22
Айви
Я развешивала на веревке простыни. Смотрю – из леса выходит миссис Форрестер. Вечером малыш Уильям описал белье, потому что Мэри Элла поленилась поменять ему подгузники. Дело было в воскресенье. Что принесло к нам миссис Форрестр в выходной? Не к добру это!
– Доброе утро, Айви, – сказала она. Можно было подумать, что встреча со мной – лучшее, что случалось с ней в жизни.
– Нынче воскресенье, миссис Форрестр, – напомнила я ей – вдруг она что спутала? На самом деле я была очень рада ее видеть. Даже Нонни не могла без смеха вспомнить, как мы танцевали на кухне твист, а в вентилятор мы попросту влюбились. Мы перенесли его в спальню, и так хорошо я летом еще никогда не высыпалась.
– Поэтому я и приехала, – говорит. – Вы же не работаете в воскресенье на ферме? Вот я и решила свозить всех вас – тебя, Мэри Эллу, Нонни и малыша Уильяма – на пляж.
Я вытаращила на нее глаза. Спятила она, что ли?
– На пляж? – Я тряхнула старыми обвисшими трусами Нонни и повесила их на веревку. – О чем это вы?
– По-моему, вам всем не помешает передышка, – сказала она. – Хотя бы на денек. Как тебе такое предложение?
– Никогда там не была, – сказала я.
– Знаю, потому и подумала, что было бы весело. У тебя есть купальник?
– Нет, мэм, на пруд мы ходим в шортах.
– Давай поговорим с твоей бабушкой и с Мэри Эллой. Может, вы сможете отложить свои домашние обязанности и посвятить день отдыху.
Я зацепила выцветшую пеленку малыша Уильяма прищепкой и пошла к дому.
– Мэри Эллы сейчас нет, – сказала я. – Нонни отправила ее к знакомой по церкви за печеньем, которое раздают после службы. – Мне было стыдно раскрывать миссис Форрестер, на какие ухищрения идет Нонни ради сладостей: Мэри Элла должна была ехать на велосипеде за две мили за каким-то печеньем!
– Когда она вернется?
– Даже не знаю. – С Мэри Эллой не угадаешь: возьмет и исчезнет, такое с ней бывало не раз.
Я задрала голову. В синем небе плыли редкие облачка. Мне было не понять, чего вдруг миссис Форрестер посетила такая идея, но денек был и впрямь отличный. И страсть как хотелось увидеть океан. Но рассчитывать на согласие Нонни не приходилось. У нее было чем загрузить нас с Мэри Эллой на целый день.
– Что ж, начнем с вашей бабушки.
Мы застали Нонни в кухне: она поедала печенье, которое я запретила ей брать на завтрак. И, ясное дело, с вареньем. Я чуть не вырвала печенье у нее из рук. Так и сделала бы, не будь рядом чужого человека. Хватило возмущенного взгляда: она покорно отдала печенье мне.
– Миссис Форрестер хочет отвезти всех нас на пляж, – объявила я. От миссис Веркмен такого ждать не приходилось.
– Это еще что за безумие? – вскинулась Нонни. – Разве вы не должны проводить воскресенье дома, со своей семьей?
– Мой муж сегодня играет в гольф, – сказала она. – Вот я и подумала, что было бы здорово отвезти вас на пляж. Знаю, девочки никогда там не бывали. Приглашаю всех!
– Липкий песок, – повторила Нонни то же, что в прошлый раз, слизывая с пальцев варенье и, наверное, загоняя свой сахар под потолок. – С детства там не бывала, а помню!
– Тогда вы должны помнить, как там хорошо, – сказала миссис Форрестер. – Устройте себе выходной. Поедем!
– У меня работы невпроворот, – сказала Нонни. – Но девчонок и карапуза можете взять.
Я взвизгнула от неожиданности, крикнула: «Спасибо, Нонни!» – и полезла обниматься, хотя знала, почему она нас отпускает: чтобы весь день лакомиться печеньем и всем, что только отыщет. Примется за это дело, как только мы отъедем. Никто ведь не сможет сделать ей выговор!
– Отлично! – сказала миссис Форрестер. – Возьми то, в чем вы сможете купаться, и необходимое для Уильяма. Есть лишние полотенца? У меня найдутся, но не помешает еще. У меня с собой лосьон для загара и зонтик. Где Уильям?
– Да, где он? – обратилась я к Нонни, но та лишь пожала плечами.
– Малыш Уильям! – заорала я и заглянула в спальню. – Хочешь посмотреть на океан, малыш? – Но там его не оказалось.
– Мало ли куда он может залезть! – проворчала Нонни.
– Ему всего два года, – сказала миссис Форрестер. – Вы все должны за ним приглядывать. – Она заглянула под диван: вдруг он там? Но я-то знала, где его искать: под крыльцом. Обычно он ждал там возвращения матери.
– Сейчас я его найду. – Я надеялась, что не ошиблась и что миссис Форрестер сейчас убедится, что мы не раззявы.
Я вышла и заглянула под ступеньки. Так и есть: он там.
– Ну-ка вылезай! – Я схватила его за руку и вытянула на свет. Пришлось отнимать у него ящерицу. Не хватало, чтобы он засунул эту гадость себе в рот! – Мы едем на пляж!
Он заголосил, обидевшись на грубое обращение. Мэри Элла отвесила бы мне в наказание подзатыльник, но я должна была показать миссис Форрестер, что могу быть с ним суровой. Я знала, что она считает нас нерадивыми няньками, не понимая, что на ферме уследить за мальчуганом не легче, чем за щенком или за котенком.
Когда мы вошли в дом, Нонни уже собирала для нас полотенца и одежку. Очень спешила нас выпроводить, чтобы поскорее запустить ложку в банку с вареньем.
– Осталось дождаться Мэри Эллу, – сказала я.
– А давайте подъедем к дому этой женщины из церкви, – предложила миссис Форрестер. – Заберем ее оттуда. Так будет быстрее.
– Годится. Сможешь пока переодеть малыша Уильяма и найти еще пеленок? – обратилась я к Нонни. Та кивнула.
– Только пусть Мэри Элла не забудет, за чем я ее послала, – сказала она. – А то с нее станется забыть, как ее зовут!
Мы покатили по дороге Дохлого Мула. Мэри Элла уехала давно и должна была бы уже вернуться, но ее нигде не было видно. Я увидела приближающийся пикап и издали поняла, что за рулем Эли.
– Это Эли Джордан, – говорю.
– У него есть машина? – Это было сказано с подозрением: откуда у цветного парня автомобиль? Она меня разочаровала. Я поняла, что у социальных работников, даже у миссис Форрестер, только деньги на уме. Раз у тебя есть колымага – откуда деньги? Уж не украл ли ты их изо рта своих младенцев?
– Это старый пикап Гардинера, – объяснила я. – Иногда он дает его Эли для работы на ферме. Он притормаживает. Остановимся?
Миссис Форрестер медленно нажала на тормоз, и мы остановились рядом с пикапом. В кузове сидели Дэвил и Эвери. Эвери встал и помахал нам.
– Здравствуйте, миссис Форрестер! – крикнул он.
– Сядь, Эвери, это опасно, – сказала она.
Эли взглянул на нее, потом на меня.
– Куда едете?
– Мы ищем Мэри Эллу Харт, – ответила миссис Форрестер. Зачем было называть фамилию? Можно было подумать, что Эли с ней не знаком, хотя на самом деле он знал ее всю жизнь. – Бабушка отправила ее с поручением.
– Ты ее видел? – спросила я. – Она поехала на велосипеде.
Сначала Эли молчал, потом крикнул в открытое окно:
– Мэри Элла!
Над бортом появилась голова Мэри Эллы. Я знала, зачем она прячется: чтобы ее не увидели с цветными парнями.
– Мы увидели, как она катит на велосипеде, – стал объяснять Эли. – Ну и предложили подвезти. – Он смотрел на миссис Форрестер, как будто ждал осуждения. Мне не хотелось думать о том, чем могла заниматься Мэри Элла в кузове пикапа с Дэвилом и Эвери. Я уже не узнавала собственную сестру.
– Вылезай, Мэри Элла! – приказала я. – Сама знаешь, Нонни пристрелит Эли, если увидит, что ты едешь с ним. – Я перевела взгляд на Эли. – Мы сами отвезем ее домой.
– Все хорошо? – спросил меня Эли на всякий случай.
– Мы едем на пляж с миссис Форрестер, – сказала я.
– Шикарно! – сказал он.
Мэри Элла огляделась – вдруг кто подглядывает? – и спрыгнула на землю со своей неизменной корзинкой в руке. Дэвил хотел отдать ей велосипед, но Эли сказал:
– Мы сами его привезем.
Мэри Элла села на заднее сиденье машины миссис Форрестер, и мы поехали.
– Что вы говорили про пляж? – спросила Мэри Элла.
– У меня свободный день, – ответила миссис Форрестер, – вот я и заехала. Дай, думаю, предложу девочкам съездить на пляж. И Уильяма захватим.
Я обрадовалась, что она молчит про то, что застукала Мэри Эллу в кузове с парнями. Миссис Веркмен на ее месте разразилась бы целой проповедью.
– Мы сможем поплавать? – спросила Мэри Элла.
– Конечно, – ответила миссис Форрестер.
– Только это не как в пруду, – предупредила я Мэри Эллу. – Ты же видела снимки. В океане волны. – Я вспомнила фотографии в книге Генри Аллена про Калифорнию с ребятами на серфбордах. Я знала, что в Атлантическом океане таких волн нет, но все равно сказала: – Надо будет следить за малышом Уильямом. – Я хотела, чтобы миссис Форрестер меня услышала, хотела ей понравиться – ужас, как хотела! Обычно мне было неважно, что обо мне думают. Исключением был один красивый паренек, которого я в последнее время почти не видела.
– Надеюсь, сегодня не штормит, – сказала миссис Форрестер, пристально глядя в зеркальце на Мэри Эллу.
– Что ты взяла для Нонни? – спросила я сестру.
– Овсяное печенье.
– Дождемся, что она сыграет в ящик! Что тогда?
– Наверное, медсестре Энн надо лучше ей растолковать, что можно есть, а что нет, – сказала миссис Форрестер.
– Она сама все знает, – возразила я. – Но когда проголодается, не может остановиться.
– Представляю, каково ей, – сказала миссис Форрестер, и я опять подумала, что она очень добрая. Добрее меня, хотя Нонни – моя родная бабка.
Когда мы вернулись домой, миссис Форрестер сказала нам побывать в уборной и подложить малышу Уильяму чистый подгузник. Потом сама пошла в уборную, а мы надели то, что нам приготовила Нонни. Я из своих шмоток выросла – надо было вовремя бросить есть печенье Нонни. Плавать мне было не в чем, и Нонни дала мне свой старый халатик – сойдет и он. Нонни хотела сунуть нам с собой печенье, но миссис Форрестер сказала, что у нее есть сэндвичи и большой термос с лимонадом.
Ехали мы долго. Неудивительно, что мы не бывали на пляже раньше! Я думала, мы никогда не доедем; малыш Уильям половину дороги проорал, но потом унялся и уснул сзади, на коленях у Мэри Эллы. Миссис Форрестер забрасывала нас вопросами – это было ее излюбленное занятие. Какой школьный предмет нравится мне больше всего? История, ответила я. Мэри Элла на ее вопрос, какой был ее любимый школьный предмет, когда она училась, ответила: «Никакой». Если бы можно было выбирать, где жить, что бы мы предпочли? – спросила она потом. Мне было легко ответить: конечно, Калифорнию. Мэри Элле было гораздо труднее ответить: она вопросы не любила, терпеть не могла, когда ей лезли в душу. Не получив от нее ответа, миссис Форрестер повторила свой вопрос:
– Где бы тебе больше всего хотелось жить, Мэри Элла? Если бы перед тобой был весь мир – выбирай, что хочешь?
– В Калифорнии.
– Что? – удивилась я. – Раньше я от тебя про Калифорнию не слыхала. Ты просто повторила за мной. Она даже не знает, где она – Калифорния, – сказала я миссис Форрестер.
– Ты действительно хочешь жить в Калифорнии, Мэри Элла? – спросила миссис Форрестер, глядя в зеркальце. Я знала, что она там видит: мою сестру с развевающимися волосами – окно-то открыто, – глядящую вдаль и соображающую, что ответить.
– Нет, – сказала наконец Мэри Элла. – Просто где-нибудь подальше. Малыш Уильям и я.
– Подальше? А где именно? – не отставала миссис Форрестер.
– Неважно где, лишь бы подальше отсюда.
– Кто еще там жил бы?
Миссис Форрестер еще не до конца задала этот свой вопрос, а я уже поняла, что она переборщила. Моя сестра заперла рот на замок и не проронила больше ни слова до самого океана.
Океан Мэри Эллу напугал. Это и понятно. Когда мы вылезли из машины и преодолели невысокие песчаные холмики, у меня самой закружилась голова. Когда видишь океан на фотографии, у него обрезаны края. Ты, конечно, знаешь, что он тянется вправо и влево, но не можешь понять, что это значит, пока не увидишь собственными глазами. Мэри Элла, поднявшись на песчаный холм, застыла – шагу больше сделать не может. Стоит с малышом Уильямом на руках, ветер треплет ее желтые волосы.
– Слишком большой, – говорит.
Миссис Форрестер засмеялась, но совсем не обидно. Она не потешалась над Мэри Эллой.
– Сначала это поражает, да? Но быстро привыкаешь. Малыш Уильям уже привык: хочет вниз, играть.
Малыш Уильям весь извертелся у матери на руках. Миссис Форрестер забрала его у нее и поставила на песок. Он поспешил своей вихляющей походкой к воде.
– Только не заходи! – крикнула миссис Форрестер ему вдогонку. – Подожди нас!
Я усмехнулась. Сейчас она убедится, что значит приглядывать за этим созданием!
На пляже были еще люди, но немного. Услышав льющуюся из транзисторов музыку, я пожалела, что не захватила свой. Мы с Мэри Эллой намазали друг другу руки и спину лосьоном для загара, расстелили одеяла миссис Форрестер, поставили на них кулер и термос, бросили полотенца и побежали в воду. Мне волны показались высокими, но миссис Форрестер сказала, что это чепуха. Мэри Элла осталась у берега, там, где вода доходила ей только до коленей, а мы с миссис Форрестер схватили малыша Уильяма за руки и стали окунать его в волны. Никогда еще не видела, чтобы он столько улыбался, не слышала, чтобы он так хохотал. Мне так хотелось жить на океанском берегу! Услышав эти мои слова, миссис Форрестер сказала, что ими я могу все испортить. Она спросила, понимаю ли я, что это значит, я ответила, что это какая-то бессмыслица, и тогда она объяснила:
– Если вот так веселишься на пляже, а сама все время сетуешь, как жалко, что нельзя проводить здесь все время, то портишь сами эти часы.
Она спросила, стало ли мне понятнее, я ответила, что да, но, по мне, она сказала все это на каком-то чужом языке.
Когда мы вышли из воды, миссис Форрестер принесла из машины большой зонтик и устроила нам тень. Вообще-то мы с Мэри Эллой всегда загорелые – мы же все лето вкалываем на ферме, а миссис Форрестер была совсем белая, поэтому густо намазалась лосьоном для загара. Я старалась не выпускать малыша Уильяма из-под зонтика, потому что, когда он загорает, его принимают за цветного. А цветной мальчуган у светленькой матери – это неважно выглядит.
После еды Мэри Элла и малыш Уильям уснули на одеяле, а мы с миссис Форрестер стали смотреть на волны.
– Я бы могла смотреть на океан без конца, – сказала я. – Никогда не надоест!
– Мне тоже, – сказала миссис Форрестер. – Здорово было бы жить прямо на воде!
– В плавучем доме?
– Нет, среди дюн. Там безопасно, даже ураган не страшен, и весь день можно любоваться видом.
Я стала вспоминать ее слова о том, что желать чего-то понапрасну – значит зря терять время, но так и не вспомнила, как она это выразила, поэтому не стала говорить.
– Тихий океан такой же? – спросила я.
– Ты так интересуешься Калифорнией?
– Видела фотографии. Вы там бывали?
Она покачала головой.
– Но все, кто был, в восторге!
Мне ужасно хотелось рассказать ей про Генри Аллена. Я еще никому о нем не говорила. Несколько минут мы сидели молча. Я буквально тряслась, набираясь храб-рости.
– Вы спрашивали, есть ли у меня друг, – начала я. – Есть.
Она не сводила глаз с волн. Я думала, она меня не расслышала, но она попросила:
– Расскажи мне о нем.
Прежде чем она это сказала, прошло несколько секунд, и за это время я решила передумать.
– Только никому не говорите! – взмолилась я. Как я сглупила, что призналась! Она выдаст меня Нонни, и Нонни меня прибьет. – Обещаете, что никому не скажете?
– Обещаю. Как вы познакомились?
– Познакомились уж… Мы с ним говорим про то, что когда-нибудь переедем жить в Калифорнию. Мы оба хотим быть учителями.
– Ну, чтобы стать учительницей, надо хотя бы доучиться в школе.
– Знаю. – Она что, за дурочку меня принимает?
– А это значит постараться не забеременеть, иначе тебя выгонят из школы.
– Это мы уже обсуждали, мэм. – Я очень старалась быть вежливой, но раскрывать ей потайные подробности не собиралась. Хватит с меня медсестры Энн!
– Я беспокоюсь, вот и все.
– У него есть книга про Калифорнию. Мы часами разглядываем фотографии. Только этим и занимаемся.
Она улыбнулась. Носик у нее порозовел, она была сейчас чудо как хороша.
– Похоже, мальчик хороший, – говорит.
– Да, мэм, он такой.
– Когда вы видитесь?
– Ну, теперь, в школьные каникулы, почти никогда. – Пусть думает, что это школьное знакомство.
– Очень трудно быть учительницей и одновременно иметь семью, – сказала она. – Ты думала об этом?
– Почему? У миссис Рекс, моей любимой учительницы, есть семья. У нее двое детей.
– А ты хочешь детей, Айви?
– Разве не все хотят? – Иногда она задавала дурацкие вопросы.
– Не все, – возразила она. – Не каждая хочет детей. Некоторые их заводят только потому, что считают это требованием общества.
– Что такое «требование общества»?
– Мнение других. Другие тебя осуждают, если у тебя нет детей. Как будто ты какая-то неправильная. Но для некоторых женщин это правильный выбор, потому что они хотят делать в жизни что-то другое.
– Что, например?
– Хотя бы карьеру. Ну, работать. Работа не всегда позволяет заниматься семьей. Мало ли что! Нет, не каждая женщина хочет иметь детей.
– Нет, это не про меня, – говорю. – Не представляю, чтобы у меня не было детей. С ума сойти! В этом же вся жизнь!
Сказала – и спохватилась: вдруг она как раз из тех, кто не хочет детей, и я делаю ей больно? То-то она притихла.
– А вы детей хотите? – спросила я.
Она кивнула, но медленно так.
– Когда-нибудь. Не сейчас.
Мы побрели к машине. Было жарко, подъем на дюны показался мне крутым. Меня мутило, и миссис Форрестер сказала, что я могла перегреться. До машины я добралась совсем запыхавшаяся и ужасно уставшая. Все помалкивали. Садясь, я заметила в глазах у миссис Форрестер слезы – или мне показалось? Она поспешила отвернуться.
– Что случилось? – спросила я.
Она покачала головой и улыбнулась – еле-еле, это и улыбкой не назовешь.
– Просто хороший день. – Она оглянулась на Мэри Эллу и малыша Уильяма, те уже засыпали.
– Почему бы и тебе не вздремнуть на обратном пути? – предложила она мне и положила ладонь на мой лоб, как будто проверяла, нет ли у меня жара. Странное поведение, но мне понравилось. Какая мягкая была у нее ладошка! – Хлебнешь лимонаду, пока мы не тронулись?
– Ничего не хочу, – отвечаю.
Она завела машину и поехала. Я закрыла глаза и не заметила, как уснула. Мне снилась вода, много воды.
