47
Джейн
– Вы ЗДЕСЬ живете? – Когда мы подъехали к дому, Айви вытаращила глаза. Я попыталась увидеть свой дом ее глазами: огромный, сверкающий свежей желтой краской, белый ободок по всему фасаду, широкая терраса со свисающими папоротниками и с белыми креслами-качалками. Один мой гараж был просторнее всего ее дома.
– Да, – ответила я и добавила, словно это все объясняло: – Мой муж – врач.
Я заглушила двигатель.
– Посиди здесь, пока я буду разбираться с горничной, хорошо? Вас лучше не знакомить.
Она опасливо уставилась на дом.
– Вы вернетесь? Честно?
– Справлюсь за пять минут, – пообещала я, взяла сумочку и портфель и заторопилась к дому. Меня сверлила одна мысль: Господи, что это я затеваю?! Это что, похищение Айви? Я чувствовала себе девчонкой, устраивающей в отсутствие родителей бурную вечеринку. Но пути назад у меня уже не было, и я пересекла двор на ватных ногах. Много ли времени потребуется Энн, чтобы обнаружить исчезновение Айви? Долго ли Нонни будет запираться, прежде чем сказать правду? Выходило, что я не должна медлить со звонком Гэвину.
При звуке моих шагов Анджелина выглянула из кухни с прижатой к груди ладонью и округлившимися невинными глазами.
– Как вы меня напугали! Почему вы вернулись домой в разгар дня? Захворали?
– Нет-нет! – Я поставила на пол портфель. – Здорова, просто решила передохнуть. Это и вам позволит сделать перерыв. – Я положила сумочку на стол и достала из нее бумажник. – Я оплачу вам оставшиеся дни недели. Можете их прогулять.
– Как это «прогулять»?
– Вам не нужно будет работать остаток недели. Я буду дома, мистер Форрестер в отъезде, зачем вам работать? Глупо! – Я сунула ей деньги, вдвое больше, чем она получала за целую неделю, и получила в ответ полный подозрения взгляд.
– Что у вас на уме? – спросила она, проявив излишнюю смекалку.
– Понежусь в ванне, потом буду долго валяться в постели, – сказала я. – Мне уже не терпится начать, так что живо собирайте вещички и езжайте домой.
Я дала ей ее сумку, лежавшую на столике, и проводила до двери.
– Мой свитер! – вспомнила она, указывая на стенной шкаф.
– Забирайте! – Я надеялась, что мой голос звучит не слишком нетерпеливо.
– Когда мне вернуться? – спросила она, снимая с вешалки свитер. До меня дошло, что она испугалась, что я ее рассчитала.
– На следующей неделе. Я вам позвоню. Не волнуйтесь, эта работа остается за вами.
Она натянула свитер и наконец-то удалилась. Я подождала, пока она ушла достаточно далеко в направлении автобусной остановки и скрылась из виду, потом бросилась к машине и открыла заднюю дверцу – мы положили пакет с вещами Айви на заднее сиденье.
– Пошли! – скомандовала я, схватив пакет.
Она медленно вылезла. Здесь, не на ферме, а в чужой для нее обстановке, я увидела, какой огромный у нее живот, и не могла не поддержать ее за талию. Дома я ей палец о палец не дам ударить – мое решение было твердое.
Даже после нескольких ступенек, ведших на террасу, она тяжело дышала. Я не сводила с нее глаз, помня ее припадок в прибрежных дюнах, но сейчас он ей как будто не грозил. В холле она остановилась, удивленно озираясь.
– В жизни такого не видала! Дом больше, чем у Гардинеров, и такой пустой!
– Пустой?
– Нигде ничего. Как корова языком слизала!
Я вспомнила гардинеровский дом с кучей безделушек и ковриками повсюду, не говоря об оленьей голове на стене гостиной, и как будто поняла, что она имеет в виду. В сущности, я проводила в доме слишком мало времени, чтобы его загромоздить. Любой мелкий беспорядок, который мы успевали устроить, тут же устраняла Анджелина. Поэтому наш дом смахивал на музей.
– Давай покажу тебе где что и устрою тебя в гостевой комнате. Это наверху. – В моем плане обнаружился просчет. – Смотри, ступенек много, – сказала я, указывая на лестницу. – Поднимайся очень медленно. Медсестра Энн настаивала на покое. Лучше тебе оставаться наверху, я буду носить туда все, что тебе понадобится.
Айви продолжала озираться. Справа была гостиная с полосатыми голубыми обоями, слева столовая, где нам еще только предстояло принять коллег Роберта с женами. На стенах там до сих пор оставались розовые обои с капустными кочанами. Я вспомнила, как обещала Роберту в первую очередь поменять их. Мне стало стыдно: Роберт мечтал о счастливой совместной жизни в этом доме, и я знала, что из-за меня его мечты никак не сбываются. Я не годилась для той жизни, которой он хотел. Почему я не понимала этого до замужества?
– Как красиво! – сказала Айви, осторожно двигаясь по холлу. При виде отделанной сосновыми панелями комнаты для отдыха у нее загорелись глаза. – У вас есть телевизор?
– Ты никогда не видела телевизора?
– Видела, только невключенный.
– Вот и посмотри, а я позвоню адвокату. – Я подвела ее к креслу Роберта. Ноги она могла закинуть на диванчик. – Сядь, я принесу тебе пепси-колу. – Я вспомнила, что застала ее дома с сэндвичем в руках. – Ты, наверное, проголодалась. Хочешь сэндвич с сыром?
Она села и посмотрела на меня.
– Я и сама могу. Только я не голодна. Столько всего навалилось…
– Нет уж, сиди. – Я включила телевизор. Показывали «Луч света». – Пожалуйста, «мыльная опера». Знаешь, что это?
– Выдуманные истории про людей? Слыхала. – Она смотрела не на экран, а в окно.
– Правильно. Захочешь переключить канал – жми вот на эту кнопку. – Я постучала по телевизору, чтобы привлечь ее внимание. – Только тебе лучше не вставать. Я сейчас вернусь.
На кухне я схватилась за стойку, пытаясь унять волнение. Так меня упекут за решетку! «Пожалуйста, Нонни, держите язык за зубами!» Но даже если она проговорится, я располагала ее разрешением, и оно стало бы моей защитой. Потом я вспомнила, что Шарлотта выгнала меня с работы, а значит, все, что я сделала за последние два часа, нельзя будет оправдать…
Я нарезала трясущимися руками сыр, намазала хлеб маслом; никогда еще я не делала сырные сэндвичи с такой скоростью. Поставив тарелку на поднос и захватив бутылку пепси, я поспешила к Айви, которая, дожидаясь меня, грызла ноготь.
– Впервые смотрю телевизор – и мне неинтересно, – пожаловалась она. – Вы звонили адвокату?
– Сейчас позвоню.
– Он заставит меня лечь на операцию?
Я покачала головой.
– Никакого принуждения!
– Он ведь должен выполнять закон, раз он – слуга закона.
– Нет, он не… У адвокатов другие задачи. Не волнуйся, он будет нам помогать. – Я надеялась, что говорю ей правду.
Она сурово посмотрела на меня.
– Мне страшно. Вдруг здесь ловушка? Насчет помощи адвоката – это вы сейчас придумали?
Я села.
– Айви, я была с тобой откровенна и буду откровенна дальше, обещаю. Мэри Эллу стерилизовали до меня, и я сказала ей правду, верно? Это причинило ей боль, я ее жалела, но считала, что она должна знать правду, даже тяжелую. И тебе я все скажу как есть.
Она отвернулась к телевизору. Я видела, что она обдумывает мои слова.
– Вы забрали малыша Уильяма, – сказала она. – Ничего хуже этого для нее не могло быть.
– Знаю. Мне очень жаль, что это стало для нее таким ударом, но Уильям нуждался в защите.
– Этого я вам не прощу, – сказала она.
– И не надо, Айви. – Я встала. – Пора звонить.
На кухне я нашла в телефонной книге номер Гэвина, набрала его и села.
– «Паркер энд Хили», – сказала трубка женским голосом.
– Мне нужно поговорить с Гэвином Паркером. Скажите ему, пожалуйста, что звонит миссис Роберт Форрестер.
– Мистер Паркер взял недельный отпуск.
Я зажала ладонью рот, чтобы не вскрикнуть.
– Вы слушаете, мэм? Что ему передать, когда он вернется?
– Мне очень нужно с ним поговорить, – простонала я. – Это крайне срочно. Как с ним связаться?
– Боюсь, никак. Он за границей. Но мистер Хили на месте. Хотите поговорить с ним?
Осмелиться рассказать чужаку, что натворила? Нет, ни за что! Как довериться незнакомцу? Я и с Гэвином-то не была толком знакома. Он симпатичный, расположен ко мне. Я надеялась, что эти два обстоятельства спасут Айви.
– Мэм? – окликнула меня секретарша. – Вы меня слушаете?
Я замерла, готовая перезвонить – вдруг во второй раз мне дадут совсем другой ответ? То, что я услышала сейчас, казалось совершенно нереальным.
– А вы не можете позвонить мистеру Паркеру и сказать ему, что он нужен Джейн Форрестер? Уверена, он бы…
– Он в круизе с родителями и дочерью, мэм, – прозвучало в трубке. – До него не дозвониться. Но я уверена, что мистер Хили вполне мог бы вам…
– Нет, – ответила я. – Благодарю вас. Я перезвоню в понедельник.
Я встала, повесила трубку и уставилась на нее, словно она могла дать какой-то ответ. Завтра только вторник. Могу я продержать здесь Айви почти неделю? А ведь придется! Все равно я не допущу, чтобы Айви угодила в руки Полы.
– Проблемы?
Я оглянулась. Айви стояла с подносом в двери. Я забрала у нее поднос и поставила его у раковины.
– Сядь, милая. – Я показала рукой, куда садиться.
Она посмотрела на скамейку.
– Я не помещусь. С этим животом мне уже никуда не влезть.
Я поняла, что она права. С такими габаритами ей было не поместиться за кухонным столом.
– Вернемся в гостиную, – предложила я.
– На вас лица нет, – сказала она мне по пути. – Что он сказал?
– Его нет. Уплыл в круиз.
– На корабле?
– Вот именно. – Я усадила ее в кресло Роберта и включила телевизор. – Он вернется только в следующий понедельник. Нам с тобой необходим новый план.
Вид у нее был испуганный.
– Вы сами говорили, что если я вернусь домой, то за мной приедет медсестра Энн.
– Нет, тебе нельзя возвращаться, – сказала я. – Во-первых, медсестра Энн собирается положить тебя в больницу, а во-вторых, Пола – сотрудница, которая примет мои дела, – обязательно решит, что тебя надо стерилизовать.
– Что же мне делать?
– Во-первых, оставаться здесь. Это единственное, что нам пока под силу. Будешь ждать здесь моего разговора с мистером Паркером, адвокатом.
Она обняла свой живот.
– Мне так страшно… – прошептала она.
– Мне тоже, – сказала я. – Зато нас двое. Ты не одинока.
Пока я стелила постель в гостевой комнате, она смотрела телевизор. Покупок я на этой неделе не планировала, потому что Роберт уехал. Самой мне хватило бы миски хлопьев или банки супа, но теперь без готовки было не обойтись. К тому же я надумала купить какую-нибудь игру для нас двоих или пазл для Айви.
Я изучала содержимое холодильника и ломала голову, что сделать на ужин, как вдруг снаружи донесся хлопок автомобильной дверцы. Выглянув в окно кухни, я увидела во дворе свою мать с белым бумажным пакетом.
– Миссис Форрестер! – позвала меня Айви испуганным голосом – тоже, наверное, услышала хлопок дверцы.
– Все в порядке, Айви! – отозвалась я, торопясь к входной двери. – Это моя мать. Я ее не впущу. – Здравствуй, мама.
Я открыла дверь. Я знала, что она едет с работы домой. На шее у нее висели на цепочке очки для чтения, зеленое платье было помято.
– Я увидела в пекарне твой любимый хлеб и взяла для тебя. – Она протянула мне пакет.
– Спасибо, – сказала я.
– Не думала, что ты так рано вернешься с работы. Я собиралась оставить гостинец у двери. – Она смотрела через мое плечо, и я поняла, что она ждет приглашения.
Но мне было не до гостеприимства. Я вышла на террасу и захлопнула за собой дверь.
– До чего славный денек! У меня выдалось несколько свободных часов, которые я посвятила уборке. А тут такая погода! Присядешь? – Я указала на кресла-качалки. Не могла же я прогнать собственную мать!
По ее взгляду было ясно, что она удивлена моим поведением, но я, сделав вид, что не замечаю этого, уселась первой. Она опустилась в кресло рядом со мной.
– Где Анджелина? – спросила она. – И зачем тебе убираться, раз Роберт уехал?
– Он уехал совсем недавно, – ответила я, – а Анджелине я предоставила недельный отпуск. Без Роберта она мне не нужна.
– А давай ты всю эту неделю будешь ужинать у меня? – Эта мысль ее вдохновила. – Я стала бы готовить. Единственный день, когда мне придется задержаться на работе, – четверг. Это ведь лучше, чем обеим есть поодиночке!
Не будь у меня Айви, я бы охотно приняла приглашение. Маме было одиноко, мне грустно. Мы были нужны друг другу. Но я ничего не могла поделать. Я редко ее обманывала, даже в подростковом возрасте. Родители всегда выслушивали нас с Терезой без единого слова осуждения. Таким даже хотелось выложить всю правду. Но сегодня мне было не избежать лжи.
– Мама, – заговорила я, – пойми меня правильно, на этой неделе у меня слишком много дел. Уйма писем и прочего, при Роберте на это вечно не хватает времени.
– Гм… – Мать посмотрела на аллею, по которой катил мальчуган на трехколесном велосипеде. – А мне так осточертели одинокие вечера! С тех пор как не стало твоего отца, я забыла, что такое выкроить немного времени для самой себя. У меня его стало невпроворот.
Я погладила ее по руке. Мне была отвратительна моя собственная жестокость.
– Прости, мама. Давай все-таки проведем хотя бы один вечер вместе. – Один вечер Айви пришлось бы скоротать в одиночестве. Надо только подождать еще дня два-три, чтобы она привыкла и стала больше мне доверять. – Как тебе пятница?
– Поужинаем и сходим в кино! – загорелась она.
– Теперь нам будет что предвкушать, – подхватила я с улыбкой. Я так ее любила! Мне трудно было держать ее в неведении. С какой радостью я бы все ей выложила! Но мне не хватало смелости. До разговора с Гэвином я решила держать все при себе.
Мы поболтали о том, как прошел ее рабочий день, о вечеринке у ее соседей. Я испытала облегчение: обошлось без вопросов о моей работе и супружеской жизни. Потом я испугалась, что она попросится ко мне в туалет. Нервы были совершенно ни к черту!
– Что ж, – произнесла она, вставая, – поеду-ка я домой. Продолжай убираться. – Она чмокнула меня в щеку. – Поговорим заранее и решим, на какой фильм идти.
– Договорились, мама. Спасибо за хлеб.
Я проводила ее взглядом до машины и вернулась в дом. Айви сидела на диване и тряслась от страха.
– Вас так долго не было! – пожаловалась она. – Я испугалась, что вы совсем не вернетесь.
– Приезжала моя мама, – объяснила я. – Тебе волноваться не о чем.
Я подсела к ней на диван, чтобы вместе посмотреть «мыльную оперу», хотя знала, что не смогу сосредоточиться. Ведь мне приходилось беспокоиться сразу за двоих.
