Глава одиннадцатая
Важные мелочи

– Ларс, не хотите взглянуть?

– Это то, за чем я ездил в аэропорт?

– Да. Я поручал своим агентам в России копнуть что-нибудь на Каткова и Стокмана.

Нил Баррет разорвал опечатанный конверт и достал прозрачный пластиковый контейнер с картой памяти внутри. Вставив носитель в компьютер, он открыл его для просмотра. Ларс заглянул через плечо и пригляделся к замерцавшей странице.

– На русском? Сэр, вы же знаете, что я ничего не пойму.

– А я вам объясню. Так… здесь у нас что-то на Каткова. Кстати, а как там наш Стокман?

– Играет, сэр.

– Играет?

– Верно, играет. В шахматы, шашки, настольный теннис, карты, дартс, и всё на деньги. Шахтёры – азартный народ, а развлечений у них не так уж много. Стокман это заметил и теперь умело выворачивает их карманы. Он отлично играет во всё, за что бы не взялся. Вы считаете, надо ему это запретить?

– Нет, зачем же? Пусть играет. Теперь он хотя бы перестал канючить, чтобы его вернули в Россию. А что о нём говорят ваши приставленные уши?

– Ничего, что заслуживало бы внимания. Сэр, я не рискнул бы вам советовать, но, возможно, его в самом деле пора отправить домой? Зачем он вам нужен? Он уже у нас месяц, а я не вижу от Стокмана никакой пользы, кроме той, что шахтёры стали меньше пить, потому что становится не на что.

– Подождём ещё, – отмахнулся Баррет, уставившись в экран. – Так… здесь ничего интересного… дальше тоже… это мне и так известно. А эту информацию они явно выковыряли из социальных сетей. В моё время, когда я ещё работал не головой, а ногами, оперативная работа была куда сложней, зато интересней.

– Что вы ищете?

– Мелочи, Ларс, мелочи… В нашем деле нет ничего важнее мелочей. Если вы видите очевидный факт, которому не верить невозможно – не верьте ему. Ищите мелочи. Сопоставляйте их, сравнивайте, выискивайте нестыковки. История учит нас, что даже самые опытные из провалившихся шпионов погорели именно на мелочах.

– Что-нибудь есть интересное, сэр?

– Пока ничего.

– Вы подозреваете Каткова в шпионаже?

– Я обязан его проверить. У меня уже возникли к нему кое-какие вопросы. Возникнут ещё – копнём поглубже.

Пальцами правой руки Нил Баррет листал мышью изображения на экране, пальцами левой лениво барабанил по столу. Уже успевший изучить его Ларс не сомневался в том, что в присланной агентами Баррета информации действительно ничего интересного нет. Скорее, англичанин даже разочарован. Ларс повертел головой в поисках повода, чтобы выскочить из кабинета покурить, но вдруг услышал, как барабанная дробь по столу зачастила. Это был верный признак того, что Баррета что-то заинтересовало.

– Ларс, взгляните, – не заставил себя долго ждать англичанин.

На экране появилось изображение продолговатой книги цвета лягушачьей кожи. Баррет листал страницы, сплошь исписанные каракулями и проштампованные печатями.

– Что это?

– Медицинская книжка Каткова. Жаль, конечно, что не его личное дело, русские личные дела офицеров секретят, но это уже и не россказни его бывших сослуживцев, собранные нашими агентами из соцсетей.

– Она может нам как-то помочь?

– Уже помогла, – Баррет задумчиво пролистал книжку до конца, затем вернулся на первую страницу. – Да… поворот….

Ларс терпеливо ждал.

– Здесь, вначале, его общие данные. Медики записывают рост, вес, дату рождения, даже семейное положение. Но нам любопытна вот эта строка, – Баррет ткнул пальцем в центр страницы.

Ларс и на этот раз не проронил ни слова, ожидая разъяснений. Он уже прекрасно знал, что в моменты работы мозга к Баррету лучше не соваться. Терпение, и он сам расставит всё по местам.

– Интересно, очень интересно… – продолжал изучать страницу Баррет, затем, вспомнив о Доккене, указал на экран. – Взгляните, вот здесь графа: «Курит». В ней его полковой врач обязан написать: курит его подопечный или нет? Если курит, то сколько сигарет в день. Что вы видите, Ларс?

– Прочерк.

– Вот именно – прочерк. Этот прочерк нам говорит о том, что Катков не курит. И, по всей видимости, никогда не курил. А вы помните его электронную сигарету?

– Конечно! Я же её сам пробовал.

– Катков утверждал, что не может без неё обойтись. Пытается покончить с вредной привычкой, которую приобрёл ещё до армии.

– Он соврал! – понимающе закивал Ларс. – А маленькая ложь порождает большое недоверие.

– Недоверие? Нет, старина Ларс, это большущий обман.

– Но зачем ему приписывать себе несуществующие вредные манеры? Я не вижу логики в его вранье?

– Придётся поискать. Вы говорили, что разбирали его сигарету?

– Да, до последней детали. И ничего подозрительного в ней не заметил. Я такие уже видел. Вы же наверняка слышали, что их хотели запретить, потому что вреда от них больше чем пользы?

– Не отвлекайтесь. Вспомните, что он первым схватил из своих вещей на столе? Вспомнили? Верно, эту злополучную сигарету. Не часы, не деньги, не документы, а сигарету. Как самый важный для него предмет.

– Тогда мне это не показалось чем-то необычным. Он же так и сказал, что мучается голодом курильщика. Я его прекрасно понимаю и даже в тот раз посочувствовал.

– Да, да… – задумался Баррет. – Мучается. Я ещё послушаю диктофон, как он там мучился? Ладно, давайте теперь взглянем, что нам прислали на нашего отбирателя шахтёрских денег – Льва Илларионовича Стокмана?

Нил Баррет с головой ушёл в изучение папки Стокмана, и Ларс подумал, что теперь в самый раз выскочить на перекур. Тем более что, заговорив о сигарете, он почувствовал обильное, как у собаки на кость, слюновыделение.

– Так говорите, играет наш Стокман? – вдруг произнёс ему в спину Баррет.

«Да ведь он издевается! – догадался Ларс. – Запретил рядом с ним курить, видит мои страдания, и специально держит на коротком поводке! Вот же жаба!»

– Играет, – скрипнул он зубами, замерев перед дверью.

– Вы с ним сыграть не пробовали?

– Не пробовал.

– Напрасно. Всегда интересно узнать, как к тебе относится удача, – Баррет разглагольствовал, не отрываясь от экрана, и у Ларса возникло желание сделать ему гадость за гадость. Исподволь, незаметно дотянувшись, выдернуть ногой из розетки компьютерный шнур. – Вам везёт в лотерею? Мне вот нет. Сколько не пробовал, но больше ещё одного билета не выигрывал. А вы если играете, то ведите статистику. Сложите все выигрыши и проигрыши. Если отношение больше ста процентов, значит вы везунчик, если меньше, то это означает, что и на вас лежит печать невезения. В таком случае поступайте как я – не тратьте попусту деньги.

«Чтоб тебя! – с ненавистью взглянул на мощный бритый загривок Ларс. – Главное моё невезение – это ты!»

– Я не играю в лотерею.

– Значит, правильно делаете. Если бы вы были счастливчиком, вы бы это непременно почувствовали. Так, так, так… – вдруг зачастили пальцы. – Вечер перестаёт быть томным. Сегодня определённо день сюрпризов. Что вы скажете на это, старина Ларс?

Ларс нехотя вернулся.

– На что, сэр?

– У нашего Стокмана прямо-таки нефтяная династия. Сын пошёл по стопам отца. Работает в филиппинской нефтяной компании по добыче нефти в Жёлтом море. Жена – врач в одной из клиник в Израиле.

– Ценнейшая информация, – пренебрежительно хмыкнул Ларс. – Вот из-за этого вы рисковали своим агентом?

– Не думаю, что существовал хоть какой-то риск. Судя по всему, он расспросил соседей Стокмана, представившись участковым или следователем полиции. В связи с его исчезновением в этом не было ничего подозрительного. У вас, Ларс, короткая память. А теперь напрягите её и вспомните, что говорил Стокман о семье?

– О буровой помню, о семье не помню, – изобразил тихий бунт Ларс, но для Баррета он остался незаметен.

– Лев Илларионович очень убивался по поводу того, что его семье угрожает опасность. Рвался домой в Москву, чтобы его не посчитали предателем и не отыгрались на семье.

– Ну и что? – пожал плечами Ларс. – Что необычного в том, что человек хочет вернуться домой? Да, приврал слегка – его семьи в Москве нет. Произойди такое со мной, неизвестно, что ещё я бы придумал. Стокман растерян, напуган, подавлен. Но что нам даёт его маленькая ложь? Ровным счётом – ничего!

Нил Баррет взглянул на Ларса с неподдельным любопытством, затем встал.

– Не так-то уж он и подавлен. Судя по вашим рассказам, Лев Илларионович с пользой проводит время. А его маленькая ложь даёт нам повод для серьёзного разговора. Собирайтесь, Ларс, поедем к шахтёрам, навестим нашего отца буровых.

Вытянувшийся вдоль берега залива и единственной асфальтированной дороги Лонгьир ничем примечательным похвастать не мог. Ряды одноэтажных домов из выгоревшего на солнце дерева, да тройка магазинов на весь посёлок. Ехали молча, а потому, когда из-за поворота показалось массивное тёмно-коричневое здание в два этажа, Ларс не удержался и не без гордости заметил:

– Обратите внимание, сэр! Самое северное учебное заведение на планете – Свальбардский международный университет. Здесь изучают арктическую биологию студенты со всего мира.

– Лучше бы вы здесь поставили к авиационной базе ещё и морскую, – зевнул Баррет. – Бухта отлично для этого подходит. А то дождётесь, что в вашем университете будут преподавать русские профессора. Ларс, напомните, что любит к столу наш Стокман?

– Не знаю, – прикусил губу Ларс. – Я ему не прислуживаю.

– Может, по пути прихватим бутылку вина?

– Делайте, что хотите.

– Тогда остановитесь у магазина.

Ларс ударил по тормозам у горящей витрины, почувствовав возможность наконец-то остаться на минуту одному. Но не тут-то было.

– Входите, входите, Ларс, поможете мне поговорить с вашим продавцом. Он наверняка не владеет английским. К вину мы прихватим сладостей. Я помню, что Стокману сладости нравятся – в чай он просил побольше сахару.

Лев Илларионович Стокман встретил их на пороге стеклянного дома-галереи, в котором шахтёры отдыхали после тяжёлых смен. Бармен, он же хозяин, трепетно холил зимний сад, в который окунался всяк входящий, стоило переступить порог. Сад ненавязчиво переходил в просторный холл с барной стойкой, окружённой мягкими креслами и диванами. Дальше игровая с парой многофункциональных спортивных тренажёров, столами для бильярда и тенниса, тут же загромождала стену аппаратура для караоке. Ещё в здании была сауна с крошечным бассейном, кабина-парилка с ароматизированными маслами и несколько жилых комнат для только что прилетевших шахтёров и ещё не получивших ключи от собственного дома. По просьбе констебля Доккена, в одной из таких комнат и поселили Стокмана.

– Сдаётся мне, господа, что вы не попариться заехали, – обрадовался Лев Илларионович. – Сдаётся мне, что вы-таки, наконец, вспомнили и о моих проблемах? Дайте догадаюсь – вы приехали порадовать меня новостью, что я наконец-то отправлюсь домой?

– Далась вам эта Москва! – засмеялся Баррет. – Глядя на вас, не удержишься от мысли, что вы только и делаете, что выглядываете с порога нас с билетами в Россию.

– Я увидел вашу машину в окно. Так с чем приехали, господа?

– С угощениями, – показал пакет с выглядывающим стеклянным горлышком Баррет. – В гости пригласите?

– Проходите, господа. Если вам негде распить бутылку, давайте в холле. Если поговорить с глазу на глаз, пройдёмте ко мне.

– К вам, Лев Илларионович, только к вам.

Баррет обвёл взглядом бар и, заметив скучающих за стойкой шахтёров, подмигнул Стокману:

– Поговаривают, вы на них неплохо зарабатываете?

– Вам уже нажаловались? Вы только поглядите – сами уговаривают, потом жалуются. Совсем не осталось у людей совести. А ведь сколько из них мне ещё должны! И заметьте, я не бегу к вам с претензиями, чтобы выбили их долги. Но если дело так пойдёт и дальше, придётся обратиться к констеблю, – Лев Илларионович заглянул в глаза Ларсу. – Ведь вы отвечаете за здешний порядок?

– Нет, нет, никаких претензий! – запротестовал Баррет. – А что, действительно хороший бизнес? Может, и нам с Ларсом попробовать? Я неплохо играю в шахматы. На шахматы высокие ставки?

– Ну какие ставки, Нил? Какой же это бизнес, господа? – опустил бегающие глаза Стокман. – Так… баловство. Я ведь тоже иногда проигрываю. Проходите ко мне, пробудете с полчаса и сами увидите, как непременно кто-то заглянет и сам станет умолять отыграться. А потом побежит к вам жаловаться. С кем приходится иметь дело? – вздохнул Лев Илларионович. – На «Заразломной» мы сутками напролёт резались в преферанс. Так и суммы куда были солидней, и азарта побольше. Но никто не плакался, а твёрдо соблюдал честь карточного долга. Как же давно это было… Когда вы меня вернёте домой?! – вдруг, взвизгнув, стукнул по столу Стокман.

В ответ Нил Баррет долго и степенно изучал этикетку бутылки, выложил коробку конфет с упаковкой фруктов, поискал взглядом стаканы и как бы между делом заметил:

– Да как же вам поможешь, если вы делаете всё для того, чтобы нам помешать? Ларс, принесите с бара фужеры. Лев Илларионович, я изо всех сил стараюсь, уговариваю наших дипломатов посодействовать вам, объясняю сложившуюся опасность для вашей, оставшейся в России семьи, бьюсь как рыба об лёд, а что же на поверку получается? Жена ваша в Израиле, сын на Филиппинах. Вот и получается, что нехорошо получается. Как говорит наш Ларс – маленькая ложь порождает большое недоверие. А ведь я был уверен, что мы друзья.

– Вот оно что… – присев на стул, поник Стокман. – Вы покопались в моём белье.

– Не без этого – работа такая. Вы угощайтесь, Лев Илларионович, – предложил Баррет, разливая по фужерам вино. – Угощайтесь, выпейте, как принято, за здоровье, а заодно расскажите нам, зачем вам понадобилось врать?

– Ну какое это враньё? Это не враньё, господа, скорее маленькая неточность. Поймите, мне действительно очень нужно в Москву. А зачем? Ну какая вам разница?

– Так дело не пойдёт, господин Стокман. Или вы говорите мне правду, или я умываю руки.

– Да погодите вы! В том, что я это от вас утаил, нет никакого злого умысла. Я всего лишь слабый человек, а миром правит бумага с водяными знаками. Не мне эту истину вам говорить, господа. Что же в том плохого, что я стремлюсь получить то, что мне заслуженно полагается?

– Дело в деньгах?

– В чём же ещё, господа? Вы ведь не наивные дети и тоже выполняете свою работу не за спасибо?

– Давайте, Лев Илларионович, с этого места поподробнее, – Баррет привычно достал диктофон и положил рядом с бутылкой вина. – На этот раз извольте правду, потому что можете не сомневаться, я обязательно проверю.

– Да, да, конечно, господа, истинную правду, – смутившись, кивнул Стокман. – Мне искренне жаль, что я не решился сказать её вам сразу. Теперь вы имеете полное право мне не доверять. Глупая ситуация…

– Лев Илларионович, вы тянете время.

– Уже начинаю. Вы же, конечно, помните, что я принимал непосредственное участие в строительстве «Заразломной»? – взглянул сквозь фужер на Баррета Стокман и тут же торопливо сам себе ответил: – Конечно, помните. По графику мы должны были сдать её к осени, а сдали весной. Это была отличная работа. Наша команда, от монтажников до инженеров, работала по четырнадцать часов в сутки. Не поверив таким срокам, господин Тарпищев лично прилетел принимать буровую и не нашёл ни одного изъяна. По итогам полугодия нам полагались солидные бонусы. Очень солидные. А лично мне как одному из ведущих менеджеров причиталась сумма с шестью нулями. И что же произошло? В то время, когда я должен был лететь в Москву, где в торжественной обстановке меня бы чествовали, вручив банковский сертификат, врывается сумасшедший военный, и вот я здесь! И где мои бонусы? Кто о них теперь вспомнит? Чем дольше я здесь, тем меньше шансы их получить. Когда я по возвращении стану требовать свои премиальные, меня тут же спросят – а где ты был, когда их раздавали? Никто мне их не вернёт, – Лев Илларионович вздохнул так тоскливо, что Ларсу показалось: ещё мгновение, и он непременно расплачется.

– Деньги любите? – спросил Баррет.

– А кто же их не любит? Только не у всех эта любовь взаимная. Здесь всё как в жизни – опоздал на свидание, всё – поезд ушёл. Только если барышня вас, может, простит и подождёт, то деньги ждать не любят. Они тут же находят другую любовь.

– Мне вас искренне жаль, – произнёс Баррет. – Вы понесли убытки и не без нашей помощи. И как мне кажется, вы вправе требовать от нас компенсацию. Да, да, именно компенсацию. Это будет справедливо.

Лев Илларионович удивлённо взглянул на Ларса, Ларс важно кивнул, но Лев Илларионович всё равно не поверил и недоверчиво спросил:

– Это вы так шутите?

– Я похож на шутника? – ответил Баррет. – В исключительных случаях мир может быть справедливым. И мне доставляет истинное удовольствие продемонстрировать как исключительность момента, так и правоту собственных слов.

– Нил, о чём вы говорите? – Стокман сглотнул застрявший в горле ком и выдавил вымученную улыбку.

Баррет вдруг решительно оторвал кусок картона от конфетной коробки и быстрым росчерком написал на свободном месте вереницу цифр.

– Как вам такое предложение? И обратите внимание – это не в рублях, а в долларах.

Стокман отреагировал мгновенно:

– А почему не в ваших фунтах?

– Лев Илларионович, – опешил Баррет. – Вы ещё не знаете, что я попрошу взамен, а уже торгуетесь?

– Нил, я вижу – вы серьёзный человек, – усмехнулся Стокман. – Если ваша сумма будет в фунтах, вы можете просить всё, что угодно! А доллар? Он ведь ненадёжен. Он ничем не подкреплён. Это валюта доверия. Исчезнет в мире к нему доверие, и доллар превратится в бумагу. Я всё жду, когда это произойдёт, и стараюсь не иметь с ним дело. Так я исправляю знак доллара на фунт? А кстати, что вы хотели взамен?

– Для начала я хотел бы этой суммой излечить вас от ностальгии…

– Её уже нет! – встрепенулся Стокман.

– Что же касается моего предложения, то я озвучу его вам позже. Ничего особенного…

– Ничего особенного так дорого не стоит, – произнёс загадочно Лев Илларионович. – Но в любом случае вы можете на меня рассчитывать.

– Всего лишь консультация, связанная с вашей работой. Я высоко ценю ваши знания и готов хорошо платить.

– А вот это правильно! Давно пора понять, что самое ценное – это то, что нельзя пощупать руками. Итак, я вас слушаю.

– К этой теме, Лев Илларионович, мы вернёмся позже, – Баррет встал из-за стола и похлопал по плечу Ларса. – Мы уходим, а вам нужно подумать, свыкнуться с мыслью, что с такими деньгами вам в России больше делать нечего. Представляйте вашу будущую беззаботную жизнь. А как будете готовы, я навещу вас ещё раз.

На обратном пути, лихо уворачиваясь на узкой дороге от встречных машин, Ларс убеждённо произнёс:

– Сэр, теперь я понял, для чего вам нужен Стокман.

– Для чего?

– Всё дело в «Заразломной». Вы затеваете серьёзную игру. С русскими играть в такие игры очень небезопасно. Конечно, не мне вас учить…

– Вот и не учите, – оборвал его Баррет на полуслове. – Здесь вы ученик. Сейчас нам предстоит вояж на остров Вильгельма. Я свяжусь с майором Юнссоном, а вы узнайте, где можно раздобыть небольшую посудину, чтобы не бросалась в глаза и в тоже время не утопила нас по пути к острову. Подойдут рыбацкий бот или шхуна.

– Почему не вертолёт?

– Незаметно вертолётом не получится.

– Понимаю, мы будем следить за Катковым?

– Следить там есть кому. Мы лишь будем делать выводы.