Вечером двадцать четвертого июля, через неделю после исчезновения Дэвида Брауна, Бентон Родес выехал на полицейском автомобиле из Хейвена. На часах было около восьми. Питер Гэббонс, известный в кругу товарищей как Джинглс, занимал переднее пассажирское кресло. Землю окутали пепельные сумерки – «пепельные» в переносном смысле, конечно; в отличие от пепла, въевшегося в ладони копов, – тот был настоящим. Родес не переставал думать об оторванной руке и о том, что мгновенно узнал ее. Господи!

«Хватит уже! Забудь об этом!» – приказал он собственному рассудку.

«Хорошо», – согласился тот и продолжал свое дело.

– Проверь еще раз связь, – произнес Бентон. – Готов поспорить, все дело в микроволновой тарелке, которую поставили в Трое. Это она дает помехи.

– Ладно. – Джинглс полез за рацией. – Объект Шестнадцать вызывает Базу. Таг, ты на месте? Прием. – Он отпустил кнопку, и оба прислушались.

Динамик разразился непривычным треском, в котором тонули далекие призрачные голоса.

– Еще раз, что ли? – спросил Джинглс.

– Не надо. Все равно скоро будет нормальный прием.

Бент вел машину с включенным проблесковым маячком на скорости семьдесят миль в час по трассе номер 3 в сторону Дерри. Где же подкрепление? В Хейвен-Виллидж проблем со связью не было; голоса даже немного пугали своей чистотой. Впрочем, если бы только это нагоняло жуть сегодня вечером.

«Да уж, – согласился мозг. – Кстати, ты в ту же секунду узнал кольцо, правда? Кольцо полисмена, хоть и на женской руке, ага? А ты заметил, как свисают оборванные сухожилия? Словно в лавке мясника, верно? Ягнячья ножка или что-нибудь в этом роде. Надо же было так оторвать, прямо целую руку! Это просто…»

«Я сказал, хватит! Господибожемой… Умолкни!»

«Да ладно, не кипятись. Забудь на секунду, что ты не хочешь об этом думать… Или запеченный рулет, к примеру? А крови, крови-то сколько было!»

«Прекрати, пожалуйста, перестань», – мысленно застонал Бентон.

«Ну да, я все понимаю, я непременно сойду с ума, если продолжу об этом думать, но, думаю, я все равно буду думать только об этом, потому что, похоже, не сумею остановиться. Рука, ладонь… Это было ужасно, хуже, чем после любой дорожной аварии. А что насчет остальных частей? Голов? Глаз? Ног? Так точно, сэр, знатный бабах получился от взрыва обычной печки!»

– Где же подкрепление? – беспокойно проговорил Джинглс.

– Не знаю.

«Но когда ты увидишь этих парней, то сумеешь их озадачить, верно? Скажешь: “У меня для вас загадка, ребята. Спорим, нипочем не ответите? После взрыва всю площадь усеяло искалеченными телами, а жертва – только одна. Как так могло получиться? И почему после взрыва печки снесло шпиль городской ратуши, но других разрушений не было? И раз уж на то пошло, как этот Беррингер, наш городской управляющий, не смог идентифицировать тело, когда даже мне известно, кто это был? Сдаетесь, ребята?”»

Бент прикрыл руку тканью. С остальными частями тела уже ничего поделать было нельзя, но это его почему-то не волновало. А вот руку покойной Рут он прикрыл. Прямо на тротуаре городской площади Хейвен-Виллидж. Пока Эллисон, глава добровольной пожарной команды, ухмылялся с видом тупицы, приехавшего на ужин с бобами, а не на место взрыва, убившего славную женщину. С ума сойти. Большего безумия и представить нельзя.

Питер Гэббонс получил свое прозвище из-за скрипучего голоса, как у Энди Девийна, который сыграл Джинглса в старом ковбойском телесериале. Не успел новобранец приехать в Хейвен из Джорджии, как диспетчер Таг Эллендер окрестил его «Джинглсом», и прозвище прилипло. И вот теперь вдруг Питер проговорил высоким, срывающимся, столь несвойственным ему голосом:

– Съезжай на обочину, Бент. Мне плохо.

Родес резко вывернул руль; тормоза заскрипели, и полицейский автомобиль чуть не полетел в кювет.

«По крайней мере, Джинглс первым это сказал; хоть какое-то утешение».

Выскочив из машины, Питер рванул направо, а Бент – налево. При дрожащем голубоватом свете мигалки оба избавились от содержимого своих желудков. Родес, пошатываясь, вернулся к автомобилю и вытер ладонью рот. Судя по звукам, доносившимся из густых сорняков при дороге, напарника все еще рвало. Бент запрокинул голову к небу, смутно радуясь хоть какому-то ветерку.

– Полегчало, – наконец произнес Джинглс. – Спасибо тебе.

Бентон повернулся к напарнику, чьи глаза сейчас напоминали черные дыры, просверленные в лице. У него был такой взгляд, будто он пытался переварить полученную информацию и совершенно не мог сделать здравые выводы.

– Что же там все-таки произошло? – проговорил Бент.

– Ты что, слепой? У ратуши оторвало шпиль, он взлетел ракетой.

– Ну и как могло взрывом печки снести шпиль?

– Не знаю. Наплюй.

Бент попытался наплевать. У него ничего не вышло.

– Ты сам-то веришь? На дворе июль, а печка взлетает на воздух, да еще и вместе со шпилем?

– Нет. Дело явно пахнет жареным.

– Да уж, до самого неба. – Родес помолчал. – Джинглс, а ты ничего не почувствовал? Ничего такого… ну, странного?

– Может быть, – осторожно ответил тот. – Может, и почувствовал.

– Что?

– Не знаю. – Голос напарника снова пошел вверх, срываясь, как у ребенка, готового разреветься. В вышине равнодушно светили звезды. Благоухающие летние сумерки наполнял мирный стрекот сверчков. – Я только рад, что оттуда выбрался…

И тут Джинглс, почти уверенный, что завтра его пошлют обратно – расчищать и расследовать место преступления, все-таки разрыдался.

Некоторое время спустя они тронулись с места. Последние отблески дневного света покинули небо. Бентон был этому рад. Не хотелось ему смотреть на Джинглса… Или чтобы тот на него смотрел.

«К слову, Бент, – продолжал издеваться разум, – здорово ты тогда напугался, скажи? Жуткое, мать его, зрелище. Всюду оторванные головы, ножки – большинство из них в крошечных туфельках… А сами тела! А глаз! Голубой такой, помнишь? Конечно, помнишь! Ты еще пнул его ботинком в канаву, когда наклонялся за рукой Рут Маккосланд. Кругом одни оторванные конечности, головы, туловища, но при этом один-единственный погибший. Эта загадка точно победила бы на какой-нибудь викторине.

Разорванные тела – это страшно. Растерзанные летучие мыши – целая пропасть летучих мышей – тоже малоприятное зрелище. Однако ничто не могло сравниться с рукой бедной Рут, не снимавшей кольцо покойного мужа со среднего пальца: ведь рука была настоящая.

При виде множества голов, ног и тел Бентон онемел от потрясения и в первую секунду подумал о школьной экскурсии, нагрянувшей в злополучную ратушу, хотя летние каникулы уже начались. Только потом его ослепленный ужасом разум сообразил: даже у детсадовцев не бывает настолько маленьких ручек и ножек, а тем более таких, чтобы их можно было отделить от туловища без кровотечения.

Обернувшись, Родес увидел напарника с маленькой дымящейся головой в одной руке и почти расплавившейся ножкой – в другой.

– Куклы, – произнес Джинглс. – Это куклы, чтоб их. Откуда они все взялись, Бент?

Тот собирался ответить: «Не знаю» (хотя уже тогда его осенила какая-то смутная догадка), но тут заметил, что посетители «Хейвен-ленч» продолжали есть. В магазине «У Кудера» по-прежнему торговали. Сердца коснулась ледяная рука ужаса. Многие из этих людей знали убитую всю свою жизнь, уважали, любили, – и вот теперь занимаются своими делами.

Как ни в чем не бывало.

В эту минуту Бент Родес впервые пожелал – причем от всего сердца – оказаться как можно дальше от Хейвена.

Сейчас, слушая бессмысленный треск рации, Бент наконец припомнил:

– Она собирала кукол. Миссис Маккосланд…

«Рут, – подумал он. – Жаль, мы не были знакомы настолько, чтобы я мог называть ее просто по имени, как Монстр, например. Ее все любят… любили, насколько я знаю. Разве не жутко, что горожане продолжили заниматься своими делами?..»

– Кажется, я тоже об этом слышал, – отозвался Джинглс. – Хобби такое, да? То ли в «Хейвен-ленч» рассказали, то ли «У Кудера», кто-то из старожилов, за выпивкой…

«Скорее второе, можно не сомневаться», – подумал Родес, но промолчал, только кивнул.

– Ну так вот. О куклах. Раз говорили мы с Монстром о миссис Маккосланд, ага, и…

– С Монстром? – перебил Джинглс. – Дуган знал миссис Маккосланд?

– Думаю, даже близко. Ведь они с ее покойным мужем были напарниками. В общем, он сказал, у нее было не то сто, не то двести кукол. Вроде хобби такое, их даже в Огасте однажды выставляли. По его рассказам, она этой выставкой гордилась больше, чем всем, что сделала для нашего города. А совершила она немало, надо заметить.

«Как бы я хотел называть ее Рут», – снова подумал Бент.

– А помимо кукол, ее жизнь заполняла одна лишь работа… – Подумав, Бент продолжал: – По тому, как Монстр отзывался о миссис Маккосланд, мне показалось, что он к ней… неровно дышит. – Он понимал, насколько по-старомодному прозвучали его слова, но только так он и мог описать отношение Дугана к миссис Маккосланд. – Скорее всего, тебе не придется сообщать ему эту новость, но если вдруг – прими дружеский совет: не остри.

– Хорошо, учту. Беседа с Монстром Дуганом – самое то, что мне нужно в конце рабочего дня.

Бент невесело ухмыльнулся.

– Надо же, собирала кукол… – Джинглс кивнул собственным мыслям. – Я-то понял, что это игрушки… – Поймав настороженный взгляд напарника, он криво улыбнулся. – Ну ладно, не сразу, сначала соображал секунду-другую… Но потом заметил, как они на солнце блестят и что крови нет, тогда и смекнул. Просто не знал, почему их так много.

– Ты и теперь не знаешь. Ни этого, ни многого другого. Почему они все были там? И чтоб мне провалиться, она-то там что забыла?

Джинглс выглядел несчастным.

– Думаешь, у кого-нибудь поднялась бы рука, Бент? Такая милая леди… Черт!

– А я уверен, что ее убили. – Голос Бента напоминал сейчас треск сухих веток. – По-твоему, это похоже на несчастный случай?

– Нет. Только не взрыв печи. Да еще этот дым, из-за которого мы не попали в подвал… Разве это был запах бензина?

Родес покачал головой. Странный запах был ему незнаком. По крайней мере, в одном гнида Беррингер оказался прав: дым действительно мог представлять опасность для жизни, и полицейским не следовало спускаться в подвал, пока эта дрянь не рассеется в воздухе. Впрочем, теперь Бент задумался: а не нарочно ли их туда не пустили? Может, наряд мог увидеть нечто такое… к примеру, совершенно неповрежденную печку?

– Когда отчитаемся обо всей этой жути, – проговорил Джинглс, – местным ищейкам придется много чего объяснить. Эллисону, Беррингеру и прочим. В том числе тому же Дугану.

Бент задумчиво кивнул.

– Вся эта хрень – сплошное безумие. Даже от места происшествия можно с ума сойти. Хочу сказать, у меня голова кругом пошла. А у тебя?

– Может, из-за дыма… – с сомнением начал Джинглс.

– Да при чем здесь дым? Меня на улице повело.

– Эти куклы, Бент. Что они там делали?

– Понятия не имею.

– Вот и я тоже. Но это ведь ни в какие ворота не лезет. Ну допустим, кто-то ненавидел ее так сильно, что решился убить. Да не одну, а вместе со всеми куклами… Что думаешь?

– Это было бы странно, – ответил Бентон.

– Но так могло быть, – не унимался Джинглс, как будто его слова что-то подтверждали.

До его собеседника начало доходить: напарник пытается отыскать логику в безумии. И он посоветовал Джинглсу еще раз попробовать включить рацию.

На этот раз связь оказалась немного лучше, но по-прежнему было ничего не разобрать. Бент не мог припомнить случая, чтобы помехи от микроволновой тарелки в Трое распространялись так далеко.

По рассказам очевидцев, взрыв произошел в три ноль пять пополудни, плюс-минус полминуты. Часы на ратуше пробили три, как обычно. А пять минут спустя: БА-БАХ! И вот теперь, затемно возвращаясь в Дерри, Бентон Родес не мог отделаться от настойчиво возникающей в голове картины, от которой мурашки бегали по всему телу. Стрелки часов на ратуше показывают четыре минуты четвертого. Знойный безветренный день в разгар июля. Горожане обедают в «Хейвен-ленче», толпятся «У Кудера», в «Джанкатории»; детишки катаются на качелях или вяло болтаются на турниках на спортплощадке у школы. Тучные дамы играют парами в теннис на корте; взгляд перебегает с одной стороны сетки на другую и обратно. Вот мячик медленно катится в дальний угол, а игроки ложатся на землю, прикрывая руками уши… и выжидают. Чего же? Взрыва.

Все в городе повалились наземь и ждут, когда БА-БАХ просверлит душный день подобно удару кувалды по наковальне…

Внезапно Бентона передернуло…

Молоденькие продавщицы «У Кудера». Покупатели между торговыми рядами. Посетители «Хейвен-ленча» – кто за столиком, кто у стойки. В три ноль четыре пополудни они легли на землю, вся их чертова шайка. А в три ноль шесть встали и преспокойно вернулись к своим делам. Все, кроме нескольких Специально Назначенных Зевак. И Эллисона с Беррингером, тут же принявшихся заливать о случайном взрыве печи, которого не было; или будто им неизвестно, кто жертва, хотя черт их дери, если это так.

«Думаешь, горожане знали обо всем заранее? Ты же в это не веришь?»

Но в глубине души он верил. Ведь если они не знали – как получилось, что пострадала одна только Рут и ее коллекция кукол? И потом, на Мэйн-стрит со скоростью сто десять миль в час осы́пался ливень стеклянных осколков, а никому даже руку не порезало…

– Ну, теперь-то связь должна наладиться, – спохватился Бент. – Тарелка уже далеко. Попробуй еще раз.

Джинглс взял микрофон.

– Я до сих пор не понимаю, где носит наше подкрепление.

– Может, еще где-нибудь неладно. Ты же знаешь: проблемы обычно сыплются сразу скопом.

– Ага. Словно кукольные ручки с ножками.

Джинглс занялся микрофоном, а Бент в это время вырулил за очередной поворот. Мигалка и фары высветили пикап, брошенный диагонально поперек трассы.

– Госпо!..

Рефлексы сработали мгновенно; водитель ударил по тормозам. Шины «Файерстоун» противно завизжали, дымясь от натуги. На миг Бенту показалось, что ничего не выйдет. Потом нос автомобиля замер буквально в трех ярдах от пикапа.

– Подай туалетную бумагу, пожалуйста, – проговорил Джинглс глухим, дрожащим голосом.

Полисмены вылезли, на ходу автоматически отстегивая свои пистолеты. В летнем воздухе резко пахло жженой резиной.

– Что за черт? – воскликнул Джинглс.

И Бент подумал: «Он тоже почувствовал. Здесь творится что-то не то. Кошмар, случившийся днем в захолустье, продолжается. Парень понял все не хуже меня».

Налетел ветерок, натянутый брезент сухо зашуршал (похожий звук издают гремучие змеи), и из крытого кузова показалось такое, что у Бента разом похолодели яйца. Что-то вроде дула гранатомета. Он уже собирался пригнуться, когда, к своему замешательству, разглядел «базуку» как следует. Это была всего лишь рифленая трубка на деревянной опоре. Ничего страшного. И все-таки полицейский перепугался. Точнее сказать, он был в ужасе.

– Бент, а я видел эту машину в Хейвене. На парковке у закусочной.

– Кто здесь? – выкрикнул Родес.

Никакого ответа.

Он посмотрел на Джинглса. Бледный напарник с округлившимися, потемневшми глазами тоже оглянулся.

Внезапно в голове пронеслось: «Помехи от микроволновой тарелки? А точно ли в них было дело?»

– Эй, если здесь кто-то есть, лучше отзовитесь! – окликнул Бент. – Вы…

Из кузова донеслось визгливое, придурковатое хихиканье, потом все затихло.

– Боже, как мне это не нравится! – простонал Джинглс Гэббонс.

Бентон выдвинулся вперед, поднимая пушку, и в этот миг все вокруг озарилось зеленоватым свечением.