Глава 11
Проблемы с законом
Вечером позвонил Вовка и рассказал про бедлам на уроках. Сначала донимали Дину Алексеевну. Кондратьева начинала, Тузов и остальные подхватывали. Легонько так, Мочалке уже под семьдесят – не дай Бог перенервничает, удар хватит там. А все потому, что она за последние две недели прожужжала все уши своим единым госэкзаменом.
Собственно, она сказала, что уйдет на пенсию только тогда, когда выпустит девятые классы – «А», «Б» и «В». У десятых-одиннадцатых алгебру и геометрию вела завуч. Строгая тетка, с такой не забалуешь. У нее все классы с медалистами.
– Шуля пришел ужратый. С бутылкой водки еще, с остатками. Вол тоже выпил, а остальные чисто ха-ха ловили. Ну, Мочалка чуть с ума не сошла. Визжала, слюной плевалась. Водовозов все уворачивался на первой парте – от ее руки в меле, от слюней и размахиваний, – смеялся по телефону Вова. Турка валялся на диване, на столе горела лампа. Он слушал и понимал, что в другое время тоже поржал бы. Но сейчас мысли были совсем другими, и он лишь угукал и фыркал в ответ.
– И вот, пошли мы потом на общество. Ну, там тоже чисто шумели. Как обычно, орали, бесились. Бумажками кидались. Эти козлы на меня полезли, но до драки не дошло, и стрелку забивать не стали. Тузов что-то шепнул Рамису, и тот быстро отстал. Хотя я уже не обращаю особого внимания на них, и если только что-то серьезное, то бычусь. Правильно, как думаешь?
– Правильно, – машинально ответил Турка.
– Короче, облили они портфель Муравья водкой. Вол внутрь прямо вылил чуть ли не полбутылки. Морда красная, как помидор, мать его! Сидит, хихикает.
– Как же они портфель у него забрали? Он же всегда с ним таскается.
– Да отобрали, лямку с мясом вырвали. Потом Вол поджег его зажигалкой. Нормально? Синий ранец его, обоссаный, окурки еще об него тушили… Полыхнул, как будто бензином облили, я тебе отвечаю! Уж не знаю, из-за водки или материал такой, горючий. Сейчас китайцы, знаешь, из какого дерьма штампуют? У меня тип, ну, друг – купил зарядное за сотку, на радиорынке. И что ты думаешь? Расплавилось! Хорошо, выключить успел, и розетка хотя бы не загорелась. Обои чисто немного потемнели, закоптились…
– А с портфелем Муравья чо?
– Да ничо. Сбросили с окна. Ну, он, как всегда, сквозь зубы пробормотал, что убьет всех, тряхнул своими волосиками и сбежал. Его матушка опять по ходу обкорнала, ну подстригла типа, ты понял.
– Осколком стекла? – спросил Турка, и они в унисон захохотали.
– Вообще-то жалко его. А что… Мария Владимировна?
– Ничего. Тихая. Ну сиськами трясет, как обычно. Эти-то с ее урока отпросились, приколи. Говорят, можно нам уйти, у нас там тренировка. Какая к чертям тренировка? Она и отпустила всю шайку. Только Шуля и остался, бухой. Храпел на уроке. Короче, веселый день. Хазова еще эта… Как думаешь, получится развести? Она нормальная на самом деле. И симпатичная. Гуляли с ней тогда, щупал везде, под майку залез ладонью, а она без лифана – нормал? Сидит такая на лавочке, будто не при делах. Поцеловать с языком только себя не дала, скромница фигова.
Турка хотел было рассказать о сегодняшнем приключении, но промолчал. А вообще-то он и сам до конца не верил в то, что произошло. Как во сне. Как тогда с Ленкой.
– Да, так всегда и бывает. Только пропустишь день-два – сразу движуха начинается.
– Ты завтра придешь?
– А фиг его знает.
* * *
Прошло еще некоторое время, и наступил дождливый, пасмурный октябрь. В этом году осень накрыла город своим цепким, влажным одеялом слишком уж рано. Затылок Турки подзажил, мазью пользоваться он перестал и нехотя пошел к врачу за справкой.
– О, а я уж думаю – куда вы запропастились! Как там наше сотрясение?
– Вроде здоров уже.
– Головокружения были? Рвота? Может, просто голова болит? – сыпал вопросами врач.
Турка потихоньку выложил ему, как и что. Врач хмурился, веселье с него слетело. Вышел зачем-то из кабинета, вернулся:
– Вам бы магнитно-резонансную томографию сделать. Шуточное ли дело! Конечно, о внутреннем кровоизлиянии речь не идет, но для профилактики… Сейчас всякое бывает. Вот пришел человек с болями, и что думаете, нашли у него? Опухоль, почти с грецкий орех! В мозгу. Ладно-ладно, вам-то такое не грозит. Делаем томографию-то?
– А дорого? – спросил Турка.
– Две тысячи. Плюс-минус. Что, много? Но ведь это здоровье! – всплеснул руками врач.
– Я подумаю, у родителей спрошу. Вы напишите, куда идти…
Врач еще долго распространялся на тему того, насколько опасными могут оказаться последствия, и что даже МРТ не всегда выявляет, есть ли патология, повреждены ли сосуды.
– У трех процентов из тех, кто переносит сотрясение на ногах, развивается хроника. Что это значит? Эпилепсия, например. Хотите такую радость?
Как-то в школе у одного типа был припадок эпилепсии. Физкультура, два класса. И вот бегали все, прыгали, а он упал и забился в конвульсиях, а изо рта побежали клочки пены. В начальной школе еще было дело.
– Да ну. Эпилепсия?
– Да. Посему я от всей души советую вам сделать томографию. Кроме того, хотите неплохие витамины, а? Любой невропатолог вам скажет, что это только в плюс! Сейчас эта фирма потихоньку набирает обороты, пока еще препараты не такие уж дорогие. Но организм держат в тонусе. Я сам принимаю.
Тут врач нагнулся, выдвинул ящик стола. Потряс в воздухе колбочку – пластиковую, с зелеными надписями и веточками какого-то растения, похожего на шиповник. Внутри – капсулки с порошком.
– Всего триста восемьдесят рублей. Со скидкой отдаю, у меня купон есть. Ну, как? – он поставил баночку на стол и резво кивнул Турке. Тот нехотя улыбнулся, а доктор затеребил бороду.
– Не, у меня и столько нет. Вообще только на проезд и осталось. – Турка покачал головой, разглядывая колбочку.
– Как знаете. Мое дело предложить. Адрес клиники сейчас напишу. На Добровольского, прямо где площадь, и чуть пройти от нее, туда маршрутка не доезжает, – врач принялся что-то быстро строчить на листке, черкать. Целую схему нарисовал.
– Ладно. Я у мамы спрошу и обязательно съезжу туда, раз вы говорите, что эпилепсия может быть.
– И она у вас непременно будет. О нет, я не пугаю! Шутка ли – сотрясение мозга!
* * *
Когда Турка рассказал дома, что и как, отец сразу начал плеваться. Мол, когда уже этих проходимцев рассадят по тюрьмам. А вот мама, наоборот, выразила мнение, что врач чуть ли не живой пророк, истинная добродетель. Она серьезно встревожилась и говорила, что нужно поехать туда, на Добровольского, и сделать это МРТ, пускай хоть все пять тысяч стоит!
– Ты сама-то как себя чувствуешь? Поликлиника эта, анализы.
Мама как-то осеклась сразу и отвела взгляд.
– Нормально, сынок. Нормально. Пока еще проверяют, непонятно ничего…
Турка, естественно, никуда не поехал и вернулся к тренировкам. Отдохнувший, изголодавшийся по нагрузке организм с готовностью откликнулся на занятия. Мышцы снова налились былой силой, привычная крепотура в широчайших трицепсах и кубиках пресса радовала Турку. И бегать он снова начал на стадионе. Треклятый пес вроде как немного привык к нему, и уже не лаял, а только глухо ворчал.
Конова на «Труде» не появлялась, а в школе ни с кем не разговаривала. Турка несколько раз пытался завести разговор, подсаживался к ней. Уговаривал, увещевал – все впустую. Как можно выяснить отношения с мраморной статуей?
Как-то на перемене Вовку с Туркой окружили знакомые лица. Их обладатели протянули руки, поздоровались. На физиономиях Крыща и Рамиса появились обычные ухмылки. Китарь маячил тут же, он зарос щетиной по самые глаза.
– Да ладно, чо напряглись? Сегодня мы добрые, – И обступившая их компания засмеялась. – По делу подошли. Тема такая – играть будем в футбик с одиннадцатым «А». Все серьезно, на базе «СКА», на зеленке. Два тайма, по сорок минут.
– А почему не сорок пять? – вставил Кася.
– Потому что ты, лупоглазый, и полчаса не выдержишь в нормальном темпе. Сдохнешь сразу! – В подтверждение слов Тузова, Рамис ткнул Касю локтем в грудь. Тот поморщился:
– А, ясно. Да Рамис, хватит, да чо ты… Ладно тебе!
– У-у! Да не ссы, ушастик.
– Играем на деньги, – Тузов шмыгнул носом. – Или на ящик «Пепси» играем, там как получится. Короче, надо скинуться по сотке минимум.
– Они же там все сборники. Два человека в училище олимпийского резерва собрались идти, – протянул Вовка.
– Ты, Гнич, рот закрой! Не с тобой разгофаривают!
– Андо, успокойся, – Тузов глядел на Турку исподлобья. – Ну, ты-то согласен?
– Я не Гнич.
– Я тебе щас в голову дам. Серый, слышь, чо он моросит!
– Никто не моросит, остынь, – придержал Рамиса Тузов. – Так что, согласен?
– Играть? – сказал Турка – Или платить?
Крыщ буравил взглядом Вовчика. Остальные топтались на месте, чесали затылки.
– Вы ж понимаете, что без мясорубки не обойдется.
– Надо думать, – пожал плечами Турка. – На стандартном поле, одиннадцать на одиннадцать? И с заменами?
– Да, с заменами, – сказал Тузов. – Только нам нужно нормально играть, собраться всем. Я как бы только у вас спросил. Остальные если не приходят – получают в череп.
– Дело не в том, чтобы прийти, – вздохнул Турка. Ему вдруг стало душно, а Вовка переступал рядом с ноги на ногу, подергивая не знавшие бритвы волоски на подбородке. – Я скидываться не буду. Играть согласен, а денег у меня нет.
– Банк нужен. Надо сейчас собрать, а то после игры, если проиграем, фиг кто скинется. – Затренькал звонок, перекрывая голос Тузова. – Короче, подумайте там, туда-сюда, – кивнул он. – Но ты сдаешь по-любому, Гнич, понял?
– Я не Гнич, – снова сказал Вовка.
– Серый, дай я ему всеку!
– Да остынь ты. Короче, думайте. До завтра срок вам, решите там все. Завтра тренироваться пойдем.
– Хэ! – Рамис замахнулся на Вовку, тот перехватил его руку и толкнул дагестанца в грудь.
– Э, ты чо…
– Успокойся! – рявкнул Тузов. – Матч в субботу, если что.
Рамис прожег Вовчика злобным взглядом. Тот глаз не отвел, но выглядел каким-то сдувшимся, даже посерел немного.
И они медленно, шаркая ногами, разошлись.
– Я не буду играть, – тут же заявил Вова. – Пусть проигрывают, если кайф. Нет, я не то что боюсь – мне не хочется иметь общих дел с этими уродами! – Пацан в сердцах пнул каштан, и тот, резво подпрыгивая, скрылся в опавшей листве. – Пусть что угодно лепят. К дракам я готов, и деньги отдавать тоже не собираюсь. Вдруг они вообще обманывают? И скинулись ли сами? Нет, пошли они в жопу!
– Правильно, конечно. Но просто поиграть-то можно. Кто сказал, что мы будем платить? Я скажу Тузову, что мы играем, но не платим. Пусть его шестерки деньги несут или еще кто.
– Я с ними вообще не хочу связываться. Ни на каких условиях.
Турка мало-помалу все-таки уговорил Вовчика сходить хотя бы завтра на тренировку и посмотреть, что к чему. В футбол поиграть, в конце концов. До выходных еще масса времени.
– Ладно. Контрольная еще эта вонючая по матеше. И по физике тоже. А еще химия! Я что-то про нее вообще забыл. И вообще, погода хреновая, зима, блин, скоро. Короче, жопа полная. А я ж еще на подкурсы записался.
– Зимой?
– Ну да.
Про физику с химией Турка и впрямь забыл. Про подготовительные курсы его мама тоже говорила, но Турка считал, что они для ботанов.
По дороге Турка встретил Муравья. Тот в школе уже давно не появлялся. За плечами у него болтался рюкзак – все тот же, с прожженными дырками, обуглившийся, в подтеках. Молния наружного кармана была зашита нитками.
– Привет! Ты что, газеты разносишь?
– Аботаю, – Муравей говорил редко, а если и случалось, то сильно картавил. Турка пошел с ним рядом, сохраняя непринужденный вид. Он почему-то почувствовал себя куда как сильнее и удачливее Муравья.
Хотя немудрено. Муравья все бьют, насмехаются, тычут пальцами и презирают. Будет ли у него девушка? Турка не мог себе представить девчонку, которая водилась бы с таким пацаном. Хотя, говорят, даже Бэтман нашел себе какую-то шизу, местную дурочку. Ну, им, наверное, неплохо вместе.
– Сколько платят?
– Наамально. Тии часа походиу, сто пятьдесят ублей ааботау.
– Ну, неплохо. А чо в школу не ходишь?
Муравей промолчал. Вечно искривленные губы начали расползаться в стороны. Маленькие глазки скрылись под навесом белесых бровей. Турка некоторое время ждал ответа, а потом добавил:
– Некайф, наверное, да? Чего там делать, понимаю. Ты куда после девятого пойдешь?
– В а-амию.
– В армию? А ты какого года?
– Девяностого. – Турка присвистнул. – Так тебе восемнадцать, что ли, уже будет?
– Да, – сказал Муравей. Турка думал о том, что человек не может выглядеть так в семнадцать лет. Это что ж такое получается? Взрослого, можно сказать, человека вовсю унижают. Нет, разве может быть Муравью восемнадцать лет?
Припомнил, как на него орал Олег Анатольевич. Сидели тогда на географии, а он кричал на Муравья: «Женя, ты должен был стать на учет в военкомате!»
– Ты сам как? Нормально дела-то? В армию хочешь идти?
– Наамально все. В аамию не хочу. Бэтмана вот не взяли.
– Так он же того – псих.
– Я с ним не гуляю, – вдруг сказал Муравей. В тусклом доселе голосе теперь явственно проступил оттенок насмешки и презрительности.
– Не гуляешь? Ну и пральна… Слушай, а мы в футбол будем играть. Хочешь, приходи. Вратарем будешь.
– Нет. Они на меня обзываются. Ну ничего, я еще им… – тут он начал что-то шепеляво бормотать, а Турке стало не по себе. Да, вряд ли Муравья заберут в армию.
– Ладно, Жень. Мне направо теперь. Давай, удачи с газетами.
Муравей не ответил. Он продолжал бормотать что-то насчет того, что он «всем им еще покажет, все будут его уважать».
Ноги сами привели Турку к Мебельному переулку. Проходя коротким путем, через темную арку (что-то вроде подворотни), он наткнулся на Шулю.
– Э, пацан! Есть чо по мелочи?
– Нету.
– Найду – лицо бью?
– Шуля, да это я. Прикалываешься, что ли?
– Кто – я? А, не разглядел сразу. Чо, как дела? Не хочешь с нами сейчас пойти? Ну, пацаны на машине скоро подъедут. Шалаву одну на хор собрались пустить.
– Уж не Лариту ли? – усмехнулся Турка. Они вышли из подворотни на свет. Шуля взобрался на ржавый остов лавочки без спинки и сел на корточки.
– Не, ты чо. Да она ж в роддоме щас, беременная.
– Кто – Ларита? Да ну! Я ее только на днях видел, никакущую.
– Отвечаю, – сплюнул Шуля. – Ну ничо, мало́го сдаст в детдом и продолжит, ха!
– Так кого вы сегодня собрались развести?
– Катьку. Ты ее не знаешь. Она ничего, сиськи норм, рабочая такая телочка.
– Так вы ее вдвоем, что ли?
– Не, Валек обещал кого-то там еще подтянуть. Костяна, Тулу. Ей чисто пару бокалов шампанского дать – и снимай трусы. Может, подругу еще прихватит. Поехали, ты чего? Всерьез, что ли, этой хренью занялся, ну учеба, туда-сюда? Раньше мы как бывало, а? Помнишь, как «шаху» спалили? Этот дедок до сих пор не успокоился, по-моему.
– Не «шаху», а «Таврию», – сказал Турка.
– А, ну значит «шаху» без тебя уже. Мы ее еще утопили в болоте… Погнали, а?
Турка подумал, что потом-то такой возможности не будет. Все-таки путь исправления и все дела, а класс выпускной…
Можно и гульнуть в последний раз-то.
* * *
Из глубины душной квартиры тянуло резкими духами, кухня дышала гарью. Гремел металл, и сначала слышно было только медвежье рычание, а потом Турка понял, что поют, оказывается, на русском. Что-то про тьму и «ржавую кровь».
– Ау, есть кто дома?
– Мальчики, м-ы-ы зде-есь! – пропели женские голоса. Хозяин хаты ухмыльнулся и подмигнул. У Тулы не хватало нескольких зубов, и стоило ему только улыбнуться, как его рожа сразу принимала зловещий вид хэллоуинской тыквы.
– Давайте несите пакеты на кухню! – кивнул Тула пацанам. – Эй, дурынды… Кофе, что ли, сбежало? Всю квартиру мне провоняли, курицы!
Бабы в ответ заржали, а Шуля отнес пакеты на кухню. Музыка долбилась в картонные стены, давила на виски вместе с духотой.
В зале накрыли стол, но куча всякой снеди аппетита не вызывала. Как будто девчонки в отсутствие кавалеров быстро все сожрали, а потом выблевали обратно в тусклые салатницы и блюда.
– Что празднуем? – спросил Турка, улыбаясь симпатичной девушке. Наверное, это как раз Катя. Шатенка, косметики не так чтобы много. Даже удивительно – ну никак она не подходила для этой компании. В короткой голубой юбке и серой кофточке, расшитой цветами. И это она супершалава? Да быть такого не может!
– О, новый человек! Штрафную! – прогудел кто-то из кресла. Турка повернул голову и вздрогнул. Сбоку от стола, ближе к шкафу, в кресле сидела еще одна девка. Полная, рыхловатая, и на лицо так себе. Маленькие глазенки, волосы вытравлены добела, и у корней желтый цвет смешивается с черным. Пылинки перхоти выделяются, за километр разглядеть можно.
Вот она, понятное дело, – дает с собой делать что угодно. А чем ей еще привлекать?
– Как тебя зовут? – спросила темненькая.
– Артур. Можно Турка.
– О, а мы сегодня как раз кофе в турке варили! – заржала толстуха.
– А вас как зовут?
– Меня Аня, – представилась шатенка.
– А я Катя, – хрюкнула толстуха.
У Турки моментально все смешалось в голове. Получается, Шуля и остальные собирались «пустить по кругу» эту белобрысую?!
И в следующее мгновение в ладони Турки появился стакан.
– Не, я не буду…
– Ты чего? Пей!
– До дна! До дна! – повизгивала толстуха. Ее громкий смех отражался от стен, звенел в пустых стаканах, вилки и тарелки дребезжали. Лицо порозовело – теперь чистая свинья.
– Вы чего тут разошлись? Сейчас все выпьем. Фига вы ему налили! Сразу бы целую бутылку дали… Давайте к столу! – командовал Тула. Валёк споткнулся и чуть не опрокинул стол. Шуля поддержал его и усадил на стул. Валёк тут же наклонился в сторону, как Пизанская башня. Катя выбралась из кресла, все расселись.
– Только давайте это орево выключим, – поморщилась Аня.
– Порево? Кто, с кем? – осоловело захлопал глазами Валёк. Все заржали.
Аня повозилась с колонками и спустя минуту в комнату ворвалось мощное вступление, гораздо более мелодичное, нежели в предыдущей песне. Она показалась смутно знакомой, и тут толстуха Катя рыгнула и заявила:
– Тю! Врубила этого педика своего?
– Это кавер, отвянь, – отрезала Аня, и подняла вверх руки, покачивая бедрами.
Шуля и впрямь выпил немного, глоток небольшой сделал. И не из стакана – Тула подал ему стопку. Разговор пошел про машины, затем про способы разбогатеть. Тула рассказывал, что собирается открыть свою автомойку, а все поддакивали и кивали. Выяснилось, что он сидел. Взломали замок, влезли в квартиру с пацанами, но ничего толком не взяли – хата оказалась не та, наводку сделали ошибочную.
Турка то и дело поглядывал на Аню. Она смеялась вместе со всеми и вроде как не замечала этих голодных взглядов. В какой-то момент она в упор поглядела на Турку. Тот уже немного осоловел и только улыбнулся в ответ, взгляд не отвел. Тогда она будто бы кивнула, едва заметно.
Хотя, может, это ему показалось.
Турка вдруг узнал песню, это была рок-версия «Careless Whisper» Джорджа Майкла. Одновременно он почувствовал, как об ногу что-то трется. Глянул под стол и увидел пальчики с бордовым лаком. Остальные были увлечены разговором, поддатая бегемотиха Катя громко хохотала, так что эта игра оставалась незамеченной.
Тогда Турка схватил Аню за ногу, а она зажала ладошкой рот и прыснула шутке Валька. Как будто ничего и не замечает.
Турка погладил кожу. Приятная. Туман в голове, пить, как выяснилось, он совсем отвык. Спорт же прочищает сосуды, вот и вставило как следует.
Он столкнул со стола вилку. Улыбнулся Ане и отпустил ногу. Девушка закусила нижнюю губку и сделала вид, что ее больше всего на свете интересует армия: лучше стало или хуже, после того как сократили сроки прохождения службы, осталась ли дедовщина? Турка в это время нырнул за вилкой. Увидел напротив себя круглые точеные коленки без колготок. Тут Аня будто невзначай раздвинула ноги. Турка забыл про вилку.
Увидел синие трусики. Даже красную кружевную каемку разглядел.
Но хмель от этого не слетел, и эффект был неполным. Тут уж Турка пожалел, что влил в себя даже эту малость.
– Братан, ты чо под столо́м там? – прогудел Тула. Аня мигом положила ногу на ногу. Турка вздрогнул и ударился башкой об стол.
– Вилку уронил, – пропыхтел он, выпрямляя спину. Щеки пылали, Аня опять заливалась колокольчиком.
Примерно через час Катя и Тула переместились на диван. Начали целоваться, рука с наколками залезала то под маечку, то под юбку. Валёк ушел в другую комнату еще до этого. Несколько раз он чуть со стула не упал, засыпал на ходу.
Аня поманила Турку пальчиком. Он побрел за ней на кухню, покачиваясь, придерживая руками стены. В какие-то моменты он был уверен, что они вот-вот рухнут, и весь дом сложится, как карточный домик.
Закрыли дверь на кухню. Аня жарко поцеловала Турку, с языком. Турка успел заметить зеленые циферки в окошке микроволновки: 20:53. Пока они целовались, тройка сменилась сначала пятеркой, а потом и семеркой. Он щупал грудь, но никакого возбуждения не ощущал, даже когда рывком задрал платье.
Увидел эти самые трусики – оказывается, спереди две вишенки. Аня отошла к кухонному столу:
– Ну? И чего ты застыл?
Турка осоловело глядел на девушку. И правда, чего он ждет?
Подошел ближе, погладил Ане бедро. Она задрожала всем телом. Турка подумал, что это довольно глупо – то, чем они сейчас занимаются. Возбуждение так и не приходило, с таким же успехом можно гладить спинку дивана, например.
– Ну же!
Турка на автомате расстегнул ширинку.
– Блин, ты же немного выпил! – с укоризной воскликнула Аня, приседая на корточки. – Ладно, сейчас…
Накатило дежавю. Хотя ведь Турка уже это и впрямь видел. Да, Аня действительно настоящая профессионалка. Интересно, с кем бы она тут была, если б он не пришел?
В стеклянный прямоугольник двери хлопнула чья-то ладонь.
– Откройте! Чо заперлись, а?
– Боже! – Аня выпрямилась так резко, что у нее щелкнула коленка. – Уведи его отсюда! – она надела лямки платья обратно на плечики.
– Да пусть…
– Ау, другим тоже отлить надо! – пинал дверь Валёк. – Открывай!
– Покажи ему, где туалет! Я так не буду!
– Ладно, – сказал Турка. Аня пристроилась на табуретке и потупила взгляд. Коленки вместе свела, эдакая послушница. Турка толкнул дверь. Валёк сделал шаг назад, ноги у него заплелись, и он рухнул всей массой на пол.
– Аугх-рх! Я тоже в сортир, пацаны…
– Туалет тут! – Турка попытался поднять Валька, но тот подтянул колени к груди и начал бурчать что-то неразборчивое. Турка постоял так над ним некоторое время, пнул его в сердцах ногой. Из зала неслись охи-вздохи. Турка икнул, вернулся на кухню и поплотнее закрыл за собой дверь.
* * *
После они с Аней сидели на кухне. На линолеуме блестели пятна пота, воздуха в крохотной кухоньке практически не осталось.
– Надо хоть форточку… открыть, – сказала Аня. – Духотища… Устал?
– Ага, – сказал Турка.
– Курить хочешь? Вот пачка лежит.
– Не, не хочу.
– Я тоже тогда не буду.
– Зачем ты вообще сюда пришла?
– Развеяться, – пожала плечами Аня. – Задолбало все.
Холодный воздух из черной форточной щели отрезвлял и успокаивал, но даже сквозь него проступала вонь не так давно сбежавшего кофе.
– Может, чаю попьем? – предложил Турка.
– Не хочу я ничего пить. Домой хочу.
– Ну так давай провожу. Пошли, хочешь?
– Мне накраситься надо и в порядок себя привести, – Аня потрогала губу. – Блин, ты прокусил, что ли… Ладно, подожди минут пять.
Она вышла, а Турка закрыл форточку. Так и простудиться можно – весь мокрый же.
Когда они уходили из квартиры, Катя все еще продолжала стонать и охать. Пока обувались в прихожей, успели наслушаться.
По дороге они практически не разговаривали.
– Может, ты зря это? Еще помиритесь с ним?
– Нет. Все мосты сожжены. С ним покончено! Сколько тебе лет, а?
– Шестнадцать, – соврал Турка.
– Маленький еще, – вздохнула Аня. – Моему двадцать два…
Обменялись телефонами – Турка попросил больше из вежливости или из принципа, потому что шансов замутить с Анькой, у него, конечно, не было.
– Ладно, дальше я сама, а то вдруг мать встречать будет. Задолбает потом, – Аня подставила щеку для поцелуя. – Давай пиши, если чо…
«Никто не знает, что случится завтра», – подумал Турка, засовывая руки поглубже в карманы и глядя на удаляющуюся фигурку девушки.
* * *
Утром Турку никто не разбудил. Заиграл будильник, Луи Армстронг затянул «…что за чудесный мир», но Турка оборвал его и отключился.
Первый урок проспал, да и вообще идти в школу не хотелось. К черту эту учебу! Башка трещит, во рту сушняк… Хотя бывало в разы хуже. Вспомнил Аню. Вот чертовка, что она на кухне вытворяла! И как такую девушку можно бросить?
Хотя с кем ему сравнивать? Разве что с Коновой.
Турка поморщился. Не хватало только о Ленке сейчас вспоминать.
«Ну и рожа! В зеркало глядеть страшно…»
Он почистил зубы, чтоб перебить запах перегара. Сделал себе два бутерброда с сыром и маслом, и третий еще, сладкий – слой меда вывалил поверх хлеба. Капля попала на клеенку, Турка вытер ее и облизнул палец.
Надо в школу идти. Сегодня же там какие-то контрольные…
Наскоро выпил чаю. Второй урок как раз физика. Или нет? Короче, надо так надо.
Турка явился как раз к перемене. Обувь сменную он никогда не брал и теперь шел, оставляя за собой грязные следы на кафельном полу вестибюля.
– Эй, переобуватьси думаешь ты, али нет? – проскрипела баба Клава. – Только полы вымыла!
Турка сделал вид, что не услышал, и влился в стекавший по лестнице поток. Толстая повариха распахнула двери, и часть народа ринулась к столовке.
– Ты чего на русский не пришел? У нас контрошка была, – сказал Вова. – Э, да что-то ты помятый. Бухал, что ли, вчера? Лигу чемпионов не смотрел? «Арсенал» разнес «Славию» 7:0, ЦСКА 1:2 с «Интером» сыграл, чуть-чуть до ничьей не дотянули.
– Нет, не смотрел. Бухал немного… А сейчас какой урок?
– Матеша. Потом физика – практическая. Потом химия – контрольная. Задачи, формулы эти… Я вчера весь вечер повторял. Вроде запомнил. Число Авогадро, мать его за ногу! И еще по матеше контрольная. Вся фигня в один день. С кем бухали-то?
– Шуля позвал. Телки там еще были.
– Шуля тоже не пришел, кстати. Слушай, эти уже докапывались ко мне перед уроком. Типа сегодня тренировка, футбол, – Вова помрачнел. – Деньги хотят, чтоб мы сдали. Я сказал, что все вопросы к тебе.
– Правильно! Пошли они в зад со своим футболом! – Турка скорчил гримасу. В животе ощущалась тяжесть. Бутерброды камнем лежали на дне желудка, и никакая «Активия» с ее полезными бактериями сейчас не помогла бы. Турка проклинал это пчелиное гудение коридоров, смешанное с воплями и смехом, его разбирало желание всадить кому-нибудь кулаком промеж глаз.
Физические лаборатории находились на первом этаже, рядом с кабинетом биологии и медпунктом, где сидела Таблетка. Турка машинально здоровался с проходящими мимо учителями и знакомыми пацанами, Вовку почти не слушал.
– А, вот он! – Тузов протянул жесткую, как доска, ладонь. – Что решили?
– Играть будем. Деньги – после игры. Оба.
– Не, так не пайдет! – завозмущался Крыщ. – Ми все скидувались, а ви нет? Пачему?
– Долго объяснять, – вставил Вовка. – Сложно все это.
– Ты чо гонишь?!
– Да успокойся, – отмахнулся Тузов. – Не, хотя бы сотку сдайте. Ну приколи, мы же сразу должны отдать деньги. Что, потом, что ли, собирать будем?
Прозвенел звонок. Большая часть класса медленно потянулась в кабинет. Физичка почти всегда опаздывает. Вова тоже хотел было проскользнуть к двери, но ему перегородил путь Рамис.
– Соберете с нас потом. Какие проблемы? – Турка пожал плечами. – Мы сдадим.
– Точно? – прищурился Тузов. – А то я тебя знаю – тысяча отмазок. Ладно, но вы с процентами тогда отдадите. Можете сегодня сдать по сотке, а после матча, если проиграем – будете должны по триста. Каждый. Согласны?
– Чо эт ты мне указываешь, организатор хренов?
– А чо ты бычишься?
– Ничо! – Турка задрожал. Башка у него разболелась еще сильнее. Он знал, что злится именно из-за боли, но ничего не мог с собой поделать, знал, что эта вспышка в дальнейшем может аукнуться.
– Я предложил вам сделать так. Вы выдвинули свои условия. Чем вы лучше остальных? Все ведь сдают.
– Короче, не грузи. Все сдают – покажи мне банк. Список у тебя есть с подписями? Ну и все. Сказали – будем играть, так чо ты на мозги капаешь?!
– Э, Серый, чо это он так с тобой разговаривает? – протянул Рамис.
– Мальчики, вы на урок идете? – появилась Лола Францевна. Говорила она с легким акцентом – некоторое время жила в Германии, а родители ее и сейчас там. На кой черт ей тогда преподавать в российской школе физику, Турка не знал.
* * *
Практическую, а следом и лабораторную работу выполнил Вовка за двоих. Варианты были разные, но он не оставил товарища в беде.
Турка вообще не понимал эти формулы и закорючки, какие-то уравнения. «Четырьмя натянутыми струнами груз закреплен на тележке, силы вертикальных равны Т1, горизонтальных – Т2. Вычислите ускорение груза…» Какие-то массы, вес, плоскости, движение, натяжение, упругость. Когда прочитал последнее слово, подумал о попке Коновой и поглядел в ее сторону. Ленка облизывала кончик ручки и таращилась в свой двойной листок.
Потом была химия, и тут уже три человека помогали всему классу, поскольку никто так и не научился решать эти треклятые уравнения химических реакций, перемножать буквы на цифры. Там двойка, там четверка, умножается что-то, и в итоге левая часть должна быть равна правой.
Задачи для первого и второго варианта различались только цифрами. Так что и на этот раз Турка обошелся помощью Вовчика.
И на математике было то же самое. Вовка немного начал выходить из себя.
– Уже достал! Это же просто шиздец! Ты не готовился, что ли?
– Да чо ты как баба, реши мне третье задание! И первое ты как сделал? У тебя сколько получилось? А это число – в какой степени? Нет, вот это. В натуре так?
– В натуре, – устало отвечал Вова.
– Ребятишки, не разгова-аривайте, – тянула слова Мочалка. – Работа у нас какая? Правильно, са-мо-сто-ятельная. От слова «сам». Мобильники убираем, и чтоб никаких подглядываний в тетрадки! Никаких шпаргалок. На ГИА вам никто списывать не даст, вы что же это? Хазова! Быстренько тетрадочку мне на стол и тихонько продолжай работать.
– Дин Алексеевна, я не подглядывала!
– Тетрадочку заберешь после урока, все. Вол! Я тебя выгоню, если ты не прекратишь!
– А чо?!
Турка сидел над листком, подперев щеку кулаком. В голове пустота какая-то. Неохота ни о чем думать. Сейчас бы дома полежать, поспать. Конова, смотри-ка, тоже что-то решает. Может, она и не глупая вовсе, просто не хочет учиться.
«Не глупая, как же! Да она психопатка!»
В перерывах между уроками снова подходили «шантажисты». После математики Рамис повалил Вову, заломив шею в захвате. Турка не стал стоять рядом, а пробил ему в скулу – настолько его достали эти постоянные ухмылки. Дагестанец отпустил Вовку, а тот быстро вскочил на ноги и принялся отряхивать штаны. Рамис медленно поднялся. Бровь ему и в прошлом году рассекали – да и сейчас только зажила недавно. На паркет падали тяжелые, бордовые капли.
– Опять… – смуглое лицо Рамиса потемнело еще сильнее. Тузов наблюдал молча, без всякого выражения.
– Лежачего ударил! Сука!
– Пошли вы в жопу, уроды! Сказали – будем играть!
– Типерь уже насрать! – орал в ответ Крыщ. – После уроков чтоб подошли за школу. Ви все деньги СИГОДНЯ дадите!
– Пошел ты, обезьяна вонючая! За щеку тебе не дать?! – Турка готов был наброситься на армянина, но его кто-то удерживал, и он почувствовал себя псом, которого тянут за поводок, а ошейник только сильнее впивается в шею и еще больше раззадоривает.
– За словами следи, – бросил Тузов. – Сегодня тренировка. К трем чтоб на базе были.
– Ничего, что дождь?
– Не сахарные, не растаете.
Тузов махнул свите, и пацаны, присвистывая и качая головами, разошлись, тихонько обсуждая случившееся. Турка тяжело дышал. На лбу у него блестел пот.
– Они ж нас убьют там, в лесу. Вдруг они это специально придумали, а?
* * *
Криворукая начала объявлять оценки за прошлый диктант – Турка, помнится, специально приходил, чтоб его написать. Получил тройку – и слава Богу. Вова постоянно ерзал на стуле. Где-то в середине урока в кабинет заглянул какой-то пятиклашка, видимо, дежурный:
– Давыдова просят зайти к директору! Есть Давыдов?
– Какой тебе класс нужен?
– Девятый «А».
Турка нахмурился.
– Можно? – спросил он Криворукую.
– Иди.
Пока шли по коридору, мало́й постоянно шмыгал носом.
– Нац есть? – спросил он.
– Нету. Ты что, жрешь это куриное дерьмо?
– Не жру. Его за губой держать надо. А курить есть?
– Слушай, зачем меня директор вызвал-то?
– Не знаю. Меня Сова поймала, говорит, сходи и позови. Ладно, давай! – пацан махнул рукой и сбежал по лестнице. Турка потоптался напротив новенькой полированной двери с позолоченной ручкой в форме изогнутой буквы «Г». Турка постучал, заглянул:
– Можно?
– А, Давыдов. Входи, – кивнул директор.
– Здравствуйте, Сергей Львович, – растерянно протянул Турка, переступая порог. Помимо директора, в кабинете сидели два странных типа с колючими взглядами. В вытянутых свитерах, в потертых джинсах. Дверь закрылась сзади со щелчком.
– Входи, не стесняйся, голубчик! Ну, как дела? Как учеба? Вроде наметилась положительная динамика, насколько я знаю? – Директор улыбался, мужики продолжали буравить Турку тяжелыми взглядами. По стеклу бежали капли дождя, а на фоне серого неба колыхались ветки тополей.
– Садись или хочешь – стой. Как тебе удобно. Эти хм… молодые люди хотят у тебя кое-что спросить. Не против?
Турка молча кивнул. Неужели из комиссии какой-то? Прорабатывают? Так почему его вызвали? Он лихорадочно пытался вспомнить за собой какие-нибудь грехи. Вроде чист. Так что нужно этому стриженному под «ежик», с квадратной челюстью, и второму, с длинным сальным чубом, приклеившимся ко лбу? Взгляд снулый, тухлый, как у селедки. Ощупывает, как будто обыск проводит, прохлопывая карманы и складки одежды.
– Здравствуйте, – сказал Стриженый. – Меня зовут Роман. Мы хотели бы задать вам пару вопросов. Не возражаете?
Турка пожал плечами. Селедочный хмыкнул.
– Где вы были вчера вечером, если не секрет?
– Что? Дома был, – на автомате сказал Турка и поморщился. В затылок что-то ткнулось изнутри. В лоб еще поддавливает и в виски. – То есть… сначала гулял, потом пришел домой.
– Так вы подтверждаете тот факт, что находились вчера около восьми часов вечера в квартире по адресу: переулок Старочеркасский, дом десять, квартира семь?
– Не знаю, – на спине у Турки выступил холодный пот. Взмокли и подмышки. Слишком уж тут душно, в кабинете. – Адреса не знаю. Но да, мы вчера отмечали…
– А говорите – дома были, – улыбнулся Стриженый.
– Что отмечали? – хмыкнул Селедка.
– Что-то отмечали, – развел руками Турка. – Меня пригласили…
– И ты поехал? – прищурился Селедка. Потом что-то черкнул в блокноте.
– Ну так кто бы не поехал?
– Послушай, парень. Не против, что на «ты»? Мы не в игрушки тут играем. Дело возбуждено, – Стриженый поставил ударение на букву «у», – по факту изнасилования. Ты в этой квартире вчера выпивал, верно? Давай так, начистоту – сейчас все выкладываешь и… Сколько вас там было?
– Какое еще изнасилование… – прошелестел Турка. – От кого заявление? Кто написал?
– А вопросы будем задавать мы. Лашукову Екатерину Ивановну как давно знаешь?
– Екатерину? Толстуху, вы имеете в виду? Вообще не знаю.
– Твой дружок уже в отделении, – многозначительно протянул Селедка. – К нему, что ли, хочешь? В камеру? Говори, как насиловали!..
– Не кричите, все-таки школа, несовершеннолетний… – Директор вытер платочком лоб. – Он смышленый парень, не надо на него давить!
– Спокойно, мы разберемся, – Селедка шмыгнул носом. – Такие смышленые парнишки насилуют девочек, а иногда и убивают.
– Я никого не насиловал!
– Все было по согласию? – мигом отреагировал Стриженый.
– Разве так ведут дела?! Я не обязан вам отвечать! И я никого не насиловал.
– О, смотри, как запел! «Не обязан»! Знаток УК РФ, выходит? Сейчас ты у меня во всем признаешься, – Селедка встал и упер руки в бока. – Хамит, вы поглядите! Наверно, он организатор и есть. Идейный вдохновитель.
– Да я ее впервые увидел вчера! И вообще никаких с ней дел не имел! Ее перчили там, в комнате, понимаете, а я что? Я ушел домой, провожать девушку, Аню!
– Так, перчили… Кто это может подтвердить?
– Ну Аня же! Подруга этой вашей Екатерины! Я ее до дома провожал…
– Провожал, ручку жал… А до этого насиловал Лашукову, правильно?
– Дайте ему сказать! – директор постучал карандашом по столешнице, обмахиваясь платком. – Не нужно шоковой терапии!
– Давай говори, – кивнул Селедка. – Только четко, ясно и по делу. Желательно – быстро.
– Посидели, выпили… Потом мы с подругой Кати, Аней, пошли на кухню… Целовались немного. По согласию! – поспешно воскликнул Турка. – После я проводил ее до дома. Стоны слышал из комнаты. Довольные.
– Ты можешь на слух определить, как именно стонет человек? – прищурился Селедка. – От боли или от удовольствия?
– Да и вы, наверно, тоже можете…
– Юноша, ты не забывайся, – сказал Стриженый. – Мы тебя и впрямь можем посадить на пару суток. Пока ты только подозреваемый, но все-таки…
– Да в чем?! Я вообще не знаю, что случилось!
В итоге выяснилось, что Катя написала заявление в ментовку. Вроде как на экспертизу даже пошла (и когда только успела?), правда, Турка в списке перечисленных насильников не фигурировал, потому что Катя не запомнила его имени. Остальных она знала – пацаны уже неоднократно собирались подобной компанией. Селедка и Стриженый задавали однообразные вопросы, Турка отвечал и отвечал – каждый раз одно и то же. За дверью звенел звонок, топали ноги, слышался смех, а он все сидел в кабинете директора.
Никаких протоколов ему подписать не дали. Вроде как обычный разговор. Но записали все контактные данные и телефоны родителей. Турка хотел было сначала продиктовать неправильные номера, но побоялся.
На кой только черт он туда сунулся, в квартиру? Надо было купить хлеба и идти домой. Проклятый Шуля!
Волей-неволей Турка рассказал, что они с Аней на кухне не только целовались. Он чувствовал себя как во сне – даже перед друзьями не привык хвастаться сексуальными успехами, а тут три взрослых мужика. Директор покачивал головой и цокал языком. Менты строчили в блокнотиках.
– И что теперь им будет? Да вы вообще видели ее?!
– Видели, – устало кивнул Стриженый. – Что будет, то и будет, не твоя забота. В ноги ей должны кланяться, тогда, глядишь, и заберет заявление. Может, замуж выйти вздумала. Кто их поймет, женщин! Ладно, пока иди гуляй. Свободен! Если, конечно, у директора нет вопросов…
– Вопросов нет, – быстро сказал Сергей Львович и оттянул уголок рта. Веко у него конвульсивно дернулось. – Можешь идти, Давыдов.
И как на него вышли-то? Знают ли родители? Не поставят ли на учет теперь?
Целая куча вопросов, как обычно.
