Глава семнадцатая
«Развод» против «Отважного Лиса»

Вертолёт свистел двигателями и, подняв снежное облако, всасывал его воздухозаборниками, превращая в раскалённый пар. Стойки амортизаторов вытянулись, оголив полированные цилиндры, и колёса мелко задрожали, едва-едва касаясь земли. Ещё мгновение, и машина окажется в воздухе. Но пилоты не торопились. Они терпеливо ждали, когда появится тот, за кем они прилетели. Нил Баррет не заставил себя долго ждать и, показавшись в сопровождении майора Юнссона, направился к вертолёту.

– Сэр, с вами было приятно работать, – попытался льстить майор, но Баррет промолчал.

– О вас у меня останутся только добрые воспоминания. Как о подлинном профессионале и важном наставнике.

Его старания не оценили и на этот раз.

– Надеюсь, что и мы произвели на вас хорошее впечатление, – продолжал канючить майор. – Вы могли бы доложить, что наша база вполне справляется со своей задачей, а если были какие-то замечания, то мы их под вашим руководством тут же устраняли.

– Юнссон! – перекрикивая свист вертолёта, проорал ему в ухо Баррет. – Вы просрали русского шпиона! Всем вашим стадом дармоедов вы не смогли устеречь одного человека! И вы ещё на что-то рассчитываете? У вас был шанс реабилитироваться, вернув его. Но вы не смогли сделать и этого. У вас будут большие неприятности, так что на вашем месте я бы подумывал, как с меньшими потерями уйти в отставку. Собирайте в кучу все ваши прошлые заслуги, может, кого-то и разжалобите. Может, кого-то, но не меня!

Баррет уже стоял у сдвинутой вдоль борта двери вертолёта, а майор Юнссон всё не уходил. Он не решался сказать в глаза, что в побеге Каткова не только его вина, но подозревал, что таким заявлением навредит себе ещё больше. Но и в отставку он тоже не хотел. Шевеля беззвучно губами, майор одновременно и матерился, и молился, призывая на помощь всех известных ему святых. Он лихорадочно искал выход, но никак не мог его найти. А Баррет вот-вот улетит!

– Сэр!.. – крикнул Юнссон, даже не представляя, что скажет дальше.

И вдруг услышал за спиной:

– Подождите! Подождите! Не улетайте!

По тропинке вниз от базы к вертолётной площадке бежал сержант Мосол.

– Одну секунду, сэр! – выкрикнул майор, в душе надеясь на чудо.

И оно произошло.

– Хорошие новости, сэр! – подбежал, задыхаясь, сержант.

– Вы победили русских? – окинув его саркастическим взглядом, спросил Баррет.

– Нет, сэр! – даже не улыбнувшись, ответил Мосол. – Каткова поймали!

Баррет махнул пилотам рукой, и свист двигателей пошёл на убыль.

– Где?!

– Вы не поверите, сэр!

– Дьявол, с вами я поверю уже во что угодно! Где?!

– Богдан, говори по существу! – на радостях майор Юнссон даже вспомнил имя своего сержанта.

– Там, куда вы летите, сэр! В Лонгьире.

– В Лонгьире? – опешил Баррет. – Что ему понадобилось в Лонгьире?

– Только что позвонили! – всё никак не мог перевести дух сержант. – Просили вам передать, что русского поймали на аэродроме в Лонгьире. Он пытался угнать истребитель, но был схвачен охраной.

– Угнать F-16? – недоверчиво переспросил Баррет. – Сержант, вы не понимаете, о чём говорите. Самолёт не машина. Сел и поехал – не получится. На переучивание нужны месяцы даже опытным лётчикам. – Я передал, как мне сказали! – не отступал Мосол. – Мы его искали на севере, а Катков в тот же день скрытно пробрался на «Скотию» и уплыл в Лонгьир. Мы не могли найти то, чего нет, сэр.

– Верно, сэр, нашей вины здесь нет, – поддакнул майор Юнссон.

Баррет ничего не ответил, поднялся в вертолёт и с грохотом задвинул дверь перед носом норвежцев.

– Нашей вины нет! – застучал по дюралевой обшивке майор Юнссон. – Сэр, слышите меня? Моей вины здесь нет!

Двигатели взвыли, в снежном вихре поглотив отбежавших майора с сержантом. Баррет выглянул в иллюминатор на едва различимые силуэты и тут же о них забыл. Он всегда умел отделять главное от шелухи. Ему было совершенно наплевать на майора Юнссона, его переживания, как, впрочем, и на его бутафорскую базу. Всё это шелуха. Главное было в том, что в управлении МИ-6 одобрили и утвердили так долго вынашиваемую им операцию. И теперь он спешил в Лонгьир, потому что в его распоряжение предоставили тех, кто воплотит его детище в жизнь.

…Днём раньше на аэродром Шпицбергена обычным гражданским рейсом прилетела группа молодых парней, как под копирку, крепких и коротко стриженных. Глядя на их объёмные спортивные сумки, сторонний наблюдатель был бы уверен, что перед ним спортсмены, прибывшие на соревнования, а привязав логическую цепочку к окружающей местности, подумал бы, что перед ним наверняка лыжники или биатлонисты. Девушка в аэропорту пробежалась кокетливым взглядом по рельефным фигурам и с любопытством раскрыла паспорта. К её удивлению, это оказалась команда рыболовного траулера, прилетевшая на смену своим коллегам. Во всяком случае, так утверждали предъявленные документы. Но если бы кто спросил у этих рыбаков, чем отличается сейнер от дрифтера, то вряд ли бы услышал вразумительный ответ. К рыбной ловле они имели такое же отношение, какое имеет та же рыба к управлению рыболовным траулером. То есть какое-то есть, но весьма поверхностное – они всего лишь передвигаются в одной морской среде.

Команду встретил микроавтобус с затемнёнными стёклами и повёз не в рыбный порт, а за стены военной базы. И теперь Нил Баррет спешил на встречу с ними, как спешат на встречу выпускников или старых боевых друзей, с которыми не раз приходилось понюхать пороху. Всех он их знал по именам, а с командиром группы Дэвидом Эртоном и вовсе считал себя повязанным кровью. Таинственное подразделение, входящее в структуру SAS, в существовании которого многие до сих пор сомневались, подчинялось непосредственно МИ-6, и внешняя разведка Англии делала всё, чтобы все сомневались и дальше. Но эскадрон «Е» существовал, успешно действовал и имел за плечами богатую историю удачных операций. Как-то британский премьер-министр посчитал за честь сфотографироваться с ними, ему пошли навстречу, но при этом вернули фотографию с одним лишь министром на переднем плане, а фоном служила непонятная толпа в камуфляжах, с наглухо заретушированными лицами.

Нил Баррет летел в вертолёте и метался в раздумьях, не зная, с кого начать. Ему хотелось встретиться со старыми боевыми друзьями, но в тоже время требовалось окончательно поставить точку в деле с Катковым. Положа руку на сердце – Катков ему уже порядком надоел. Он даже был бы рад, если бы ему доложили, что русского не поймали в Лонгьире, а нашли вмороженным в лёд или растерзанного медведями. Тогда бы он смело закрыл папку с надписью «Катков» и забыл бы о нём, как об ещё одном прожитом дне. Но глупый поступок русского его удивил. Вместо того чтобы прорываться на снегоходе, как и предполагал майор, по скованным льдам к своим, в Россию, он ещё глубже забрался во вражье логово. «Зачем?» – терзался вопросом Баррет. Но ответа не мог найти, и это раздражало. Ему уже не терпелось шлифовать детали операции «Отважный лис», но приходилось распыляться на Каткова. В объяснение самого Каткова, что он хотел угнать F-16, Баррет не верил. Такая сказка могла бы пройти для ничего не смыслившего в авиации майора Юнссона, но только не для Нила Баррета. Лётная работа требует держать навыки в постоянном тонусе. Это на уровне рефлексов, которым нужна ежедневная подпитка. Перерывы в тренировках не допускаются. Даже вернувшийся из отпуска лётчик сначала поднимется в воздух с инструктором, восстанавливающим и проверяющим его навыки, а уж только после этого самостоятельно. А тут на неизвестном самолёте! На приборной доске которого даже все надписи на незнакомом языке! Не имея ни малейшего представления ни о взлётных характеристиках самолёта, ни о его технических нюансах! Даже для своих лётчиков F-16 считается строгим самолётом, а что уж говорить…

Надо быть последним дураком, чтобы решиться на это!

«А с чего я взял, что Катков умный? – вдруг осенило Баррета. – Спившийся лётчик, неудачник, за деньги взявшийся за работу, о которой не имеет ни малейшего представления, а потому сразу провалившийся! Чего ещё ждать от такого дурака, как не дурацких выходок? – Баррет задумался, оценивая все за и против неожиданного открытия. – Мысль хорошая, но проверить стоит!»

После посадки первым делом он потребовал привести к нему Каткова.

– Коротко и без виляния хвостом! – начал Баррет, поглядывая на часы. – Что ты делал в Лонгьире?

– Хотел улететь домой, – безразлично пожал плечами Кирилл.

– Что ж не улетел?

– Не дали.

– А ты как думал, что истребители стоят без охраны, с открытыми кабинами, а техники рядом только того и ждут, чтобы подготовить тебе самолёт и помочь улететь? Ты отлично знал, что всё будет именно так и тебя поймают. Твоя ложь не прошла! Давай другую.

– Я хотел улететь. Я надеялся на удачу.

– Ты мог сбежать на снегоходе. Во всяком случае, майор Юнссон считает, что это было вполне реально, в отличие от угона самолёта.

– Я всегда делаю так, как от меня не ждут. Даже глупому ежу понятно, что этот вариант был бы самый предсказуемый. Именно там бы меня и искали. Мне бы не дали даже отъехать от Вильгельма.

– Куда дел снегоход?

– Утопил, а сам перебрался по концам на «Скотию». Спрятался в вентиляционной трубе и там просидел всё плавание. Когда пришли в Лонгьир, также незаметно спустился и пошёл на военную базу. Когда я первый раз приплыл сюда ещё в июле, полицейский привозил меня к этим воротам. Хотел передать военным. Я хорошо запомнил, где находится база.

«Пока вполне логично, – подумал Баррет. – Если бы только не эта дурацкая попытка угона».

– Ты убил Озолса? – спросил он, хотя и так знал ответ.

– Я, – ничуть не смутился Катков. – Не люблю, когда в меня стреляют из пистолета и при этом изображают друга.

Вдруг в дверь постучали, и вошедший капрал чётко отрапортовал:

– Сэр, лейтенант-коммандер Эртон просит разрешения его принять!

– Катков! – Баррет нетерпеливо встал и указал капралу ждать. – Я сгною тебя в английской тюрьме! За шпионаж ты получишь лет двадцать, и это будут самые страшные годы твоей жизни. И это далеко не факт, что ты их выдержишь. Даю тебе последний шанс хоть как-то облегчить свою участь. Скажи правду, зачем приплыл в Лонгьир, и я тебе помогу.

– Я хотел улететь на истребителе.

– А ты и вправду дурак! На этом я с тобой заканчиваю и рад, что больше никогда не увижу, – скрипнул зубами Баррет и поднял глаза на капрала. – Уведите. Да… и передайте Эртону, пусть скорее заходит.

Баррет расправил плечи, подтянул живот, взглянул в зеркало на сжатый бицепс и, удовлетворённо кивнув, стал напротив двери. Эртон должен видеть, что годы над Нилом Барретом не властны. Пусть они не виделись несколько лет, но всё как в былые времена – он по-прежнему с ними в одном строю.

Лейтенант-коммандер застыл в двери, лихо козырнул и щёлкнул каблуками:

– Господин…

– Дэвид, оставь моё звание для других! – остановил его Баррет. – Ты меня оскорбляешь этим официозом.

– Простите, сэр, но я действительно рад вас видеть.

– Я тебя тоже, мальчик мой! – прежде, чем пожать руку, Баррет по-отечески обнял Эртона и лишь после этого предложил сесть.

«Дэвид изменился, – подумал он. – От юношеской округлости щёк и розовой кожи, упрямо не желающей покрываться обветренными морщинами боевого пловца, не осталось и следа. Теперь это было лицо закалённого мужчины, с угловатыми гранитными скулами и жёстким взглядом матёрого волка».

– Хотел бы предложить по фужеру вина, но не могу, – виновато улыбнулся Баррет. – Нас ждёт работа и очень скоро.

– Мы готовы, сэр.

– Кстати, как твои парни?

– Спасибо, сэр, мы здесь уже сутки и отлично отдохнули. Так долго отдыхать они не привыкли и теперь с нетерпением ждут ваших приказов.

– Это хорошо. До начала операции «Отважный лис» остаются считанные часы.

– Как? Простите, сэр, вы сказали: «Отважный лис»? – еле сдерживая смех, затрясся Эртон. – А почему не «Ароматный скунс»? Кто только придумывает эти идиотские названия?

– Поверишь, если скажу, что не я? – также не удержался от улыбки и Баррет. – Наши теоретики в Лондоне ни в чём не хотят отставать от своих коллег из Пентагона. Вот и соревнуются – кто придумает лучшую ахинею.

– Ещё раз простите, сэр, – наконец успокоился Эртон. – Лис так лис. Мне важно лишь знать цель этого лиса. Рискну предположить, что, как обычно, это боевой корабль? Лис задумал пустить на дно русский крейсер?

– Не угадал, Дэвид. На этот раз наша цель буровая.

– Нефтяная вышка? – разочарованно скривился Эртон. – Сэр, для того чтобы поджечь нефтяной примус, вам бы хватило пригласить флотских водолазов.

– Этот примус хорошо охраняется, – возразил Баррет. – Поверь, скучно не будет.

– Я привык работать по реальной боевой цели, – нехотя оправдывался лейтенант-коммандер. – А буровая? Кому помешала буровая?

– Её уничтожение важнее любых крейсеров. На кону репутация России. Если произойдёт экологическая катастрофа, то весь мир ополчится против русских, которым нельзя доверить даже добычу нефти. Мир потребует гнать Россию из Арктики как потерявшую всякое доверие. А в «Заразломной» нефти столько, что хватит загадить весь Ледовитый океан. После такой катастрофы даже союзники отвернутся от русских.

– Я вас понял, сэр. Это та буровая, которую всё пытаются и никак не могут достать норвежцы?

– Она.

– Считайте, что её уже нет. Нам лишь нужны детали операции. Вы ведь уже всё продумали, не так ли, сэр?

– В общих чертах, но хотел бы обсудить с тобой. Взгляни! – Баррет развернул на столе карту. – Вот «Заразломная» в «Полосе соприкосновения». Близко, но так просто не возьмёшь. Русские её хорошо охраняют.

– Не вижу никаких проблем. Пусть, как обычно, нас доставят на подводной лодке и миль за пять до буровой выпустят через торпедные аппараты.

– В том-то и дело, что подводная лодка исключается. После того, как утонул «Генерал Грант», русские усилили в этом районе противолодочную оборону.

– Да, я слышал об этом инциденте, – недовольно заметил Эртон. – Под крышей SAS шепчутся, что наши братья за океаном крепко облажались с собственным пароходом.

– Уверен, что даже и это сойдёт им с рук, – возразил Баррет. – Да и инцидента как такового нет. Не знаю уж почему, но русские обошлись с американцами довольно лояльно. Они лишь заявили, что уничтожили неизвестную подводную лодку, утопившую американский пароход. В Вашингтоне выразили возмущение, потребовали найти виновных, поблагодарили русских, на том всё и закончилось. Теперь там гадают, что Россия потребует за молчание и за имеющиеся у неё на руках доказательства. Голая политика и ничего больше. Недели через две в Пентагоне заявят, что совсем на другом конце света с их лодкой произошла обидная авария, экипаж мужественно боролся за жизнь, но ему не повезло. Их представят к наградам и побыстрей забудут. Но нам от этого не легче. Из-за глупого ляпа янки мы теперь не сможем воспользоваться подводной лодкой. Её засекут на дальних подступах к буровой.

– Сэр, но вы бы не затеяли эту операцию, если бы не знали выход? – ухмыльнулся Эртон.

– Взгляни, это последние снимки из космоса, – Баррет швырнул на стол веер фотографий. – Это «Заразломная»! – он ткнул пальцем в обведённую маркером точку. – В полосе чистой воды. Северней паковый лёд, чуть южнее него молодой припай, каждый день увеличивающийся с наступающими холодами. Между ним и чистой водой полоса колотого льда. Этакий краш айс для коктейля. В нём без труда можно спрятать катер. Полоса такой шуги тянется вплоть до Шпицбергена. В этой полосе катер доставит нас на кратчайшую дистанцию к буровой, а там уже как обычно.

– Вы сказали – нас, сэр?

– Я пойду с вами.

– Я был уверен, что вы так скажете. Конечно, мы справимся и без вас, но честное слово, для моих ребят пойти на задание с вами – большая честь.

– Если бы ты только знал, как мне надоела эта бумажная работа, – вздохнул Баррет.

– В Лондоне ценят вас и ваш опыт, а потому берегут.

– Лучше бы они так берегли мои нервы. В предложенный мною план «Отважного лиса» там требуют внести существенное изменение. Как будто я сам на месте не могу решить, как будет правильней.

– Какое, сэр?

– Сейчас узнаешь. Сначала давай обсудим главное. От нас требуется ювелирная работа с наименьшим фейерверком, но с точечным, хирургическим надрезом. Взрывчатки возьмём минимум. В нашем логове в Лондоне хотят, чтобы всё выглядело как техническая авария безответственных русских. Это и есть их требование, с которым я не могу согласиться. Поэтому мы забудем о Лондоне и позволим себе небольшую импровизацию. Взрывчатку возьмём норвежскую, а ещё я возьму нож норвежского диверсанта, который «случайно» оброню на месте взрыва.

– Хотите свалить на норвежцев? – понимающе кивнул Эртон. – Русские захотят им отомстить.

– Это будет хорошая бойня, которой я давно добиваюсь. Одним ударом мы поразим две цели.

– Мне ещё не приходилось работать по буровым, – задумчиво произнёс лейтенант-коммандер. – Чего только не было, но буровой – ни разу. А ещё с минимумом взрывчатки… соглашусь, что работа не из простых. У вас есть чертежи этой «Заразломной»?

– Если бы я принёс тебе чертежи, Дэвид, то ты бы просидел над ними неделю и всё равно бы ничего не понял. Она куда сложнее корабля. Но от этого и гораздо уязвимей. На этот случай у меня приготовлен ключ, который откроет для нас буровую, как банку шпрот. Сколько бы мы не изучали чертежи, но он знает её куда лучше.

– Любопытно, – удивился Эртон. – Кто же это?

Баррет открыл дверь и спросил у дежурившего капрала:

– Вы привезли Стокмана?

– Так точно, сэр! Он уже здесь.

– Приведите.

Лев Илларионович вошёл, заискивающе улыбаясь, поздоровался с Барретом и кивнул на Эртона:

– Нил, вы познакомите меня с молодым человеком? По возрасту он как мой сын. Молодой человек, вы здесь проездом? Если вам негде остановиться, я могу предложить шахтёрский профилакторий. Вы любите играть в нарды или в шахматы? Если нет, то я легко обучил своего сына, обучу и вас. Но вы явно здоровее моего Яши. А я ему всегда говорил, если не можешь подтянуться на перекладине, то хоть повиси…

– Лев Илларионович, прекратите! – скривился Баррет, вспомнив, какой же занудный этот Стокман. – Оставьте в покое молодого человека и слушайте меня. Вам уже прислали счёт с обещанной мною суммой?

– Да, да, спасибо, как раз тот банк, который я просил. Знаете, я ему доверяю больше других. Представьте, мой знакомый однажды доверился швейцарскому АЕК-банку, и чтобы вы подумали?

– В таком случае, я напомню вам, что пришло время платить по счетам. Вы не забыли наш уговор?

– Да, да, конечно, вы просили у меня консультацию. Я помню – вам интересно всё, что касается нефти. Дайте догадаюсь – вы хотите вложиться в добычу нефти? Верное решение! В наши времена – это самое прибыльное дело.

– Я хочу взорвать «Заразломную», и вы мне в этом поможете.

– Что?! – опешил Лев Илларионович. – Нил, вы в своём уме?

– Вы расскажете нам, как лучше всего это сделать. Нарисуете подробную схему, обозначите все слабые места. Укажете, где заложить взрывчатку, чтобы лопнуло хранилище с нефтью и в бункерах не осталось ни одного литра. Всё должно вылиться в море.

– Это невозможно!

– Я не знаю такого слова.

– Нил, «Заразломная» – моё детище!

– Потому я к вам и обратился.

– А как же люди? Там почти сто человек.

– Людей в мире стало слишком много. А чтобы вы не мучились кошмарами, вам хорошо платят. Или вы уже забыли?

– Да… но… ведь не всё продаётся.

– Неужели? Приведёте пример?

– Нил, я не знаю… человеческие жизни… совесть… меня учили, что нельзя торговать Отечеством?

– Отечество тоже продаётся. И вы, Стокман, тому подтверждение. А теперь, когда вы спели реквием собственной совести, приступим к делу. Даю вам час, чтобы мы знали «Заразломную» не хуже вас. Начертите схему со всеми переходами, шахтами, трубами. Нас интересует только нижняя подводная часть, там, где нефтяные танки. Верхних жилых блоков можете не касаться.

Баррет положил на стол большой лист ватмана, линейку и карандаш.

– Приступайте. Или вы до сих пор считаете, что остались не у дел? Поздно, Лев Илларионович. Вы давно продали свою душу и прекрасно знаете об этом. Не ваши ли были слова, что за такую сумму я могу просить всё, что угодно? Так вот, я уже не прошу, теперь я вам приказываю: рисуйте схему, укажите, куда заложить взрывчатку и как туда пробраться!

– Видит бог, я это делаю по принуждению, – застонал Стокман.

– Видит, видит, он всё видит… – сел напротив Баррет. – А сейчас представьте, что перед вами обратная задача. Вы построили буровую, вы доказали всем, что можете это сделать, и теперь, чтобы она никому не досталась, требуется её уничтожить. Вообразите себя недооценённым, обиженным на весь свет мастером, считающим, что мир ещё не достоин вашего творения! «Заразломная» уже не ваша! Другие пользуются её богатствами, а вам достаются крохи. Не давайте им вас обворовывать. Выход один – уничтожить ваше творение! Как бы вы это сделали? Одним небольшим взрывом? Смелее, Лев Илларионович, включите воображение.

– Не знаю, господа, если только…

– Вот видите, мы уже начали плодотворно работать, – ободряюще улыбнулся Баррет и похлопал Стокмана по спине. – Ещё смелее, мы вас внимательно слушаем.

– Вы хотите разрушить нефтяные танки? Не получится. Во всяком случае, слабым взрывом. Это бетонные конструкции, рассчитанные на многократную волновую перегрузку. Если уж разрушать, то нужен сильный взрыв. Даже поджечь нефть не получится, потому что перед закачкой она очищается от кислорода.

– Что же делать? – заинтересованно склонился над каракулями Стокмана Баррет. – Вы же мастер, для которого нет ничего невозможного. А если мастер действительно того стоит, то и вознаграждение ему будет достойное. Предлагайте, Лев Илларионович, а мы за ценой не постоим.

Стокман склонился над бумагой и набросал лёгкий эскиз.

– Нил, вы когда-нибудь видели буровую?

– Конечно, и не раз.

– Что вам сразу бросилось в глаза?

Баррет задумался.

– Может, её размеры? – попытался он угадать ход мыслей Стокмана.

– И это тоже. Огромная, упирающаяся в небо, вышка. А что на её вершине?

– Навигационные огни безопасности?

– Факел! И днём и ночью горящий факел газа. Это сгорает природный газ, попутно добываемый с нефтью из скалистого основания. Именно поэтому над буровой всегда горит горелка, сжигающая излишки газа и предотвращающая образование чрезмерного давления. Это и есть слабое место «Заразломной». Если взрывать, то газовые ёмкости. А уж они разрушат и танки с нефтью, и саму буровую.

– Гениально! – откинулся на спинку стула Баррет. – Браво, Лев Илларионович. Я всегда чувствовал, что вы мне посланы самим провидением. Вы пойдёте с нами.

– Ни за какие деньги! – вдруг вскочил Стокман.

– Успокойтесь! – осадил его Баррет. – Никто не собирается надевать на вас акваланги. Какую бы точную вы не нарисовали нам схему, этого всё равно будет мало. Вы останетесь на катере и будете держать с нами подводную связь. Будете выводить нас на цель. Вы не заблудитесь на «Заразломной» с закрытыми глазами, а мы легко запутаемся даже с самыми подробными чертежами.

– А нельзя, чтобы я помогал вам отсюда? Я не хочу на катер. Признаться, я боюсь моря.

– Погода хорошая, так что вам не грозит даже слабая качка. А связь наша, так она накоротке. Да и вы будете под охраной. И вам, и нам спокойней. Не вздумаете ошибиться. А если ошибётесь, то ваш гонорар пойдёт на ваши же достойные поминки. Увы – склероз наказуем.

– Я всё понимаю, господа.

– Ну а раз понимаете, то не будем терять время. У нас остались считанные часы, а подготовка требуется серьёзная!

Вокруг всё было белым. Медленно проплывавшие глыбы льда с острыми, как пики, углами, шипящее под днищем месиво из морской пены и снежной каши с примесью водорослей. И даже катер казался белым облаком среди влажного и прохладного тумана. А вода казалась совсем чёрной.

Баррет взглянул на экран GPS и кивнул Эртону – подходим! Лейтенант-коммандер натянул маску, и его действие повторила вся группа. Двигатель, и без того задушенный системой бесшумного выхлопа газов, заработал ещё тише. Теперь катер еле двигался, слившись со скользившим вдоль границ льдов белым маревом. Со стороны он походил на плоский айсберг, усыпанный тушками чёрных тюленей. Вскоре айсберг остановился, и сидевший на носу тюлень скользнул в воду вперёд ластами, столкнув увесистый резиновый ранец. За ним второй, потом третий, приготовился четвёртый, сдвинув для удобства подводный автомат на грудь. Баррет стоял замыкающим. А когда из десяти пловцов на катере осталось двое, он преградил им путь и, указав на наблюдавшего за спуском Стокманом, приказал:

– Гарри, Патрик, остаётесь на связи. И не спускайте с него глаз.

Рыжеволосый Патрик стянул с лица маску и взглянул на Льва Илларионовича с явным неудовольствием – он бы хотел сейчас быть с группой, а не нянькой. Гарри же никак не отреагировал и, легко переключившись на новую задачу, подтолкнул Стокмана к трапу в трюм.

– Входи, – шепнул он одними губами.

Лев Илларионович спустился в единственную тесную каюту, находившуюся ниже уровня ватерлинии, большую часть которой занимали блоки подводной связи. Патрик натянул на голову наушники и ещё одни протянул Стокману.

– «Парус», я «Остров», – проверил он связь.

– Порядок, – отозвался Эртон.

Тогда Патрик откинулся на стуле и взглянул на тяжёлые наручные часы с фосфоресцирующими зелёными стрелками. Дойти группе до цели – нужно полчаса. Он сделал на столе ярче свет, повернув на светильнике рукоятку вправо до отказа, положил перед собой часы и приготовился ждать.

– Господа, а нельзя ли что-нибудь открыть, чтобы дать приток воздуху? – вдруг заныл Стокман.

– Нет, – отрезал, даже не взглянув в его сторону, Патрик.

– Но ведь здесь нечем дышать. Нас трое, а весь кислород сжигает ваш передатчик с жужжащим трансформатором! Вентилятор из него выдувает раскалённый жар.

– Заткнись, – был немногословен Патрик. Он закрыл глаза, представляя, что сейчас происходит там, под водой, но Стокман был назойлив, словно муха на стекле.

– Я задыхаюсь! – стонал он, вытирая пот со лба.

– Ещё немного, – взглянул на часы Патрик.

Группа уже на подходе к цели. Сейчас должна выйти на связь. Возможно, потребуется помощь русского, и он должен быть под рукой. Но русский никак не хотел этого понимать и, схватившись за горло, недвусмысленно обдал Патрика отвратительной отрыжкой.

– Мне дурно! Ещё мгновение, и я потеряю сознание!

Тогда, не выдержав, Патрик ещё раз взглянул на медленный ход минутной стрелки и решил, что минуты три на снисходительность у него всё же есть. А то ведь русский и вправду отключится в самый неподходящий момент.

– Выведи, – кивнул он Гарри.

Внутри каюты действительно было жарковато, но не настолько, чтобы потерять сознание. Патрик взглянул в спину Стокману и пожал плечами – дохлый какой-то! Зачем только Баррет связался с этим русским? И сами бы сработали на отлично!

Лев Илларионович выбежал на верхнюю палубу и схватился за грудь, словно бегун после марафонской дистанции.

– Я старый больной человек, – взывал он к жалости Гарри, животом навалившись на борт катера. – Такие путешествия не для меня! – Лев Илларионович внимательно вглядывался в воду, словно разыскивая в ней пропавшее самочувствие. – Вы меня поймёте, когда доживёте до моих лет. А сейчас вам кажется, что вам сносу нет и никогда не будет.

– Хватит, – не стал вступать с ним в полемику Гарри. – И говорите тише, звук разносится слишком далеко. Нам пора, идёмте вниз.

– Нет, вы не понимаете! – не сдавался Лев Илларионович, и не думая переходить на шёпот. Для человека моих лет кислород – первое лекарство! – Вдруг он склонился ещё ниже, едва не достав рукой воду. – Там тюлень! Я точно видел тюленя! Нет, вы только взгляните!

– Тише, – цыкнул на него Гарри и, оглянувшись на ползущий вдоль катера туман, подошёл к борту. – Где?

К его удивлению, под днищем мелькнула тёмная тень.

«Старый нытик не ошибся, – подумал он. – Странно… неужели там и вправду тюлень?»

Неясный фантом исчез, затем появился вновь, стремительно рванув к поверхности. Гарри приложил ко лбу ладонь, закрываясь от отражавшегося от льдин солнца, затем его глаза округлились. Морда тюленя быстро меняла очертания, превращаясь в стеклянный круг с чёрным резиновым обрамлением. Вода вздулась, выбрасывая на поверхность пороховые газы, и пуля-стрела подводного автомата отбросила Гарри прочь от борта. Затем море вокруг катера закипело, к борту прилипли магнитные лестницы, в одну секунду палуба заполнилась боевыми пловцами, обильно заливая деревянный настил не успевшей стечь с обтекаемых тел водой. На всё это Лев Илларионович смотрел с невозмутимым спокойствием. Он вдруг выпрямился, словно сбросив так долго мешавший ему жить груз. От нездоровой бледности не осталось и следа. Застыв, он глядел на скрывшийся за туманом горизонт, словно не здесь, а где-то там происходили главные события. Будто взлетающих через борта катера аквалангистов он видит едва ли не каждый день перед завтраком – на них он не обращал ни малейшего внимания.

Когда рядом замер один из них, Лев Илларионович, едва ли не зевнув, отстранённо произнёс:

– Один внизу.

Аквалангист кивнул и исчез за дверью на трап. Через несколько секунд он появился снова, сдвинув на лоб маску.

– Чисто, товарищ полковник. Здравия желаю, Егор Егорович.

– Здравствуй, Дима. Как на том конце?

– К встрече всё готово. С минуты на минуту ждём подтверждения.

Затем он прижал сквозь резиновую защиту наушник к уху, и его лицо прояснилось.

– Егор Егорович, там тоже всё в порядке! Просят вам передать поздравления с окончанием операции «Развод».

Гор Горыч ничего не ответил, и лишь судорожно дёрнувшийся кадык говорил о том, чего ему это стоило.