В субботу умерла Луиза. Я дважды навещала ее в больнице. В первый раз она была даже веселой, расспрашивала меня о моей работе и о жизни, внимательно слушала ответы. О себе, муже, маленькой дочке она говорить не хотела; я ее послушалась и посвятила эти полчаса рассказу о себе. Она спросила, подружилась ли я еще с кем-нибудь из жен в загородном клубе, и мне пришлось сознаться, что еще нет, и пообещать, что обязательно попытаюсь.

Во второй раз я нашла ее совсем слабой и тихой, но умиротворенной, как будто с этой жизнью она уже покончила и готовилась к следующей. Теперь, когда ее не стало, я всем своим существом ощущала утрату. Я жалела, что не успела узнать ее ближе. Мне казалось, что она поняла бы меня. Вокруг меня не осталось понимающих людей. Я даже сомневалась, что понимаю саму себя.

Мы с Робертом побывали в понедельник днем на похоронах, а потом поехали в загородный клуб на поминальный прием.

– Я заказал билет на самолет в Атланту, на медицинскую конференцию, – сообщил Роберт по пути. – Ты уверена, что сможешь целую неделю обходиться без меня?

– Уверена, – успокоила я его. Его родители жили в Атланте, поэтому он собирался провести будни на конференции, а выходные с ними. Я отказывалась признаваться даже себе самой, как мечтаю остаться одна. Не придется задыхаться, торопясь вечером домой, бояться ляпнуть что-то не то. Его могла взорвать любая мелочь. Мы с ним и до вшей не больно ладили, но после того провала я очутилась на настоящем минном поле.

Прием был заурядный, несмотря на обстановку загородного клуба. Люди бродили взад-вперед, поедая закуски с буфетного стола и попивая холодный чай или пунш. Я, как обычно, чувствовала себя, как рыба, выброшенная на берег, наблюдая украдкой за другими девушками. Все они, похоже, были хорошими знакомыми, а я не отходила от Роберта.

Пришло время уходить, а нам так и не представилось возможности поговорить с Гэвином. Его все время окружали родственники и друзья, и, оказываясь с ним рядом, я чувствовала смущение, сколько ни уговаривала себя, что все нормально. Всегда трудно что-то сказать человеку, лишившемуся любимой, – а я была уверена, что он относился к Луизе именно так.

Сейчас Гэвин держал на руках уснувшую двухлетнюю дочь, поэтому Роберт не стал мешать ему рукопожатием, а просто похлопал по плечу.

– Примите наши соболезнования, – проговорил он напряженным тоном, в котором слышалось тепло. Я знала, что Гэвин ему симпатичен.

– Я так вам сочувствую, Гэвин! – пролепетала я. – Я рада, что познакомилась с Луизой…

Девочка вдруг потянулась ко мне, и я инстинктивно приняла ее у отца.

– Бренна! – сказал Гэвин со смехом. – Извините, – обратился он ко мне, – это она от усталости.

– Все хорошо, – сказала я. Бренна уронила мне на плечо головку, я поглаживала ее по спине. Ее мягкие каштановые волосы, приятно пахнувшие детским шампунем, щекотали мне щеку. Гэвин хотел забрать ее, но я отвернулась.

– Ей удобно, я ее немного поношу.

Мне на поясницу легла ладонь Роберта.

– Она в полной растерянности, – объяснил Гэвин. – Наверное, надо было оставить ее дома с няней, но… Просто я не знал, как лучше поступить.

– Я очень рада, что вы взяли ее сюда, – сказала я. – Когда-нибудь она станет вас расспрашивать про сегодняшний день, и вы сможете рассказать, что она была здесь, что простилась с матерью.

В голубых глазах Гэвина появились слезы. Роберт сжал мне локоть, и я почувствовала, что, по его мнению, успела наговорить лишнего.

– Нам пора, – сказал он.

Я осторожно вернула Бренну отцу, и тот поблагодарил меня теплым взглядом.

– Спасибо вам, – сказал он тихо. – Спасибо.

Роберт вел себя в машине смирно, это я шумела: хвалила поминальную службу и жаловалась, что буду сильно горевать по Луизе, хотя не сомневалась, что мы оба думаем об одном и том же: о последних минутах с Гэвином и его дочерью.

– Просто поразительно, как охотно она пошла к тебе на руки, – промолвил наконец Роберт. – Теперь я понимаю, какой ты будешь чудесной матерью. Ты взяла ее на руки так естественно, как будто делаешь это каждый день.

Мы ехали прямиком на раскаленный огненный шар – заходящее солнце. Я прижалась головой к стеклу дверцы, вспоминая легонькую драгоценность по имени Бренна у меня на руках.

– Она такая прелесть, бедняжка! – пролепетала я.

– Джейн… – Роберт произнес мое имя таким голосом, что я сразу выпрямилась. – Я считаю, что тебе надо к гинекологу. У меня есть знакомый специалист. Странно, что ты до сих пор не забеременела.

– И трех месяцев не прошло… – возразила я.

– Просто надо убедиться, что все в порядке.

Я снова приникла к стеклу, поняв вдруг, какой ошибкой было его обманывать. Я считала несправедливостью скрывать от Мэри Эллы и Айви, что у них больше не будет детей, но при этом держала собственного мужа в неведении насчет того, почему у нас с ним не получается зачать ребенка. Я заткнула себе рот кулаком, ужасаясь себя самой. Почему чужим людям я способна сострадать, а своему мужу – нет?

– Роберт… – Я прикусила губу. Он покосился на меня. – Кое в чем я была с тобой нечестна.

Он отреагировал не сразу, так боялся моего ответа.

– Ты же можешь иметь детей?

– Могу, насколько знаю. Просто… Мне хотелось сначала поработать, а уж потом завести детей, а тут появились противозачаточные пилюли, и я сумела их раздобыть. Я стала их принимать.

Он так врезал по тормозам, что меня швырнуло вперед, и я чуть не сломала шею, ударившись лбом о панель.

– Ты что?! – крикнула я.

– Нет, что ТЫ вытворяешь? Я говорил тебе, что не хочу, чтобы ты их принимала. А теперь оказывается, что ты не только наплевала на мою волю, но и врала мне?

Сзади засигналили, и Роберт тронулся с места, но только чтобы остановиться на обочине.

– Надо было сначала все выяснить с тобой, – сказала я. – Но я знала твое отношение, и потом, ты же мне не запретил…

– На первом месте были твои чувства. Как обычно.

– Ничего подобного!

– Неужели? Я хочу детей, ты не хочешь. Я хочу, чтобы дома меня встречала жена, когда я возвращаюсь, но тебя вечно нет.

– Неправда, чаще всего я…

– Ты – не та девушка, на которой я женился.

– Я думала, что смогу ею быть. Я хотела быть ею. Я тебя люблю. – Но, произнося эти слова, я не была уверена, что они правдивы. – Напрасно я это от тебя скрывала. Это было неправильно. Я очень виновата.

Он молчал целую бесконечную минуту, я тоже не знала, что еще сказать. Красный солнечный диск впереди свалился за верхушки деревьев.

– Наверное, после конференции в Атланте я возьму неделю передышки, – произнес он наконец. – Проведу с родными неделю, а не просто выходные. Думаю, нам обоим будет полезно немного побыть врозь.

– Согласна, – сказала я. – Поверь, Роберт, мне очень стыдно. Я не должна была тебя обманывать.

– Если бы ты сказала, что у тебя такой план, я бы ни за что на тебе не женился, – выпалил он.

Я кивнула. Хотелось бы мне открутить время назад и начать наши отношения с чистого листа.

В этот раз я бы все ему сказала.