54

– Что слышно на улицах, Тафт? – спросила Вивенна, незаметно подступив к нищему.

Тот фыркнул, выставив чашку перед немногочисленными в столь ранний час прохожими. С наступлением утра Тафт всегда занимал свое место в числе первых.

– Мне-то какое дело? – огрызнулся он.

– Выкладывай, – сказала Вивенна. – Ты трижды шуганул меня отсюда. По-моему, за тобой должок.

– Я никому и ничего не должен, – возразил Тафт, щурясь единственным глазом на прохожих. На месте второго зияла дыра. Он не носил повязки. – Ты была подсадной уткой, а не нищенкой.

– Я… – Вивенна запнулась, подыскивая слова. – Я не была уткой, Тафт. Просто решила, что надо познать вашу жизнь.

– Чего?!

– Пожить среди вас. Я заключила, что вам приходится несладко. Но это трудно понять, если самой не попробовать. Вот я на время и поселилась на улице.

– Дурацкая выходка.

– Нет, – не согласилась она. – Прохожие глупцы и не задумываются, каково тебе живется. Знали бы – могли бы чего-нибудь и подкинуть.

Она вынула из кармана пестрый платок. Положила в чашку.

– Денег у меня нет, но это можно продать.

Тафт буркнул невнятно, присмотрелся.

– Что ты называешь слухами?

– Разговоры о беспорядках. О чем-то из ряда вон выходящем. Возможно, связанном с пробуждающими.

– Топай в трущобы у Третьего причала, – посоветовал Тафт. – Поищи в домах около верфи. Может, там и найдешь, что ищешь.

В окно просачивался свет.

«Уже утро?» – подумал Вашер, так и висевший с поникшей головой.

Он знал, что такое пытка. Не впервой. Знал, как кричать и выдавать палачу желаемое. Умел не расходовать лишние силы на сопротивление.

Он понимал и то, что все это вряд ли поможет. Что с ним будет через неделю истязаний? Кровь капала с груди на подштанники. Его терзала боль в десятке мест – надрезах, спрыснутых лимонным соком.

Дент стоял к Вашеру спиной. Вокруг него на полу лежали окровавленные ножи.

Вашер поднял взгляд и вымученно улыбнулся:

– Что скажешь, Дент? Не так забавно, как мечталось?

Тот не обернулся.

«В нем еще сохранилось добро, – подумал Вашер. – Даже после стольких лет. Хотя его и согнули. Обескровили. Ранили глубже, чем меня».

– Пытками ее не вернуть, – сказал Вашер.

Дент повернулся, в его глазах плескалась ночь.

– Нет. Не вернуть.

Он подобрал новый нож.

Жрецы толчками гнали Сири по коридорам дворца. Время от времени в полумраке встречались трупы, а кое-откуда еще доносился шум потасовки.

«Что происходит?» Кто-то атаковал дворец. Но кто? На миг зажглась надежда, что это ее земляки – отцовские солдаты, пришедшие на выручку. Она сразу отвергла эту мысль. Нападавшие напустили на жрецов безжизненных солдат, что исключало Идрис.

Атаковал кто-то другой. Третья сила. И эти люди хотели освободить ее из лап жрецов. Оставалось надеяться, что ее крики о помощи услышат. Треледиз и его присные быстро вели ее по дворцу мимо цветных внутренних помещений, спеша неизвестно куда.

На белых манжетах платья Сири вдруг заиграли краски. Она с надеждой подняла глаза, когда ее ввели в последнюю комнату. Там в окружении жрецов и солдат стоял Бог-король.

– Сьюзброн! – воскликнула она, силясь вырваться.

Муж шагнул к ней, но стражник оттащил его за руку.

«Они к нему прикасаются, – подумала Сири. – Все показное почтение улетучилось. Притворяться больше незачем».

Бог-король хмуро покосился на свою руку. Он попытался ее высвободить, но его придержал второй солдат. Сьюзброн недоуменно взглянул сперва на него, потом на Сири.

– Я тоже ничего не понимаю, – сказала она.

Вошел Треледиз.

– Да будут благословенны цвета, – объявил он. – Ты здесь. Живее, нам надо идти. Во дворце небезопасно.

– Треледиз, – гневно повернулась к нему Сири, – что происходит?

Он пропустил вопрос мимо ушей.

– Я ваша королева! Вы будете отвечать?

Он и правда остановился, чем удивил ее. Раздраженно обернулся:

– Сосуд, на дворец напал отряд безжизненных. Они пытаются добраться до Бога-короля.

– Это я уже поняла, жрец, – отрезала Сири. – Кто за ними стоит?

– Мы не знаем, – сказал Треледиз, отворачиваясь.

В тот же миг снаружи донесся крик. За ним последовал шум схватки.

Треледиз зыркнул в ту сторону.

– Уходим, – бросил он жрецам, которых в покоях было с дюжину, плюс полдесятка солдат. – Во дворце слишком много дверей и ходов. Нас легко окружат.

– Черная лестница? – предложил один жрец.

– Если доберемся, – ответил Треледиз. – Я вызвал эскадрон подкрепления – где он?

– Никто не придет, ваша милость, – произнес новый голос. В дальнюю дверь вошел измученный Синепалый с двумя ранеными солдатами. – Враг захватил восточное крыло и пробивается сюда.

Треледиз выругался.

– Мы обязаны переправить его величество в надежное место! – сказал Синепалый.

– А то я не понимаю, – огрызнулся первосвященник.

– Если восточное крыло потеряно, – заметил другой жрец, – нам оттуда не выйти.

Сири беспомощно смотрела, пытаясь завладеть вниманием Синепалого. Эконом поймал ее взгляд и украдкой, с улыбкой кивнул.

– Ваша милость, – заговорил он вновь, – можно воспользоваться туннелями.

Шум сражения приближался. Сири показалось, что их покои оказались в самой гуще боя.

– Может быть, – ответил Треледиз.

Один жрец бросился к двери и выглянул. Солдаты, пришедшие с Синепалым, лежали у стены и истекали кровью. Один, похоже, уже не дышал.

– Идемте же, – нетерпеливо позвал Синепалый.

Треледиз держался спокойно. Он подошел к павшим воинам и забрал у одного меч.

– Отлично, – сказал он. – Гендрен, возьми половину солдат и ступай за Синепалым. Отведи его величество в безопасное место. – Взглянув на Синепалого, добавил: – Подыщи, если сумеешь, причал.

– Да, ваша милость.

Синепалый облегченно вздохнул. Жрецы отпустили Бога-короля, и тот, метнувшись к Сири, заключил ее в объятия. Она напряженно прижала его к себе, разбираясь в чувствах.

Синепалый. Пойти с ним – разумно: судя по взгляду, у него имелся план их спасения от жрецов. И все-таки… что-то было не так.

Жрец взял троих солдат, дошел до дальней стены и выглянул наружу. Они махнули Сири и Богу-королю. Остальные жрецы примкнули к Треледизу и с мрачными лицами забрали оружие у мертвых стражей.

Синепалый потянул Сири за руку.

– Идем, моя королева, – шепнул он. – Я дал тебе слово. Давай выбираться из передряги.

– А как же жрецы? – спросила она.

Треледиз глянул на нее:

– Глупая девка. Ступай! Сюда идет враг. Мы покажемся ему и уведем в другую сторону. Пусть думают, что нам известно, где Бог-король.

Его жрецы выглядели уныло. Если – когда – их схватят, то перережут всех.

– Идемте же! – прошипел Синепалый.

Сьюзброн затравленно посмотрел на Сири. Она нехотя дала Синепалому увлечь себя и Бога-короля в сторону, где к одинокому жрецу и солдатам присоединились слуги в коричневом. Что-то шевельнулось в ее памяти. Что-то… сказанное Жаворонком.

«Не гони волну, пока не будешь готова ударить. Внезапной и непредсказуемой – вот какой будь. Тебе не следует казаться чересчур безобидной – люди всегда подозрительно относятся к невинным. Хитрость в том, чтобы выглядеть средней».

Средней.

Это была хорошая тактика. Известная, вероятно, и остальным. И понятная. Она бросила взгляд на Синепалого, который настойчиво вел ее вперед. Нервозно, как и всегда.

«Схватка, – размышляла Сири. – За мои покои боролись две силы. Первая – жрецы. Второй я не знаю, она подкреплена безжизненными и все это время оставалась в тени.

Кто-то в Т’Телире толкал королевство к войне. Но кому такое бедствие выгодно? Халландрену, который израсходует несметные ресурсы на подавление мятежников и победит, но какой ценой? Это казалось бессмыслицей.

Кто больше всех выиграет, если Халландрен и Идрис начнут войну?

– Подождите! – сказала Сири, замерев.

Внезапно все встало на свои места.

– Сосуд? – спросил Синепалый.

Сьюзброн озадаченно тронул ее за плечо.

«Зачем жрецам жертвовать собой, если они замышляли убийство Сьюзброна? Почему они нас отпустили, если не волновались за Бога-короля?»

Она посмотрела Синепалому в глаза, и тот распереживался сильнее. Он побледнел, и королева поняла.

– Каково вам приходится, Синепалый? – осведомилась Сири. – Вы из Пан-Каля, но все упорно считают ваших земляков халландренцами. Народ Пан-Каля первым заселил этот край, но его отобрали. Теперь вы лишь провинция, часть королевства ваших захватчиков. Вы хотите независимости, но у вас нет войск. И вот вы здесь. Воевать не можете. Освободиться сами не в силах. Считаетесь вторым сортом. Но лазейка появится, если угнетатели ввяжутся в войну. Можно будет отколоться…

Оценив ее взгляд, Синепалый сорвался с места и бросился наутек.

– В чем дело, во имя цветов? – спросил Треледиз.

Не обращая на него внимания, Сири посмотрела в лицо Богу-королю.

– Ты был бесконечно прав, – сказала она. – Жрецы заслуживали доверия.

Треледиз подступил к ней:

– Сосуд?

– Туда нам нельзя, – ответила Сири. – Синепалый заманивал нас в ловушку.

Первосвященник открыл рот, но она испепелила его взглядом и окрасила волосы в насыщенный красный цвет гнева. Синепалый предал ее. Единственный человек, которому она доверилась и от кого попросила помощи.

– Тогда идем к передним воротам, – решил Треледиз, обводя взглядом пестрое сборище жрецов и раненых солдат. – И попытаемся пробиться.

Вивенна легко нашла указанное попрошайкой место. Несмотря на ранний час, здание – убогий многоквартирный дом – окружили зеваки. Люди шептались о духах, смерти и призраках с моря. Вивенна остановилась, пытаясь понять, на что они смотрят.

Причалы остались слева, остро пахло морской солью. Прибрежные трущобы, где жили и пьянствовали портовые рабочие, представляли собой кучку домов, зажатых между складами и верфями. Что здесь понадобилось Вашеру? Он собирался навестить Двор богов. В доме же, у которого собралась толпа, произошло, как она поняла, убийство. Народ судачил о привидениях и призраках Калада, но Вивенна лишь покачала головой. Она искала другое. Придется…

«Вивенна?»

Голос был слаб, но она кое-как его различила. И узнала.

– Ночной Хищник? – прошептала она.

«Вивенна. Забери меня».

Ее передернуло. Ей захотелось бежать – тошнило от одной только мысли о мече. Но Вашер взял Ночного Хищника с собой. Получалось, что она пришла правильно.

Зеваки обсуждали убийство. Кого же убили – Вашера?

Встревожившись, Вивенна протолкнулась через толпу к дому, не обращая внимания на вопли, которыми ее призывали остановиться. Минуя дверь за дверью, она поднялась по лестнице. В спешке она чуть не прошла мимо той, из-под которой выползал черный дымок.

Вивенна обмерла. Затем, набрав в грудь воздуха, распахнула дверь настежь.

В комнате царил кавардак, пол был замусорен, мебель – старая и шаткая. Четыре трупа. В груди одного засел Ночной Хищник. Старик с обветренным лицом лежал на боку с широко открытыми мертвыми глазами.

«Вивенна! – обрадовался Ночной Хищник. – Ты меня нашла. Как же я взволнован! Я пытался заставить их отнести меня на Двор богов, но без толку. Он меня чуть вытащил. Здорово, правда?»

Она опустилась на колени, ее мутило.

«Вивенна? – позвал Ночной Хищник. – Я же правильно поступил? Вара Треледиз выбросил меня в океан, но я выбрался. Я очень доволен. Скажи, что я хорошо сделал».

Вивенна не ответила.

«Ах да, – спохватился Ночной Хищник. – Вашер-то пострадал. Надо его найти».

Она подняла глаза.

– Где? – В ней не было уверенности, что меч способен услышать.

«Во дворце Бога-короля, – ответил тот. – Он отправился вызволять твою сестру. По-моему, ты ему нравишься, хотя он и говорит, что нет. Он твердит, что ты его бесишь».

Вивенна моргнула:

– Сири? Вы пошли за Сири?

«Да, но Вара Треледиз нам помешал».

– Кто это? – нахмурилась Вивенна.

«Ты называешь его Дентом. Он брат Шашары. Хотелось бы знать, не с ним ли и она. Не знаю, зачем он бросил меня в воду. Я думал, что нравлюсь ему».

– Вашер… – повторила она, вставая на ноги.

Беседа с мечом ее одурманила. Кружилась голова. Вашера схватил Дент. Она содрогнулась, вспомнив злость, с которой тот отзывался о Вашере. Стиснув зубы, Вивенна сдернула с жесткой постели грязное одеяло и завернула в него Ночного Хищника, чтобы больше не трогать.

«Эй, – сказал меч. – Это лишнее! Я велел старику отчистить меня после воды».

Не слушая его, Вивенна сумела поднять сверток и обойтись лишь легкой тошнотой. Она покинула здание и устремилась на Двор богов.

Жаворонок сидел, уставившись на камни. К трещине в полу бежала струйка крови Рдянки.

– Ваша милость? – негромко позвал Лларимар. Он стоял у решетки, разделявшей их клетки.

Жаворонок не ответил.

– Ваша милость, простите меня. Нельзя было на вас орать.

– Что хорошего в божественности? – прошептал Жаворонок.

Тишина. На стенах тесной камеры мерцали светильники. Никто не унес тело Рдянки, хотя двух жрецов и безжизненного оставили присматривать за Жаворонком. В нем все еще нуждались – вдруг он соврал насчет кодовых слов.

Он этого не сделал.

– Что? – наконец переспросил Лларимар.

– Что хорошего? Мы не боги. Боги так не умирают. Небольшой порез. Не шире моей ладони.

– Я скорблю, – сказал Лларимар. – Она была хорошей женщиной, даже среди богов.

– Она не была божеством, – возразил Жаворонок. – Как и все мы. Если сны привели меня к такому финалу, то они лживы. Я всегда знал правду, но меня никто не слушал. Разве можно не внимать тому, кому поклоняешься? Тем более если он просит этого не делать?

– Я… – Похоже, Лларимар не сумел подобрать нужных слов.

– Они должны были понять! – прошипел Жаворонок. – Правда же очевидна! Идиот. Не бог, а писец. Глупый писаришко, которому позволили несколько лет изображать бога! Трус!

– Вы не трус, – сказал Лларимар.

– Я не сумел ее спасти. Вообще ничего не смог. Сидел и голосил. Будь я храбрее, объединился бы с ней и возглавил войска. Но я не решился, и вот она мертва.

Молчание.

– Вы были писцом, – наконец тихо произнес Лларимар в сырое и душное пространство. – А также одним из лучших людей, каких я знал. Вы были моим братом.

Жаворонок поднял глаза.

Лларимар смотрел из-за прутьев на мигающий настенный фонарь.

– Даже тогда я был жрецом и служил во дворце Добровея Честного. Я видел, как он лгал, занимаясь политическими интригами. Чем дольше я с ним находился, тем слабее становилась моя вера.

Немного помолчав, он продолжил:

– А потом вы умерли. Погибли, спасая мою дочь. Ту самую девушку из ваших снов, Жаворонок. Описание безупречно. Она была вашей любимой племянницей. И наверное, останется. Если вы не… – Он покачал головой. – Когда вас обнаружили мертвым, я потерял надежду и решил уйти с должности. Я опустился на колени возле вашего тела, обливаясь слезами. И тогда заиграли цвета. Вы подняли голову, а тело изменилось – оно стало больше, мышцы окрепли. И я понял. Мне стало ясно, что если для возвращения избрали такого, как вы, – человека, погибшего ради спасения другого, – то Радужные тона существуют. Видения были подлинными. И боги – тоже. Ты вернул мне веру, Стеннимар.

Он выдержал взгляд Жаворонка.

– Ты настоящий бог. По крайней мере, для меня. Не важно, легко ли тебя убить, сколько у тебя дохов и как ты выглядишь. Значение имеет только то, кто ты есть и чего стоишь.