненадолго отвлеклись, приняв за ещё одного отлетающего, а затем вернулись к своим делам. Семеро! Трое молодых, здоровых, отдельно от остальных в углу. Один показывает на телефоне фотографии, остальные хохочут. Наверное, хвастается подвигами ещё прошлого отпуска. Этой троице особое внимание. Кто-то из них вполне может решиться на дурацкое геройство. Двое постарше, сразу видно – начальство, тихо переговариваясь, листают документы. Следующий, самый зрелый из них, с плешивой лысиной, запихивается бутербродом, запивая чаем из термоса. Седьмой стоит спиной, склонившись над кулером. Что ж, обстановка вполне благоприятная.

Кирилл громко прокашлялся, снова привлекая к себе внимание, затем опустил сумку, сунул руку в карман и громко произнёс:

– Господа нефтяники, минутку внимания! Убедительно прошу вас не воспринимать мои слова как шутку или розыгрыш. И уж тем более не советую демонстрировать свою дурь, бросаясь под пулю. Сейчас, не вставая, сползаем с кресел и лицом вниз! Да-да, медленно сползаем, вытягиваем руки, чтобы я их видел, и носом в пол!

На лицах недоумение, растерянные улыбки – всё-таки не поверили.

Достав из кармана пистолет, Катков звонко передёрнул затвор, направив ствол на троицу:

– Вот вы первые! У вас всего секунда, чтобы показать пример остальным.

Да что же это такое?! Даже вид оружия не в силах вывести их из ступора. И улыбки глупые, как приклеенные. Не в состоянии осознать, что такое возможно? Нападение в военном гарнизоне? Этого быть не может, потому что быть не может в принципе?! Придётся вас разочаровать!

Над головами троицы полка, на ней горшок с обвисшим полузасохшим цветком. Не целясь, Кирилл разнёс его вдребезги, обсыпав их глиняными осколками вперемешку с землёй.

Вот теперь поверили! Рухнули со стульев и плашмя на пол, будто хотели насквозь продавить цветастый линолеум. Грохот выстрела в закрытом помещении способен убедить даже самых упрямых.

– Прошу вас не волноваться. Это небольшое приключение никак не скажется на вашем отлёте на материк. И если не хотите, чтобы сорвались ваши отпуска и никто не опоздал на самолёт, то лежите как мыши. Самолёт уже заходит на посадку, и вам лишь осталось его дождаться пусть и лёжа, а не сидя. Никуда он от вас не денется. Но это если у вас всё с мозгами в порядке. А если нет, то я не доктор и могу их вправить только пулей.

Катков обошёл зал по периметру, на всякий случай сохраняя безопасное расстояние и выбирая жертву.

– Вот ты!

Он толкнул ботинком в бок так и не доевшего бутерброд лысеющего толстячка. Похож на менеджера средней руки – модный галстук, поверх белой накрахмаленной рубашки жилетка в горошек. И в пол очень даже старательно уткнулся, опасаясь встретиться взглядом и обратить на себя внимание. Такой геройствовать не станет.

– Я?

– Ты можешь встать. Возьми! – Кирилл швырнул ему пустую урну. – Собери у всех телефоны.

Сам Катков оборвал бегущий по стене кабель к висевшему стационарному аппарату с вертушкой для вызова диспетчера по прилетающим и положил на стол пучок стяжек. Менеджер оказался на удивление покладистым. Первым бросил в урну свой телефон, затем обыскал остальных.

– Давайте не будем его злить, – шептал он на ухо каждому. – Вы же видели, у него пистолет.

– Молодец, – похвалил его Кирилл и указал на стяжки. – А теперь возьми и свяжи каждого.

И здесь его новоявленный помощник оказался на высоте. Старательно спеленал всех до единого так, что лучше бы не сделал и сам Кирилл. Затем заискивающе спросил, протянув руки:

– А меня вы свяжете? Может вам будет удобней, если я их заложу за спину?

– Нет, – Кирилл снисходительно похлопал его по плечу и ткнул пистолетом в бок. – Ты пойдёшь со мной.

– Куда?! Простите, я не могу, мне нельзя! Мне обязательно на самолёт!

Затем лицо менеджера перекосилось ужасом, ноги задрожали, он будто догадался о чём-то нехорошем, не выдержал и опустился на стул.

– Вы меня убьёте?

– Не делайте из меня чудовище. Я всего лишь предлагаю вам вместо самолёта прокатиться на катере.