Я нанизывала табачные листья на шест в «Рождественской» сушильне, заодно ловя глазами Генри Аллена. Он погонял мула, тащившего в поле салазки, и я не могла дождаться, когда салазки наполнятся и он привезет нам листья. Тогда он будет так близко, что я смогу к нему прикоснуться. Или хотя бы всласть на него наглядеться. Мы очень старались друг на друга не смотреть, когда вокруг были люди, то есть всегда, а о том, чтобы перекинуться словечком, даже мечтать не приходилось. После нашего последнего свидания прошло уже три недели, и я так по нему истосковалась – с ума сойти! Непонятно было, как теперь все сложится. Разве что в сентябре, когда снова начнется учеба, я смогу чаще его видеть. В школе никто не мог нас разлучить.

Приближалось время утреннего перерыва в работе, и я надеялась, что Дезире принесет нам свои перченые яйца. В то утро работы было особенно много, потому что Лита осталась дома с Родни, который будто бы прихворнул, Нонни тоже не дошла до сушильни – ноги и руки разболелись.

– Вот и Лита. – Мэри Элла передала мне пять листьев вместо трех или четырех – у нее часто так получалось по рассеянности. Отдав ей один лист, я подняла голову и увидела Литу, торопящуюся к сушильне. У меня появилось гадкое предчувствие, что случилась беда.

– Малыш Уильям пропал! – крикнула она, подбежав так близко, чтобы мы могли ее расслышать. – Нонни говорит, что все утро не может его найти.

Мэри Элла выронила охапку листьев и помчалась к дому. Я прервала работу.

– Она заглядывала под крыльцо? – спросила я Литу.

– Наверное. Я не спрашивала, – отозвалась Лита. – Скоро перерыв. Кончайте работу, будем искать вместе.

Я знала, что Гардинер не одобрит преждевременную остановку работы, но в тот момент мне было все равно. Я тоже припустила к дому. Лита побежала в поле – рассказать о случившемся ребятам.

Мэри Элла мчалась быстрее ветра, и я не видела ее впереди себя, к тому же в этот раз я бежала медленнее обычного. Было очень жарко, я вспотела и выдохлась. Нонни я застала на полу в кухне: она кусала сбоку палец, как всегда делала, когда сильно нервничала.

– Ты посмотрела под крыльцом? – Я так запыхалась, что привалилась к стене.

– Всюду я посмотрела, – отвечает, а глаза красные-красные. – Я подумала, может, он подался к Лите, в гости к Родни, но его и там нет. Пропал!

– Не говори так! Где Мэри Элла?

– Ищет. Прибежала домой минуту назад и опять унеслась. Мне Лита велела оставаться здесь. Во дворе от меня все равно мало толку, а так я буду дома, если он вернется.

– Как он пропал? – Я налила из насоса стакан воды и выпила залпом.

Нонни отвернулась, продолжая грызть палец.

– Я так устала! Приняла буфферин и завалилась спать. Просыпаюсь – а его нет.

Мне было ее жалко, одновременно я была взбешена.

– Не волнуйся, найдется. Скорее всего он прячется в табаке. – Я двинулась к двери. – Обычно бывает так. – Хотелось бы мне не ошибиться! Он мог просидеть в поле не один день и остаться живым. – Может быть, кто-то его уже нашел.

Я выскочила в заднюю дверь и побежала к лесу, но тело подсказало, что беготне в этот день конец, и я перешла на шаг. Я не знала, что со мной творится. Только теперь я стала понимать, каково приходится изо дня в день Нонни.

Я заметалась по лесу, зовя малыша Уильяма. Нонни мне рассказывала, как я сама потерялась в раннем детстве. Меня искали всюду и все: отец с матерью, она, Лита, родители Литы. «Слишком много куда надо было заглянуть, – объясняла Нонни. – Не сосчитаешь все места. Тогда мы стали ждать, пока ты вернешься домой, и ты вернулась. Как собака. Так мы и не узнали, где ты была и что делала». Я тоже этого не знала. Тогда у меня часто случались припадки, и каждый был как провал в памяти. Такой же провал был тогда. Я не помнила, чтобы мне было страшно. Теперь я надеялась, что малыш Уильям тоже не боится. На табачном поле ему ничего не угрожало – если он был там. «С ним все хорошо, с ним все хорошо», – твердила я себе, обыскивая заросли. Мэри Элла – вот кому сейчас страшно! Она, должно быть, с ума сходила, ища сына.

Лес остался позади, я побежала по лугу, слыша другие голоса, зовущие малыша Уильяма. Похоже, на поиски вышли все. Озираясь на лугу, я видела одних коров. В роще перед дорогой я увидела двигающуюся мне навстречу фигуру. Миссис Форрестер? Я остановилась. Это действительно оказалась она.

– Нашли? – спросила она, увидев меня.

– Как вы узнали, что он пропал?

– Мне позвонил Гардинер, – ответила она. Достав из сумочки платок, она промокнула себе лоб. – Он сказал, что мальчика не могут найти все утро.

– Ну, это не так уж долго, – сказала я, изображая спокойствие. – Думаю, это у него такая игра. Иногда он играет в прятки в табаке. Я туда.

Она зашагала рядом со мной.

– Он уже так убегал?

В этот раз я была совсем не рада появлению миссис Форрестер. Лучше бы она не приходила! Незачем ей считать, что мы не можем уследить за малышом Уильямом. За такое социальные работники могли забрать ребенка из семьи.

– Говорю же, он обожает играть в прятки. – Я не собиралась рассказывать ей, как Уильям пропал в прошлый раз, когда Эли нашел его в грязи, играющим с табачным червем. – Наверное, спрятался в табаке и уснул.

– Он не знает, что такое игра в прятки, – сказала миссис Форрестер. – Надо лучше за ним следить, Айви.

– Мы и так хорошо за ним следим, мэм. Уж поверьте мне! Где бы он сейчас ни был, ему хорошо.

Ох, как мне не хотелось ошибиться!