Инеж сомневалась, что у нее хватит сил подняться по лестнице в спальню. Как она могла так засидеться за ужином с Джеспером и Уайленом?

Повар извинялся за поданные блюда. Он до сих пор не мог добыть качественные продукты с рынка, поскольку поставщики боялись приезжать в город. Они, как могли, успокоили его и набили животы сыром и луковыми пирожками, после чего ели медовик, сидя на полу в музыкальном зале. Мама Уайлена ушла спать раньше всех. Похоже, она постепенно приходила в себя, но Инеж подозревала, что на полное восстановление уйдет еще много времени.

Уайлен играл на пианино, а Джеспер пел самую похабную матросскую песенку, которую Инеж когда-либо слышала. Она сильно скучала по Нине. От нее не поступало писем, так что сулийке оставалось только надеяться, что подруга без проблем добралась до Фьерды и обрела хоть какое-то подобие покоя среди льдов. Когда у Инеж наконец-то появится корабль, может, первым делом она поплывет в Равку. Заплывет вглубь Ос Альты, попытается найти семью на одном из старых маршрутов сулийцев, увидится с Ниной. Когда-нибудь.

Инеж решила ночевать дома у Уайлена, вернувшись в Клепку лишь для того, чтобы собрать пожитки. Теперь, когда ее контракт выплачен, а банковский счет полон, девушка не знала, где ее место. Она изучала парусные суда с тяжелой артиллерией и использовала секреты города, чтобы собрать информацию, которая в будущем, как Инеж надеялась, выведет ее на работорговцев, останавливающихся в портах Керчии. Навыки, приобретенные в качестве Призрака, хорошо ей послужат. Но сегодня ночью ей хотелось лишь одного – спать.

Она с трудом поднялась по лестнице и заползла в свою восхитительно удобную кровать. Инеж потянулась, чтобы выключить свет, и увидела записку – запечатанное письмо, написанное корявым почерком Каза. «На рассвете. Пятая гавань».

Конечно, он сумел пролезть в запертый дом, мимо слуг и трех дураков, орущих во всю глотку песни. Наверное, это справедливо. Она тоже часто наведывалась в Клепку, проскальзывая через окна и дверь, оставляя кусочки необходимой информации для Каза. Инеж могла просто постучать в его кабинет, но так было легче.

Каз изменился. Та сетка. Ее оплаченный контракт. Она все еще чувствовала легкое прикосновение его губ к коже и как его голые руки возились с узлами повязок. Инеж видела скудный проблеск того, кем он мог бы стать, если бы позволил себе. Она не вынесет, если снова увидит его в броне, затянутого в безупречные костюмы и хладнокровное поведение. Девушка не станет слушать, как он говорит о Ледовом Дворе и обо всем, что было после, словно об обычной работе, очередной победе, очередном преимуществе.

Но она также не могла проигнорировать его записку. Пора покончить с этими отношениями, у которых никогда даже не было возможности начаться. Инеж скажет ему, что разузнала о Пекке, предложит поделиться своими маршрутами и укрытиями с Родером. И все закончится. Она выключила свет и спустя долгое время заснула с запиской, зажатой в руке.

Следующим утром Инеж еле заставила себя встать с кровати. За последние три недели у нее развились дурные привычки – спать, когда хочется, есть, когда пожелает. Нина бы гордилась ею. Жизнь в доме Уайлена напоминала ей волшебную сказку. Она уже бывала в особняке прежде, когда они с Казом крали Де Капелля, а затем перед работой в Сладком Рифе. Но одно дело – проникать в дом как вор и совсем другое – как гость. Инеж со смущением признала, что ей нравилось, когда ее обслуживали, но и прислуга, казалось, радовалась их присутствию. Может, они боялись, что Уайлен продаст дом и они все потеряют работу. Или же думали, что Уайлен заслуживал немного доброты.

Одна из горничных оставила ей шелковый лазурный халат и тапочки с меховой отделкой сбоку кровати. В кувшине у раковины была горячая вода, а рядом стояла стеклянная ваза со свежими розами. Девушка умылась, расчесала волосы, заплела косу, распустила, еще раз заплела, затем оделась и бесшумно вышла из дома – через входные двери, как ни странно.

Инеж натянула капюшон и быстро пошла по улицам к гавани. Те все еще пустовали, особенно в такое время, но сулийка знала, что нельзя терять бдительность. Пекка Роллинс уехал. Ван Эк в тюрьме. Но с Отбросами или без, пока у Каза были враги на этих улицах, ей было чего опасаться.

Он стоял на набережной и смотрел на воду. Черное пальто плотно сидело на плечах, соленый морской бриз взъерошил темную копну волос.

Она знала, что может не объявлять о своем приходе, поэтому просто встала рядом, осматривая доки и лодки. Похоже, несколько судов прибыли только этим утром. Может, город наконец-то начал возвращаться к своему прежнему ритму.

– Как дела дома? – спросил он в конце концов.

– Хорошо, уютно, – призналась она. – Я совсем разленилась. – На долю секунды Инеж задумалась, может ли Каз позавидовать их роскошному быту или ему это чуждо? Позволит ли он себе когда-нибудь отдохнуть? Отоспаться? Засидеться за ужином? Ей не суждено узнать.

– Слышал, Уайлен позволил Джесперу спекулировать на рынке.

– О-очень осторожно и ограниченными суммами. Уайлен надеется направить его любовь к риску во что-то продуктивное.

– Либо это идеально сработает, либо закончится полной катастрофой, но Джеспер только так и работает. По крайней мере, тут шансы выше, чем в любом игорном доме.

– Уайлен согласился только после того, как Джеспер пообещал начать тренироваться с фабрикатором. Если, конечно, им удастся его найти. Для этого может потребоваться путешествие в Равку.

Каз поднял голову, наблюдая, как над ними летают чайки, широко расправив крылья.

– Передай Джесперу, что по нему скучают. В Клепке.

Инеж подняла бровь.

– В Клепке. – Со стороны Каза это было равносильно букету цветов и сердечному объятию – и это очень многое будет значить для Джеспера.

Инеж хотелось растянуть этот миг, побыть с ним подольше, послушать грубый скрежет его голоса или просто постоять в уютном молчании, как они делали бесчисленное количество раз прежде. Он так долго занимал главное место в ее мире… Но вместо этого Инеж спросила:

– Какое у тебя ко мне дело, Каз? Ты же не мог так быстро взяться за новую работу.

– Вот, – он вручил ей подзорную трубу. Вздрогнув, Инеж поняла, что на нем нет перчаток. Девушка осторожно взяла трубу.

Затем приставила ее к глазу и окинула взглядом гавань.

– На что мне смотреть?

– Причал двадцать два.

Инеж отрегулировала линзу и посмотрела вдоль доков. На том самом причале, от которого они отплыли в Ледовый Двор, стоял маленький опрятный военный корабль. Узкий, с идеальными пропорциями, пушки выставлены, флаг с тремя керчийскими рыбками развевается на грот-мачте. На корпусе изящными белыми буквами было написано: «Призрак».

Сердце Инеж замерло. Не может быть…

– Это же не…

– Он твой, – сказал Каз. – Я попросил Шпекта помочь тебе собрать достойную команду. Если предпочтешь взять другого первого помощника, он…

– Каз…

– Уайлен сделал мне хорошую скидку. Флот его отца полон достойных кораблей, но этот… Он тебе подходит. – Каз посмотрел вниз. – Этот причал тоже твой. Он всегда будет готов, когда… если ты захочешь вернуться.

Инеж потеряла дар речи. Ее сердце переполнялось от эмоций, как пересохший ручей, плохо подготовленный к такому ливню.

– Я не знаю, что сказать.

Его голая рука сжалась на голове ворона на трости. Зрелище было до того странным, что Инеж с трудом смогла отвести взгляд.

– Скажи, что вернешься.

– Я пока не готова покинуть Кеттердам. – До этого момента она и не осознавала, что это действительно правда.

Каз быстро покосился на нее.

– Мне казалось, ты хотела охотиться на работорговцев.

– Да. И мне нужна твоя помощь. – Инеж облизала губы, почувствовала на них морскую соль. Ее жизнь состояла из череды невероятных событий, так почему бы не попросить о чем-то невозможном сейчас? – Дело не только в работорговцах. Поставщики, клиенты, боссы Бочки, политики. Дело во всех, кто предпочитает закрывать глаза на страдания, если на этом можно заработать денег.

– Я – босс Бочки.

– Ты бы никогда никого не продал, Каз. Ты лучше всех знаешь, что не подходишь на роль очередного босса, пытающегося наскрести себе прибыль любыми способами.

– Боссы, клиенты, политики, – задумался он. – Под это описание подходит чуть ли не половина Кеттердама – и ты хочешь бороться со всеми.

– Почему бы и нет? – спросила Инеж. – В море и в городе. Один за другим.

– Кирпичик за кирпичиком, – сказал он. Затем тряхнул головой, словно отмахиваясь от этой идеи. – Я не герой, Призрак. Тебе давно пора бы это понять. Ты хочешь, чтобы я стал лучше, хорошим человеком. Я…

– Этому городу не нужен хороший человек. Ему нужен ты.

– Инеж…

– Сколько раз я от тебя слышала, что ты – чудовище? Так будь чудовищем! Будь тем, кого все боятся, когда закрывают глаза по ночам. Мы не будем охотиться на все банды. Не будем разрушать дома, которые справедливо относятся к своему персоналу. Мы отправимся за женщинами, как Танте Хелен, за мужчинами, как Пекка Роллинс. – Она ненадолго замолчала. – Подумай об этом с другой стороны… таким образом ты устранишь конкурентов.

Каз издал звук, который мог бы сойти за смешок.

Одна его рука покоилась на трости. Другая просто висела сбоку. Если Инеж хоть чуть-чуть приблизится, они соприкоснутся. Он был настолько близко. И настолько далеко.

Инеж осторожно задела его костяшками пальцев – легчайшее, как перышко, касание. Парень напрягся, но не отстранился.

– Я не готова покинуть этот город, Каз. Мне кажется, он заслуживает спасения.

Мне кажется, ты заслуживаешь спасения.

Когда-то они уже стояли на палубе корабля, и она точно так же ждала его ответа. Каз не заговорил тогда и не заговорил сейчас. Инеж почувствовала, как он ускользает, идет на дно, попав в подводное течение, которое все дальше и дальше уносило его от берега. Она хорошо понимала, что такое страдания, и знала, что не может последовать за ним в это место, если не хочет тоже утонуть.

На Черной Вуали он сказал, что они будут пробиваться вместе. «С острыми кинжалами и раскаленными пистолетами». Она может бороться за него, но не исцелить. И не потратит свою жизнь на бессмысленные попытки.

Инеж почувствовала, как Каз коснулся ее костяшками пальцев. А затем взял за руку, его ладонь прижалась к ее. По нему прошла волна дрожи. Медленно-медленно он позволил их пальцам переплестись.

Долгое время они просто стояли, держась за руки и глядя на серые морские просторы.

Равкианский корабль с двуглавым орлом Ланцовых пришвартовался всего в паре причалов от «Призрака» – наверное, выгружал туристов и иммигрантов, приехавших в поисках работы. Мир менялся. Мир шел дальше.

– Каз, – внезапно позвала она. – Почему вороны?

– Ворон и кубок? Наверное, потому, что вороны – падальщики по своей природе. Они питаются отбросами.

– Я имела в виду не татуировку Отбросов. Она такая же старая, как банда. Почему ты перенял ее? Твоя трость. «Клуб Воронов». Ты мог выбрать любой символ, построить новый миф.

Горько-кофейные глаза Каза смотрели на горизонт, восходящее солнце окрашивало его в бледно-золотое сияние.

– Вороны запоминают человеческие лица. Они помнят тех, кто их кормил и кто проявлял доброту. А также тех, кто их обидел.

– Серьезно?

Он медленно кивнул.

– Они не забывают. Птицы передают друг другу, за кем стоит приглядывать, а кого опасаться. Инеж, – обратился Каз, указывая на гавань набалдашником трости, – смотри.

Она подняла подзорную трубу и снова посмотрела на гавань, на высаживающихся пассажиров, но картинка выглядела размазано. Девушка с неохотой отпустила руку Каза. Это было похоже на обещание, и она не желала прерывать их контакт. Инеж настроила линзу, и ее взгляд зацепился за двух людей, спускающихся по трапу. Каждый шаг – грациозен, спины – ровные, как лезвие ножа. Они шли как сулийские акробаты.

Инеж резко втянула воздух. Все ее естество сосредоточилось на линзе подзорной трубы. Разум отказывался воспринимать представшую картину. Это невозможно. Иллюзия, обман зрения, ложь, созданная радужным стеклом. Стоит ей сделать вдох, и оно разрушится.

Инеж схватилась за рукав Каза. Она чуть не упала. Он быстро обнял ее и подхватил. Ее разум раскололся. Половина отдавала себе отчет в том, что он держал ее голыми руками, что его зрачки расширились, что их тела прижимались друг к другу. Вторая половина все еще пыталась понять, что она видела.

Темные брови Каза нахмурились.

– Я не был уверен. Может, мне не стоило…

Инеж едва расслышала его за шумом в сердце.

– Как? – выдавила она хриплым и сдавленным голосом от непролитых слез. – Как ты нашел их?

– Услуга от Штурмхонда. Когда мы заключали сделку, то я взял с него обещание, что он пошлет лазутчиков. Если это было ошибкой…

– Нет, – быстро выпалила она, и слезы наконец-то полились через край. – Это определенно не ошибка.

– Конечно, если бы что-то пошло не так во время работы, они бы приехали, чтобы забрать твой труп.

Инеж выдавила смешок.

– Просто дай мне насладиться моментом.

Она выпрямилась, ее ноги снова обрели почву. Неужели она и вправду решила, что мир не менялся? Чепуха! Мир создан из чудес: неожиданных землетрясений, бурь, взявшихся из ниоткуда, которые могли видоизменять континенты. Парня рядом с ней. Будущего перед ней. Все возможно.

Инеж затрясло, она прижала ладони ко рту, наблюдая, как родители идут по причалу к набережной. Девушка пошла было вперед, но затем повернулась к Казу.

– Пошли со мной. Познакомлю тебя с ними.

Каз кивнул, словно собираясь с силами, и снова сжал пальцы.

– Стой, – попросил он. Его обжигающий голос звучал грубее, чем обычно. – Как мой галстук, не помялся?

Инеж рассмеялась, и ее капюшон соскользнул с головы.

– Вот это уже другое дело, – пробормотал он, но Инеж уже бежала по набережной, едва касаясь ногами земли.

– Мама! – крикнула она. – Папа!

Инеж увидела, как они обернулись, как ее мама схватила отца за руку. Затем они побежали навстречу. Сердце девушки обернулось рекой и понесло ее к морю.