Теперь раз в две недели Карла с Эдом ездили в Девон повидать Тома. Сначала девушка нервничала: что, если мальчик откажется с ней разговаривать? Между ними действительно возникла некая близость – общий язык двух вечных изгоев. Однако, когда Эд забирал его из дома (они решили, что Карле лучше подождать в машине), Том подбежал к ней – длинный, тощий, как паук-долгоножка, блестя зубами от возбуждения.

– Карла, – кивнул он ей. – Ты здесь.

Карла не позволяла себе думать о Лили, которая осталась в доме. О матери, вынужденной на день отдавать сына другой женщине. Лили это заслужила, говорила себе девушка. Она пренебрегла Томом ради карьеры. Она и мужем пренебрегала. Только этими уговорами Карла могла справиться с противным тоненьким голоском совести, которому вторили письма мамы Франчески.

«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, дочка, – писала она. – Оглядываясь назад, я сожалею о боли, которую причинила жене Ларри. Будь осторожна».

И вот однажды утром в воскресенье, когда они с Эдом лежали в постели, под дверь подсунули записку. К счастью, Карла увидела ее первой.

ТЫ ЗА ЭТО ЗАПЛАТИШЬ

Больше на листке ничего не было.

Речь явно шла о том, что она разрушила брак Эда и Лили. Написана записка была тонкими, но крупными печатными буквами. Кто ее отправил? Лили? Нет, это не в ее стиле. Кто-то из бюро? Сотрудники уже держались с ней дружелюбнее, но многие по-прежнему с большой теплотой отзывались о бывшей коллеге. Лили открыла новый офис фирмы (с гибким графиком работы) и с особенным рвением берется защищать клиентов, у которых есть особенные дети. Она «заслуживает всяческих успехов», как сказала бывшая секретарша Лили, многозначительно посмотрев на Карлу.

Неужели записку подбросил кто-то из них? Карла перечитала послание: «Ты за это заплатишь».

Девушке хотелось показать листок Эду, чтобы он развеял ее страхи, сказал, что все в порядке. Но вдруг это разбудит в нем угрызения совести, усилит чувство вины? Карле уже случалось заставать Эда, когда он задумчиво и невесело смотрел на фотографии Тома, и с ним всегда трудно общаться после воскресных визитов в Девон. Неужели Эд сожалеет, что оставил ради нее сына? Что, если он ее бросит и вернется к Лили?

Какое это будет унижение! Она не желает закончить, как мама Франческа. Поэтому, ничего не сказав Эду, Карла изорвала записку на мелкие клочки, а чтобы Эд не нашел их, как письмо Руперта, выбросила в уличную урну.

Некоторое время Карле было не по себе: она нервно озиралась, идя в офис, пыталась смутить пристальным взглядом секретаршу. Но ничего не происходило.

Влюбленность Эда сделала его навязчивым и властным.

– Где ты была? – требовательно спросил он, когда Карла вернулась с работы позже обычного, разобравшись со срочным контрактом на приобретение земли. – Я тебе звонил, но ты не отвечала.

– Я выключила телефон, чтобы не отвлекаться.

Но, когда она вышла из душа, Эд поспешно сунул мобильный обратно к ней в сумку, будто только что читал сообщения и проверял звонки.

– Мне нечего от тебя скрывать, – с раздражением сказала она.

– Конечно, дорогая. – Он обнял Карлу за плечи. – Мне просто показалось, телефон зажужжал. Смотри, у тебя сообщение. – Эд округлил глаза. – Снова по работе.

Он буквально душил ее постоянным вниманием.

Вскоре один важный клиент отменил заказ на портрет своей супруги.

– Видимо, ей не понравилась шумиха в прессе вокруг нас. – Эд пожал плечами. – Ничего, заказы приходят и уходят. Главное, что у меня есть ты. Понимаешь, мне всю жизнь казалось, что Лили не совсем со мной. Она вечно думала то о Дэниэле, то о Томе, то о карьере…

Бутылки вина исчезали из подвала с пугающей скоростью.

– В галерею отнес, – ответил Эд на вопрос Карлы.

Но через пару дней она нашла бутылки на дне мусорного контейнера за домом.

Прекрасное настроение после составления информационной записки для адвоката по делу, которое практически лежало у них в кармане выигранным, стремительно сменялось досадой и какой-то безысходностью. Неужели и Лили ощущала нечто подобное?

В воскресенье, когда Эд ушел делать наброски (опять!), Карла затеяла генеральную уборку, отчасти чтобы изгнать неистребимое присутствие Лили. Кабинет Эда был святая святых – никто, кроме хозяина, не имел права туда входить, но Карла, заглянув в дверь, увидела, что письменный стол был завален бумагами, по углам под потолком трепетала паутина, и повсюду стояли грязные кружки. Не помешало бы хоть немного прибраться.

Под незаконченными набросками оказалась груда нераспечатанной корреспонденции. На некоторых конвертах стоял штамп «Срочно», на других «Вскрыть немедленно». Так Карла и сделала.

И ошеломленно опустилась в кресло, потому что у нее подкосились ноги. Эд задолжал несколько тысяч по кредитной карте. Ипотека не выплачивалась уже два месяца – в письме говорилось о предоставлении трехмесячной отсрочки «по вашей просьбе». Но потом деньги необходимо будет заплатить.

– Все уладится, – сказал Эд, когда Карла налетела на него, едва он переступил порог. – Это вопрос притока и оттока наличных денег. У меня скоро новая выставка, мой агент настроен очень оптимистично. Я продам картины и выручу больше чем достаточно… Он смотрел на Карлу разочарованно, словно это она проштрафилась. – Пожалуйста, не заходи больше в мой кабинет. Поверь, я ничего от тебя не скрываю.

На следующий день Карла обнаружила, что письма исчезли.

Открытие выставки почти отвлекло девушку от усиливавшихся сомнений: так престижно и весело было фотографироваться под руку с Эдом, таким красивым в смокинге!

– Прикажете назвать вас подругой мистера Макдональда? – спросил Карлу один из журналистов.

Эд наклонился над ее плечом:

– Пишите – невеста.

Карла вздрогнула. Даже речи об этом не было! А Эд говорил так, словно у них все решено.

– Зачем ты так сказал? – спросила она по дороге домой.

Рука Эда, державшая ее руку, сжалась.

– Я думал, ты будешь рада.

– Я рада.

Но Карла вовсе не была в этом уверена. Когда они впервые занялись любовью, ей очень понравилась импульсивность Эда, но сейчас ей казалось, что он обращается с ней, как с ребенком, каким она была при их первом знакомстве. Эд принимал за нее все решения, в том числе важные, где ей тоже полагалось право голоса. Хочется ли ей замуж? Брак привлекал Карлу уже значительно меньше.

Назавтра, когда она вновь задерживалась в офисе, позвонил Эд.

– Читала «Телеграф»? – отрывисто спросил он.

Карлу кольнуло нехорошее предчувствие.

– Нет.

– Прочитай.

Номер «Телеграф» нашелся на ресепшене, среди газет для клиентов. Карла быстро пролистала его до раздела, посвященного искусству. Боже милостивый!

НОВАЯ ВЫСТАВКА РАЗОЧАРОВАЛА ЛЮБИТЕЛЕЙ ИСКУССТВА.

– Извините, – сказала она одному из старших сотрудников, – мне нужно срочно уйти.

Тот приподнял бровь:

– Вы уже написали записку по делу?

– Не до конца, но у меня чрезвычайные обстоятельства.

– Появятся еще одни, если утром все не будет готово.

– Будет.

Когда она прибежала домой, Эд, сгорбившись, сидел на диване.

– Все наладится, – сказала Карла, нагибаясь и целуя его в лоб.

– Наладится ли? Галерею придется продать – у меня нет средств на ее содержание.

Впервые в жизни Карла видела плачущего мужчину.

– Я уверена…

Он раскрыл объятия и прижал ее к груди. От него пахло виски, рот был мокрый, когда он повалил Карлу на диван.

– Не надо, Эд, не надо, это рискованно…

Но он продолжал целовать ее, и оказалось легче сдаться, чем протестовать.

Через неделю она получила письмо от мамы.

«Кара миа,

Значит, визит в хоспис все-таки принес пользу. Но Карле буквально стало дурно. Судя по упомянутой сумме, за финансовое положение мамы можно больше не волноваться – неудивительно, что вдова была против. Но тогда выходит, что она, Карла, напрасно связалась с Эдом? Пожалуй, пора разорвать эту связь.