– Так расскажите мне, Карла, что конкретно вы помните из того вечера, когда был убит Эд Макдональд?

Карла знала ответ назубок. Несколько недель они с Лили заучивали его в библиотеке, пока мама Лили присматривала за Поппи.

Она предпочла бы сейчас оказаться там, а не на скамье подсудимых. Государственный обвинитель, задавший вопрос, смотрел на нее с ледяным презрением. Журналисты у здания суда заранее назвали ее виновной. Взглянув на галерею, Карла увидела женщину с длинными темными локонами и чуть не вскрикнула: «Мама!» Но женщина повернула голову, и Карла увидела, что это не ее мать.

– На процесс часто приходят незнакомые люди, – предупредила Лили. – Им просто любопытно.

Как ни странно, справиться с горем в Девоне Карле помогла мать Лили («Зовите меня Дженни»).

– Я знаю, что такое пережить потерю, – сказала она, постепенно меняя гнев на милость после прохладного приема. – Но вы должны помнить, что вы теперь мать. Мы, матери, обязаны быть сильными.

От Дженни Карла узнала, что Поппи иногда перестает оглушительно кричать от шума пылесоса (кто бы мог подумать!) и что дети гораздо сильнее, чем она думала.

– Вы боитесь брать ее на руки, потому что вначале она была маленькой и слабенькой, – говорила Дженни. – Но сейчас-то Поппи просто расцвела! Какая у нее чудесная улыбка!

Том тоже помог, сам того не зная. Большой неуклюжий пасынок, задававший странные вопросы и вытворявший странные вещи, был просто заворожен Поппи. Карла опасалась, что он чем-нибудь навредит ребенку, но его неуклюжие попытки сунуть ей в рот полную ложку каши – при этом Поппи заливисто смеялась – заставили Карлу поверить, что дети действительно крепче, чем кажутся.

Все выказывали ей поразительную доброту, несмотря на то что она увела у Лили мужа.

– Они считают, что Эду следовало вести себя более ответственно, – коротко сказала Лили.

Карла начала на многое смотреть по-новому. Например, Эд не спешил знакомить ее со своей семьей.

– Мы сейчас мало общаемся, – проронил он однажды.

Но, может, ему просто было неловко, что он бросил жену и сына? И сейчас Карла не знала, пришли ли на суд его родственники. Может, это те люди в первом ряду, которые смотрят на нее в упор?

Выпрямившись на стуле, Карла отвернулась, но внутри словно образовался ледяной камень. Кто будет растить Поппи, если ее упекут в тюрьму? Дедушка с бабушкой слишком старые, у них не хватило сил даже приехать на слушание. «Мы тебя очень любим, – написала нонна. – Дед этого не показывает, потому что он гордый, но мы верим – ты не могла совершить это ужасное преступление. Тебя обязательно отпустят».

Отпустят ли? Карла уже сомневалась, что правильно сделала, наняв Лили. Тогда это казалось ловким ходом, но сейчас, на скамье подсудимых, она боролась с жестокими сомнениями. Прежде Лили заслуженно пользовалась прекрасной репутацией, но она же отошла от таких дел! А какого барристера она выбрала? То и дело пишет ему записки – что-то не сказал или упустил. Карла хотела, чтобы ее защищала сама Лили, но та отрезала: ей лучше выступить в роли помощника. Сам факт, что она взялась за дело Карлы, вызвал острый интерес как в прессе, так и в суде. Судья вначале даже уточнил:

– Если я не ошибаюсь, вы представляете вторую жену вашего мужа. Не кроется ли здесь конфликт интересов?

Лили предупреждала Карлу, что об этом обязательно спросят, и явно хорошо продумала ответ.

– Абсолютно нет, ваша честь. Моя клиентка сама просила меня представлять ее. Ей кажется, что у нас есть нечто общее.

На галерее засмеялись, хотя это не было остротой. Это была правда.

Но надо отвечать на вопрос обвинения – что она помнит о том вечере, когда был убит Эд.

– Я это уже указала в своем заявлении!

Лили нахмурилась. «Веди себя уважительно, – говорила она. – Будь готова снова и снова повторять факты».

Карла овладела собой.

– Простите, я просто очень устала. – Она сверкнула улыбкой – одной из своих лучших – молодому присяжному, не сводившему с нее глаз с начала процесса. Он был на ее стороне.

«Оденься разумно», – просила Лили, но Карла не смогла заставить себя надеть предложенные ей ужасные вещи и выбрала шикарный жакет и свою любимую черную облегающую юбку. Она видела, что ее наряд привлек внимание.

– Можно мне давать показания сидя?

Судья коротко кивнул. Слава богу, судья – мужчина. Больше шансов привлечь его на свою сторону, если она правильно разыграет карту.

– Мы с Эдом были дома. Он снова напился. – Карла зажмурилась. – Начал кричать на меня. Заявил, что наш ребенок не от него… – На ее глазах выступили слезы.

– А Эд Макдональд является отцом вашего ребенка?

Карла вздернула подбородок.

– Конечно! Я любила своего мужа и не изменяла ему. Я готова на анализ ДНК, если понадобится.

Обвинитель прошелся перед присяжными.

– Но разве в вечер убийства ваш бывший бойфренд Руперт Харрис не приходил к вам домой? Вы собирались уйти к нему от мужа?

Карла была настолько шокирована, что не сразу нашлась с ответом. Ее адвокат тоже опешил. Это был молодой человек, постоянно сверявшийся со своими записями, будто боясь что-нибудь забыть, однако Лили уверяла, что он «отлично подходит для этого дела».

– Нет, – выговорила она наконец. – Руперт просто мой знакомый из колледжа. К тому же он помолвлен.

Бестактный обвинитель только поднял брови, будто намекая, что Карлу вряд ли остановили бы такие мелочи.

– Пожалуйста, расскажите нам, что было дальше, миссис Макдональд.

Карла взглянула на жюри. Среди присяжных была женщина с узким, заостренным лицом, сидевшая рядом с проникшимся сочувствием молодым человеком. Карла заговорила, обращаясь к ней:

– Эд кричал на меня, начал трясти за плечи… Впился пальцами так, что мне стало больно. Я очень испугалась… – Она перевела дыхание и прижала руку к груди. – Я его оттолкнула, он налетел на стену и упал. Он был совсем пьян и не стоял на ногах. Разбил голову. Я увидела кровь, и мне стало ужасно стыдно. Я попыталась промокнуть ему голову салфеткой, но он меня оттолкнул, яростно сверкнув глазами… – Карла снова сделала паузу. Они должны ей поверить. Обязаны. – Затем… затем он взял большой нож для мяса, которым только что резал курицу… – Карла схватилась за горло, будто Эд непосредственно сейчас размахивал ножом у нее перед носом. – Я думала, он хочет меня убить.

В зале стало очень тихо.

– Тут я услышала, как открылась дверь…

– Вы в этом уверены?

– Per certo.

– Пожалуйста, по-английски, миссис Макдональд!

– Простите. Да, уверена.

Карла облизала губы. Сейчас будет сложный момент. Лили предупреждала – к этой части рассказа жюри может отнестись без сочувствия.

– Я выбежала в прихожую. Там стоял человек. Я не понимала, что происходит. Я решила, что и он хочет меня убить. Я потеряла голову от страха… – у Карлы вырвалась рыдание, – и бросилась бежать.

Лицо обвинителя осталось бесстрастным.

– Вы можете описать этого человека?

– Я попробую. – Голос Карлы задрожал. – Довольно высокий, с темными волосами, карие глаза. Больше ничего сказать не могу, не помню, к сожалению.

– Мы все об этом сожалеем, миссис Макдональд.

По совету Лили (та сказала, это лишь напустит туману) Карла умолчала, что чем больше она думала, тем сильнее проникалась уверенностью – она его уже где-то видела.

– Вы взяли с собой своего ребенка, когда так отчаянно кинулись бежать?

Это нечестно, он же знает, что не взяла!

– Нет, – прошептала Карла и расплакалась.

Присяжные неодобрительно зашептались.

Так не пойдет. Надо до них донести, через что она прошла. Карла с усилием подняла залитое слезами лицо.

– У меня была послеродовая депрессия, я говорила адвокату. – Судорожное рыдание. – Моя мать умерла в Италии от рака в тот самый день, когда я рожала. У меня даже не было возможности с ней попрощаться. Я понимаю, что не должна была убегать и оставлять Поппи, но в тот момент я ничего не соображала… – Карла закрыла лицо руками, поглядывая на жюри сквозь расставленные пальцы.

Вместо презрения или недоверия женщина с узким лицом тихо плакала в платочек. Неужели и она когда-то прошла через что-то подобное?

Карла, тщательно подбирая слова, заговорила сквозь слезы:

– На улице было сыро и холодно. Я хотела вернуться за ребенком, но мне показалось, что по парку за мной кто-то идет – слышались шаги. Я побежала в паб за помощью, кто-то вызвал полицию, но арестовали-то меня! За убийство! – Карла уже билась в настоящей истерике.

Среди присяжных послышался сочувственный гул. Кто-то подал ей стакан воды. Ноги Карлы отказывались ей служить.

– Пожалуй, – мягко сказал судья, – мы сделаем перерыв.

Раскрасневшийся от волнения барристер сказал, что она все сделала хорошо, очень хорошо. Кажется, присяжные на ее стороне, но предсказать наверняка невозможно…

– Он точно хороший адвокат? – спросила Карла у Лили, улучив минуту.

– Карла, я тебе что сказала? Доверься мне.

Заседания суда продолжались. Лили что-то говорила о шести днях, но шел уже десятый.

Хуже всего было, когда после ее показаний вызвали Руперта.

– Да, когда-то я был неравнодушен к Карле, – сказал он, – но теперь я счастливо женат. Супруга уже была моей невестой, когда я зашел с подарком для новорожденной дочки Карлы и Эда. Меня удивила напряженная атмосфера в доме. Эд явно много выпил и ясно дал понять, что не рад моему приходу, поэтому через несколько минут я ушел. – Руперт говорил быстро, поглядывая на блондинку, сидевшую на галерее. Карла чувствовала, что он разрывается надвое. Он не мог отзываться о Карле слишком хорошо, иначе жена заподозрит интрижку. Карла вздохнула с облегчением, когда Руперт вернулся в зал, виновато посмотрев на нее.

Приглашенный эксперт указал, что небольшое количество крови на одежде Карлы не доказывает, что это она нанесла Эду удар ножом. Скорее, кровь там действительно от ссадины на голове, полученной во время падения, когда Карла оттолкнула мужа, защищаясь. Этот факт подтверждался результатами вскрытия. На ноже не нашлось других отпечатков, кроме отпечатков Эда.

У Карлы голова шла кругом: люди говорили такие вещи, будто сто лет ее знают! Эксперт по симптомокомплексу, вызванному потерей близкого человека, еще эксперт по послеродовой депрессии и ее связи со стрессом от преждевременных родов. Обвинение использовало их показания, чтобы заявить: Карла могла повести себя непредсказуемо. Защита устроила перекрестный допрос и пришла к выводу, что именно поэтому воспоминания Карлы о той ночи такие неясные и путаные. Адвокат, который, к счастью, с каждым днем становился увереннее, пригласил арт-дилера, и тот подтвердил, что у Эда случались «резкие перепады настроения». Был представлен медицинский отчет о его алкоголизме, справка из банка о его долгах. Фотографии ужасной резаной раны на теле Эда. Нож для мяса.

Карла чувствовала странное эмоциональное опустошение, будто все это происходило не с ней, а с кем-то другим.

Наконец все закончилось. Пока они сидели в соседней комнате в ожидании вердикта, Лили молчала. Адвокат вышел позвонить.

Разве можно, чтобы ее дальнейшую судьбу, ее будущее решала кучка незнакомцев? У Карлы судорогой свело колено. Она словно снова оказалась в начальной школе, когда ее «отправили в Ковентри». Карла Спаголетти.

– Присяжные вернулись. – В комнату заглянул барристер. Лицо у него было напряженное. – Что-то они быстро. Нас приглашают в зал суда.