Глава 2
Рана
Когда впереди послышались голоса, Ермак напрягся и рефлекторно вжался в стену, вдоль которой шел.
«Кто это там идет? – мелькнуло в голове у черноволосого наемника. – Не нео ли, часом?»
Дикарей Ермак всячески избегал, прекрасно понимая, что с этими бугаями ему не совладать. Один на один да при помощи ружья, пожалуй, еще можно попытаться, но самый маленький отряд неандертальцев мог попросту втоптать воина в землю.
– До сих пор не знаю, насколько правильно мы поступили, отпустив того зубастого гаденыша, – сказал мужской голос.
Ермак недоуменно выгнул бровь.
«Нет, дикари так не говорят…»
– Да не думай ты об этом, – ответил женский голос. – Он остался снаружи, мы – внутри. Мы его, может, никогда больше не увидим…
– Тихо! – вдруг воскликнул мужчина.
От этого возгласа даже Ермак напрягся. Почему невидимый мужчина вдруг прервал свою спутницу?
Ответом на этот вопрос стал рык – такой жуткий и такой знакомый. Ермак невольно потянулся за двустволкой.
– Хомо! – прорычал невидимый нео.
– Стой где стоишь! – рявкнул мужчина.
Ермак, сгорая от любопытства, медленно подошел к углу здания и осторожно выглянул наружу.
Картина, открывшаяся черноволосому наемнику, оказалась до того странной, что он поначалу даже глазам своим не поверил. Посреди пустыря, поросшего бурьяном и иными сорняками, стояла огромная стая нео – не меньше двух дюжин взрослых бугаев, вооруженных дубинами и ржавыми мечами. Ермак мог разглядеть каждого из дикарей в подробностях, потому что мутанты стояли к нему лицом.
«Ну и орава…» – подумал черноволосый наемник.
Никогда прежде он не видел столько нео за раз. При этом дикари не были самой необычной деталью этой диковинной сцены: куда странней выглядели противники мутантов – бородатый мужчина с двумя пистолями, темноволосая женщина в сером плаще… и стальной «паук», ростом превосходящий любого из дикарей практически вдвое. Нео опасливо косились в сторону био, но тот – о, чудо! – стоял неподвижно, хотя по логике вещей должен был убивать всех, кто под руку попадется, и пожирать не успевшие остыть тела.
«Что-то непонятное там творится, – подумал Ермак, удивленно хлопая глазами. – Робот, люди, нео…»
Ему безумно захотелось оказаться подальше от этого пустыря, где угодно… да хоть в том же подвале – но только не здесь. Не рядом с железным паукообразным, с агрессивным бородатым мужчиной, направляющим пистолеты на нео, которых Ермак тоже на дух не переносил.
«Надо дождаться, пока они между собой разберутся и уйдут, – решил черноволосый наемник. – А то еще заметят и прикончат – так, на всякий случай…»
– Проваливайте, если жизнь дорога! – хмуро воскликнул бородач. – В спину стрелять не буду, так уж и быть.
Однако нео не сдвинулись с места. Лысый дикарь, стоящий к бородачу ближе всех, поправил сползший вперед деревянный нагрудник и спросил, мотнув головой в сторону «серва»:
– А че био вас не жрет?
– Я сказал – проваливайте, или начну убивать! – повысил голос мужчина с пистолетами.
Ермак наблюдал за происходящим одним глазом – ровно настолько он дерзнул высунуться из-за угла дома, за которым укрывался. Он понимал, почему нео не хотят уходить: их было почти три десятка против двух хомо и небольшого, в общем-то, био. Стоит ли пасовать перед таким противником? С другой стороны, главная цель для нео – это мясо, а много ли мяса получится с двух стройных путников и одного ржавого робота? При этом стычка с био наверняка закончится плачевно для большей части дикарей…
Вот и получалось, что на площади шла ожесточенная схватка между звериными инстинктами и здравым смыслом. Показать норов и любой ценой прикончить наглых хомо, расплатившись за это жизнями половины стаи, или же ретироваться, но обойтись без жертв?
«Наверное, только нео могут сомневаться, что из этого выбрать…»
Самое интересное, конечно, заключалось в том, что био по-прежнему стоял не шевелясь. Такое ощущение, что он подчинялся кому-то из этой странной парочки – либо мужчине с пистолями, либо темноволосой девушке – и не способен был действовать без приказа. Ермак как-то слышал о подобных уникальных людях, нейромантах, которые могли управлять роботами с помощью мысленных команд. Правда, сам черноволосый наемник с такими не сталкивался, но, в общем-то, предполагал, что однажды вполне может встретиться.
«Неужто этот день настал?»
Внезапно Ермак краем глаза заметил, как в окне здания, стоящего справа от пустыря, что-то мелькнуло. Черноволосый наемник моргнул, и таинственное что-то исчезло, как его и не было, но зато возник крик. Ермак не сразу понял, кто кричит, – лишь повернув голову к нео и хомо, он увидел, как брюнетка обеими руками схватилась за стрелу, угодившую ей в бок.
– Бо! – воскликнул мужчина с пистолетами.
Нео в деревянном нагруднике, поняв, что лучшего момента может не представиться, рванул вперед… но тут же получил пулю в правый глаз и упал к ногам опешившего бородача.
Незнакомка, меж тем, неуклюже плюхнулась на асфальт, и мужчина, до смерти перепуганный, бросился к ней.
Видя его смятение, дикари ринулись в бой, но тут ожил «серв», доселе дремавший. Скрипя шарнирами, он моментально закрыл собой хозяев и принялся споро орудовать манипуляторами-мечами. Атака нео захлебнулась, не успев толком начаться, и мутанты, умывшись кровью, попятились назад. Возможно, они бы даже ретировались, отрезвленные агрессией био, но тут им в спину ударил огненный фонтан, и дикари, моментально вспыхнув, стали падать на землю и кататься по ней, в надежде сбить пламень. Ермак сморгнул, не понимая, что происходит.
«Еще один био?»
Догадка оказалась верной: прорвавшись через сизую пелену дыма, к стальному «пауку» выскочил длинношеий «Раптор».
«Так это он огнем дышал?»
Прежде Ермак думал, что у быстроногих «ящеров» подобных орудий нет, но реальность свидетельствовала об обратном – ведь иных био поблизости не было, а огнем кто-то дыхнул.
«Выходит, «Раптор»!..»
Обезумев от ожогов, нео попытались сбежать, но роботы не собирались щадить мерзопакостных мутантов. «Серв» погнался за ними, а «Раптор» устремился к зданию, откуда, по всей видимости, вылетела предательская стрела, ранившая женщину в плаще. Изящная шея вытянулась в струнку, и голова «ящера» нырнула в одно из окон… чтобы пару мгновений спустя появиться вновь, уже с верещащим нео в железных зубах. Самострел выпал из мохнатых лап дикаря и, ударившись об асфальт, мигом разлетелся на мелкие части.
Казалось, «Раптору» ничего не стоит проглотить нео, не жуя. Но вместо этого стальной «ящер» что есть силы швырнул дикаря в стену дома, из которого только что его выдернул. Ермак невольно сморщился, как будто швыряли не мерзопакостного мутанта, а его самого. Однако «Раптор» не собирался останавливаться на достигнутом: не позволив телу нео рухнуть на землю, био подхватил его и стал грызть чудовищными стальными зубами. Когда робот прожевал и проглотил последний кусок, вся морда «ящера» была перемазана кровью. Ермак невольно поежился, когда био повернулся…
И посмотрел прямо на него.
Страх моментально разлился от мозга Ермака до поджилок, и те предательски затряслись. Черноволосый наемник спешно спрятался за стену и вжался в нее, отчаянно мечтая стать частью кладки. Меньше всего на свете Ермак хотел, чтобы «Раптор» так же остервенело швырнул его об асфальт, а потом сожрал.
«Только не сюда… не ко мне…»
Нужно было бежать, но Ермак просто оцепенел от страха. Прежде ему не доводилось нос к носу сталкиваться с настоящим «Раптором». Оставалось надеяться, что тот бородатый мужчина с пистолетами действительно нейромант и что он не позволит своему «питомцу» напасть на собрата-хомо.
«Может, выйти к ним? А то еще решат, что я с этими нео заодно… или еще чего…»
Мысль показалась сумасбродной. Кто знает, что на уме у этого бородатого стрелка?
– Эй! – вдруг донесся с пустыря мужской голос. – Ты кто? Покажись!
У Ермака сердце в груди замерло. Похоже, странный бородач звал именно его. Но зачем? Хотел бы убить, вероятно, отправил бы к нему одного из своих роботов. Значит, хочет просто поговорить?
Будто прочтя мысли Ермака, бородач воскликнул:
– Не бойся био, они без моей команды не нападут! Давай же, иди сюда!
Черноволосый наемник закусил нижнюю губу. Выбор был небогатый: либо выйти самому, либо дождаться, пока за ним придет био. Но во втором случае на беседу можно уже не рассчитывать…
«Клац-клац – и нет меня…»
– Выхожу! – проорал Ермак. – Я с ружьем, но стрелять не буду… если ты не будешь!
– Добро! – после секундной заминки ответил бородач.
Собравшись с духом, Ермак все-таки выступил из-за угла.
Живых нео видно не было – только несколько трупов, которые споро пожирали «Раптор» и «серв». Бородач сидел на асфальте, прижимая к себе раненую подругу. Ермак сделал несколько шагов по направлению к незнакомцу, после чего замер в нерешительности. Теперь их разделяло около десяти метров.
«Вполне достаточно, чтобы снести ему голову выстрелом из ружья…» – невольно подумал Ермак.
Он понятия не имел, с кем его свела судьба, и потому по старой традиции готовился к худшему. Однако когда бородач поднял голову и посмотрел на Ермака, тот невольно вздрогнул – до того умоляюще глядел на него этот странный незнакомец.
– Помоги ей! – в отчаянии воскликнул бедняга. – Помоги ей, пожалуйста! Я не могу ее опять потерять!
Не в силах выдержать взгляда серых глаз, блестящих от скупых мужских слез, Ермак медленно кивнул.
* * *
– Вот сюда, – сказал черноволосый наемник, указав рукой в сторону дверного проема.
Пройдя через него, они попали в скромную обитель Ермака. Громобой – так звали этого странного бородача – пронес Бо через усыпанное строительным мусором помещение и устало привалился спиной к стене. Ермак поспешно расстелил на полу одеяло, которое по совету нового знакомца взял в грузовом отсеке «Раптора», и нейромант, тихо чертыхаясь, бережно опустил жену на мягкую подстилку. Уложив бедняжку, Громобой тут же проверил ее пульс и облегченно вздохнул.
– Теперь надо вырезать наконечник стрелы и обеззаразить рану, – сказал нейромант, угрюмо посмотрев на Ермака исподлобья. – Поможешь?
Черноволосый наемник кивнул. Волнения Громобоя были ему совершенно понятны – он и сам прямо сейчас испытывал нечто подобное. И пусть Глеб, в отличие от Бо, не находился при смерти, его сознание и разум до сих пор находились в опасности. Именно поэтому Ермак безропотно выполнял все просьбы Громобоя – держал нож, пока нейромант щедро поливал рану из бутыля со спиртом, потом морщился, наблюдая, как его новый товарищ орудует клинком и торопливо залепляет начавшую кровоточить рану куском пластыря из коры березы-мутанта. Запасам бородача можно было только позавидовать, но достаточно ли их окажется для того, чтобы залечить увечье Бо? Судя по мимике Громобоя, он и сам мучился этим вопросом.
– Все будет в порядке, – неожиданно даже для самого себя сказал Ермак.
Нейромант тут же повернулся к нему и буквально впился в спутника взглядом. Черноволосый наемник замер, подспудно пожалев, что вообще открыл рот.
– Мне бы твой оптимизм, – с трудом сдерживая раздражение, произнес Громобой. – Пока я вижу, что рана очень глубокая, боюсь, может быть задета печень… Черт… Не умирай, Бо! Молю, не умирай!
Он ощупью нашарил ее холодную руку, сжал в своей и зажмурился.
Не зная, чем помочь бедняге, Ермак пробормотал:
– Тут, кстати, неподалеку есть Черное поле…
Нейромант встрепенулся, приоткрыл левый глаз и посмотрел на нового знакомца.
– И?
– Там, прямо внутри, живет Черный Целитель… Может, ему по силам вылечить… такое? Говорят, он с самой смертью якшается, может даже людей из мертвых возвращать…
– Ну так давай к нему и отправимся! – тут же воскликнул Громобой. – Притащим его сюда, пусть лечит…
Он уже хотел вскочить и броситься к выходу, когда Ермак сказал:
– Так не получится. Я пока… я пока, честно говоря, даже не знаю, как его из Поля вызвать. Не выходит, паскуда, и все тут.
– То есть как это – не выходит? – не понял Громобой. – А откуда ж ты тогда знаешь, что он раны лечит?
– Я ж говорю – говорят так.
– Кто?
Ермак замялся, а потом сказал:
– Крыланы.
– Кто? – нахмурился нейромант. – Это такие… крылатые мутанты, типа нетопырей, только больше на людей похожие?
– Ну… да.
– Да они и говорить-то толком не умеют! – фыркнул Громобой.
– Тут, в Чертанове, они другие немного, – заметил Ермак.
– И в чем же отличие?
– У них главный есть, вожак их. Они его Отец Ветра зовут. Он, как я понял, говорить их учит. И вроде даже получается… немного.
– Ничего себе у вас тут чертовщина творится! – покачав головой, усмехнулся нейромант.
– Район такой, видимо. С названием подходящим, – пожал плечами Ермак. – Чертаново ж.
– И то верно… – сказал Громобой.
В этот момент Бо тихо всхлипнула во сне, и нейромант приблизившись к ней, коснулся тонкой шеи мозолистыми пальцами.
– Слаба, очень слаба… – прошептал бородач, покосившись в сторону Ермака. – Боюсь, нельзя ее тут бросать на Рухлядь и Горыныча.
Черноволосый наемник не сразу понял, что речь идет о био – еще не привык, что у них бывают имена.
– Как быть, не знаю… – обреченно пробормотал Громобой.
– Идея есть, – сказал Ермак, видя, что его новый товарищ буквально убит горем.
– Какая? – тут же немного оживился нейромант.
– Давай я к Черному Целителю схожу, а ты пока за сыном моим присмотришь? – предложил Ермак.
– За сыном? – удивился Громобой. – А где он у тебя?
– В подвале, – угрюмо ответил черноволосый наемник. – Он в Черное поле попал и в нео превратился из-за этого.
– Ох, елки-моталки… – ошарашенно протянул нейромант. – Так ты поэтому Черного Целителя искал? Чтобы в человека его превратил… обратно?
– Ну да, – кивнул Ермак. – А какие еще варианты?
– Понимаю… – со вздохом сказал Громобой.
Взгляд его на пару мгновений стал рассеянным, туманным: видно, вспомнилось нейроманту что-то. Но он тут же мотнул головой и вернулся в реальность.
– Так он у тебя там связанный, что ли?
– В клетке, – ответил Ермак.
– А, то есть так вот… А где, кстати, вход в подвал?
– Вход в подвал вон там. – Черноволосый наемник указал в сторону груды строительного мусора. – Я его хламом закидываю обычно, чтобы никто не совался. Там еще замок, ключ я тебе дам.
– Ясно…
Громобой ненадолго задумался, а потом сказал:
– Что ж, давай так. Лучшего выхода, похоже, у нас все равно нет. Но только сам не ходи – возьми Горыныча.
– Горыныч – это «Раптор» твой, огнедышащий? – осторожно уточнил Ермак.
– Он самый, – кивнул Громобой.
Черноволосый наемник повернул голову к дверному проему и уставился на стального «ящера», бродящего снаружи. Честно говоря, Ермаку совсем не хотелось путешествовать в компании зубастой твари, вдобавок способной при необходимости извергать пламя.
– А чем он мне поможет? – спросил черноволосый наемник.
– Ну как это – чем? Прикроет тебе спину в бою. То ты сам идешь, один-одинешенек, а то – с такой-то поддержкой… огневой.
– А он меня не сожрет? – поколебавшись, спросил Ермак.
Этот момент, пожалуй, волновал его больше остальных.
– Пока я его контролирую – нет, – ответил Громобой.
– А если мы далеко отойдем? Не нарушится между вами… связь?
Тут нейромант крепко задумался. Видимо, доселе ему не доводилось экспериментировать с дистанционным управлением.
– А далеко отсюда это Черное поле? Ну, в котором Целитель живет? – наконец спросил бородач.
– Пара километров, наверное, – прикинув, ответил Ермак. – Может, три.
– Ну, тогда должно получиться, – сказал Громобой.
– А если не получится? – упрямо спросил черноволосый наемник.
– Ну, давай… если почувствую, что теряю контроль, дальше не пойду и тебе знак подам. Допустим… нацарапаю что-нибудь на асфальте… или на стене… В общем, так, чтоб ты понял.
– Звучит как-то… не слишком безопасно, – признался Ермак.
– Послушай, я просто хочу помочь, – произнес нейромант. – Ты ведь и для меня идешь, и для себя. Разве хуже будет, если я тебе помогу своим био? Если ты не вернешься, кому от этого лучше станет? Мне? Или сыну твоему?
– Да понятно это все, – со вздохом сказал Ермак. – Просто… я никогда прежде с био по Москве не ходил.
– Ты удивишься, но я когда-то тоже не ходил. А потом нео, Красное поле… и тут как тут – «Рекс», покорный, словно домашний крысопес. Давай уже, не тяни. Если идти, то сейчас. Пока мы тут препираемся, наши близкие медленно умирают.
Ермак кивнул и, поднявшись, пошел к выходу, однако остановился на полпути.
– Громобой, – оглянувшись, позвал черноволосый наемник.
– Что? – спросил нейромант, повернувшись к новому товарищу.
– Я уже трижды там был, звал его и так, и этак… Есть мысли, как его задобрить можно?
Громобой ненадолго задумался, а потом сказал:
– Я как бы о нем вообще впервые от тебя узнал, но… может, он, как и другие здешние твари, тоже любит свежее мясо? В смысле, может, пару крысособак ему туда закинуть, вдруг заинтересуется?
Ермак тут же вспомнил про свою недавнюю стычку с тремя псинами и странную физиономию, мелькнувшую за темной поверхностью. Может, прав Громобой и нужно почтить Черного Целителя какой-то жертвой? Но сочтет ли он достойным подношением крысособаку?
– Ладно, разберемся, – сказал Ермак. – Помчал я. Надеюсь, все получится.
– Ключ забыл оставить, – посмотрев на него исподлобья, произнес нейромант. – От подвала.
– А, точно!
Вытащив из кармана брелок, Ермак швырнул его Громобою, и тот поймал дар наемника на лету.
– Ну все, с Богом, – сказал Громобой.
– С Богом.
Они обменялись кивками, и черноволосый наемник вышел из развалин… однако, оказавшись снаружи, тут же замер в нерешительности.
«Хватит ли патронов? – подумал Ермак. – Или на «Раптора» понадеемся?»
Словно прочтя его мысли, Горыныч встрепенулся и побежал прямиком к черноволосому наемнику. Все внутри у Ермака сжалось; что бы там ни говорил Громобой про полный контроль, био были и будут одними из самых страшных врагов человечества.
Стальной «ящер» остановился в трех метрах от своего нового «напарника» и выжидающе уставился на него красными глазами.
– Ну пойдем, что ли, – хриплым от волнения голосом пробурчал Ермак и первым устремился от дома прочь.
Отойдя на сотню метров, черноволосый наемник обернулся через плечо. Громобоя отсюда уже видно не было, но Рухлядь, верный страж, расхаживал вдоль дома, охраняя вход.
«Эх, лишь бы Черный Целитель не подвел…» – подумал Ермак.
Он развернулся и пошел вперед – туда, где находилось заветное Поле смерти с его чудесным обитателем. Горыныч плелся сбоку, старательно подстраиваясь под темп своего нового спутника.
Которого, если б не влияние Громобоя, уже давно сожрал бы с потрохами.
* * *
– Помогите, кто-нибудь!
Заслышав женский голос, Ермак замер и прислушался, силясь понять, откуда доносится этот отчаянный крик.
«Что-то много сегодня странных, неожиданных встреч, – отметил черноволосый наемник про себя. – С чего народ в Чертаново так массово потянулся?»
Думать об этом не было времени: женщина, судя по интонации, находилась на пороге смерти, и только чудо в лице Ермака и «Раптора» могло спасти ее от неминуемой гибели.
– Ну что, Горыныч, – повернувшись к стальному «ящеру», сказал наемник. – Поможем?
Ему показалось или био действительно кивнул, прежде чем сорваться с места и устремиться туда, откуда доносились крики несчастной девушки?..
«Да какая разница…»
Ермак поспешил следом за «Раптором», на ходу снимая ружье с плеча. Можно было только догадываться, что за напасть обрушилась на незнакомку, отчаянно зовущую на помощь: возможно, придется подстраховать Горыныча и пару раз спустить курок… ну и, в любом случае, с оружием в руках как-то спокойней, чем без него.
– Помогите же! – сквозь рыдания снова позвала девушка.
Горыныч, пробежав вдоль здания, резко свернул вправо; Ермак поспешил за ним. Увиденное заставило вздрогнуть: уродливый монстр, этакая гигантская многоножка, приплясывал рядом с горой строительного хлама, пытаясь жвалами раскидать завал и пробиться внутрь. Судя по всему, мутант хотел добраться до девушки, которая пряталась за преградой из обломков.
«Это что еще за странная тварь?» – недоуменно подумал Ермак.
Приглядевшись, он с удивлением обнаружил, что на туловище у чудовища расположен странный «пузырь», похожий на громадный фурункул. А внутри этого пузыря находилась…
«Голова?»
От осознания этого факта Ермака едва не стошнило. Что же за странный, извращенный мозг мог породить такую вот жуткую помесь животного и человека?
«Не хочу даже знать!..»
Повернув голову, черноволосый наемник увидел, что «Раптор» стоит на высоком старте, готовый рвануть в бой по первому зову. Почему он не атаковал монстра сам? Возможно, таким образом Громобой хотел немного раскрепостить нового товарища – мол, управляй моим био, как сам считаешь нужным, а я буду просто дублировать твои приказы у него в мозгу.
– Давай же, Горыныч! – прочистив горло, воскликнул Ермак.
И стальной «ящер», не теряя больше ни секунды, бросился на извивающуюся «сороконожку».
Голова в пузыре, похоже, заметила движение сбоку от себя, потому как чудовище принялось стремительно – насколько позволяло неуклюжее тело – разворачиваться к новому врагу. Ермак ожидал, что «Раптор» не станет ходить вокруг да около и сразу окатит мутанта огненной волной, но био пошел на сближение: вероятно, запасы зажигательной смеси были не безграничны, и Громобой не хотел понапрасну тратить имеющийся ресурс.
Впрочем, справиться с подобной неповоротливой «сосиской» робот мог и без всякого «огненного дыхания». Сократив расстояние до трех метров, Горыныч вытянул шею и, не мудрствуя лукаво, впился зубами в злополучный «пузырь» с человеческой головой.
«Резервуар» с «мозговым центром» мутанта лопнул с громким хлопком, и жижа, находящаяся внутри, брызнула во все стороны. Челюсти Горыныча сомкнулись, и он высоко задрал стальную морду и шустро проглотил голову чудовища. Сама тварь, содрогаясь от боли, из последних сил взвилась на дыбы… а потом рухнула набок и мелко затряслась. Вслед за жижей из раны на спине хлынула мутная, грязная кровь.
Полминуты спустя тварь содрогнулась в последний раз и замерла – уже насовсем. Убедившись, что с чудовищем покончено, «Раптор» повернул голову и вопросительно уставился на Ермака.
Воин под этим взглядом невольно сглотнул, но тут же взял себя в руки и быстрым шагом устремился к завалу. Уже на подходе он прокричал:
– Эй, там! Мы пришли на ваш зов и убили монстра! Можете вы выйти к нам?
Ответом ему была тишина. Надо полагать, прямо сейчас спасенная девушка пыталась понять, как реагировать на стального «ящера» и человека, которого тот почему-то не трогал. Собственно, Ермак совсем недавно и сам мучился тем же вопросом.
– Этот робот не причинит тебя вреда! – воскликнул черноволосый наемник. – Им управляет мой друг, нейромант.
Некоторое время царила тишина – видимо, девушка переваривала информацию, которую на нее вывалил Ермак. Затем, когда он уже устал ждать, из завала послышался робкий голос:
– Вы… вы кто? И откуда?
– Я – Ермак, – ответил мужчина, правой ладонью коснувшись своей груди. – Работал на маркитанта Никиту, он в Бутове обитает, теперь вот тут… – Наемник запнулся, не зная, как коротко описать, почему он оказался в Чертанове. – Охочусь тут, в общем. А у био кличка Горыныч, это нейромант его так назвал. А ты кто?
И снова – пауза. Ермак буквально слышал, как с шумом проворачиваются шестеренки, находящиеся в голове у незнакомки.
– Василиса я, – наконец ответила девушка.
– Может, покажешься, Василиса? Или тебе помочь надо? – запоздало спохватился Ермак.
– Нет, я сама, сама… – торопливо выпалила девушка. – Сейчас…
Послышался шорох – видимо, это Василисина одежда цеплялась за острые края обломков, из которых состояло ее временное убежище. Прошло несколько секунд, и из-за серой бетонной плиты выглянула симпатичная блондинка. Ее большие карие глаза с интересом уставились на черноволосого наемника, да он и сам смотрел с нескрываемым любопытством: при виде таких ладных девушек невольно вспоминаешь, что ты мужчина не только на поле брани. А Василиса была ладной во всех смыслах этого слова: от смазливой мордашки до стройной фигуры, которую истрепавшийся наряд только подчеркивал.
– Так а ты тут как оказалась? – глядя на изорванные темно-зеленые штаны и плотную куртку того же цвета, сдержанно спросил Ермак. – Нечасто я встречал в московской Зоне одиноких девушек…
Отец воспитывал наемника достаточно строго, и черноволосый наемник с младых ногтей усвоил, что допускать фривольностей в общении с дамами не стоит.
– Я не одинокая, – сказала Василиса. – В смысле, шла сюда не одна. Но братья…
Она запнулась. Глаза ее моментально наполнились слезами, и девушка поспешно опустила голову, чтобы Ермак не заметил предательского блеска… но он, разумеется, уже заметил. Да и не было в такой реакции ничего постыдного.
– Мой брат тоже погиб здесь, в Чертанове, – не придумав ничего лучше, угрюмо сказал черноволосый наемник. – Проклятая московская Зона…
– Это… не совсем то… – покачала головой Василиса, украдкой посмотрев на мужчину исподлобья. – Они мне братья… не по крови были.
– Названые? – выгнул бровь Ермак.
– Из одного культа, – помедлив, ответила девушка.
– Культа? – еще больше удивился черноволосый наемник.
Василиса открыла рот… да так и осталась стоять, глядя Ермаку за спину. Заинтересованный, он тоже обернулся и увидел, что Горыныч методично, метр за метром, пожирает убитую «многоножку». Зрелище, стоит признать, было не из приятных, и потому реакция Василисы уже не казалась Ермаку такой странной.
– Постарайся не обращать на него внимания, – сказал черноволосый наемник, снова поворачиваясь к девушке. – Им ведь тоже надо питаться, иначе они сдохнут.
– Никогда не понимала, как они устроены, – призналась Василиса, спешно переводя взгляд на собеседника. – По виду ж железные коробки с горящими глазами… а людей и нео зачем-то жрут. А они, получается, тоже живые…
– Ну да, я и сам раньше как-то… не особо вникал, – признался Ермак. – Друг-нейромант что-то пытался объяснить, но я мало что понял, если честно…
– А кто они такие вообще, эти не-ро…
– Нейроманты?
– Ну да. Это тоже что-то… вроде культа?
– Да я толком сам не знаю о них ничего, – неуверенно пожал плечами черноволосый наемник. – Знаю только, что они могут био управлять, и все.
– А это у них с рождения или приобретенное? – задумчиво произнесла Василиса.
– Приобретенное, – с трудом припомнил Ермак. – По крайней мере, у моего друга. Красное поле, все дела…
– Он в Красном поле был? – снова округлила глаза девушка. – Это он обожженный и здоровый, как нео?
– Да нет… Его там как-то… краем зацепило, видимо… – Ермак всегда неважнецки сочинял на ходу. – Внешне ничем от нас не отличается, в общем.
«Кроме бороды, плаща и двух пистолей», – добавил он про себя, не желая рассказывать о Громобое слишком много: их странному дуэту с «Раптором» надо было спешить к Черному Целителю, пока Бо не умерла.
– А вы куда путь держите? – спросила Василиса. – Или просто охотитесь?
– Ну, конкретно сейчас мы идем к Черному полю, где живет Целитель, – помедлив, признался Громобой.
– К Черному Целителю? – вдруг оживилась девушка. – Надо же! Ты болен?
– Не я, но… близкий мне человек… сестра, – буркнул Ермак.
Он не хотел рассказывать Василисе про обращенного Глеба, так что Бо в его истории внезапно стала сестрой.
«Хотя какая разница?..»
– А что с ней? – обеспокоено уточнила Василиса.
– Нео ранили. Тяжело, лежит без сознания.
– А где же она?
– Осталась в доме, с ней – друг-нейромант…
– А почему он, а не ты? – удивилась девушка.
– Он – ее муж.
«Правду говорить так легко и приятно…»
– Надо же, как все… закручено, – заметила Василиса.
Взгляд ее стал рассеянным: видно, она снова переваривала услышанное.
– А ты откуда знаешь про Черного Целителя? – воспользовавшись заминкой собеседницы, поинтересовался Ермак.
– Ну как же? Мы тут, в Чертанове, испокон веков живем, часто к нему обращались за помощью…
– И он что, помогал? – оживился Ермак.
Огонек надежды снова начал медленно, но верно разгораться у него в душе. Неужто Ермаку повезло встретить девушку, знающую, как вызвать Черного Целителя на разговор? Возможно, после случившегося с Глебом судьба все-таки решила выправить баланс между черным и белым?
«Не сглазь!..»
– Конечно, – энергично кивнула Василиса.
«Да!»
– Скажи, как до него достучаться? – в порыве эмоций подавшись вперед и схватив девушку за плечи, спросил Ермак. – Молю, скажи! Я уже трижды ходил к этому проклятому Черному полю, орал во всю глотку, привлекая внимание мутов… но он так и не вышел ко мне, даже носа наружу не показал!
– А ты… правильно его вызывал? – несколько опешив от такой бурной реакции, осторожно спросила Василиса.
– Ну… не знаю… а как – правильно? – растерянно пробормотал Ермак. – Я ж не в курсе даже, как вызывать…
– Ну, кто-то ведь тебе рассказал про Черного Целителя? Подумала, может, он и про ритуал упомянул…
– Да мне-то про него, не поверишь, крылан полудохлый сказал, – хмыкнул мужчина.
– Отчего ж не поверю? – пожала плечами девушка. – Мой брат… ну, настоящий… Благомир его звать… тоже от крылана про Целителя узнал. Только не абы от какого, а от самого Отца Ветра.
Ермак замер. Потом медленно убрал руки и, опустив их, недоуменно уставился на Василису.
– Постой-ка, – сказал черноволосый наемник. – То есть твой брат Благомир… общается с Отцом Ветра?
– Ну, «общается» – это сильно сказано, – протянула Василиса. – На моей памяти Отец всего дважды являлся к нам лично, а заговаривал и вовсе лишь раз. Обычно за жертвой прилетали его подданные…
– За чем? За жертвой? – поморщившись, переспросил Ермак. – Ты сейчас о чем? Вы ему жертвы приносите?
– Ну да, – пожав плечами, сказала девушка. – Мы ведь ему и поклоняемся. Культ Отца Ветра.
Ермак не видел себя со стороны, но предполагал, что его глаза после признания Василисы сделали куда больше и круглей, чем у нее несколько минут назад, когда она увидела жрущего Горыныча.
«Культ Отца Ветра!..»
«Раптор» позади громко клацнул зубами и затих – видимо, доел последний кусок «многоножки».
* * *
Громобой сидел и неотрывно смотрел на Бо. За все то время, что прошло с момента ухода Ермака, она так и не поменяла позы, не всхлипнула, но, по крайней мере, дышала более-менее ровно. Бедный нейромант боялся лишний раз прикасаться к ее телу. Мысль о том, что жену придется каким-то образом кормить, если спасительная миссия затянется, выбивала из равновесия.
«Давай же, Ермак!.. Найди способ вызвать этого проклятого Черного Целителя!..»
Вдруг со стороны входа послышались шаги. Громобой встрепенулся и переключился на Рухлядь, дабы взглянуть на происходящее глазами робота.
Вормы. Трое. Как обычно грязные и потрепанные, словно «Рексом» пожеванные и выплюнутые.
«Если бы у био была брезгливость, они бы никогда не взяли ЭТО себе в пасть», – подумал нейромант.
Он с ленцой бросил Рухлядь в атаку, позволив ему делать все что душе угодно, и стальной «паук» охотно взялся за дело. Первого ворма он сгреб лапами и буквально целиком судорожно затолкал в пасть. Второй и третий, не желая разделить судьбу собрата, бросились было наутек, но био был слишком голоден, чтобы вот так запросто их отпускать. Быстро переставляя свои тонкие, но сильные ноги, Рухлядь догнал вормов и снес одному из них голову правым мечом. Затем, бросив тело истекать кровью, стальной «паук» помчался за последним беглецом и, проткнув его насквозь другим клинком, принялся есть его, не снимая – будто кусок мяса с вертела.
«Интересно, а Глеба надо кормить или нет?» – вдруг подумал Громобой.
Лишний раз спускаться в подвал не хотелось, но нейромант пообещал Ермаку заботиться о мутировавшем сыне, и потому бородач велел Рухляди притащить в дом обезглавленное тело последнего уцелевшего ворма, и «серв» развернулся вокруг своей оси и побрел к трупу, на ходу дожевывая кровавую «закуску».
Отключившись от глаз «паука», Громобой поднялся с пола и побрел к завалу, дабы открыть люк. Попутно он нащупал в кармане ключ, оставленный Ермаком. Крохотный кусочек металла успел потеплеть и теперь приятно грел пальцы.
«Под хламом, говоришь, крышка…»
Рухлядь меж тем уже доел предпоследнего ворма и теперь волочил последнего ко входу в развалины. Громобой, споро расчистив завал, обнаружил заветную крышку и взялся за замок. Ключ с необыкновенной легкостью повернулся в скважине, что, впрочем, было совершенно немудрено, если на миг представить, как часто Ермак спускался вниз, чтобы проведать своего мутировавшего сына и подкинуть ему немного мяса на обед.
«Черт, даже не знаю, что бы я делал, если бы Бо превратилась в нео», – невольно подумал Громобой, откидывая в сторону крышку люка.
Та с грохотом обрушилась на обломки серого кирпича, и нейромант невольно сморщился и громко скрипнул зубами: за мыслями он как-то не подумал, что его рефлекторное движение повлечет за собой такой шум. Втянув голову в плечи, Громобой повернулся к лежаку, где оставил жену…
Нет. Ничего. Даже не шелохнулась, кажется. Как лежала, так и лежит. Благо, хоть грудь едва заметно вздымается и опускается – значит, дышит, значит, еще жива.
«Еще…»
Проклятая судьба уже столько раз ставила жизни Громобоя и его любимой супруги под угрозу, что он уже со счета сбился. Бо пропадала из его жизни, потом находилась, но долго не узнавала (сказывались выкрутасы Красного поля смерти)… Затем, после короткой и довольно безмятежной передышки, ее похитили шамы, после едва не прикончили сиамы…
«И вот – опять!..»
Громобой понимал, что все так и живут в нынешнем мире – от беды к беде, в отчаянной попытке не умереть. Но он подозревал, что большинство давно бы уже окочурилось от проблем, подобных тем, что пережили они с Бо. Не раз и не два Громобою казалось, что запас удачи исчерпан и нейромант либо умрет сам, либо потеряет любимую жену…
Не хотелось думать, что сейчас настал именно такой момент.
Сзади послышался звук, будто мешок с песком рухнул на пол. Громобой с ленцой оглянулся и увидел труп ворма, который катился к нему, нелепо раскинув руки. Нейромант просто отступил в сторону, позволив окровавленному телу бродяги-мута провалиться в темнеющий зев открытого люка. Дождавшись очередного характерного звука – с которым ворм приземлился, – Громобой нырнул в люк следом за покойником.
Первое, на что нейромант обратил внимание, – это, конечно же, дикая вонь. Пахло падалью в самом худшем смысле этого слова. Громобой сразу же представил, как новоиспеченный нео Глеб обгладывает с костей очередного убитого Ермаком мута сырое мясо, и с трудом сдержал рвотный позыв. Нейромант ненавидел проклятых нео всеми фибрами своей израненной души и искренне хотел уничтожить всех до единого дикарей, дабы не засоряли планету и не портили жизнь хорошим людям…
Вроде них с Бо.
Громобой едва-едва нашарил третью сверху ступеньку, когда спиной почувствовал на себе чей-то хмурый взгляд. Рефлекторно оглянувшись через плечо, он вздрогнул – увиденная картина заставила.
Бедняга Глеб, натуральный тупоумный верзила, каковых Громобой перевидал за свою жизнь с десяток тысяч, сидел в камере за массивными прутьями решетки и сверлил взглядом непрошеного гостя. Снаружи, аккурат рядом с помянутыми прутьями, валялись чьи-то останки – судя по ошметкам, когда-то это были крыланы.
– Ты – мясо? – безапелляционно спросил Глеб.
– А по мне разве не видно? – не удержался от колкости Громобой.
Тут Глеб на какое-то время завис – сказывалась чудовищная деградация из человека разумного в дикаря, думающего обыкновенно только о собственном прокорме.
И тот нео, что ныне смотрел на нейроманта из клетки, на первый взгляд ничем не отличался от прочих своих собратьев: большой, сильный, с лохматой шкурой на плечах… Однако во взоре Глеба присутствовало нечто такое, чего обычно не ожидаешь увидеть в глазах прирожденного дикаря.
«Хотя, может, это самообман?.. Но нет, не похоже…»
И действительно, на первый взгляд сохранилась в Глебе крохотная толика человека, вот только большой вопрос – сколько еще она в нем просуществует? Что, если Ермак, вернувшись, обнаружит, что сын изменился до необратимого состояния? Как отец переживет подобное странное и страшное событие – смерть души его единственного сына?
«Не хотел бы я в тот момент оказаться на его месте».
– Так кто ты, мясо или нет? – недружелюбно прорычал Глеб.
Он выглядел напряженным, готовым наброситься при первом намеке на опасность. Надо думать, если бы не прутья решетки, Глеб бы так и поступил – еще до того, как Громобой достиг середины лестницы. Но даже сейчас «нео» излучал враждебность в таких объемах, что в подвале буквально нечем было дышать. Громобой, впрочем, на это особого внимания не обратил: за свою жизнь он так часто оказывался в недружелюбной компании, что уже давно перестал на это хоть как-то реагировать.
– Человек я, друг твоего отца, – сказал нейромант, хмуро посмотрев на нео исподлобья.
– Отца? – осклабился Глеб.
Их взгляды встретились.
– Не помню отца, – по-звериному мотнул головой сын Ермака.
Громобой промолчал, лишь продолжил внимательно смотреть в глаза мутанта – не брешет ли, странной шутки ради? Показалось, что нет.
– Да и с чего б ему дружить с тобой, хомо? – презрительно фыркнул Глеб.
Нейромант резко выдохнул. Ну вот, приехали. Он, оказывается, не помнит вообще ничего.
– Ладно, забудь, – махнул рукой Громобой. – Вон твое мясо, жри.
Он пнул дохлого ворма ногой, и труп подкатился к камере. Развернувшись, нейромант ухватился за перекладину лестницы и уже собирался покинуть подвал, когда сзади послышалось:
– Кабы не клетка эта, я бы тебя лучше сожрал. У хомо мясо помягче.
Нейромант вздрогнул и снова обернулся через плечо. Нео в его сторону уже не смотрел: просунув лохматую лапу между двумя соседними прутьями, он пытался дотянуться до трупа.
– А тебе почем знать, какое у хомо мясо? – медленно, с долгими паузами, спросил Громобой. – Ты его что, пробовал?
– Конечно, – осклабился нео.
Нейромант удивленно заморгал.
«Что он несет? Примерещилось ему, может, что-то, из-за мутации?..»
– Когда ты мясо хомо жрал-то? – спросил Громобой.
– Недавно.
– Брешешь.
– Хошь верь, хошь нет, а жрал совсем недавно такого же, как ты, – прорычал мутант, злобно сверкнув глазами. – Прямо тут, в подвале.
Громобой ушам своим не верил. Что же, получается, кто-то без ведома Ермака сюда спускался? Или Ермак все прекрасно знал, но просто не успел… или не захотел рассказывать о случившейся трагедии нейроманту?
– Что давно было – того не помню, – продолжал между тем Глеб. – А вот это было-то вот-вот…
Громобой уже не слушал его. Повернувшись, он все-таки полез наверх. Нео еще рычал что-то вслед, но тоже без особой охотки: он наконец дотянулся до трупа ворма, а это значило, что трапеза начнется с минуты на минуту.
После подвала воздух на поверхности пьянил, словно хороший спирт. Пошатываясь, Громобой пошел к Бо. Она по-прежнему была без чувств. Шумно и часто дыша, нейромант опустился на пол рядом с ней, оглянулся через плечо и тут же, протяжно скрипнув зубами, вскочил. Погруженный в мысли, Громобой забыл закрыть люк. Дабы исправить эту досадную оплошность, он вернулся и, пыхтя, вернул тяжелую крышку на место. Проворачивая ключ в замке, нейромант ломал голову, кого от кого защищает эта стальная заслонка – Глеба от окружающих или окружающих от Глеба.
«Наверное, всего понемногу».
Громобой не знал, как относиться к ситуации с сыном Ермака. По большей части, ему не стоило о ней вообще задумываться. Тем более что все, что требовалось от нейроманта, – это подкидывать обращенному Глебу мяса и не забывать закрыть за собой люк.
«Ничтожная плата за то, чтобы Ермак помог вылечить Бо».
И все же червячок сомнения точил Громобоя изнутри. Он ненавидел нео буквально на молекулярном уровне, но теперь вынужден был подкармливать одного из подобных монстров. По сути, нейромант перешагивал через самого себя, утешаясь лишь тем, что под слоями шерсти и мяса скрывается такой же хомо, как и он сам, горячо любимый сын бедняги Ермака.
Усевшись рядом с Бо, Громобой с тоской уставился на дверной проем. Он начал думать о Глебе только потому, что не хотел зацикливаться на чудовищной ране жены. Одна мысль о том, что Ермак может не успеть достучаться до Черного Целителя, повергала нейроманта в ужас. Они с Бо были вместе ничтожные пять лет, но по ощущениям прошло несколько веков с того момента, как они познакомились.
Чтобы отвлечься, Громобой начал вспоминать то время, когда они еще не знали друг друга. Нейромант был стаббером, причем не абы каким, а одним из лучших; будущая супруга же родилась рабыней и, как и положено рабыне, получила в качестве имени порядковый номер – «60». Это потом, когда они встретились, Громобой обратил сочетание бездушных цифр в более благозвучное «Бо».
То были чудесные, практически беззаботные времена, которые закончились в тот самый миг, когда оба, и стаббер, и рабыня, поняли, что влюблены.
«Точка невозврата. Мы осознали, что нас не поймут, и сразу решили сбежать…»
С той секунды и по сей день Громобой и его жена защищали свою любовь от окружающих. Они бились с нео, с био, с шамами и с такими же хомо, как и они сами, но менее совестливыми и более расчетливыми; бились с самой московской Зоной, терпели поражения, однако поднимались и снова устремлялись в бой. Окружающий мир был беспощаден к ним, а они – к себе, вероятно, только поэтому они до сих пор оставались живы.
«Хотя уже не совсем», – мелькнула в голове крамольная мысль.
В порыве чувств Громобой обхватил руку Бо пальцами и несильно, словно боясь раздавить, сжал. Изящная кисть девушки была холодна, точно могильный гранит, которого удостаиваются самые везучие – умершие от старости, а не от ран, полученных в бою. Громобой не знал, что снится его жене и снится ли вообще, но практически не сомневался, что сам не уснет до тех пор, пока не увидит глазами Горыныча того самого Черного Целителя, о котором рассказывал Ермак.
Благо, встреча с той девушкой, Василисой, вселила робкую надежду в обоих мужчин.
* * *
Битое стекло предательски захрустело под подошвой, и Ермак невольно скривился: не хватало еще, чтобы такая мелочь привлекла внимание какого-нибудь не в меру ушастого мутанта.
Впрочем, черноволосый наемник тут же вспомнил, что с ними теперь путешествует резвый и огнедышащий Горыныч, и мелкое зверье уже не представляет для отряда особой опасности. Да что мелкое – нео тоже не страшны, особенно если их не больше полудюжины.
«Хотя расслабляться, конечно же, не стоит, – тут же напомнил себе Ермак. – Вона, Громобой и Бо аж с двумя био шли, а предательская стрела все равно в цель попала…»
Именно собранность позволила черноволосому наемнику первому услышать скрежет металлических суставов и с ходу понять, что их обладатель стремительно движется к улице, по которой идет отряд. Ермак замер и поднял руку, привлекая внимание соратников, и Василиса с Горынычем тоже остановились. Никто не задавал лишних вопросов, не противился его команде: огнедышащий био и девушка из странного культа охотно признали черноволосого наемника своим вожаком и безропотно подчинялись его приказам.
Металлический скрежет, меж тем, все нарастал.
– Био? – одними губами спросила Василиса, когда Ермак повернулся к ней.
Отрывисто кивнув, черноволосый наемник оглянулся на Горыныча. От взгляда глаз, зловеще горящих красным, Ермак невольно поежился – ну нельзя к такому привыкнуть, просто никак – но тут же взял себя в руки и сказал негромко:
– Спрячься за здание, а мы внутри отсидимся. Слышала, Василиса?
Это он уже девушке, скосив глаза в ее сторону. Василиса кивнула, а Горыныч развернулся и устремился назад, стараясь сильно не шуметь. Справедливости ради, он прикладывал к этому все возможные усилия, но получалось не слишком удачно; впрочем, тяжело, наверное, ступать бесшумно, когда ты – огромный робот, весящий несколько тонн.
– Давай за мной, – скомандовал Ермак, на цыпочках устремляясь ко входу в дом, вдоль которого они шли.
Судя по робким легким шагам, Василиса шла прямо следом за ним, стараясь не отставать ни на шаг. Смерть братьев, похоже, произвела на нее неизгладимое впечатление, и теперь девушка старалась выжить любой ценой и спешно пряталась при первом намеке на опасность. Ермак к подобному поведению относился с уважением и пониманием; он и сам всегда был осторожен и осмотрителен, продумывал каждый шаг наперед и никогда не лез на рожон.
Перед тем как нырнуть в дверной проем, черноволосый наемник повернул голову влево и успел заметить, как длинный хвост Горыныча скрывается за углом. У Ермака немного отлегло от сердца: так всегда получалось, когда своевременно услышишь, что к тебе приближается какая-то кровожадная сволочь, и успеешь спрятаться до того, как она придет.
И сейчас, кажется, тоже получилось так.
Шагнув за порог, Ермак быстро повернул голову слева направо и обратно – нет ли внутри каких-нибудь тварей, только и ждущих гостей? – после чего быстро шагнул вправо. Тепло кирпичной кладки чувствовалось даже через куртку с рубахой. Медленно ступая по бетонному полу, черноволосый наемник подошел к ближайшему окну. Тут наступал крайне ответственный момент – следовало выглянуть наружу, но так, чтобы био (а ведь, скорей всего, шарнирами скрипел именно он) Ермака не заметил. Можно было, конечно, просто затаиться и не высовываться совсем, но воин предпочитал понимать, с кем их свела судьба. Это помогало адекватно оценивать обстановку и действовать не наугад, а вполне осознанно.
Именно поэтому Ермак неспешно отклеился от стены и вытянул шею, чтобы посмотреть в оконный проем.
Он увидел робота практически сразу и тут же торопливо вжался в стену. Им «свезло» наткнуться на полноценного «Спайдера» – огромного стального «паука» с тяжеленным аркебузом на головной башне. Большущие лампы глаз яростно пылали красным; аккумуляторные батареи, на которых функционировал этот робот, явно были заряжены до упора.
– Что там? – робко спросила Василиса, видя, как напуган Ермак.
– «Спайдер», – шепотом, будто робот мог их услышать, ответил черноволосый наемник.
Стенка, за которой они прятались, вдруг показалась ему слишком ненадежной преградой, и он добавил:
– Пошли-ка вглубь здания… от греха. Только гуськом, чтобы он нас через окно не заметил, ясно?
Девушка отрывисто кивнула и первой опустилась на корточки. Ермак последовал ее примеру, и вместе они посеменили к лестнице, дабы укрыться под ней от зловещих красных глаз стального «паука».
Они успели приблизиться к спасительному полумраку практически вплотную, как вдруг сзади послышался оглушительный грохот. Спутники в ужасе оглянулись через плечо и увидели, как гигантские металлические манипуляторы шустро разваливают стену, за которой только что прятались Василиса и Ермак. Кусок потолка обрушился вниз, подняв облако серой пыли, но даже сквозь белесую завесу напуганные люди видели, как светятся глаза робота.
Он явно был нацелен сожрать их обоих.
– Быстрей, наверх! – первым придя в себя, воскликнул Ермак.
Он схватил ошарашенную Василису за руку и потащил к лестнице. Прыгая через две ступеньки, Ермак слышал, как через окружающий грохот пробиваются удары его сердца. Кажется, никогда прежде оно не стучало так громко.
– О, Боже… – прошептала Василиса.
Ермак оглянулся через плечо и увидел, как натягивается массивная тетива аркебуза. Не дожидаясь, пока «Спайдер» выпустит гигантскую стрелу, черноволосый наемник торопливо взлетел вверх по ступенькам и, втащив Василису на второй этаж, вместе с ней рухнул на пол. Ее лицо оказалось прямо рядом с его, и он ощутил ее дыхание – быстрое, прерывистое. Взгляды мужчины и женщины встретились…
А потом внизу громыхнуло так, что Ермак с Василисой и думать друг о друге забыли. Повернув головы, они уставились вниз, на лестницу, которая от попадания массивной стальной стрелы просто развалилась на части.
– Бежим, – сказал Ермак.
Они вскочили на ноги и понеслись к оконному проему, который зиял в дальней стене. Это был второй этаж, и прыгать вниз, рискуя сломать или хотя бы подвернуть ногу, не больно-то хотелось, но еще меньше хотелось умирать, и потому спутники мчались во весь опор, мысленно готовясь к худшему, а позади зловеще скрежетали шарниры лютого «Спайдера».
На полпути к окну Ермак на бегу оглянулся через плечо и увидел, что стальной «паук» медленно, но верно забирается на второй этаж. При этом две из его большущих лап методично снаряжали аркебуз, укладывая в ложу очередную стрелу взамен выпущенной.
Взгляды био и хомо встретились. Ермак уже хотел отвернуться и ускориться, чтобы поскорей выскочить из злополучного дома, рискующего стать их могилой, как вдруг увидел Горыныча. «Раптор» ловко запрыгнул на спину «Спайдера» и вцепился стальными зубами в ржавую обшивку головной башни «паука». Многоногий робот попытался стряхнуть обнаглевшего «ящера», однако тот держался крепко. Стальные манипуляторы «Спайдера» потянулись к Горынычу с явным намерением скинуть «Раптора» и попросту растоптать…
«Надо помочь», – мелькнуло в голове у Ермака.
– Стой! – рявкнул он, обращаясь к Василисе, и быстрым шагом устремился к сражающимся био.
Сердце черноволосого наемника по ощущениям прижалось к позвоночнику и перестало качать кровь, чтобы не выдавать свое присутствие лишним шумом. Ермаку безумно хотелось развернуться и продолжить бег к спасительному прямоугольнику окна, однако разве можно было бросить Горыныча? Он – пусть и с подачи Громобоя, но все же – храбро ринулся на превосходящего его в габаритах стального «паука», дабы защитить подшефных хомо. Ермак чувствовал себя обязанным помочь смельчаку хоть чем-то.
Остановившись в нескольких метрах от дерущихся роботов, черноволосый наемник проорал:
– Эй, тварь!
«Спайдер» резко повернул головную башню и с ненавистью уставился на стоящего перед ним хомо. Не зная, за кого хвататься, гигантский «паук» потянул свои манипуляторы к Ермаку, но тот нарочно не подходил слишком близко, прекрасно понимая, насколько опасен био на короткой дистанции.
Вскинув ружье, черноволосый наемник нажал на спусковой крючок, и правый глаз робота разлетелся на сотни осколков, превратив его в странного угловатого циклопа. Головная башня дернулась, Горыныч, темнеющий на ней, пошатнулся, но устоял и, пользуясь заминкой стального «паука», торопливо потянул вверх металлический лист, закрывающий мозг противника. «Спайдер» запаниковал, заплясал нетерпеливо на месте, окончательно запутавшись, кого хватать вперед. Казалось бы, надо в первую очередь совладать с напористым «Раптором», но наглый хомо тоже не собирался отступать…
Понимая, что счет идет на секунды, Ермак выстрелил во второй раз.
Это попадание окончательно ослепило «Спайдера», и стальной «паук» заорал дурным голосом, оглушая стоящего перед ним человека. Черноволосый наемник ахнул от неожиданности, пошатнулся и едва удержался на ногах – до того неожиданной и мощной оказалась странная акустическая атака в исполнении робота.
К счастью, к этому ужасному моменту Горыныч уже добрался до мозга ошалевшего «Спайдера» и, впившись зубами в мощный пучок проводов, что есть силы потянул их на себя. От такого ожесточенного натиска не могла спасти даже самая прочная изоляция; медные провода стали рваться один за другим, точно струны старой гитары. Верещание «Спайдера» смолкло в один момент – видимо, «Раптор» удачно обесточил динамики. Манипуляторы оторвались от пола и устремились было к Горынычу… но, не добравшись до «ящера», бессильно рухнули обратно на бетон. Головная башня затряслась, словно в приступе лихорадки, но «ящер», словно заправский ковбой, продолжал балансировать на спине у извивающегося робота до тех пор, пока мозг, отключенный от батарей питания, не погиб. Ермак стоял, боясь вздохнуть, и наблюдал за этим медленным увяданием «Спайдера»: только что он яростно отплясывал тут, словно племенной тур, а теперь был более вялым, чем новорожденная личинка стальной сколопендры. Наконец манипуляторы этого озлобленного на весь мир «паука» содрогнулись в последний раз, и он замер – уже навсегда.
Ермак без сил опустил ружье. Он дышал и не мог надышаться – воздух казался пьяняще вкусным, однако на самом деле пьянило, скорей, ощущение жизни и радость оттого, что смерть снова прошла мимо, лишь издали помахав ему и его спутникам. Горыныч пристально смотрел на черноволосого наемника жуткими кроваво-красными фонарями; его взгляд ничего не выражал, но стоило представить, что этими глазами на Ермака смотрит не био, а его хозяин, Громобой, и на душе становилось как-то полегче.
– Спасибо, – серьезно сказал черноволосый наемник.
Показалось или Горыныч снова отрывисто кивнул своему спутнику, благодаря его в ответ?..
Внезапно сзади послышались шаги. Ермак встрепенулся и резко обернулся через плечо, но это была всего лишь Василиса, и он немного расслабился.
– Я стояла у окна, – бесстрастным, даже отстраненным голосом произнесла девушка, не в силах оторвать взгляд от поверженного металлического «паука», – и смотрела на вас, не в силах даже пошевелиться… Думала, все. Конец. Но вы… вы его одолели! Как вам это удалось? С ума сойти…
Ермак открыл было рот, чтобы ответить Василисе, как вдруг «паук» под Горынычем содрогнулся. Побледнев, черноволосый наемник отшатнулся и рефлекторно рукой убрал девушку себе за спину, а «Раптор», с трудом удержав равновесие, замер на спине поверженного врага.
«Что это было? – мелькнуло в голове у Ермака. – Он ведь… сдох?»
Случившееся казалось немыслимым. Мозг био никак не мог пережить нападения Горыныча. Но тем не менее «паук» пошевелился – этот факт был так же неоспорим, как то, что черноволосого наемника звали Ермак, а не, скажем, Федор.
– Что происходит? – прошептала Василиса из-за плеча. – Он что… живой?
Тут «Спайдер» снова затрясся. Ермак, чертыхнувшись, резко выдернул из кармана два патрона и принялся судорожно заряжать их в ружье. Горыныч торопливо метнулся вперед, и в этот момент стальной «паук» пополз… вот только не вперед, а назад. Спешно переставляя длинные ноги, «Раптор» пробежал по спине «Спайдера», перемахнул на головную башню внезапно ожившего противника и, оттолкнувшись, словно от трамплина, прыгнул вперед. Удивительно, но стальной «паук» даже не попытался достать его одним из своих длинных манипуляторов. В то время, когда «Раптор» все еще находился в воздухе, многоногий био безвольно, точно мешок с металлоломом, скатился вниз по накренившейся плите и рухнул на первый этаж. Оглушительный грохот и облако пыли засвидетельствовали его приземление.
«Так он просто соскользнул!.. – запоздало понял черноволосый наемник. – Не ожил, а просто съехал под собственным весом!»
В этот момент лапы Горыныча коснулись пола, и плита опасно содрогнулась, да так, что Ермак и Василиса едва не плюхнулись на пол. Девушка вцепилась в руку спутника, словно тонущий – в спасательный круг, и черноволосый наемник не оттолкнул ее, а, напротив, инстинктивно прильнул к спутнице и прижал к себе. Оба хомо испуганно уставились на Горыныча, который стоял, боясь пошевелиться; казалось, любое лишнее движение обречет беднягу «Раптора» на участь, которой не избежал поверженный «Спайдер». Хуже того – стальной «ящер» рисковал не только сам свалиться вниз, но и спутников-людей невольно увлечь за собой, а это уже могло быть чревато травмами разной степени тяжести…
– Лучше б тебе как-то вниз спрыгнуть, – осторожно сказал Ермак, обращаясь к Горынычу. – А то сложится весь дом, как карточный домик, и поминай как звали.
«Раптор», надо думать, и сам это прекрасно понимал, но ведь чтобы спрыгнуть, необходимо было развернуться и оттолкнуться массивными ногами… что само по себе было чертовски опасно. Впрочем, оставлять все как есть тоже казалось негодной затеей.
Пикантности ситуации добавлял тот факт, что Василиса, вольно или нет, прижималась к Ермаку всем телом, и черноволосый наемник отчетливо слышал, как часто стучит ее сердце.
«И чего она вообще в Зону-то пошла? – мелькнуло у мужчины в голове. – Чуть что – сразу цепенеет… Разве выживешь тут с такими нервами?..»
Впрочем, он был не до конца справедлив: Ермаку и самому прежде не доводилось нос к носу сталкиваться с настоящим «Спайдером». Да, совсем недавно судьба свела черноволосого наемника с крайне воинственным «сервом», но нынешний стальной «паук» был страшней полудюжины таких многоногих малышей. Чего стоил один гигантский аркебуз, стрела из которого легко разрушила бетонную лестницу с первого этажа на второй!..
Впрочем, рассуждать и сравнивать био лучше во время привала, перед тем, как провалиться в сон, а не в такой напряженной и, возможно, даже судьбоносной ситуации.
– Давай-ка мы с Василисой сейчас, не торопясь, отойдем к окну, – помедлив, предложил Ермак. – А когда там будем, ты… все-таки осторожно спрыгнешь?
Горыныч по-прежнему стоял, не шевелясь.
– Что ж, будем считать, ты согласился, – пробормотал черноволосый наемник.
Он медленно, словно боясь спугнуть, отклеил от себя Василису и тихо спросил ее:
– Ты как?
Она неопределенно повела плечом.
– Пойдет, – выдавила вяло и с явной неохотой.
– Все уже в порядке, – ободряюще произнес Ермак, хотя сам не особо верил в то, что проблемы закончились – ведь многотонный «Раптор» до сих пор стоял на покосившейся плите пола в опасной близости от соратников. – Сейчас мы просто отойдем, он спрыгнет, и мы пойдем дальше, втроем, как и раньше. Слышишь меня?
– Слышу, – буркнула Василиса, с опаской покосившись на Горыныча.
– Я рядом, если что, – сказал Ермак и в качестве подтверждения своих слов сжал ее руку в своей.
Это подействовало: Василиса одарила его быстрым взглядом исподлобья, но ладонь вырывать не стала. Ермак решил этим воспользоваться и медленно побрел к окну, увлекая девушку за собой. Получилось: Василиса покорной овечкой переставляла ноги, даже не думая сопротивляться своему «пастуху». Пол под ними не шатался, и это придало Ермаку уверенности, что все обойдется.
Как и заряженное ружье, которое болталось за плечом, упираясь рукоятью в крестец.
Горыныч провожал их бесстрастным взглядом, но по-прежнему не двигался с места. Вероятно, это значило, что он принял план Ермака и теперь ждет, когда же его спутники из плоти и крови достигнут окна.
Наконец черноволосый наемник и его блондинистая спутница остановились рядом с проемом, занимающим добрую четверть стены. Ветер, гуляющий по улицам разоренной Последней войной столицы, принес запах гари, перемешанный со смрадом сгнившей плоти, и Ермак невольно поморщился. Василиса тоже скривилась и отвернулась.
– Давай, – оглянувшись на стального «ящера», сказал ему Ермак.
Глаза наемника блестели от слез – до того ядреной была вонь.
«Как будто стадо туров разом исдохло… прямо под окном».
Горыныч, услышав команду Ермака, наконец ожил и начал медленно поворачиваться против часовой стрелки. Со стороны создавалось впечатление, что он даже не отрывает подошв от пола – просто медленно скользит по нему. Судя по всему, Громобой хотел избежать лишних резких толчков, способных повлечь обрушение перекрытия.
Внутри у Ермака все сжалось. С Горынычем они путешествовали совсем немного, но черноволосый наемник уже плохо представлял себе, как обходиться без помощи робота: к хорошему, увы, слишком быстро привыкаешь. А «Раптор» в отряде был настолько полезным и важным элементом, что расставаться с ним никто в здравом уме и трезвой памяти не желал.
Тем более в такой нелепой, фактически пустяковой ситуации, как нынешняя – когда основной враг повержен и единственное, что мешает трио путников продолжить путь, – это законы физики.
Взгляд Ермака невольно наткнулся на хвост Горыныча. Будь ситуация хоть чуточку менее напряженной, и черноволосый наемник наверняка бы не удержался от легкой улыбки – до того потешно выглядел металлический «отросток», задранный кверху и напряженный от основания и до самого кончика.
Наконец «Раптор» повернулся на сто восемьдесят градусов. Морды Горыныча больше не было видно, как и передних лап-манипуляторов. Ермак невольно стиснул зубы, морально готовясь к грядущему прыжку стального «ящера». Левой рукой черноволосый наемник по-прежнему держался за ладонь Василисы, свободной же вцепился в подоконник – как будто это могло уберечь его от гибели в случае обрушения пола!..
«И все же это лучше, чем ничего. Хоть какое-то… успокоение».
Рядом затаила дыхание Василиса; по крайней мере, Ермак больше не слышал, как она жадно и часто хватает ртом воздух и шумно выпускает его из легких. Время, по ощущениям, превратилось в сок березы-мутанта – стало тягучим, проливающимся в бесконечность с явной неохотой.
Вот ноги Горыныча чуть согнулись в коленях, и он, оттолкнувшись, взмыл над полом. Хотя «взмыл», пожалуй, слишком лестное определение для того неловкого скачка, который совершил этот тяжеленный робот… но, к счастью, результат от точности формулировок зависел не особо. «Раптор» решился на рисковый, но, по сути, единственно возможный шаг, способный разрешить эту странную ситуацию.
И пока – пока стальной «ящер» находился в воздухе – ничего страшного не происходило. Бетонная плита, конечно, заходила ходуном, но в пределах разумного. Стена не выскользнула из пальцев и не припечатала хомо к полу – лишь затряслась, словно надорванный кусок коры на ветру, мелко-мелко. Ермак и Василиса стояли не дыша и наблюдали за тем, как «Раптор» постепенно выпадает из поля зрения. Вот еще видны его узкие плечи, вот – только гибкая шея со стальной черепушкой… наконец остается только голова, но и та шустро скрывается из вида, и скрежет металла о металл снова будит фантазию Ермака: он очень живо представляет, как Горыныч приземляется на дохлого «Спайдера» и буквально вминает того в бетонный пол…
От столкновения двух био здание снова начало дрожать, словно сделано оно было не из бетона и кирпича, а из соломы.
– Это уже все, – спешно сказал Ермак, скосив глаза на боевую подругу. – Это переждать – и конец. Спускаемся и уходим.
Он говорил с таким жаром, точно пытался убедить не Василису, а самого себя. Хотя, наверное, отчасти так оно и было: несмотря на внешнюю сдержанность, черноволосый наемник тоже остро переживал нынешнюю ситуацию.
– Я понимаю, – ответила девушка.
Она отчего-то говорила шепотом – будто боялась, что любой не в меру громкий звук может послужить причиной обвала стен и пола. Мысль показалась Ермаку забавной, однако не успел он улыбнуться даже самым уголком рта, как вдруг сбоку послышался странный треск. Не понимая, что происходит, черноволосый наемник повернулся и с ужасом увидел, что кусок стены, находящийся справа от них с Василисой, медленно падает вниз. От неожиданности Ермак не смог с ходу оценить, завалится ли обломок кладки прямо на спутников или же разминется с ними, и потому лишь не мигая смотрел на приближающуюся смерть. Судя по тому, что Василиса не спешила вырывать руку и нырять в окно, она тоже находилась под впечатлением от увиденного.
Вот спутников накрыла темная тень, и Ермак зажмурился, мысленно готовясь к самому худшему…
Грохот, с которым обломок стены рухнул на пол, вызвал не меньший резонанс, чем прыжок Горыныча, когда он только-только перемахнул с головной башни «Спайдера» на бетонную плиту второго этажа. Выждав некоторое время, Ермак приоткрыл правый глаз.
Похоже, живой.
Чудом ли или по какому-то заранее предопределенному порядку событий, но обломок стены рухнул в метре от зажмурившихся хомо. Опустив голову, Ермак увидел, что один из кирпичей лежит в двух сантиметрах от его левой ноги.
«То есть даже в таких мелочах свезло…»
Повернув голову, черноволосый наемник уставился на Василису – цела ли? Не задело ее ни камнем, ни осколком? Почувствовав взгляд мужчины, Василиса робко посмотрела на него исподлобья. В глазах ее до сих пор плескался ужас.
Повинуясь сиюминутному порыву, Ермак притянул девушку к себе и сжал в объятиях. Она вздрогнула от неожиданности, но не отстранилась: сил и желания сопротивляться не было – напротив, внезапные объятия принесли какое-то странное, иррациональное успокоение. Стоя среди серо-рыжих облаков пыли, вдыхая зловоние и рискуя стать легкой добычей для какой-нибудь летучей твари, Василиса и Ермак чувствовали себя удивительно защищенными. Он снова слышал, как бьется сердце в ее груди, но теперь оно с каждой секундой стучало все реже.
Эту мимолетную идиллию нарушил шорох, который донесся со стороны, где нашел свою кончину «Спайдер». Встрепенувшись, Василиса и Ермак одновременно уставились на провал в полу. С неохотой выпустив девушку из объятий, черноволосый наемник потянулся к ружью…
Однако это оказался Горыныч: миг – и его голова снова взлетела над полом и уставилась на спутников красными глазами. Василиса сбоку облегченно выдохнула.
«А ведь стоит Громобою хоть на секунду потерять контроль, – мелькнуло у Ермака в голове, – и био запросто успеет превратить нас в дымящуюся горстку пепла».
От этой мысли внутри похолодело. В пылу сражения как-то позабылось, что Горыныч по факту относится к виду, люто ненавидящему все живое и признающее людей только в качестве пищи. Но теперь, когда угроза миновала, Ермак снова задумался об этой странной коллизии. Не опасно ли держать при себе столь кровожадную тварь? Или это вынужденная мера, без которой в современном мире не обойтись?
Вероятно, однозначного ответа на этот вопрос не было и быть не могло.
– Пойдемте отсюда, – предложил Ермак, нарушая затянувшуюся тишину. – Время не ждет.
Василиса кивнула и первой устремилась к «Раптору», услужливо подставляющему голову, чтобы помочь своим боевым товарищам спуститься вниз.
Новый порыв ветра взъерошил Ермаку волосы, и черноволосый наемник снова вдохнул трупный запах. Город как будто намекал: «Однажды и ты умрешь. Возможно, уже очень скоро».
«Может, и так, – подумал Ермак. – Но пока что побарахтаемся. Ради Глеба. Ради… Бо. Ради… Василисы».
Закинув ружье за плечо, черноволосый наемник пошел следом за спутницей.
* * *
На первый взгляд это был не особо примечательный дом – за исключением того, что в его куполовидной крыше было больше дыр, чем в ином решете. С высоты полета здание напоминало огромный дуршлаг, покрытый толстым слоем черной копоти.
Каждый крылан, родившийся и выросший в Чертанове, знал, что в этом доме ему всегда будут рады.
Если бы кому-то из непосвященных свезло заглянуть внутрь хотя бы одним глазком, этот кто-то наверняка поразился бы зрелищем, ему открывшимся – ведь там, в этом здании, царили небывалые для московской Зоны чистота и порядок. На полу – никакого строительного мусора, да что там – даже помета или темных следов от мочи видно не было. Обглоданные кости валялись вокруг на полкилометра окрест, но только не внутри. Это было обязательное, незыблемое правило, за нарушение которого хозяин дома мог покарать крайне жестко, вплоть до смерти.
При этом есть внутри разрешалось.
Крыланы занимали огромный зал с витиеватыми толстыми колоннами, которые подпирали купол крыши. Задними ногами уцепившись за металлические перекрытия и завернувшись в уродливые черные крылья, мутанты свисали с потолка, точно шишки с веток елей-мутантов. Это была ночная смена. Дневная же слонялась внизу – наводила порядок после пиршества, которое устроили отдыхающие на потолке собратья.
Один из крыланов, прижимая охапку костей к груди, поднял голову и замер с открытой пастью. Взгляд его был устремлен на дверной проем, за которым царил полумрак: летучие мутанты отлично видели в темноте.
– Отец… – повернувшись к братьям, благоговейным шепотом объявил этот ошарашенный крылан.
Он был очень молод и оттого боялся хозяина дома больше прочих: юный «летун» просто не мыслил себе существование за пределами стаи, а потому рьяно выполнял любые поручения, которые давал их вожак.
Один за другим мутанты поднимали головы и зачарованно наблюдали за тем, как лучший из них шествует по коридору в направлении главной залы своего «замка». Остроконечные локаторы улавливали звуки шагов и скрежет – это края крыльев скребли по бетонному полу, оставляя на нем бледные дорожки следов.
Свежие кости выскользнули из рук юного крылана и попадали на пол. Ахнув, молодой мутант плюхнулся на колени и принялся снова собирать останки тура, съеденного намедни. Крылан успел поднять три кости, когда тяжелый взгляд уперся ему в макушку.
Юный мутант замер. Он хорошо знал этот взор. Правда, прежде не испытывал его на себе так долго.
Страх внутри взорвался, точно граната, и осколки его разлетелись по всему телу, заставив беднягу оцепенеть. Внимание хозяина дома могло значить что угодно – от благословения до проклятия, от поощрения до публичного наказания.
Но не станет же он отправлять на верную смерть совсем еще юного подданного за горсту костей, оброненных на пол?
Или… станет?..
– Посмотри на меня.
Голос хозяина, густой, резонирующий, на несколько секунд заполнил все помещение и сжал юного крылана в акустических тисках. Вздрогнув, молодой мутант робко поднял голову и исподлобья посмотрел на вожака.
Хозяин дома являл собой воплощенную мощь и несгибаемую силу духа. Его пожженная Красным полем шкура являла собой подлинное воплощение искусства, и юный мутант в очередной раз залюбовался причудливым рисунком на ней. Молодой крылан втайне мечтал, что однажды тоже испытает на себе действие убийственной полусферы и станет таким же умным, сильным и…
– Почему ты не приветствуешь меня? – с деланым удивлением спросил вожак. – Или я чем-то тебя обидел?
Юнец замер. Теперь ему стало безумно стыдно за собственную дерзость.
– Отец… – сказал молодой крылан, спешно упираясь лбом в бетонный пол.
Рядом загремели костями другие муты: опомнившись, вся первая смена торопливо приветствовала возвращение хозяина, а сам он стоял с горделиво вскинутым подбородком и смотрел на подданных маленькими черными зрачками. Глазные яблоки вожака крыланов покрывала красная паутина полопавшихся сосудов. Порой роговица начинала сочиться, и мутанты видели на грубой шерсти рыжие дорожки гноя. Вожак никогда не заострял на них внимания, но молодой крылан догадывался, что эти странные алые выделения как-то связаны с попаданием в Красное поле. Возможно, их предводитель медленно умирал, но скрывал это, дабы не сеять смуту в рядах подданных.
Что будет, если он вправду умрет?
Крыланы об этом не задумывались. Весь смысл их существования сводился к выполнению команд, которые отдавал им вожак, а значит, после его кончины жить дальше не будет никакого смысла.
– Так-то лучше, – пророкотал гигантский крылан, с ехидной полуулыбкой глядя на преклонившихся родичей. – А то я было подумал, что вы забыли о законах нашего с вами дома. Вы ведь помните их, братья?
– Отец… – вразнобой ответили мутанты, не отрывая лбов от бетона.
Вверху крепко спала вторая смена: крылья их складывались перед сном таким образом, что закрывали слуховые локаторы, а потому гомон внизу не мог разбудить отдыхающих тварей. И тем не менее при желании хозяин дома мог докричаться даже до спящих. Мощи его голоса вполне хватило бы, чтобы стекла в окнах разлетелись вдребезги…
Собственно, однажды хозяин так и поступил – вскричал настолько громко, что осколки моментально разлетелись по всей округе.
«Стекла – враг ветра, – любил подчеркивать вожак. – Они мешают ему свободно гулять по миру, ограничивают его».
В Доме Ветра сквозило из всех щелей.
– Мы все – единое целое! – зычно воскликнул хозяин, покровительственно глядя на соплеменников. – Мы – организм! Если погибнет он…
Молодой крылан почувствовал, что когтистый палец Отца уперся ему в темя, и невольно поежился от страха. Этот жест вожака мог значить все или ничего – либо он ткнул в юнца случайно, потому что тот стоял к нему ближе прочих, либо таким образом обозначал новую жертву, которая вскорости должна отправиться на рандеву со смертью.
– Или ты…
Отец убрал руку, и у молодого крылана отлегло от сердца. Значит, их благодушный предводитель не зол на него за оброненные кости!.. Хотелось шептать: «Отец» до скончания веков, славить его имя на всю московскую Зону и, повторяя его опять и опять, наслаждаться каждым звуком, образующим это прекрасное, греющее душу слово…
«Отец»…
– Целое не пострадает, – закончил предложение вожак. – Ушел один – встал другой. В этом наша сила. Мы не боимся смерти и всегда готовы умереть друг за друга.
Он открыл пасть, чтобы сказать что-то еще, но так и замер с обнаженными клыками. Его алые глаза забегали, а ушные локаторы стали мелко подрагивать. Медленно повернув голову к западной стене, Отец уставился на зияющие проемы окон.
– Ветер принес мне голоса, – разделяя слова длинными паузами, произнес предводитель. – Голоса чужаков, которые бродят рядом с нашим домом. Лохматые нео с дубинами, голодные и злые…
Некоторые мутанты при этих словах затряслись от ненависти, распирающей их изнутри. Никто из обитателей Дома Ветра не любил кровожадных и тупых дикарей. Почему?
Потому что их люто ненавидел Отец.
Мышцы под обожженной шкурой могучего предводителя крыланов будто сами собой начали бугриться: он явно готовился к…
– Пришло время охоты, братья, – прорычал вожак, и его нынешний голос мало чем напоминал обычный: тот пьянил, словно горький спирт, обволакивал и заключал в отеческие объятия, этот же побуждал к действию.
Слыша эти будоражащие нотки, юный крылан мечтал вырвать сердца у всех бродящих снаружи нео и принести их, еще пульсирующие и источающие фонтаны крови, прямиком к хозяину Дома Ветра. Молодой мутант совершенно искренне считал, что вожака обрадует такой подарок.
Где-то в глубине души юнец все еще испытывал чувство вины за оброненные кости.
– Вперед! – громко воскликнул Отец, и десятки крыланов метнулись к окнам…
… Нео далеко не сразу поняли, что обрушилось на них с неба.
– Кости? – недоуменно прорычал один из дикарей, глядя себе под ноги.
Стоило ему поднять голову, и он тут же ее лишился: юный мутант ребром крыла ловко перерубил могучее горло монстра, и лохматая башка покатилась прочь, пока ее не припечатала к земле очередная кость, упавшая с неба. Туловище, лишенное головы, постояло пару мгновений, а потом тоже рухнуло вниз. Сердце из последних сил качало кровь, и та выливалась наружу, окрашивая серый асфальт в темные тона.
От переизбытка эмоций молодой крылан завопил во всю глотку и устремился к небесам. В такие моменты юнец ощущал себя властелином мира, способным на любые подвиги…
Отцом Ветра?
Да, наверное, он чувствовал себя именно им.
Поднявшись метров на десять от земли, молодой крылан круто развернулся и устремился вниз. С такой высоты нео и братья казались ничтожными мелкими муравьями, а Дом Ветра – их муравейником, серым и неприглядным. Юному мутанту чудилось, что он может прямо сейчас растоптать все это крохотное царство своими когтистыми задними лапами. В голове калейдоскопом крутились яркие и пестрые образы гипотетического будущего; крылан все никак не мог определиться, как лучше поступить – впиться в этого или обезглавить того? Может, действительно вырвать сердце у кого-то и принести его Отцу? А может…
Внезапно в грудь крылану ударило что-то твердое и, по ощущениям, острое. От неожиданности мутант не смог совладать с телом, развившим приличную скорость, и закружился волчком. Кубарем летя к земле, он потянулся к груди, дабы ее ощупать, и вдруг обнаружил, что оттуда торчит горячий стальной стержень.
Стрела. Кто-то попал крылану точно в грудь.
Вцепившись в древко обеими лапами, мутант попытался выдрать его из тела… но земля встретила его раньше, чем он успел вытянуть стрелу хотя бы на миллиметр. Удар об асфальт выбил воздух из легких бедняги, а скелет жалобно хрустнул. Кровь наполнила рот юного крылана, и он с отвращением сплюнул ее и попытался подняться, но не смог: один из нео, завидев, что у его ног извивается раненый «летун», со всего размаха обрушил дубину на его голову.
Череп юнца от этого могучего удара разлетелся на осколки, словно глиняный горшок. Не в меру легкий скелет крыланов был одновременно их благословением и проклятьем: с одной стороны, он позволял им с легкостью парить в восходящих токах воздуха и выделывать замысловатые воздушные фигуры, с другой – в ближнем бою дети Отца Ветра могли соперничать разве что с хомо. Неслучайно их «прожженный» предводитель вдалбливал своим соплеменникам идею всеобщего единства: победить врага крыланы могли только сообща, причем не ввязываясь в длительную схватку, а коварно нападая с воздуха.
Юный «летун» уже не видел, как его более дисциплинированные сородичи разорвали на куски оставшихся нео, и один из молодых мутантов выдрал сердце у убитого им дикаря и торопливо понес в Дом Ветра, дабы подарить Отцу. Скоро, скоро лучший из лучших вкусит этот лакомый кусок и зажмурится от наслаждения. Это ли не высшая награда для подданных – гримаса удовольствия на лице их хозяина… точней, хозяина их Дома, где вместе с крыланами обитает только ветер?..
Хоронить юного мутанта, конечно же, не станут. Его окровавленные останки будут лежать здесь до тех пор, пока бабочки-падальщики и вормы не слетятся на угощение. Такое отношение к погибшим вполне укладывалось в учение Отца Ветра: жизнь любого из стаи ничтожна, а потому обращать внимание на чью-либо смерть бессмысленно.
Когда крыланы тащили в дом трупы убитых нео, дабы устроить очередной пир, из ближайших зданий показались первые ободранные бродяги. Они давно облюбовали эти места, поскольку знали: рядом с Домом Ветра мертвецы появляются с завидным постоянством.
