25

Вивенна шла среди т’телирцев, и ей казалось, что все ее узнают.

Она подавила страхи. На самом деле чистое чудо, что Тейм, прибывший из ее родного города, ухитрился ее высмотреть. У окружающих не было ни малейшей возможности связать Вивенну со слухами, которые до них, возможно, доходили. Да и ее сегодняшняя одежда не способствовала узнаванию.

Кричащие наслоения красного и желтого расцветили ее платье. Парлин и Тонк Фах сумели найти всего один наряд, который удовлетворял ее строгим и скромным запросам. Платье, похожее на трубку, было покроя заграничного, из Тедрадела, что за Внутренним морем. Оно доходило почти до щиколоток и, хотя обтягивало и выделяло бюст, прикрывало ее чуть ли не до шеи, да и рукава были приличествующей длины.

Непокорная местной моде, она подловила себя на том, что посматривает на других женщин в просторных, коротких юбках и топах без рукавов. Так обнажаться – чистый скандал, но солнце палило, проклятый прибрежный воздух был влажен, и она понимала желание оголяться.

Проведя в городе месяц, Вивенна начала разбираться и в уличном движении. Она все еще не горела желанием выходить на люди, но Дент был настойчив и убедителен.

«Знаете, что самое худшее может произойти с телохранителем? – спросил он. – Гибель подопечного, когда тебя даже рядом нет. У нас небольшая бригада, принцесса. Мы либо разделимся и оставим вас с кем-то одним, либо вы отправитесь с нами. Лично я предпочел бы второе, чтобы не выпускать вас из виду».

И она пошла. Одетая в новое платье; с желтыми – но не по-идрийски – волосами, свободно распущенными сзади. Она обошла парковую площадь, как бы прогуливаясь и стараясь не выглядеть растревоженной. Т’телирцы любили сады и парки – их, самые разные, разбивали по всему городу. Судя по увиденному Вивенной, большая часть города и была садом. На каждой улице росли пальмы и папоротники, повсюду круглый год цвели экзотические цветы.

На площади пересекались четыре улицы, и четыре участка возделанной почвы создавали подобие шахматной доски. На каждом произрастала дюжина разных пальм. Здания вокруг парков были богаче тех, что высились вдоль дороги к рынку. И несмотря на обилие пешеходов, народ лепился к плиточным тротуарам, так как хватало и карет. Это был богатый торговый район. Никаких палаток. Меньше актеров. Высшего качества товары и более дорогие магазины.

Вивенна прохаживалась по периметру северо-западного участка парка. Справа росли трава и папоротники. Через улицу слева стояли популярные, богатые и, разумеется, разноцветные магазины. Между двумя такими блаженно пристроились Тонк Фах и Парлин. Парлин держал на плече мартышку, которую прихватил в придачу к ярко-красному жилету и зеленой шляпе. Вивенна невольно подумала, что в Т’Телире лесник выглядит даже более неуместно, чем она, но на Парлина не обращали никакого внимания.

Вивенна продолжала идти. Брюлики шла за нею в толпе. Молодец! Вивенна замечала ее только изредка, мельком, и лишь потому, что ей подсказали, куда смотреть. Дента она не увидела ни разу. Он скользил где-то рядом, слишком скрытный для ее взора. Дойдя до конца улицы и повернув назад, она заметила Клода. Безжизненный стоял столбом, словно одна из статуй Д’Денира, украшавших сады, и бесстрастно наблюдал за проходившими толпами. Большинство людей его игнорировало.

Дент был прав. Безжизненные не кишели кишмя, но и не выглядели диковиной. И ни один не был таким рослым и мускулистым, как Клод, – безжизненные являлись во всем людском многообразии. Их привлекали к охране магазинов. Брали в разносчики. Дворники. И все они окружали Вивенну.

Не сбавляя шаг, она мельком засекла в толпе Брюлики. «Как ей дается такая непринужденность?» – подивилась Вивенна. Все наемники были невозмутимы, словно на пикнике.

«Не думай об опасности», – сказала себе Вивенна, сжимая кулаки. Она сосредоточилась на садах. Правду сказать, она немного завидовала т’телирцам. Люди отдыхали, сидели на траве, лежали в тени деревьев, их дети играли и смеялись. Суровые статуи Д’Денира выстроились в шеренгу, воздевши руки с оружием наготове, как будто охраняли народ. Деревья вздымались высоко в небо, раскидывая ветви, которые росли причудливыми пучками, словно соцветия.

В вазонах красовались цветы с широкими лепестками, в том числе Слезы Эдгли. Остр высаживал их, где хотел. Срезать их для украшения комнаты или дома считалось показухой. А выращивать посреди города, на радость каждому?

Она отвернулась. Ее биохрома продолжала воспринимать красоту. Плотность жизни на отдельно взятом участке порождала нервную дрожь.

«Неудивительно, что им нравится жить так кучно, – подумала она, заметив, как цветки изменили оттенок, покачиваясь в центре вазона. – И если живешь так компактно, то единственный способ узреть природу – внедрить ее повсюду».

– На помощь! Пожар!

Вивенна, как большинство прохожих, обернулась. Горело здание рядом с тем, возле которого стояли Тонк Фах и Парлин. Вивенна не стала глазеть на огонь – вместо этого посмотрела на парковый центр. Большинство людей, находившихся в самом парке, остолбенели и пялились на дым, клубами поднимавшийся в воздух.

Отвлекающий маневр номер один.

Народ поспешил через улицу на подмогу, вынуждая кареты резко замедляться. В этот миг вперед шагнул Клод. Он вторгся в толпу и дубинкой ударил лошадь по ноге. Вивенна не услышала хруста кости, но увидела, как заржавшее животное упало и увлекло за собой экипаж. С крыши кареты свалился на проезжую часть сундук.

Карета принадлежала Нанроваху, первосвященнику бога Кремня. Разведка Дента донесла, что будут перевозить ценности. Но и без них первосвященник, оказавшийся в опасности, привлек бы немалое внимание. Сундук грохнулся оземь. И, прихотью удачи, раскололся, рассыпав золотые монеты.

Отвлекающий маневр номер два.

Вивенна отследила Брюлики, стоявшую по другую сторону кареты. Та посмотрела на Вивенну и кивнула. Пора идти. Неподалеку Дент с бандой грабителей должен был совершить налет на магазин. Воры намеревались сохранить добро. Вивенна лишь хотела, чтобы определенные товары исчезли.

На пути к выходу к ней присоединились Брюлики и Парлин. Ее удивило, как бешено бьется сердце. Почти ничего не случилось. Никакой серьезной опасности. Всего лишь пара «происшествий».

Но так и было задумано.

Через несколько часов Дент и Тонк Фах так и не вернулись в дом. Вивенна чинно сидела на новеньком стуле, сложив на коленях руки. Мебель была зеленая. Очевидно, коричневый цвет не почитался в Т’Телире.

– Который час? – спокойно спросила Вивенна.

– Не знаю, – отрезала Брюлики, глядевшая из окна на улицу.

«Терпение, – приказала себе Вивенна. – Она не виновата в своей резкости. У нее украли дох».

– Они вернутся?

Брюлики пожала плечами:

– Может быть. Смотря как решат: пересидеть в надежном месте, пока все не уляжется, или нет.

– Ясно. Сколько, по-вашему, нам нужно ждать?

– Сколько придется, – ответила Брюлики. – Послушайте, вы можете помолчать? Я буду искренне благодарна.

Она вновь повернулась к окну.

Оскорбленная Вивенна оцепенела. «Терпение! – велела она себе. – Поставь себя на ее место. Этому и учат пять видений».

Вивенна встала, затем тихонько подошла к Брюлики. Робко тронула ее за плечо. Брюлики немедленно подскочила – очевидно, без доха ей было труднее заметить чье-то приближение.

– Все в порядке, – сказала Вивенна. – Я понимаю.

– Понимаете? – переспросила Брюлики. – Что?

– У вас забрали дох, – пояснила принцесса. – Это недопустимое варварство.

Вивенна улыбнулась, отстранилась и направилась к лестнице.

Брюлики рассмеялась. Вивенна, оглянувшись, остановилась.

– Вы думаете, что понимаете меня? – спросила Брюлики. – Или что? Вам жаль меня, потому что я бесцвет?

– Ваши родители не должны были так поступать.

– Мои родители послужили Богу-королю. Мой дох прямо ему и отдали. Большей чести представить нельзя, и где уж вам понять.

Вивенна немного постояла молча, усваивая услышанное.

– Вы верите в Радужные тона?

– Конечно верю, – сказала Брюлики. – Или я не халландренка?

– Но другие…

– Тонк Фах – из Пан-Каля. И я понятия не имею, из каких цветов появился Дент. Но я-то из самого Т’Телира.

– Нельзя же почитать так называемых богов после того, что с вами сделали! – возразила Вивенна.

– А что со мной сделали? Имейте в виду, я отдала дох добровольно.

– Вы были ребенком!

– Мне было одиннадцать, и родители предложили выбирать. Я сделала правильный выбор. Отец работал в красильной промышленности, но поскользнулся и упал. Он повредил спину и больше не мог работать, а у меня было пять братьев и сестер. Вы знаете, каково наблюдать, как голодают близкие? Годами раньше родители уже продали свои дохи, чтобы раздобыть денег и открыть собственное дело. Продав же мой, мы получили их достаточно, чтобы прожить почти год!

– Душа бесценна, – ответила Вивенна. – Вы…

– Хорош меня осуждать! – прорычала Брюлики. – Чтоб тебя забрали призраки Калада, женщина! Я гордилась тем, что продала дох! И продолжаю гордиться. Частица меня живет в Боге-короле. Благодаря мне он сам продолжает жить. Я часть этого королевства, и мало кто может этим похвастать!

Встряхнув головой, Брюлики отвернулась.

– Вот почему вы, идрийцы, нас бесите. Такие возвышенные, настолько уверенные в своей правоте! Если ваш бог попросит дох – ваш или даже вашего ребенка, – вы отдадите? Вы сплавляете детей в монастыри, навязываете им неволю – разве не так? Это считается признаком веры. Но когда что-то делаем мы, служа нашим богам, вас корежит и вы называете нас богохульниками.

Вивенна открыла рот, но не нашлась с ответом. Монастырь для детей – совсем другой удел.

– Мы приносим жертвы нашим богам, – изрекла Брюлики, глядя в окно. – Но это не значит, что нами пользуются. Мою семью благословили за наше деяние. У нас не только появились деньги на пропитание, но и отец поправился, а через несколько лет снова открыл красильное предприятие. Братья по-прежнему им управляют. Вы не обязаны верить в мои чудеса. Можете, если уж так должны, называть их случайностями или совпадениями. Но не жалейте меня за мою веру. И не воображайте, будто вы лучше меня лишь потому, что верите во что-то другое.

Вивенна закрыла рот. Спорить было бессмысленно. Брюлики не в том настроении, чтобы воспринимать сочувствие. Вивенна продолжила подниматься по лестнице.

Несколько часов спустя начало темнеть. Вивенна стояла на балконе второго этажа, взирая на город. Такие балконы имелись на фасадах большинства домов на их улице. Претенциозные или нет, они обеспечивали с косогора хороший вид на Т’Телир.

Город был залит светом. На крупных магистралях вдоль тротуаров выстроились высокие фонари, которые еженощно зажигали городские работники. Освещались и многие здания. Вивенну по-прежнему изумлял такой перерасход свечей и масла. Но Внутреннее море было близко, и масло обходилось намного дешевле, чем на Высотах.

Она не знала, как отнестись к внезапной откровенности Брюлики. Как можно гордиться тем, что твой дох украли и скормили алчному возвращенному? Тон женщины выдавал искренность. Она, очевидно, уже думала об этом раньше. Наверное, ей пришлось рационально осмыслить события, чтобы сжиться с ними.

Вивенна угодила в капкан. Пять видений учили, что она должна стараться понимать людей. Запрещали ставить себя выше других. И все-таки, по учению Остра, Брюлики совершила мерзость.

Одно противоречило другому. Считать, что Брюлики не права – поставить себя выше ее. Но согласие с ее доводами означало отрицание остризма. Другой бы посмеялся над ее замешательством, но Вивенна отчаянно старалась сохранить веру. Она поняла, что должна быть в этом строга, коль скоро желает выжить в языческом Халландрене.

Языческом. Не ставит ли она себя выше Халландрена, описывая его таким словом? Но здесь проживали язычники. Она не могла принять возвращенных как истинных богов. И вот уже всякая вера показалась ей чванством.

Наверно, она заслуженно схлопотала от Брюлики.

Кто-то приблизился. Вивенна обернулась в миг, когда Дент распахнул деревянную дверь и вышел на балкон.

– Мы вернулись, – объявил он.

– Я знаю, – сказала она, глядя на город с его световыми блестками. – Чуть раньше я почувствовала, как вы входите в дом.

Он со смешком встал рядом.

– Я и забыл, что у вас столько дохов, принцесса. Вы ими так и не пользуетесь.

«Кроме того, что ощущаю чужое присутствие, – подумала она. – Но с этим же ничего не поделать?»

– Узнаю этот досадливый взгляд, – заметил Дент. – Все беспокоитесь, что план срабатывает недостаточно быстро?

– Совсем не поэтому, Дент, – покачала она головой.

– Наверное, не стоило так надолго оставлять вас наедине с Брюлики. Надеюсь, она не сильно вас искусала.

Вивенна не ответила. Наконец она со вздохом повернулась к нему:

– Как прошло дело?

– Безупречно. Когда мы напали на лавку, никто вообще на нас не смотрел. Если учесть, что там каждую ночь выставляют охрану, они, должно быть, чувствуют себя изрядными тупицами, раз их обчистили средь бела дня.

– Я все равно не понимаю, какая от этого будет польза, – призналась она. – Лавка торговца специями?

– Погреба, – уточнил Дент. – Мы либо расколошматили, либо вывезли все бочки с солью. Это один из троих продавцов, которые запасаются солью в неизмеримом количестве; большинство других торговцев специями у него и отовариваются.

– Да, но соль! – не успокоилась Вивенна. – Какой в ней смысл?

– Жарко было сегодня? – спросил Дент.

– Очень, – пожала она плечами.

– Что на жаре происходит с мясом?

– Гниет, – ответила Вивенна. – Но для его сохранения не обязательно нужна соль. Можно взять…

– Лед? – со смешком подсказал Дент. – Нет, принцесса, только не здесь. Если хочешь сберечь мясо – засоли его. А если хочешь, чтобы войско несло с собой рыбу из Внутреннего моря, желая атаковать столь далекое место, как Идрис…

Вивенна улыбнулась.

– Грабители, с которыми мы работали, отправят соль морем обратно, – сообщил Дент. – Контрабандой, в отдаленные королевства, где ею можно торговать открыто. К тому времени, когда начнется эта война, у Короны возникнут нешуточные проблемы с поставками мяса для солдат. Всего лишь очередной мелкий удар, но они накапливаются.

– Спасибо вам, – сказала Вивенна.

– Не надо нас благодарить, – возразил Дент. – Только платите.

Она кивнула. Они немного помолчали, рассматривая город.

– Брюлики действительно верит в Радужные тона? – спросила наконец Вивенна.

– Не менее страстно, чем любит вздремнуть Тонк Фах, – ответил Дент. Он изучил ее взглядом. – Вы что же, поспорили с ней?

– Вроде того.

Дент присвистнул.

– И все еще стоите на ногах? Мне придется поблагодарить ее за выдержку.

– Как она может верить? – проговорила Вивенна.

Дент пожал плечами:

– По мне, так вполне нормальная религия. То есть можно пойти и посмотреть на своих богов. Поговорить с ними, полюбоваться их сиянием. Понять такое вовсе не трудно.

– Но она работает на идрийцев, – заметила Вивенна. – Подрывает способность богов вести войну. Карета, которую мы нынче перевернули, принадлежала жрецу.

– И очень важному на самом-то деле, – со смехом подхватил Дент. – Ах, принцесса! Это трудновато для понимания. Строй мысли наемника. Нам платят за некие дела – но делаем их не мы. Это вы занимаетесь ими. Мы всего-навсего ваши орудия.

– Орудия, которые направлены против халландренских богов.

– Это не повод к неверию, – сказал Дент. – Одно дело – мы, другое – наша работа. Возможно, как раз поэтому нас ненавидят. Люди не понимают одного: если мы убиваем товарища на поле боя, то совершаем это не от бездушия или вероломства. Мы делаем то, за что нам платят. Как всякий, в кого ни ткни.

– Это другое, – возразила Вивенна.

Дент пожал плечами:

– По-вашему, мастер учитывает, что из металла, им очищаемого, в итоге получится меч, которым убьют его друга?

Вивенна смотрела поверх городских огней и всех людей с их представлениями о жизни – разными верованиями, различным мышлением, несхожими противоречиями. Наверно, она была не единственная, кто старался поверить сразу в две вещи, на вид диаметрально противоположные.

– Как насчет вас, Дент? – спросила она. – Вы халландренец?

– Боги, нет, – отмахнулся он.

– Тогда во что вы верите?

– Я не особо и верил. Во всяком случае, недолго.

– А родные? Они во что верили?

– Все мои родные мертвы. То, во что они веровали, уже большинством забыто. Я в этом никогда не участвовал.

Вивенна нахмурилась:

– Вы должны хоть во что-нибудь верить. Если не в богов, то в кого-то другого. Это образ жизни.

– Однажды было такое дело.

– Вы всегда отвечаете столь расплывчато?

Он посмотрел на нее:

– Да. Кроме, пожалуй, этого вопроса.

Она закатила глаза.

Дент оперся о перила.

– Про мою прошлую веру, – сказал он. – Я не знаю, был ли в ней смысл и будете ли вы вообще слушать, если я расскажу.

– Вы утверждаете, что ищете денег, – ответила она. – Но это не так. Я видела записи Лемекса. Он платил вам не так уж много. Гораздо меньше, чем я предполагала. А вы, если бы захотели, могли бы ограбить карету того жреца и забрать деньги. Сделать это было вдвое легче, чем вынести соль.

Он не ответил.

– Я не могу вычислить ни королевства, ни короля, которым бы вы служили, – продолжила Вивенна. – Вы больше мечник, чем телохранитель, – подозреваю, что чуть ли не самый лучший, раз так легко демонстрируете мастерство бандитского вожака. Подайтесь вы в спортивное фехтование, обрели бы славу, учеников и награды. Вы заявляете, что подчиняетесь своим нанимателям, но чаще отдаете приказы, чем выполняете, – да весь наем, наверное, только ширма, поскольку деньги вас не заботят.

Она выдержала паузу.

– По сути, – сказала Вивенна, – я видела искорку в ваших глазах только раз, когда речь зашла о том человеке, Вашере.

Едва она назвала это имя, Дент напрягся.

– Кто вы? – спросила она.

С суровым взглядом Дент повернулся к ней, в очередной раз показывая, что весельчак, которого он являл миру, – маска. Фарс. Мягкая оболочка с камнем внутри.

– Я наемник, – ответил он.

– Ладно, тогда кем вы были?

– Вы этого не узнаете, – сказал он.

И, тяжело ступая, удалился, оставив ее одну на темном деревянном балконе.