52

Жаворонок сидел у себя в покоях, окруженный роскошью и с чашей вина в руке. Час был очень поздний, но слуги входили и выходили, складируя мебель, картины, вазы и небольшие статуи. Все движимое имущество.

Богатства лежали грудой. Жаворонок развалился на кушетке, не обращая внимания на пустые тарелки и разбитые чаши, которые не позволил унести.

Вошли двое слуг. Они внесли красный с позолотой лежак. Поставили его у дальней стены, чуть не свалив штабель из ковров. Жаворонок дождался их ухода и допил вино. Он уронил пустую чашу подле других и протянул руку за новой. Слуга, как обычно, подал ее.

Он не был пьян. Не мог напиться.

– Что-то происходит. Ты замечаешь? – спросил Жаворонок. – Словно картина, из которой ты видишь всего уголок, как бы ни щурился и ни всматривался?

– Каждый день, ваша милость, – ответил Лларимар.

Он сидел на стуле возле кушетки Жаворонка. Как всегда, он хладнокровно следил за событиями, хотя Жаворонок уловил его неодобрение, когда очередная группа слуг сложила в углу несколько мраморных статуэток.

– И как же ты с этим справляешься?

– Я верю, ваша милость, что кому-то все ясно.

– Надеюсь, не мне, – заметил Жаворонок.

– Вы часть происходящего. Но оно гораздо больше вас.

Жаворонок нахмурился, глядя, как прибывают новые слуги. Вскоре помещение забьется добром, и никто не сможет ни войти, ни выйти.

– Признай, это странно, – махнул Жаворонок рукой в сторону груды картин. – Они теряют всю прелесть, когда свалены. В таком виде это лишь хлам.

Лларимар вскинул бровь:

– Ценность чего-либо определяется отношением, ваша милость. Если вы считаете эти вещи мусором, значит так оно и есть, и не важно, сколько другие готовы за них заплатить.

– В твоих словах таится некое нравоучение. Я не ошибся?

– Я в первую очередь жрец, – пожал плечами Лларимар. – Мы склонны к проповедям.

Фыркнув, Жаворонок махнул слугам.

– Достаточно, – сказал он. – Можете быть свободны.

Слуги, уже потерявшие надежду, мгновенно вымелись вон. Жаворонок и Лларимар остались одни средь залежей добра, которое собирали по всему дворцу и складировали здесь, в одной-единственной комнате.

Лларимар обвел их взглядом:

– Итак, зачем вам это понадобилось, ваша милость?

– Это мой вес, – ответил Жаворонок, отпив вина. – То, что я значу для людей. Они отдают мне свои богатства. Жертвуют дохами, чтобы я выжил. Подозреваю, многие даже умрут за меня.

Лларимар молча кивнул.

– И все, чего от меня хотят сейчас, – решить их судьбу. Воевать или сохранить мир? Что, по-твоему, правильно?

– Я не могу ратовать ни за то ни за другое, ваша милость, – сказал Лларимар. – Легко сидеть на месте и принципиально клеймить войну. Да, она ужасна. И тем не менее кажется, что все великие свершения не обошлись без прискорбных военных действий. Даже Панвойну, принесшую столько горя, можно считать первопричиной нынешнего господства Халландрена на территории вокруг Внутреннего моря.

Жаворонок согласился.

– Но нападать на братьев? – продолжил Лларимар. – Невзирая на провокации, я волей-неволей считаю, что это слишком. Сколько смертей и страданий готовы мы причинить, доказывая одно – мол, нас не запугаешь?

– И что бы ты выбрал?

– Мне, к счастью, не приходится выбирать.

– А если бы заставили? – спросил Жаворонок.

Лларимар немного подумал. Затем осторожно снял митру, обнажив голову с прилипшими от пота редеющими черными волосами. Он отложил церемониальный убор в сторону.

– Дорогой Жаворонок, я обращаюсь к вам не как жрец, а как друг, – произнес он тихо. – Жрец не вправе влиять на божество, ибо боится исказить будущее.

Жаворонок кивнул.

– И как другу, – сказал Лларимар, – мне действительно трудно решить, что делать. Я не участвовал в дебатах.

– Ты этим редко занимаешься.

– Я обеспокоен, – признался Лларимар, вытирая лоб платком и качая головой. – Не думаю, что можно пренебречь угрозой королевству. То, что Идрис – лагерь мятежников, обосновавшийся в наших границах, есть непреложный факт. Мы не трогали его много лет и терпели почти тиранический контроль над северными путями.

– Значит, ты за вторжение?

Помедлив, Лларимар мотнул головой:

– Нет. Нет, я не думаю, что даже восстание идрийцев оправдает резню из-за этих путей.

– Замечательно, – бесстрастно оценил Жаворонок. – Значит, воевать, но не нападать.

– По сути, да, – ответил Лларимар. – Мы объявляем войну, показываем силу и запугиваем их, пока не поймут, насколько рискованно их положение. Если вступить после этого в мирные переговоры, то, готов поспорить, мы добьемся более выгодного договора об этих путях. Они формально объявят свои притязания на наш трон, мы признаем их независимость. Разве каждый не получит свое?

Жаворонок погрузился в раздумья.

– Трудно сказать, – ответил он. – Это весьма разумное решение, но я не думаю, что сторонники войны его примут. Кажется, мы чего-то не учитываем, Шныра. Почему именно сейчас? Почему после свадьбы напряжение так возросло, хотя казалось, что мы должны объединиться?

– Не знаю, ваша милость, – сказал Лларимар.

С улыбкой Жаворонок встал.

– Ну так давай выясним, – предложил он, сверля первосвященника взглядом.

Сири озлилась бы, не будь она в таком ужасе и не сиди в черной опочивальне одна. Отсутствие Сьюзброна казалось дикостью.

Она надеялась, что с наступлением ночи его все же пустят к ней. Но он, конечно, не пришел. Что бы ни замышляли жрецы, беременеть ей было необязательно. Они уже разыграли свою карту и заперли Сири.

Дверь скрипнула, и она села на постели, снова обретя надежду. Но это всего лишь стражник заглянул с очередной проверкой. Солдафонского вида хам из тех, что караулили ее последние несколько часов.

«Зачем поставили этих людей? – подумала она, когда дверь закрылась. – Что случилось с прежней охраной из безжизненных и жрецов?»

Так и оставаясь в нарядном платье, она упала на кровать и уставилась на балдахин. Упорно вспоминалась первая неделя во дворце, когда ее держали взаперти перед «свадебными торжествами». Было тяжко, но Сири знала, что заточение кончится. Сейчас даже не было уверенности, доживет ли она до утра.

«Нет, – подумала она. – Меня будут беречь, пока не родится „малыш“. Я – страховка. Если у них что-то разладится, им понадобится показать меня людям».

Слабое утешение. При мысли о полугодовой неволе с запретом с кем-либо видеться – иначе поймут, что она вовсе не беременна, – хотелось выть.

Но что она могла сделать?

«Вся надежда на Сьюзброна. Я научила его читать и придала нужную решимость, чтобы он вырвался из лап жрецов. Придется ограничиться этим».

– Ваша милость, вы правда хотите это сделать? – неуверенно спросил Лларимар.

Присев на корточки в кустах, Жаворонок смотрел на дворец Милосердной. В большинстве окон царила тьма. Это было хорошо. Но стражей все равно собралось немало – богиня боялась нового вторжения.

И не зря.

Луна едва успела взойти. И висела почти так же, как видел Жаворонок накануне во сне – в том же сне, в котором узрел туннели. Неужели и правда символы? Сигналы из будущего?

Он все еще упирался. Правду сказать, ему и не хотелось верить в свою божественность. Слишком много ответственности. Но он не мог не считаться с видениями, даже если они являлись из подсознания. Ему придется проникнуть в подземные ходы под Двором богов. Выяснить, есть ли хоть что-то пророческое в его сновидениях.

Выбор момента виделся важным. Восходящая луна… разве что градус немного не тот.

«Пора», – решил Жаворонок, оторвав взгляд от неба. Приближался патруль.

– Ваша милость? – окликнул его уже сильно издерганный Лларимар.

Дородный первосвященник стоял рядом с Жаворонком на коленях в траве.

– Надо было взять меч, – задумчиво проронил бог.

– Ваша милость, вы не умеете им пользоваться.

– Мы этого не знаем, – возразил Жаворонок.

– Это глупо, ваша милость. Давайте вернемся во дворец. Если так нужно осмотреть эти туннели, можно нанять кого-нибудь в городе.

– Уйдет слишком много времени. – Патруль обходил здание с их стороны. – Ты готов? – спросил Жаворонок.

– Нет.

– Тогда жди здесь, – распорядился Жаворонок и стремительно снялся с места.

Через секунду до него донеслось шипение Лларимара:

– Призраки Калада!

Кусты зашуршали, жрец устремился следом.

«Надо же! Впервые слышу, как он бранится», – весело подумал Жаворонок, ощутив прилив сил. Он не оглядывался и знай себе мчался к распахнутому окну. Как в большинстве дворцов возвращенных, двери и окна были открыты. К этому понуждал тропический климат. Бодрый, как никогда, Жаворонок добежал до стены. Проскользнув в окно, он высунулся и протянул руку подоспевшему Лларимару. Тучный жрец пыхтел и потел, но Жаворонок сумел втащить его внутрь.

Они немного выждали. Лларимар привалился к наружной стене и ртом хватал воздух.

– Тебе надо больше заниматься гимнастикой, Шныра, – заметил Жаворонок, подкравшись к двери и выглянув в коридор.

Лларимар не ответил. Он сидел, отдуваясь и качая головой, словно не мог поверить в происходящее.

– Хотелось бы знать, почему человек, который сюда ворвался, не воспользовался окном, – сказал Жаворонок.

Затем он понял, что стражникам у внутренних дверей отлично видно эту комнату. «А! – подумал он. – И ладно. Прибегнем к запасному плану». Выпрямившись, Жаворонок шагнул в коридор. Последовавший за ним Лларимар подскочил при виде охраны. На их лицах застыло такое же недоумение.

– Привет, – бросил Жаворонок, обошел их и двинулся дальше.

– Погодите! – сказал один. – Стойте!

Жаворонок обернулся и нахмурился:

– Ты смеешь приказывать богу?

Стражи застыли. Потом переглянулись. Один сорвался с места и бросился в противоположную сторону.

– Они позовут других! – предупредил Лларимар, стараясь не отставать. – Нас схватят!

– Значит, придется пошевеливаться! – ответил Жаворонок, снова переходя на бег.

Он улыбнулся, когда и Лларимар, ворча, пустился трусцой. Они быстро достигли люка.

Встав на колени, Жаворонок принялся шарить по полу и вскоре нашел потайной запор. Открыв с победоносным видом люк, он указал внутрь. Лларимар негодующе затряс головой, потом начал спускаться по лестнице в темноту. Жаворонок снял со стены фонарь и последовал за ним. Оставшийся стражник, не дерзая перечить богу, с тревогой глазел на происходящее.

До дна было недалеко. Жаворонок нашел Лларимара сидящим на ящиках в тесной каморке. Помещение использовали под склад.

– Мои поздравления, ваша милость, – объявил Лларимар. – Мы нашли тайник с мукой.

Фыркнув, Жаворонок начал выстукивать стены.

– Там кто-то есть, – остановился он возле одной. – В той стороне. Я ощущаю это жизненным чувством.

Вскинув бровь, Лларимар поднялся. Они отодвинули несколько ящиков, за которыми оказался узкий туннель. Улыбнувшись, Жаворонок вполз внутрь, толкая перед собой фонарь.

– Я вряд ли там помещусь, – усомнился Лларимар.

– Если я пролез, то и у тебя получится, – ответил Жаворонок.

В тесном пространстве его голос прозвучал глухо. Послышался очередной тяжкий вздох Лларимара, и толстяк протолкнулся в дыру. В итоге Жаворонок выбрался в гораздо больший туннель, освещенный несколькими настенными светильниками. Он выпрямился и удовлетворенно взглянул на протиснувшегося Лларимара.

– Туда, – сказал Жаворонок, взялся за рычаг и перекрыл ход решеткой. – Теперь не дотянутся!

– А нам не убежать, – подхватил жрец.

– Убежать? – Бог поднял фонарь, изучая подземный ход. – С чего вдруг?

– Прошу прощения, ваша милость, но мне сдается, что вы напрасно столь сильно радуетесь этому приключению.

– Так меня и зовут Жаворонком Отважным, – заметил Жаворонок. – Очень приятно наконец соответствовать титулу. А теперь – тихо. Я все еще чувствую, что рядом жизнь.

Туннель был рукотворным и напомнил ему шахту. Точь-в-точь, как во сне. Ходы ветвились, а жизнь, которую он уловил, находилась прямо по курсу. Но Жаворонок туда не пошел и свернул налево – в туннель, круто уходящий вниз. Так он шел несколько минут, оценивая его вероятную траекторию.

– Еще не понял? – спросил Жаворонок, повернувшись к Лларимару, который прихватил светильник, так как этот ход не освещался.

– Казармы безжизненных, – сказал жрец. – Если туннель никуда не свернет, то приведет прямиком к ним.

Жаворонок кивнул:

– А зачем понадобился тайный ход, ведущий в казармы? Любой бог может попасть туда, когда пожелает.

Лларимар покачал головой, и они продолжили путь. Как и ожидалось, вскоре они дошли до потолочного люка, за которым, когда откинули крышку, оказались погруженные в темноту склады безжизненных. Жаворонок содрогнулся при виде бесконечных рядов ног, едва освещенных его фонарем. Он убрал голову, захлопнул люк, и путь продолжился.

– Туннель образует квадрат, – отметил Жаворонок вполголоса.

– И я уверен, что в каждую казарму ведет своя дверца, – кивнул Лларимар. Он отколупнул от стены немного земли и размял ее в пальцах. – Этот туннель новее того, в котором мы были наверху.

Жаворонок ответил согласным кивком.

– Надо идти дальше, – сказал он. – Охрана из дворца Милосердной в курсе, что мы здесь. Не знаю, кого она оповестит, но лучше закончить поиск до того, как нас выкурят.

Лларимар откровенно дрогнул. Они вернулись по крутому туннелю в главный, лежавший непосредственно под дворцом. Жаворонок по-прежнему чувствовал, что в боковом проходе кто-то есть, но предпочел изучить другую ветку. Вскоре та расщепилась на множество новых, уходивших в разные стороны.

– Эти туннели ведут во дворцы, – сообразил он, постучав по деревянной балке, которая укрепляла шахту. – Они намного древнее того, что тянется до казарм.

Лларимар кивнул.

– Что ж, ладно, – сказал Жаворонок. – Пора выяснить, куда ведет главный.

Жрец последовал за ним, и они приблизились к основному туннелю. Жаворонок закрыл глаза, пытаясь определить, далеко ли жизнь. Та ощущалась слабо, почти на грани его восприятия. Будь в этих катакомбах что-то помимо земли и камня, он бы вообще не заметил никакой жизни. Жаворонок кивнул Лларимару, и они пошли дальше, стараясь ступать как можно тише.

Он двигался столь бесшумно, что сам себе удивлялся. Неосознанный опыт? Ему это, бесспорно, удавалось лучше, чем жрецу. Конечно, даже валун катился бы тише, чем шел Лларимар, особенно если учесть его пышное облачение и звучное пыхтение.

Туннель все тянулся и больше не ветвился. Жаворонок посмотрел вверх, пытаясь сообразить, что там находится. «Дворец Бога-короля?» Судить было трудно, под землей нелегко определить направление и расстояние.

Он восторженно задрожал. Он вел себя совсем не по-божьему. Крался в ночи по тайным ходам, вынюхивал секреты, искал зацепки. «Удивительно, – подумал Жаворонок. – Мы заранее получаем все, чего нам, по их мнению, хочется; нас пичкают острыми ощущениями. Но нам совершенно недоступны подлинные чувства – страх, тревога, волнение».

Он улыбнулся. Вдали звучали голоса. Погасив фонарь, он принялся красться с предельной осторожностью, а Лларимару подал знак, чтобы остался на месте.

– …подвесили его наверху, – говорил мужской голос. – Я же сказал, что он явится за сестрой принцессы.

– Значит, ты своего добился, – ответил другой. – Ей-же-ей, ты уделяешь ему слишком много внимания.

– Не советую недооценивать Вашера, – возразил первый. – Он достиг в жизни большего, чем сотня человек, и потрудился на благо людей опять же больше, чем ты способен оценить.

Молчание.

– Разве ты не собираешься его убить? – спросил второй голос.

– Собираюсь.

Снова тишина.

– Ты странный человек, Дент, – сказал второй. – Однако наша цель достигнута.

– Твой народ еще не воюет.

– Будет.

Жаворонок притаился за небольшой грудой щебня. Он видел впереди свет, но различал лишь движущиеся тени. Похоже, ему здорово повезло подслушать этот разговор. Доказывал ли тот, что его сны и правда пророческие? Или дело в обычном совпадении? Было очень поздно, и любой, кто бодрствовал, наверняка участвовал в заговоре.

– Для тебя есть работа, – сообщил второй голос. – Мы кое-кого взяли, и мне нужно, чтобы ты допросил.

– Очень жаль, – ответил первый, удаляясь. – Я тоже кое-кого взял – старого приятеля – и собираюсь его пытать. Задержался исключительно для того, чтобы избавиться от жуткого меча.

– Дент! Сейчас же вернись!

– Ты меня не нанимал, человичишко, – отозвался первый голос уже еле слышно. – Если хочешь, чтобы я что-то делал, свяжись со своим господином. А пока не связался, ты знаешь, где меня найти.

Тишина. А потом позади Жаворонка что-то шевельнулось. Он резко обернулся и с трудом разглядел подкравшегося Лларимара. Жаворонок махнул ему, и они пошли обратно.

– Что там? – шепнул Лларимар.

– Голоса, – тоже шепотом ответил бог. Вокруг царила тьма. – О войне говорили.

– Кто они такие?

– Не знаю. Но хочу выяснить. Жди здесь, пока я…

Его прервал истошный вопль. Жаворонок подскочил. Звук донесся оттуда же, откуда раздавались голоса, и был похож на…

– Отпустите меня! – крикнула Рдянка. – Что вы о себе возомнили?! Я богиня!..

Жаворонок резко выпрямился. Чей-то голос ответил Рдянке, но Жаворонок находился слишком далеко, чтобы расслышать слова.

– Нет, вы меня отпустите! – не унималась Рдянка. – Я…

Она осеклась, плача от боли.

У Жаворонка бешено заколотилось сердце. Он сделал шаг.

– Ваша милость! – окликнул его Лларимар, тоже встав. – Надо позвать на помощь!

– Мы и есть помощь, – ответил Жаворонок.

Он глубоко вздохнул. Затем, сам себе удивляясь, побежал по туннелю, быстро достиг освещенного участка, свернул за угол и очутился в скальном отсеке. В считаные секунды он промчался по гладкому каменному полу и ворвался в комнату, похожую на тюремную камеру.

Рдянку привязали к стулу. Ее окружила группа мужчин в одежде жрецов Бога-короля. Было и несколько солдат в мундирах. Рдянке разбили губу, а плакала она сквозь кляп. На ней была красивая ночная рубашка – правда, измятая и грязная.

Собравшиеся изумленно встрепенулись, застигнутые врасплох нападением сзади. Жаворонок воспользовался их потрясением и врезал ближайшему солдату плечом. Он был выше, весил больше, и страж отлетел к стене. Проворно нагнувшись, Жаворонок выхватил из ножен его меч.

– Ага! – возликовал он, наставив оружие на противников. – Кто первый?

Солдаты тупо рассматривали его.

– Давай-ка начнем с тебя! – сказал Жаворонок и атаковал следующего стражника.

Он промахнулся на добрых три дюйма и пырнул, потеряв равновесие, пустоту. Стражник наконец понял, что происходит, и тоже обнажил меч. Жрецы вжались в стену. Рдянка потрясенно сморгнула слезы.

Солдат, стоявший ближе к Жаворонку, сделал выпад, и бог неуклюже воздел клинок в ужасающе неловкой попытке выставить блок. Стражник вдруг бросился ему в ноги и опрокинул на пол. Затем другой вонзил меч Жаворонку в бедро.

Кровь хлынула красная, как у любого смертного. Внезапно Жаворонок познал боль. Такую, какой не испытывал за всю свою короткую жизнь.

Он закричал.

Сквозь слезы он увидел, как Лларимар героически попытался достать стражника сзади, но его атака оказалась не многим лучше той, что предпринял Жаворонок. Солдаты отступили; несколько стражников взяли под охрану туннель, другой приставил к горлу Жаворонка окровавленный меч.

«Забавно, – подумал он, скрипя зубами от боли. – Я представлял этот процесс совершенно иначе».