Светлячки

Особенной «любовью» артистов всех театров мира пользуются детские утренние спектакли. И никто в этой нелюбви не повинен — ни авторы, ни режиссеры, ни тем более дети. Каждый ребенок имеет право на своего «Карлсона», «Буратино» или «Белоснежку», и смотреть он их желает в воскресенье или во время каникул… И особенно он желает их смотреть утром 1 января. Тут уж и родители приобщаются к тяжелой мрачности эльфов, кузнечиков, гномов и прочих исполнителей сказочных ролей. Представьте себе: новогоднее утро, спектакль начинается в 10:00. Артисту надо приехать в театр как минимум за час, переодеться, загримироваться и после третьего звонка в изящном танце с веселой песенкой выскочить на сцену! Представили? А? То-то!

Вам, сидящему с Петенькой в шестом ряду, тоже смотреть тошно на всю эту шумную камарилью. А каково им, пляшущим комарам, когда каждый удар бубна набатом отзывается и без того в гудящей головке несчастного насекомого!

Словом, «искусство требует жертв». Чего только не сделаешь ради заливистого смеха маленького зрителя! Или «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало».

Иногда, правда, случаются досадные недоразумения, как в спектакле «Белоснежка и семь гномов»…

Дело в том, что мы, взрослые, легко переключаемся из мира реального в мир фантазий: прицепила Мария Ивановна на голову белые ушки на новогоднем корпоративе, и мы сразу понимаем, что это больше не главбух, а Зайка-побегайка — а дети так не могут! Детям подавай правду! Вот все деятели искусства и стараются угодить этому не терпящему компромиссов зрителю. Иногда это не требует особых усилий: надел «кошачий костюм», нарисовал нос и усы, влез в сапоги и… ну, словом, понятно… А вот, как быть с гномами? Главная отличительная черта этих существ — они маленькие! И все дети мира это знают.

И вот представьте: сидят в зале детишки, ерзают в нетерпении, предвкушая сказку… гаснет свет, звучит музыка, открывается занавес… и на сцене стоят семь здоровых мужиков, от которых до пятого ряда тянет легким перегаром, и осипшими голосами кричат:

— Здравствуйте, дети! Мы гномы!

Ну и конечно, у некоторых зрителей не выдерживают нервы. Кто-то начинает плакать, кто-то пытается убежать, а одного мальчика, опрометчиво оказавшегося в первом ряду, в зоне наиболее мощного выхлопа, вырывает прямо на ноги четвертому гному.

Одним словом, тупик. Проблема была не только в «несвежести» некоторых артистов (это случалось крайне редко), а в том, что гномы не могут быть БОЛЬШИЕ — и все!

И тогда в творческих муках возникло прекрасное решение: открывается занавес, на сцене стоят все те же мужики; дети молчат, не понимая, кто эти люди; тогда из группы выходит наиболее гномообразный Авангард Леонтьев и говорит:

— Здравствуйте, дети! Не пугайтесь (неплохое начало спектакля)! Мы — гномы, — гробовая тишина в зале, что уже неплохо. — Нас зовут Понедельник, Вторник, Среда… (и так далее). А Четверг — такой изобретатель! Он изобрел, что мы стали большими… но в душе мы остались теми же милыми маленькими гномами, — вздох облегчения, и спектакль начинается.

В дальнейшем изобретательность Четверга не раз выручала гномов в трудных ситуациях. Иногда в роковые новогодние утренники случалось, что не все гномы находили в себе силы доползти до сцены, и тогда вечно бодрый Авангард добавлял:

— А еще Четверг придумал, что Среда сегодня будет и Пятницей, а Суббота станет также Понедельником!

Вот какой был этот чудесный Четверг!

Случай, о котором я хочу рассказать, произошел во время самого обычного воскресного спектакля. Все гномы были в сборе, трезвые, все шло по плану: злая мачеха приказала егерю отвести Белоснежку в лес и там убить; Белоснежка (ее прекрасно играла Людмила Крылова, мама моего друга Антона Табакова) стала упрашивать егеря пощадить ее, потому что, если она погибнет, то никто не польет ромашку, и та засохнет; егерь пожалел и отпустил Белоснежку… И вот она остается одна ночью в лесу, уже где-то воют волки… но тут неожиданно появляются светлячки…

Ненадолго отвлечемся от захватывающих событий этой драмы и поговорим о происходящем с технической точки зрения. Мы, работники сцены, как бойцы невидимого фронта делаем все, чтобы обмануть вас, дорогие зрители, чтобы вы и особенно ваши дети поверили в реальность происходящего — и зачастую нам это удается. Зачастую, но не тогда.

Итак, устройство светлячков. Представьте себе обычный кухонный противень, в котором гвоздем пробито штук двадцать дырок. С той стороны, которую вы не видите, прикреплена обычная лампа-переноска. От нее до розетки тянется длинный провод — и все. В момент, когда испуганная Белоснежка в лесу слышит волчий вой, лампа включается, и осветитель Валерий в полной темноте медленно пересекает сцену, на заднем плане, покачивая противень. У вас, сидящих в зале, создается впечатление, что это маленькие светящие точки кружатся среди веток деревьев.

— Кто вы? Кто вы? — восклицает испуганная Белоснежка, и тут начинает звучать мелодия в ускоренном темпе, и «ускоренными» голосами эти дырочки как бы поют:

И счастливая девушка убегает за кулисы за «светлячками».

И все бы ничего, но в тот злосчастный день на магнитофоне оборвалась пленка с песенкой, то есть она начала звучать: «Трям-трям-трям…» — и оборвалась. Ничего страшного, всякое бывало, ну, отмотал бы звукорежиссер пленку, и все бы заиграло снова… но нет!

Валера-осветитель, тот самый, который из года в год таскал, раскачивая, противень со «светлячками» из одной кулисы в другую, оказывается, жил яркой художественной жизнью! Он неформально относился к своим обязанностям, он вжился в образ «светлячков», он ТВОРИЛ!

То, что прекратилась музыка, Валерий не знал. Он шел в самой глубине сцены, а колонки, понятное дело, были направлены в зал. И в гробовой тишине все — и актеры, и зрители — услышали его проникновенный монолог. На вопрос Белоснежки: «Кто это? Кто вы?» — он заговорил, как, оказывается, делал всегда, уверенный, что за музыкой его монолог никто не слышит:

— Не ссы, Белоснежка, — начал он. — Это мы, светлячки. Мы просто маленькие, и нас не видно ни… (пусть будет «фига»). Поэтому не бзди, иди за мной (а как же светлячки?), и я тя отсюда выведу, ты только не ссы!

Обычно зрители не замечают сценических накладок, не слышат актерских оговорок: срабатывает принцип «этого не может быть, потому что не может быть никогда».

Но тут! Понятное дело, что Белоснежка, рыдая, уползала со сцены, но в зале заржали отцы! Это был абсолютный триумф Валерия!

Слава богу, что детишки уже настолько погрузились в перипетии сказочного сюжета, что не обратили никакого внимания на странные речи волшебных огоньков!

Была в спектакле «Принцесса и Дровосек» такая сцена. Пан Магиаш (Рогволд Суховерко) — добрый, но достаточно бессмысленный волшебник — вызывает лягушиный дождь, так как ничего путного он сотворить не может. Гигантские поролоновые жабы падают с неба к огромному восторгу зрителей. Вы уже взрослые и понимаете, что чудес не бывает: лягушек сбрасывают монтировщики с верхних колосников. Я сам никогда этого чуда не наблюдал, так как в этот момент всегда спал в люке у авансцены.

Короб с люком посередине пристраивался к сцене для двух целей: чтобы Принц (Петя Олев) смог провалиться в преисподнюю и чтобы ссыпать туда лягушек перед антрактом (плох тот ребенок, который не захочет прихватить на память одну-две жабы). Я же должен был открыть люк перед Петиным падением и закрыть его на крючок после сбрасывания лягушек. Работа не пыльная, а даже очень мягкая. Я выкладывал себе роскошное поролоновое ложе с мягкими лягушачьими подушками и тихонько похрапывал до конца спектакля. Но не все коту масленица. На одном из спектаклей стражник, пятясь, случайно наступил на крышку люка — крючок оторвался, крышка упала мне на голову, стражник полетел за ней вслед, короб от таких перегрузок выкатился в зрительный зал, а вслед за ним в зал выкатились стражник, жабы и я. Представьте теперь мое состояние, учитывая, что за пять секунд до этого мы с жабами тихо спали и никого не трогали. Ничего не соображая, я вскочил на ноги, размахивая молотком (молоток всегда под рукой у монтировщика), и обнаружил себя в середине зрительного зала, полного перепуганных детей, да и взрослых. Я, не долго думая, перепрыгнул через стражника (как выяснилось потом, он сломал ногу), бросился на сцену, расталкивая сказочных героев, и шмыгнул домой — в кулису. Так состоялся мой актерский дебют в «Современнике».

Но это лишь прелюдия к истории, которую я хочу вам поведать.

В репертуаре театра был один довольно злободневный, но скучноватый и ужасно долгий спектакль на производственную тему «Обратная связь». Действие происходит в кабинете парторга предприятия. Там собралось все руководство и несколько рабочих завода, которые отказываются брать премию. Мотивируют они это тем, что надо больше платить за бригадный подряд (именно то, что давало возможность нам, монтировщикам, получать огромные деньги), вместо того, чтобы выдавать изредка премию. Руководству, естественно, это не нравится: им надо отчитаться в выданной премии. Разворачивается острая трехчасовая дискуссия. И вот ближе к концу спектакля, когда устали уже все: и актеры, и зрители — происходит следующее…

Нет! Хочу, чтобы вы догадались сами. Утром в тот же день шел уже хорошо вам известный спектакль «Принцесса и Дровосек»… Теперь вспомните, что я рассказывал про пана Магиаша. Вспомнили? Поняли? Ну! Лягушиный дождь. А?

В общем, во время дождя одна лягушка зацепилась за осветительный прибор и не упала утром… Зато, прогревшись на прожекторе вечером, отцепилась и плавно спланировала на стол парторга (Олег Табаков) в самый разгар дискуссии. Немая сцена! А потом все — и рабочие, и начальники — бросились кто завязывать шнурок, кто поднять карандаш, а кто и просто вон из кабинета! Представьте себе, социально реалистический спектакль, все очень достоверно и подробно и вдруг — огромная ЖАБА!

Единственный, кто сохранил самообладание, был Табаков. Под всхлипывания рыдающих под столом артистов он невозмутимо взял жабу за лапу и швырнул ее под стол со словами:

— Ну вот, дозаседались! Уже жабы стали мерещиться!

И никто из зрителей не обвинил актера в надуманности этого сценического приема! Вот какой актер Олег Табаков!

Целый год я проработал монтировщиком декораций в «Современнике» и считаю это время наиболее продуктивным: кроме того, что я научился носить тяжести и забивать гвозди с одного удара, я получил редкую возможность наблюдать гениальную игру великих актеров и учиться у них.

А еще я познакомился и даже подружился с Костей Райкиным, и благодаря этой дружбе спустя несколько лет я стал артистом Ленинградского театра миниатюр под управлением А. И. Райкина.