Глава восемнадцатая
Бои местного значения

Этот первый осенний день ничем примечательным не отличался от предыдущего летнего. Всё тот же лёгкий моросящий дождь, разбавленный мокрым снегом и порывистым с моря ветром. Всё те же низкие тучи, выползающие из-за горного хребта и спешащие за горизонт вслед за проплывающими вдоль берега ледяными глыбами. Всё как всегда, и никаких намёков на перемены. Подсказал бы хоть кто, что сегодня конец войне, так нет же, молчат, потому как никто этого ещё не знает. А если бы и узнал, так не поверил. Но где-то в небесах уже сложились пазлы человеческих судеб в один гигантский холст. И каждый уже исполнял свою роль, но ещё не догадывался о её значимости. Не ведал, что ему принесёт сегодняшний день, и Максим Королёв, играя в нарды со своим ведомым в тесном помещении домика дежурных сил. Не знал Кирилл Катков, уже привнесший кистью свой широкий мазок в полотно судьбы и теперь расплачивающийся за это в английской тюрьме. И даже просчитывающий события на много ходов вперёд Геннадий Шатов не рискнул бы сделать оптимистичный прогноз на сегодняшний день и предсказать конец затянувшемуся конфликту. Но пружина уже сжалась до предела, и маятник событий был готов сорваться с места, перекраивая мир на новый лад. Ему лишь нужен был толчок…

Максим, как всегда, проигрывал и, ещё не дождавшись, пока остановятся кубики, уже не сомневался, что Артёма ему не догнать. Его ведомому удивительно везло. Макс подозревал его в жульничестве, но никак не мог поймать за руку.

– Бросай без подкрутки, – он впился взглядом в кулак с зажатыми кубиками. – Чтобы я видел.

– У меня мелкий сегодня в первый класс пошёл, – проигнорировав замечание, бросил, как обычно, кубики Артём. – А я здесь.

– Бывает, – посочувствовал Макс. – Но хуже, когда на дежурстве в Новый год. Проверено – весь год на тебе будут ездить.

– Толку от нашего дежурства, – почесал подбородок ведомый, прикидывая движение фишек так, чтобы перекрыть ход Максиму. – Если ни разу норвегов перехватить не удалось. Только взлетим, а они сразу обратно.

– Служба радиоперехвата предупреждает. И наши, и их слухачи уже насобачились. Наши хвастались, что по позывным каждого их лётчика знают. Уверен, что и там не дурнее наших будут. А мы и между собой, и с землёй каждый свой шаг в эфир говорим. Много ума не надо, чтобы слушать и маршрут полёта на карте прокладывать. Если видят, что сходимся с их самолётами, то сразу уводят в сторону. А если услышат, что мы доложили перехват, то тут же сразу орут, чтобы сматывались.

– Не можем же мы молчать? – двинул фишками Артём. – Бросай.

Но Максим вдруг застыл с протянутой рукой.

– Не можем, – согласился он. – А кто нам мешает нести в эфир пургу?

– Это как? – не понял Артём.

– А так, чтобы мы друг друга понимали, а другие голову сломали. Теперь понял?

– Догадываюсь, но не представляю, как мы это сделаем?

Мгновенно потеряв интерес к игре, Макс вскочил и щёлкнул пальцами.

– Если поднимут по реальной цели, – начал он развивать собственную мысль, – знаешь, что мы с тобой сделаем?

– Будем нести пургу, – хмыкнул Артём.

– В полёте слушай внимательно мои команды и не запутайся. Если после позывного я скажу слово «раздел», то после него пойдёт пурга. Можешь над ней поржать и забыть. А если не скажу, значит, всё как обычно – выполняешь, не переспрашивая.

– Первого, кого мы запутаем, так это наших офицеров боевого управления. Когда они на экране будут видеть одно, а слышать совсем другое, им точно голову снесёт.

– С ними на земле разберёмся. Отнесём бутылку спирта – простят.

– Нарушение правил радиообмена, – нехотя констатировал Артём. – За такое творчество огребём по полной!

– Ладно, – неожиданно успокаиваясь, сел на место Максим. – Нас ещё никто не поднимал. Так что играем дальше.

Экипажи несли дежурство парами по неделям. Пять дней уже прошло, и ни разу за это время Максима с Артёмом по тревоге в воздух не поднимали. Осталось отдежурить два дня и сдать дежурство другим. Но маятник вдруг вздрогнул, стронулся с места и пошёл вперёд, набирая скорость и вспыхнув красным табло – «Дежурным силам – боевая тревога»!

Макс с Артёмом переглянулись и бросились на выход.

За сотни километров пара истребителей F-16 выруливала на взлётную полосу, переговариваясь с командно-диспетчерским пунктом и запрашивая «добро» на взлёт. Вспыхнув факелами форсажей, они рванули вдоль бетонных плит и, оказавшись в воздухе, взяли курс на восток. Этого было достаточно, чтобы в противовес им на Нагурском поднялась пара Су-35. Удаляясь от аэродрома, шли как обычно, переговариваясь с землёй короткими фразами и набирая высоту, летели строем, не теряя друг друга из виду. Береговые радиолокационные станции с Земли Александры пока что норвежские истребители не видели, и операторы на земле надеялись лишь на локаторы своих самолётов.

– Пятьсот тридцать шестой, – доставал Максима «Рубин» – С запада цели наблюдаете?

– Пока чисто. Займём зону патрулирования, отработаем по заданию.

– По заданию! – согласилась земля.

И они забирались всё выше и выше, с каждой минутой приближаясь к «Полосе соприкосновения». Высотомеры отмотали десять тысяч метров, затем двенадцать. Горизонт привычно из прямой линии загнулся в дугу, в сотый раз втолковывая, что Земля шар, а не плоский стол, но на локаторах по-прежнему было пусто.

Первым норвежцев заметил Артём.

– Пятьсот шестьдесят третий – пятьсот шестьдесят восьмому, – вызвал он на связь.

– Ответил.

– На курсовом десять, наблюдаешь?

«Ай да молодец! – восхитился, присмотревшись к экрану Макс. – Больше двухсот километров!»

На его локаторе метка цели едва-едва пробивалась неуверенной, периодически исчезающей точкой.

– Пятьсот шестьдесят третий! – тут же всполошился «Рубин». – Доложите обстановку!

– Наблюдаем одиночную! – ответил Максим. – С запада на восток.

– Цель перехватить! – не скрывала радости земля. Хуже нет, когда чувствуешь себя слепым.

«Не подпустят, – был уверен Макс. – Как только сблизимся на дистанцию захвата, отвернут».

Судя по тому, что норвежцы не жались к воде, а летели на средних высотах, это была обычная провокация или проверка бдительности.

– Есть отпугнуть! – съехидничал в эфир, будучи уверенным в безнадёжности этой затеи, Максим.

Как он и ожидал, когда казалось, что цель вот-вот подойдёт на дальность пуска ракет, она отвернула на запад.

– Уходит! – доложил он «Рубину». – Не достанем.

– Продолжайте патрулирование, – не скрывала разочарования земля.

Максим не ответил, пропустив команду «Рубина» мимо ушей. Он во все глаза впился в экран своего локатора и никак не мог поверить – показалось ему или так было на самом деле? Перед разворотом на обратный курс цель ненадолго раздвоилась, а затем одна её часть исчезла. Вторая же улетала в сторону Шпицбергена и, казалось, поднялась ещё выше, чтобы её видели все.

– Хитрецы! – прошептал восхищённо Максим, но тут же добавил, вспомнив детский стишок: – Но как бы не хитрил хитрец, а всё равно придёт конец!

Трюк не новый, но вполне годный, для того чтобы удачно сработать в очередной раз. Ещё на заре появления радиолокации его применяли самолёты многих стран. Отличия были лишь в исполнении. Чтобы трюк удался, требовалась смелость и наглость. А этого норвежским лётчикам было не занимать. На заведомо более слабых F-16 и неспособных противостоять Су-35 в открытом бою, им приходилось рассчитывать лишь на хитрость. Для того чтобы на экранах локаторов противника выглядеть одной целью, пара норвежских истребителей шла плотным строем, крыло в крыло. Когда от наземных служб пришло предупреждение, что по ним начинают работать перехватчики, пара разделилась. Демонстратор отвернул на сто восемьдесят градусов, а второй нырнул отвесно вниз и скрылся на фоне воды, продолжая прорываться к своей цели.

– Пятьсот шестьдесят третий «Рубину», – начинал собственную игру Максим. – Возвращаемся в зону патрулирования. Раздел, пятьсот шестьдесят третий – пятьсот шестьдесят восьмому, как понял, возвращаемся в зону патрулирования.

– Понял тебя.

По интонации Артёма Макс догадался, что его ведомый понял так, как должен был понять, хотя и не одобряет. Поравнявшись с его самолётом, Максим указал пальцем вперёд, имея в виду себя, а Артёму возвращаться назад. Затем он дал полный форсаж и пустился в погоню.

«Только бы не спугнуть! – лихорадочно думал Макс. – Только бы не спугнуть!»

А спугнуть норвежского лётчика он мог лишь одним способом – лучом собственного локатора. Когда боевые самолёты облучают, они это знают. Так хищный зверь слышит по звуку рожка приближающегося охотника. Через собственную систему предупреждения об облучении самолёты чуют окружающую обстановку не хуже звериных ушей. Если его ощупывает слабый рассеянный луч береговой станции, то повода для волнений нет, если это вдруг оказался упругий узкий луч зашедшего в хвост истребителя, то впору бить тревогу, ну а если система взревела, почувствовав облучение головки самонаведения ракеты, то тут уж вертись ужом на сковороде.

Приблизившись, Максим снова увидел F-16 на локаторе и тут же его выключил. Отметил курс движения норвежца, вычислил собственный курс перехвата и выключил. Дальше расчёт был на козырь Су-35 – систему инфракрасного обнаружения IRST. Пусть глаза её не так сильны, как у «Ирбиса», но она ничем себя не выдаёт. Молчаливо наблюдает за тепловым фоном по курсу и замечает любые температурные отклонения. А на фоне холодного северного моря раскалённое сопло F-16 было как на ладони.

– Пятьсот шестьдесят третий! – вызвал Артём.

Максим не ответил.

«Только бы не заметил! – он весь был поглощён атакой и, глядя, как до норвежца остаются считанные километры, молился об одном. – Только бы не спугнуть!»

– Пятьсот шестьдесят третий! – настойчиво вызывал ведомый.

«Не сейчас, Артём! – промолчал Макс. – Только не сейчас!»

Вскоре он увидел F-16 визуально. Истребитель жался к поверхности моря так низко, что от его воздушной подушки на воде разбегалась рябь. Поймав в прицел серые крылья, Макс снял с блокировки управление пушкой. Затем нос Су-35 затрясся мелкой дрожью и, оставляя за собой следы трассеров, в норвежский истребитель полетели тридцатимиллиметровые стальные бананы, начинённые разрушительной взрывчаткой. Полукилограммовые болванки вспарывали дюралевые плоскости с лёгкостью топора, изгалявшегося над тетрадным листом. В одно мгновение F-16 превратился в облако блестящих обломков, рассыпавшееся по морю обильным дождём.

К удивлению Максима, лётчик успел катапультироваться. Макс сделал круг вокруг жёлтого купола, затем ухмыльнулся:

– Квиты!

После этого нажал кнопку внешней радиосвязи:

– Пятьсот шестьдесят восьмой, что хотел?

– «Рубин» требует срочно исполнить сигнал «Ковёр»!

Серьёзный сигнал. Он объявляется в исключительных случаях, когда необходимо всё, что находится в воздухе, срочно посадить на землю. Будь то самолёт или вертолёт, и не существенно, какой важности у него задание, оно должно быть немедленно прекращено, а летательный аппарат посажен на ближайший аэродром. Небо превращается в пустыню, опасную для любого, кто рискнёт нарушить её границы. На то были веские причины.

…Маятник событий набирает скорость, стремительно пересекая цифровые вехи с двумя, а затем и с тремя нулями. Тысяча километров в час, затем сверхзвук, и вот уже он подбирается к гиперзвуку…

Европейские разведки всполошились. Согласно данным, переданным с американских разведывательных спутников, в Баренцево море вышел российский крейсер «Пётр Великий». В сопровождении кораблей охранения, он направлялся к «Полосе соприкосновения», недвусмысленно сообщая всем любопытным, что вышел в море не на прогулку или демонстрационный вояж, а с самыми серьёзными намерениями. В ответ флот Норвегии был срочно поднят по тревоге. Норвежское командование не представляло, что оно может противопоставить этому монстру, и, едва скрывая волнение, обратилось за помощью к Европе. «Спокойствие!» – последовал замысловатый ответ из НАТО, хотя в самом НАТО было далеко до спокойствия. Русским удалось сохранить в секрете то, что они так долго делали на верфях с крейсером, и теперь возникла надежда, что секрет будет раскрыт. Глаза всех проходивших над северным полушарием спутников сейчас были направлены в Баренцево море. Предчувствие сюрприза витало в брюссельских коридорах, заставив генералов позабыть о сне и срочно собраться на командных пунктах. Сюрприз удался. Следившие спутники почти одновременно сообщили о старте с «Петра Великого», судя по яркости вспышки, тактической ракеты класса море-поверхность. Система ПВО НАТО была срочно поднята по тревоге, но ракета вдруг исчезла!

В России же тоже с нетерпением ждали этого сюрприза. Присутствовавшие здесь же, на крейсере, конструкторы сжали кулаки, перестав дышать, и мыслями летели где-то рядом со своим детищем. Военные же предвкушали, какую горькую пилюлю сейчас раскусят их противники, вдруг осознав, что всё их оружие превратилось в железный бесполезный хлам. Ни одна их система не взяла мчавшийся на гиперзвуке «Циркон», а значит, деньги налогоплательщиков защитники спустили в унитаз. Летевшая со скоростью семь махов ракета окуталась коконом плазмы разогретого воздуха, не отражавшим лучи радиолокационных станций, и превратилась в невидимку. Так никем и незамеченный, «Циркон» пролетел по заданной траектории около пятисот километров и оказался над островом Вильгельма.

– Русские атаковали остров Вильгельма! – разрывая телефоны, наперегонки докладывали по инстанции генералы.

– Крохотный норвежский остров? – удивлялись в Брюсселе. – Зачем?

Но когда эта новость долетела до представителя США, он побледнел. Несмотря на ночное время на другом конце света, он бросился звонить по закрытой линии, и ни кому-нибудь, а лично президенту.

– Вы с ума сошли! – президент был в ярости и спросонья не церемонился в выражениях.

– Сэр, это подтверждённая информация.

– Вы представляете, что это значит? Нас обвинят во всех смертных грехах, а у нас на носу выборы!

– Сэр, мы предусмотрели систему безопасности. В случае непредвиденных обстоятельств шахты должны быть затоплены морской водой.

– Джек, они должны быть затоплены, или они затоплены? – напрягся президент.

– Это ещё неизвестно. Я собираю информацию, сэр.

Но на этом сюрпризы бессонной ночи для президента США ещё не закончились, потому что маятнику событий мало гиперзвука, теперь он нацелился в космос.

…В долгое северное лето полярных сияний не бывает. Только полярной ночью. Но тут вдруг появилось. Крошечная светящаяся точка в небе стремительно увеличивалась в размерах и неожиданно вспыхнула зелёными играющими сполохами от горизонта до горизонта. Суеверные саамы в северной тундре Финляндии и Норвегии испытали божественный трепет, глядя в небеса. Схватив бубны, они пустились в пляс, ублажая богов. Моряки в море смотрели на невероятное атмосферное явление тоже с опаской, но не с религиозной, а скорее, с профессиональной, гадая, не нагрянет ли следом буря. Навигационная аппаратура на судах ослепла, радиоэфир превратился в непробиваемый треск, и спутниковое телевидение, не покидавшее их даже в шторма, тоже исчезло. Если бы только у них…

Второй звонок президент получил от министра обороны.

– Сэр! – не смог скрыть волнение министр. – Я чувствую себя голым стриптизёром. Голым и беззащитным! Наши станции противоракетной обороны на Аляске, Гренландии, Ян-Майне вышли из строя. Они все разом ослепли!

– Что это значит?

– А то и значит, сэр, что у нас в обороне образовалась гигантская дыра! Вздумай сейчас русские отправить в Америку через полюс свои ракеты, то мы не сможем перехватить ни одну из них. А наши авианосцы, на которые мы уповали всё это время, в Арктике превратятся не больше, чем во вмёрзшие в лёд утюги! Они нас сделали, сэр. Они дали нам по носу хорошего щелчка!

– Русские?

– Они самые, сэр. Вслед за ударом по «Николе», русские создали ионосферную бурю, показав, что ни их гиперзвуковой ракете, ни носителю, сотворившему в ближнем космосе радиолокационный ад, препятствовать мы не смогли!

– Немедленно собирайте совет безопасности.

Теперь маятник событий качнулся из одной плоскости в другую. Теперь за дело взялись дипломаты. Срочно приехав в российское посольство, вместо того, чтобы, как в таких случаях происходит – вызывать посла к себе, госсекретарь прибыл сам и теперь метался, призывая на помощь всё своё обаяние. Деликатность – главное оружие дипломатов, и между дипломатами произошёл примерно следующий разговор:

– Мир так хрупок, – вздохнул госсекретарь, изобразив на лице вселенскую скорбь за этот самый мир. – И ответственность за его существование лежит на нас – главных супердержавах.

– Вы правы, – согласился посол. – Россия всегда выступала за запрещение оружия, способного разрушить этот хрупкий мир. Особенно это касается геологического оружия, а также мы вместе со всеми государствами против того, что затрагивает эксперименты над таким оружием.

– Безусловно! – заверил госсекретарь. – Такое оружие запрещено наравне с химическим и другими варварскими видами вооружения! Америка также всегда выступала за их запрещение.

За обтекаемыми фразами дипломатов скрывался следующий, переведённый на общедоступный язык диалог:

– Мы знаем, что вы создали геологическое оружие, мы его нашли и расфигачили под самый пень! А сейчас готовы обнародовать эти данные и выставить вас в дурацком свете, не говоря уже о провальной для республиканцев перспективе на будущих выборах!

– Мы поняли намёк и готовы идти на уступки! – был послан чёткий сигнал. – Приступим к торгам?

Госсекретарь решил зайти с другого боку:

– Вам удалось разыскать виновников гибели нашего парохода «Генерал Грант»?

– Пока нет, но мы близки к разгадке, – усмехнулся посол.

– Я хотел бы передать вам просьбу моего президента – отдать нам все имеющиеся у России материалы по этому делу. Американский народ лично заинтересован в расследовании гибели своего парохода.

– Безусловно. Мы понимаем заинтересованность вас и вашего президента в этом вопросе, но увязываем его в общем контексте. Как вы знаете, Россия считает свои претензии на Арктику вполне обоснованными и хотела бы добиться этого понимания от Америки.

– В свою очередь, смею вас заверить, – соглашаясь, кивнул госсекретарь, – Америка также считает, что при общей сбалансированности вопроса претензии России на Арктику вполне могут быть аргументированными. Рад, что мы нашли общую точку соприкосновения в этом противоречивом споре.

Удовлетворённые результатом переговоров, обе стороны пожали друг другу руки, а через час к госсекретарю на ковёр был вызван посол Норвегии. С ним он уже говорил иначе:

– Хватит тыкать в медведя палкой! Сколько ещё вы собираетесь заглядывать ему в пасть?

В ответ обескураженный норвежский посол лишь развёл руками. Разве не Америка толкала их в лапы этого самого медведя? Разве не они гнали Норвегию в пропасть войны, каждый раз требуя подрезать медведю когти? Но как любой дипломат, посол был деликатным человеком и молча выслушал указания старшего брата, как должное приняв вдруг кардинально поменявшийся ветер. В этот же день правительством Норвегии был разработан и предложен России пакт о мире. Россия его приняла.

Так окончился российско-норвежский конфликт, вошедший в историю под названием «Странная война или битва за арктический шельф».