Вот я и увидела, как живут богачи. Я попала во дворец: кругом чистота, все сверкает, радует глаз; можно подумать, что здесь никто не живет. Ванная на втором этаже была полностью в моем распоряжении. Раньше я видела ванную только в школе, но с купальней миссис Форрестер она не шла ни в какое сравнение. Вчера вечером я принимала настоящую ванну, а не пыталась уместиться вместе со своим брюхом в нашей лохани; горячая вода текла из крана, как в школе, – не нужно было ничего качать.

Миссис Форрестер – она предложила мне называть ее Джейн, но мне показалось, что так нельзя, и я не смогла – насыпала в ванну какого-то порошка, и от него запузырилась вода. Она оставила меня одну, разрешив не торопиться. Но беда в том, что мне никак не удавалось расслабиться. Я боялась, что в ванную ворвется медсестра Энн или социальный работник Пола, чтобы меня забрать, и глядела в оба. Снаружи было тихо, и стоило послышаться звуку двигателя, как я подбегала к окну, стараясь, чтобы меня не заметили, и проверяла, не за мной ли едут. Накануне, когда к миссис Форрестер заглянула ее матушка, я уже решила, что мне крышка.

Спать я легла в особой комнате для гостей, насмотревшись телевизор. Показали передачу «Сумеречная зона» про привидения в пустыне, и я стала думать о Мэри Элле: вдруг она вернется к нам как привидение? Миссис Форрестер я ничего про это не сказала, потому что догадалась, что она в призраков не верит. Потом была смешная программа с человеком по прозвищу Красный Скелет, но нам было не до смеха. Я слишком много думала про Мэри Эллу, а миссис Форрестер, видать, изнервничалась из-за того, что мы с ней вытворяли. Это нагнало на меня еще больше страху.

Дверь в комнате, где я спала, запиралась на замок, но, по словам миссис Форрестер, ключа у нее не было, поэтому я не могла запереться. Ко мне вернулось прежнее недоверие. Не иметь ключа от двери в собственном доме? Уж не нарочно ли она оставляет дверь незапертой, чтобы среди ночи ворвались недруги и увезли меня? Спала я плохо и много плакала от мысли, что больше никогда не увижу Генри Аллена. Еще я плакала, представляя Нонни одну в доме. Когда я наконец уснула, мне приснилась Мэри Элла, ставшая привидением.

Наутро миссис Форрестер отправилась в магазин, наказав мне не отпирать дверей и не подходить к окнам. Я боялась ее возвращения. Дожидаясь ее, я придумала план. Если вместе с ней явится социальный работник Пола или медсестра Энн, то я выскочу через заднюю дверь и дам деру. Но она вернулась одна, притащив уйму еды. Никогда такого не видала! Я хотела помочь ей разобрать покупки, но она не позволила мне пальцем шевельнуть. Принесла из столовой стул и усадила меня на него, чтобы мы могли разговаривать, пока она трудится.

На ужин она наготовила лапши с тунцом, но я что-то занемогла. Я боялась, что меня вырвет, поэтому съела совсем чуть-чуть.

– Нервы, – определила она, и я решила, что так оно и есть.

После ужина мы играли в кабинете в карты. Усевшись в разных концах дивана, мы положили между нами подушку, на нее колоду. Когда-то Нонни учила нас с Мэри Эллой играть в рами, но теперь миссис Форрестер пришлось напомнить мне правила. Я проигрывала, потому что совсем не могла сосредоточиться.

Я пожаловалась, что тряслась от страха, пока она делала покупки, и она пообещала больше не отлучаться, не считая пятницы, когда она встретится с матушкой. Она объяснила, что этой встречи не избежать, иначе та обидится. Она была такой добросердечной, что я опять прониклась к ней доверием.

– Где ваш отец? – спросила я. Она много рассказывала о матери, а отца даже не упоминала.

– Он умер несколько лет назад.

– Несчастный случай, как с моим?

– Да. – Была ее очередь ходить, но она уставилась на карты у себя в руках невидящим взглядом. Потом подняла глаза на меня. – Я лишилась и отца, и сестры. Как ты.

Я не поверила своим ушам. Я-то думала, что она ведет беззаботную жизнь, особенно теперь, когда увидела ее дом. Мне казалось, что кто угодно, посмотрев на меня, поймет, как много я потеряла. Никогда бы не подумала, что у нее тоже случилось такое горе.

– Как это было? – спросила я.

Она положила карты на колени «рубашкой» вверх и навалилась на подлокотник.

– С тех пор прошло два года, – начала она. – Отец купил подержанный кабриолет… Знаешь, что это такое?

– Машина без крыши?

– Она самая. Было начало лета, я приехала домой из колледжа. Тереза, моя сестра, только что окончила школу. Мы поехали кататься – мы часто так делали по воскресеньям. Папа любил кататься, покупал по пути у фермеров свежую клубнику, кукурузу – в зависимости от сезона. А в тот раз ему еще хотелось обкатать новую машину. Мы поехали в вашу сторону, в графство Грейс. Знаешь плакат Ку-клукс-клана недалеко от вас?

– Знаю целых два, – сказала я.

– Тот, который ближе к вам. Только мы его проехали, прямо перед нами на дорогу выбежал олень…

– Нет! – Я вспомнила несчастье в школе: один парнишка погиб, когда олень врезался в ветровое стекло его машины. Ужас!

– Папа вильнул в сторону. Наверное, он сделал это слишком быстро, угодил колесами в придорожную канаву, и мы… Не знаю, что было сначала – дерево у нас на пути или кувырок. Машина очутилась в лесу вверх колесами, нас троих выкинуло наружу…

Она перевернула свои карты, но я знала, что она их не видит. Мне ли не знать это состояние!

– Мне повезло, – продолжила она. – Обошлось без единой царапины, только все тело несколько дней болело. Мама тоже избежала серьезных ранений, но тогда я этого не знала, ведь она лежала без чувств. Я думала, что погибли они оба: отец и мать. Тереза, моя сестра… она еще была жива, но из пореза на шее хлестала кровь. Когда у человека идет кровь, полагается зажать рану. Зная это, я сняла блузку и зажала рану у нее на шее. Но дело было в лесу, с дороги нас не было видно. Я не знала, зажимать ли ей дальше рану или бежать на дорогу и кого-нибудь останавливать… – Она махнула картами. – Это был… даже не знаю… самый ужасный момент в моей жизни. Я осталась с ней, продолжала зажимать рану у нее на шее и надеялась, что нас кто-нибудь заметит, но никто не появлялся, мать и отец лежали без движения. В конце концов я решила бежать на дорогу за помощью. Я оставила сестру и бросилась на дорогу, но машину пришлось ждать несколько минут. Это был пикап, за рулем сидела жена фермера. Она побежала со мной в лес, но мою сестру мы нашли уже бездыханной.

– Без…? Это как?

– Мертвой. Она истекла кровью. – Она рассматривала обивку дивана, водя руками по подушке. – Очень долго я обвиняла себя, думая, что сделала неправильный выбор, хотя все меня уговаривали, что мой поступок был единственным возможным. Я долго не могла в это поверить. И до сих пор я не вполне уверена…

Я кивнула.

– Тоже все время думаю, что могла бы схватить Мэри Эллу за руку и оттащить.

– Ничего бы не вышло, – сказала она. – Она застала тебя врасплох.

– Знаю, так оно и было, но я все равно чувствую себя виноватой.

Она криво улыбнулась мне, встала и открыла комод рядом с телевизором. Внутри была большая коробка. Она повозилась в ней и вернулась на диван с фотографией в руках.

– У нас с Терезой была разница в два года, как у вас с Мэри Эллой, только старшей была я. – Она дала мне фотографию. Сама она почти не изменилась, а ее сестра… Сестра была похожа на Мэри Эллу. Фотография была черно-белая, но все равно было понятно, что сестра была кудрявой блондинкой, как Мэри Элла.

Я взглянула на миссис Форрестер.

– Немного смахивает на Мэри Эллу.

– Знаю, – ответила она.

Я пригляделась к фотографии. На ней обе они, миссис Форрестер и ее сестра, улыбались. Счастливые! Счастливее, наверное, чем были когда-нибудь мы с Мэри Эллой.

– У нас с вами одинаковая боль внутри, – сказала я.

Она кивнула, и я вдруг поняла, что могу доверить ей все, даже свою жизнь.

Я думала выспаться, потому что наконец-то почувствовала себя в безопасности, но стоило мне лечь, как меня затошнило, потом еще и живот разболелся. Я немного подремала, но боль не позволяла надолго забыться. В конце концов я вылезла из постели, чтобы направиться в ванную, но стоило мне встать, как из меня полилась вода, как будто я обмочилась, хотя я знала, что этого не было. Я ужасно смутилась. Я намочила коврик и теперь должна была придумать, как привести его в порядок, пока миссис Форрестер не обнаружила, что я натворила. Я тихо прокралась в ванную, взяла там полотенце и хотела уже вернуться в спальню, но тут она вышла из своей комнаты, завязывая пояс на халате.

– Ты в порядке? – спросила она.

Живот так схватило, что я не могла стоять прямо.

– Живот болит, – говорю. – Вода из меня полилась, прямо вам на ковер. Простите. Честное слово, это не моча.

Она вытаращила глаза.

– О, нет! Ты рожаешь!

Но я помнила, как это было у Мэри Эллы.

– Нет, – говорю, – еще рано. Просто…

– Иди ляг. – Она обняла меня, чтобы помочь, но я от рези в животе не смогла и шагу сделать, застонала, в лицо бросился жар, голова сделалась горячая и потная. Миссис Форрестер обращалась ко мне, но я ее толком не слушала. Только боль и была у меня на уме. А потом боль прекратилась так же внезапно, как началась, и я выпрямилась.

– Прошло! Никогда со мной такого не бывало! – Мне не хотелось говорить, что причиной может быть ее лапша с тунцом, хотя подозревала именно это. Припоминала, правда, что и до ужина меня мутило.

– Хорошо, – сказала она. – Возвращайся в постель.

Она отвела меня обратно в спальню.

– Лужа где-то тут… – Я показала на ковер у кровати, но в темноте ничего не было видно.

– Не думай о ковре, – ответила она. – Если опять станет больно, скажи мне. Я побуду здесь. Обязательно скажи, хорошо?

Она села на кровать с другой стороны. Теперь она делила со мной постель, как раньше мы делили ее с Мэри Эллой, только я оказалась на непривычной стороне. Суждено ли мне снова оказаться в своей постели? Сможет ли адвокат сделать так, чтобы я вернулась домой и больше не боялась, что меня заберут и разрежут?

– Это первый приступ боли? – спросила миссис Форрестер.

– За всю жизнь?

– Нет, милая, сегодня.

– Меня мутило, живот болел. А потом эта ужасная боль! Не знаю, что со мной, что это за вода, откуда… дайте вытру!

– Наверное, воды отошли, – объяснила она. – Значит, близятся роды. Это воды отходят.

Было ясно, что она напугана: она разговаривала со мной спокойно, но сильно изменившимся голосом. Если даже она перепугалась, то что говорить обо мне!

– Что нам теперь делать? – спросила я.

Она не торопилась с ответом. Мои глаза привыкли к темноте, я видела, что она прижалась затылком к подголовнику и смотрит в потолок.

– Толком не знаю, – ответила она. – Пока подождем новых болей.

Ждать пришлось долго. Я то и дело засыпала и просыпалась. Проснувшись в очередной раз от того, что мой живот грозил вывернуться наизнанку, я не увидела в комнате миссис Форрестер. Я вцепилась в одеяло, чтобы не закричать, но боль оказалась сильнее меня.

– Джейн! – заорала я. – Помоги мне, Джейн!