32

Когда Сири просыпалась, его ни разу не оказывалось рядом.

Она утопала в перине, в окно лился утренний свет. День уже разогревался, и ей было жарко даже под простыней. Она скинула ее и лежала, глядя в потолок.

Судя по солнечному свету, близился полдень. За разговорами они со Сьюзброном вставали поздно. Наверное, это хорошо. Кто-нибудь заметит, что она спит все дольше, и объяснит сей факт занятиями другого рода.

Она потянулась. Поначалу ей было странно общаться с Богом-королем. Но дни проходили, и беседы казались ей все более естественными. Она нашла милыми его сочинения – неуверенные, неумелые письма, в которых излагались столь интересные мысли. Умей он говорить, у него наверняка оказался бы мягкий голос. Он был так нежен. Она не ожидала ничего подобного.

Улыбнувшись, Сири вновь утонула в подушках, лениво желая, чтобы он лежал рядом, когда она пробуждалась. Она была счастлива. Такого она тоже не ожидала от Халландрена. Да, она скучала по Высотам, и ее злила невозможность покинуть Двор богов, особенно в такой политической ситуации.

Но все-таки было и другое. Изумительное. Яркие краски, актеры, беспримесное и всепоглощающее ощущение Т’Телира. И еще – возможность каждую ночь говорить со Сьюзброном. Ее безрассудство было стыдом и позором для семьи, но Сьюзброн счел его интересным, даже пленительным.

Она вновь улыбнулась, погружаясь в дремоту. Но явь бесцеремонно ее разбудила. Сьюзброну грозила опасность. Настоящая, серьезная. Он отказался поверить в злонамеренность духовенства. Та самая невинность, которая делала его столь привлекательным, оборачивалась и ужасным бременем.

Но что оставалось делать? О его трудном положении больше не знал никто. Существовал лишь один человек, способный ему помочь, но, к несчастью, не собирался этого делать. Она же прогуливала уроки и приняла свою судьбу совершенно неподготовленной.

«И что?» – шепнуло ее подсознание.

Сири уставилась в потолок. Она обнаружила, что с трудом вызывает в себе привычный стыд из-за пропущенных занятий. Да, она совершила ошибку. Сколько еще ей сокрушаться и досадовать на себя за сделанное, которого не воротишь?

«Ладно, – сказала она себе. – Хватит оправдываться. Я, может, и не подготовилась как следует, но я здесь и должна что-то предпринять. Потому что никто другой этого не сделает».

Она выбралась из постели, запустила пальцы в волосы. Сьюзброну нравилась их длина – он счел ее прическу восхитительной. Как и ее служанки, помогавшие делать укладку, – длина окупала хлопоты. Со скрещенными руками, в одной ночной сорочке, она принялась расхаживать по комнате. Ей придется играть в их игру. Она терпеть не могла этого слова. Игра подразумевала небольшие ставки. Здесь же – никакой игры, речь шла о жизни Бога-короля.

Она порылась в памяти, извлекая усвоенное на занятиях. Политика сводилась к обмену. Отдаешь то, что есть у тебя, – по-настоящему есть или якобы – с целью приобрести большее. Как в торговле. Начинаешь с какого-то имущества и к концу года надеешься, что увеличил его. Или даже преобразил в совершенно другое и лучшее.

«Не гони волну, пока не будешь готова ударить, – сказал ей Жаворонок. Тебе не следует казаться чересчур безобидной – люди всегда подозрительно относятся к невинным. Хитрость в том, чтобы выглядеть средней».

Она остановилась у кровати, сгребла постельное белье и швырнула его в тлеющие угли. Это была ее повседневная обязанность.

«Обмен, – размышляла Сири, глядя, как в огромном камине занимаются пламенем простыни. – Что у меня есть на продажу или обмен? Немногое».

Впрочем, другого выбора нет.

Она распахнула дверь. Снаружи, как всегда, ждала группа служанок. Сири привычно окружили те, что приносили одежду. Однако другая бригада направилась прибирать комнату. Несколько женщин носили коричневое.

Пока ее одевали, Сири следила за одной такой девушкой. Улучив удобную минуту, она взяла ее за плечо.

– Ты из Пан-Каля, – тихо сказала Сири.

Та удивленно кивнула.

– Мне нужно, чтобы ты передала весточку Синепалому, – прошептала Сири. – Сообщи, что у меня есть важнейшие сведения, которые ему нужно знать. Я хочу заключить сделку. Скажи ему, что это может резко изменить его планы.

Девица побледнела, но кивнула, и Сири отступила, чтобы продолжить одеваться. Разговор услышало еще несколько служанок, но священный догмат халландренской религии запрещал слугам бога разглашать сказанное конфиденциально. Приходилось надеяться, что убоятся. Если нет, то Сири всяко не сообщила ничего важного.

Теперь осталось решить, какими она обладает «важнейшими сведениями» и чем они ценны для Синепалого.

– Моя дорогая королева! – приветствовал Сири Жаворонок, который вообще зашел далеко: обнял ее, когда она вошла в его ложу на арене.

Сири улыбнулась: бог жестом пригласил ее на лежак. Она присела с осторожностью, ибо стала ценить изысканные халландренские наряды, но чтобы двигаться в них с грацией, нужен известный навык. Как только она устроилась, Жаворонок велел подать фрукты.

– Вы слишком любезны ко мне, – сказала Сири.

– Чепуха, – отмахнулся Жаворонок. – Ты моя королева! К тому же ты напоминаешь кого-то, кого я очень сильно любил.

– И кто же это?

– Честное слово, понятия не имею, – ответил Жаворонок, принимая блюдо с нарезанным виноградом и вручая его Сири. – Я едва помню ее. Виноград?

Сири выгнула бровь, но теперь она знала, что поощрять его излишне не следует.

– Скажите, – спросила она, орудуя маленьким деревянным копьецом для виноградных ломтиков, – почему вас называют Жаворонком Отважным?

– Ответ простой, – сказал он, откидываясь на лежаке. – Потому, что из всех богов мне одному хватает отваги вести себя как конченый идиот.

Сири вновь изобразила недоумение.

– Мой ранг требует истинной отваги, – продолжил он. – Видишь ли, в норме я личность весьма унылая и нудная. По ночам мне больше всего хочется сидеть и сочинять бесконечные морализаторские иносказания для моих жрецов, которые будут внушать их моим почитателям. Увы, я не могу. Вместо этого я каждый вечер пренебрегаю дидактической теологией и ухожу ради того, что требует настоящей отваги: общения с другими богами.

– Зачем же для этого нужна отвага?

Он посмотрел на нее:

– Миледи, разве вам не видно, насколько они скучны?

– Да нет же, – рассмеялась Сири. – Откуда взялось имя?

– Полное недоразумение, – сказал Жаворонок. – Ты же достаточно умна, чтобы это понять. Наши имена и титулы раздает наобум обезьянка, которую напаивают джином.

– Вот сейчас вы попросту глупы.

– Сейчас? – переспросил Жаворонок. – Сейчас?.. – Он поднял и выставил в ее сторону чашу с вином. – Дорогая моя, да я всегда глуп. Изволь быть паинькой и немедленно возьми эти слова назад!

Сири только покачала головой. Похоже, сегодня Жаворонок пребывал в редкой форме идиотизма. «Замечательно, – подумала она. – Неведомые силы угрожают моему мужу убийством, а в союзниках только писец, который меня боится, и несущий околесицу бог».

– Это связано со смертью, – наконец сказал Жаворонок, когда на арену потянулись жрецы, готовые начать очередной раунд дебатов.

Сири уставилась на него.

– Все люди смертны, – произнес Жаворонок. – Однако отдельные личности умирают как образчики некоего атрибута или эмоции. Они показывают искру чего-то большего, чем остальное человечество. Говорят, именно это нас возвращает.

Он замолчал.

– Значит, вы умерли, проявив большую отвагу? – спросила Сири.

– Очевидно, – ответил он. – Я точно не знаю. Кое-что в моих снах намекает, что я мог схватиться с очень крупной пантерой. Довольно храбрый поступок, правда?

– Вы не знаете, как умерли?

Жаворонок мотнул головой.

– Мы забываем, – сказал он. – Мы пробуждаемся без воспоминаний. Я даже не знаю, кем служил.

Сири улыбнулась:

– Подозреваю, что вы были дипломатом или торговцем. Выполняли работу, при которой нужно говорить много, а сказать очень мало!

– Да, – произнес он тихо, не похожий сам на себя, и уставился на собравшееся внизу духовенство. – Да, без сомнения, все было именно так… – Он встряхнул головой и улыбнулся Сири. – Вне зависимости от этого, моя дорогая королева, сегодня я приготовил сюрприз!

«Хочу ли я сюрприз от Жаворонка?» Она нервно заозиралась.

Он рассмеялся:

– Бояться нечего. Мои сюрпризы редко наносят телесные повреждения, а уж прекрасным королевам – никогда. – Он махнул рукой, и к ним приблизился старец с необычайно длинной белой бородой.

Сири нахмурилась.

– Это Хойд, – сообщил Жаворонок. – Мастер-сказитель. Помнится, ты хотела о чем-то спросить…

Сири с облегчением рассмеялась, только теперь вспомнив о своей просьбе к Жаворонку. Она глянула вниз на жрецов.

– А разве мы не обязаны внимать речам?

Жаворонок безразлично отмахнулся:

– Внимать? Нелепица! Это слишком обременительная ответственность для нас. Ради цветов, мы же боги! Ну ладно, я – бог. Ты – достаточно близка к божественности. Можно сказать, некровная родственница. Да и в любом случае неужели хочется слушать, как куча напыщенных жрецов обсуждает канализацию?

Сири скривилась.

– Я так и думал, что нет. К тому же ни у кого из нас нет права голосовать по этому вопросу. Поэтому давай разумно распорядимся временем. Откуда нам знать, когда наступит конец?

– Вам? – не поняла Сири. – Но вы же бессмертны!

– Не мне конец, – ответил Жаворонок, поднимая свое блюдо. – Винограду. Я не выношу сказителей, если нет винограда.

Сири вздохнула, но продолжила уплетать виноград. Сказитель терпеливо ждал. Присмотревшись внимательнее, она поняла, что он не так стар, как показалось сначала. Наверное, борода служила символом его ремесла, и если не выглядела накладной, значит, заподозрила Сири, ее отбелили. Он был намного моложе, чем хотел выглядеть.

И все же она сомневалась, что Жаворонок не выбрал лучшего. Королева вернулась на свой лежак, который, как она подметила, был изготовлен для человека ее сложения и роста. «С вопросами придется быть осторожнее, – подумала она. – Я не могу напрямую спросить, как умерли прошлые Боги-короли, тогда мой интерес станет чересчур очевиден».

– Сказитель, – решилась она, – что ты знаешь из истории Халландрена?

– Многое, моя королева, – ответил тот, склонив голову.

– Расскажи мне о временах до разделения Идриса и Халландрена.

– Ага, – сказал Хойд, сунув руку в карман. Он извлек горсть песка и начал пропускать его меж пальцев так, чтобы тот сыпался слабыми струйками, а песчинки слегка сдувал ветер. – Ее величество желает услышать историю древнюю, стародавнюю. До начала времен?

– Я желаю знать о корнях халландренских Богов-королей.

– Тогда мы начинаем с далекой призрачной дымки, – ответил сказитель, рассыпая другой рукой песок мелкий и черный, который стал смешиваться с первым.

На глазах у Сири черный песок превратился в белый, и она, улыбнувшись, склонила голову набок.

– Первый Бог-король Халландрена древен, – сказал Хойд. – Да, древен. Старше королевств и городов, монархий и религий. Не старше гор, ибо те уже были. Они, как костяшки пальцев спящих внизу великанов, образовали эту долину, где поселились цветы и пантеры. Мы говорим о тогдашней долине, то есть о месте, пока не нареченном. Миром еще правили люди Чедеша. Они приплыли из-за Внутреннего моря с востока и первыми открыли этот диковинный край. Их летописи скудны, их империю давно поглотила пыль, но память хранится. Наверное, вы можете представить их удивление по прибытии? Прекрасные песчаные берега, изобилие фруктов и диковинные, чуждые леса?

Хойд порылся в своих одеждах и вынул горсть чего-то зеленого. Он принялся рассыпать это перед собой – мелкие листики с листа папоротника.

– Рай – вот как они назвали это место, – прошептал Хойд. – Рай, спрятанный меж гор; край добрых дождей, где никогда не бывает холодно; земля, на которой стихийно растет добротная пища.

Он подбросил пригоршню листьев в воздух и в самый центр метнул цветной порошок, вызвав крошечный беспламенный фейерверк. Темно-красные и синие цвета смешались в воздухе, окутали сказителя.

– Край цвета, – объявил он. – Благодаря Слезам Эдгли, цветам такой поразительной красоты, что из них можно делать краски, которые накрепко впитываются в любую ткань.

Сири никогда всерьез не задумывалась, как выглядел Халландрен для людей, прибывших из-за Внутреннего моря. Она слышала рассказы зашедших в Идрис шатунов, и те говорили о дальних краях. В других пределах находились степи и прерии, пустыни и горы. Но не джунгли. Халландрен был единственным и неповторимым.

– Тогда и родился Первый возвращенный, – продолжил Хойд, рассыпав в воздухе горсть серебристых блесток. – На борту корабля, который шел вдоль побережья. Сейчас возвращенных можно найти повсюду на свете, но первый – человек, которого вы зовете Во, но мы именуем лишь титулом, – родился здесь, в водах вот этого залива. Он возвестил пять видений. Через неделю он умер. Экипаж его корабля основал на этих берегах королевство, впоследствии названное Ханальдом. До их пришествия в здешних джунглях существовал лишь Пан-Каль – скорее скопление рыбацких поселков, нежели настоящее королевство.

Блестки опали, и Хойд, пошарив в следующем кармане, начал разбрасывать бурый порошок.

– Сейчас вас, наверное, удивляет, зачем я забрался в такую даль. Рассказывать ли мне о Панвойне, распаде королевств, Пятерке ученых, Каладе Узурпаторе и его войске призраков, которые, как говорят иные, по сей день скрываются и ждут в джунглях? Это события, на которых мы сосредоточены, – те, что известны лучше всего. Но, говоря лишь о них, мы забываем трехвековую историю, их повлекшую. Разве случилась бы Панвойна без знаний возвращенных? В конце концов, именно возвращенные предсказали войну и побудили Воителя напасть на королевства за горами.

– Воителя? – вмешалась Сири.

– Да, ваше величество, – подтвердил Хойд, переходя к черному порошку. – Воитель. Другое имя Калада Узурпатора.

– Похоже на имя возвращенного.

– Действительно, – кивнул Хойд. – Калад был возвращенным, как и Миродатель, который низложил его и основал Халландрен. До этой части мы пока не дошли. Мы все еще в Ханальде, новоявленном королевстве-аванпосте, основанном командой корабля Первого возвращенного. Это они избрали своей королевой жену Первого возвращенного, а после использовали Слезы Эдгли для создания фантастических красителей и продажи оных по баснословной цене всему прочему миру. Вскоре здесь расцвел центр мировой торговли.

Он извлек пригоршню лепестков и принялся медленно высыпать их перед собой.

– Слезы Эдгли. Источник халландренского богатства. Такие крошки, так свободно растут. И все же только здесь существует пригодная для них почва. В других частях света красильное производство крайне затруднено. Дорого. Некоторые ученые говорят, что Панвойна велась за эти вот лепестки, что королевства Кут и Хут уничтожены мелкими каплями цвета.

Все лепестки упокоились на полу.

– Но ведь так говорят, сказитель, только некоторые ученые? – встрял Жаворонок. Сири обернулась, она успела позабыть о его присутствии. – А как считают остальные? Из-за чего, по их мнению, велась Панвойна?

Сказитель ненадолго замолчал. А затем выставил оба кулака и принялся сыпать порошковую смесь из полудюжины цветов.

– Из-за дохов, ваша милость. Большинство сходится в том, что Панвойна выжимала досуха не только лепестки. Трофеи были куда солиднее, ибо досуха выжимали людей. Возможно, вы знаете, что королевскую семью все сильнее занимал процесс, посредством которого дох оживляет предметы. Сперва его назвали «пробуждением». Тогда это было новое и малопонятное искусство. Во многом оно таково и поныне. Механизм деятельности людских душ – их способность оживлять неодушевленные предметы и возвращать к жизни мертвых – открыт всего-то четыре века назад. Короткий срок по меркам богов.

– В отличие от придворных ассамблей, – пробормотал Жаворонок, глядя на жрецов, которые продолжали обсуждать санитарию. – Кажется, что они тянутся вечность – по меркам данного конкретного бога.

Сказителю не помешала эта реплика.

– Дохи, – повторил он. – Те годы, что вели к Панвойне, были эпохой Пятерки ученых и открытия новых команд. Для некоторых то было время великого просвещения и науки. Другие считают его темнейшими днями человечества, ибо тогда мы научились наилучшей эксплуатации друг друга.

Он начал высыпать две пригоршни порошка: в одной горсти был ярко-желтый, в другой – черный. Сири смотрела изумленно и радостно. Он как бы сглаживал сказанное, стараясь не оскорбить чувства идрийки. Что она доподлинно знала о дохах? При дворе ей редко когда случалось хотя бы увидеть пробуждающих. Но даже если удавалось, ей не было до них дела. Монахи выступали против таких вещей, но их она, что греха таить, слушала не больше, чем своих наставников.

– Один из Пятерки ученых совершил открытие, – продолжил Хойд, рассыпая белые клочки исписанной бумаги. – Команды. Методы. Способы единственным дохом создать безжизненного. Наверно, вам это кажется мелочью. Но вы должны учесть прошлое этого королевства. Халландрен возник стараниями слуг возвращенных и развился путем торговой экспансии. Он контролировал небывало прибыльный регион, который после открытия и утверждения северных путей – в сочетании с развитием навигации – превращался в алмаз, а весь остальной мир становился его оболочкой.

Сказитель сделал паузу и принялся высыпать из другой горсти крошечные железки, которые застучали по камню, как дождевые капли.

– И началась война, – сказал он. – Пятерка ученых, расколовшись, примкнула к разным участникам. Одни королевства успешно применили безжизненных, тогда как другие – нет. У некоторых было оружие, какому прочие могли только завидовать. Отвечая на вопрос бога, мое повествование указывает еще на одну причину Панвойны: возможность крайне дешево создавать безжизненных. До открытия однодоховой команды на сотворение безжизненного уходило пятьдесят дохов. Пополнение войска даже безжизненными солдатами не сильно выгодно, если за каждых пятьдесят человек, которые у вас уже есть, вы получаете всего одного такого. Однако возможность создать безжизненного одним дохом… мерой за меру… удвоит ваши отряды. И половину солдат не понадобится кормить.

Металл кончился.

– Безжизненные не сильнее живых людей, – сообщил Хойд. – Они одинаковы. Сноровки у них тоже не больше. Все то же самое. Но ничего не есть, в отличие от обычных солдат? Это колоссальное преимущество. Прибавьте к этому безразличие к боли и полное отсутствие страха… и вот у вас непобедимая армия. Калад пошел еще дальше. Говорят, он создал новую и более могущественную разновидность безжизненных, благодаря чему приобрел еще более ужасное превосходство.

– Что за новая разновидность? – с любопытством спросила Сири.

– Никто не помнит, ваше величество, – объяснил Хойд. – Летописи тех времен утрачены. В один прекрасный день их нарочно сожгли. Какой бы ни была истинная природа призраков Калада, они были страшны – настолько, что, хоть подробности затерялись во времени, сами призраки живут в наших преданиях. И проклятиях.

– Они и правда где-то там существуют? – Слегка содрогнувшись, Сири глянула в сторону джунглей. – Как говорится в сказаниях? Невидимое войско, дожидающееся, когда вернется Калад и снова их возглавит?

– Увы, – ответил Хойд, – я владею только преданиями. Как я сказал, от тех времен до нас дошло очень немногое.

– Но нам известно о королевской семье, – напомнила Сири. – Она ведь отделилась из-за несогласия с действиями Калада? Усмотрела безнравственность в использовании безжизненных?

Сказитель замялся.

– Да уж конечно, – сказал он наконец, улыбнувшись сквозь бороду. – Да, это так, ваше величество.

Она вскинула брови.

– Тсс, – воспротивился Жаворонок. – Он лжет вам.

– Ваша милость! – Сказитель отвесил низкий поклон. – Прошу меня простить. Объяснения противоречивы! А я лишь рассказчик историй – всех историй.

– И что же говорится в других? – спросила Сири.

– Согласия в них нет, ваше величество. Ваш народ твердит о религиозном негодовании и предательстве Калада Узурпатора. В Пан-Кале рассказывают, что королевская семья упорно трудилась, желая заполучить могущественных безжизненных и пробуждающих, а потом удивилась, когда ее орудия обратились против нее. В Халландрене считают, что королевская семья объединилась с Каладом, произвела его в генералы и кровожадно стремилась к войне, пренебрегая волей народа.

Хойд посмотрел вверх и стал насыпать из обеих горстей черную дорожку – древесный уголь.

– Но время сгорает позади нас, оставляя только пепел и воспоминания. Эта память перетекает из сознания в сознание и наконец достигает моих губ. Когда все и правда, и ложь, так ли уж важно, если кто-нибудь утверждает, будто королевский род стремился плодить безжизненных? Вера и убеждения – ваше личное дело.

– Так или иначе, Халландреном начали править возвращенные, – сказала Сири.

– Да, – кивнул Хойд. – И дали ему новое название, вариацию на тему старого. Но кое-кто все-таки продолжает сожалеть о королях, которые ушли на свои Высоты, храня в жилах кровь Первого возвращенного.

– Кровь Первого возвращенного? – нахмурилась Сири.

– Да, разумеется, – сказал Хойд. – Первой здешней королевой стала его жена, беременная его ребенком. Вы – в числе их потомков.

Она откинулась на спинку.

Жаворонок недоуменно повернулся к ней.

– Вы этого не знали? – спросил он без обычного своего ерничания.

Она покачала головой:

– Если сей факт известен моему народу, то мы о нем помалкиваем.

Похоже было, что Жаворонок счел это интересным. Внизу жрецы обратились к новой теме – о безопасности в городе и усилении патрулей в трущобах.

Сири улыбнулась, нащупав тонкий способ задать вопросы, по-настоящему ее волновавшие.

– Это означает, что в жилах Богов-королей Халландрена не осталось крови Первого возвращенного.

– Да, ваше величество, – ответил Хойд, рассыпая в воздухе порошковую глину.

– И сколько их было, Богов-королей?

– Пять, ваше величество. Включая его бессмертное величество повелителя Сьюзброна, но исключая Миродателя.

– Пять королей, – повторила она. – За триста лет?

– Да, ваше величество. – Хойд извлек и высыпал пригоршню золотистого порошка. – Халландренскую династию основали по окончании Панвойны. Первый Бог-король получил дох и жизнь от самого Миродателя, которого обожествили за изгнание призраков Калада и мирное завершение Панвойны. С тех пор у каждого Бога-короля стал появляться мертворожденный сын, который затем возвращался и занимал его место.

Сири подалась вперед:

– Погодите. Как Миродатель создал нового Бога-короля?

– Ах, – произнес Хойд, снова берясь левой рукой за песок. – Вот история, затерянная во времени. Действительно – как? Дох можно передать от человека к человеку, но дохи, сколько бы их ни было, никого не делают богом. Легенды гласят, что Миродатель умер, даровав свой дох преемнику. В конце концов, разве бог может не отдать свою жизнь, чтобы благословить другого?

– Не признак душевного равновесия, по моему мнению, – заметил Жаворонок и жестом велел принести еще винограда. – Ты не внушаешь уверенности в наших предшественниках, сказитель. К тому же, даже если бог отдаст свой дох, его получатель не обожествится.

– Я лишь рассказываю, что слышал, ваша милость, – повторил Хойд. – Это может быть правдой, а может и вымыслом. Все, что мне известно, – сами предания существуют, и я должен их донести.

«Со всей возможной колоритностью», – подумала Сири, глядя, как он извлекает из очередного кармана горсть земли и мелко настриженной травы. Все это медленно заструилось меж пальцев.

– Я излагаю основы, ваша милость, – сказал Хойд. – Миродатель не был обычным возвращенным, ибо сумел прекратить разгул безжизненных. Он в самом деле изгнал призраков Калада, которые образовывали костяк халландренского войска. Таким поступком он лишил мощи своих же людей. Он сделал это во имя мира. Конечно, к тому времени Куту и Хуту было уже не помочь. Но из конфликта вышли другие королевства – Пан-Каль, Тедрадел, Гис и сам Халландрен. Разве нельзя предположить, что бог, свершивший столь многое, был способен и на большее? Возможно, он сотворил нечто уникальное, как утверждает духовенство. Посеял в Богах-королях Халландрена некое семя, позволив передавать могущество и божественность от отца к сыну.

«Наследие, которое вооружает их правом на власть, – подумала Сири, лениво положив в рот ломтик виноградины. – Да, с таким удивительным пращуром они могли становиться Богами-королями. И единственной угрозой для них остался… королевский клан Идриса, который четко прослеживается до Первого возвращенного. Другое наследование божественности, оспаривающее законность халландренской власти».

Из услышанного она не узнала, как умирали Боги-короли. И не поняла, почему одни боги – Первый возвращенный, например, – могли зачинать детей, а другие – нет.

– Они ведь бессмертны, насколько я понимаю? – осведомилась Сири.

Хойд кивнул, плавно рассеивая остатки земли и травы, после чего перешел к новой дискуссии, вынув горсть белого порошка:

– Это так, ваше величество. Как все возвращенные, Боги-короли не стареют. Этим даром обладают все, кто достиг пятого повышения.

– Но почему было пять Богов-королей? – спросила она. – От чего умер первый?

– Ваше величество, а почему вообще возвращенные умирают? – задал встречный вопрос сказитель.

– Потому что кретины, – сказал Жаворонок.

Сказитель улыбнулся:

– Потому что они устают. Боги отличаются от обычных людей. Они возвращаются ради нас, не ради себя, и когда жизнь становится невыносима – уходят. Боги-короли живут ровно столько, сколько нужно, чтобы произвести на свет наследника.

Сири дрогнула.

– Это общеизвестно? – спросила она и чуть поежилась: ее вопрос мог показаться подозрительным.

– Конечно, ваше величество, – ответил сказитель. – По крайней мере, известно сказителям и ученым. Все Боги-короли покинули сей мир вскоре после рождения сына и наследника. Это естественно. Когда рождается преемник, Бога-короля охватывает беспокойство. Все они искали возможности использовать свой дох во благо королевству. И затем…

Он вскинул руку, щелкнул пальцами и брызнул водой, которая обернулась туманным облачком.

– И затем они уходят, – закончил он. – Оставляя свой народ благословленным и передавая наследнику власть.

Все умолкли. Перед Хойдом испарялся туман.

– Не самая приятная новость для новобрачной, сказитель, – заметил Жаворонок. – Дескать, едва она родит сына, мужу надоест жить.

– Я не стремлюсь угодничать, ваша милость, – поклонился Хойд. Ветерок смешал у его ног разнообразные порошки, песчинки и блестки. – Я только рассказываю истории. Эта известна большинству. Я решил, что и ее величеству полагается знать.

– Благодарю, – тихо произнесла Сири. – Хорошо, что вы об этом сказали. Позвольте узнать, где вы научились столь… необычной форме изложения?

Хойд улыбнулся:

– Я научился этому много-много лет назад у человека, который сам себя не знал, ваше величество. Это было в далекой дали, где сходятся два края и умерли боги. Но это не важно.

Сири приписала расплывчатое объяснение желанию Хойда создать для себя подобающе романтичное и загадочное прошлое. Ее куда больше заинтересовало то, что он поведал о кончине Богов-королей.

«Значит, имеется официальное объяснение, – размышляла она, холодея. – И очень толковое. Теологически становится понятно, что Боги-короли уходят, как только обеспечат подходящего преемника. Но это не объясняет, как сокровище Миродателя – его изобилие дохов – передается от одного Бога-короля другому, когда у них нет языков. И почему такой человек, как Сьюзброн, должен устать от жизни, которая его так возбуждает».

Официальная версия устроит тех, кто не знаком с Богом-королем. На Сири она не произвела впечатления. Сьюзброн такого не сделает никогда. Не теперь.

Однако… вдруг все изменится, если она родит ему сына? Так ли уж быстро устанет от нее Сьюзброн?

– Возможно, мы должны надеяться на уход старого Сьюзброна, моя королева, – лениво заметил Жаворонок, берясь за виноград. – Подозреваю, что тебе навязали все это дело. Если Сьюзброн умрет, ты, может быть, даже уедешь домой. Вреда никакого, люди исцелены, на троне – новый наследник. Все либо счастливы, либо мертвы.

Внизу продолжали препираться жрецы. Хойд поклонился в ожидании, что его отпустят.

«Счастливы… либо мертвы». Ей стало дурно.

– Прошу прощения, – сказала она, вставая. – Я хочу немного пройтись. Спасибо за рассказы, Хойд.

С этими словами в сопровождении свиты она быстро покинула ложу, не желая показывать Жаворонку слез.